гоньки свечей задрожали, мигнули и погасли.
   Джейн отступила бы назад, но проклятый подсвечник держал ее, не давая
сделать ни шагу. Он все вопил:
   - Хозяин! На помощь! Держи вора!
   У Джейн мысли путались из-за этих воплей.
   - А ведь я вас  знаю!  -  Гальяганте,  хмурясь,  смотрел  на  нее.  -
Студентка-алхимик, верно? - Он щелкнул  пальцами,  и  подсвечник  умолк.
Утих ветер. Очень деликатно эльф снял рюкзак у нее со спины  и  перебрал
содержимое. Банкноты он аккуратной пачкой  сложил  в  сторонке.  Оставив
рюкзак на столе. он обшарил ее карманы и вытащил драгоценности. Джейн не
пыталась сопротивляться. Попалась так попалась.
   - Какой случай! - Странная улыбка заиграла, как огонек, на его губах.
Он окинул ее взглядом с головы до ног. -  Но  какой,  собственно?  -  Он
размышлял вслух. - Что же мне с вами делать?
   Невольные слезы навернулись ей на глаза.
   - Отпустите меня! - прошептала она.
   Гальяганте,  взяв  руку  власти,  с  интересом  рассматривал  ее.  Он
пощелкал языком.
   - Не надо портить хорошее впечатление, - сказал  он  строго.  Отложил
руку и спустил молнию на кожаной куртке. Наружу вырвался запах  пота.  -
Что это у вас?
   Он расстегнул на ее блузке две  верхние  пуговицы  и  взял  в  пальцы
стальную ложечку.
   - Ну и ну! - Развеселившись, он покачал ложку кончиком пальца. - Мне,
видимо, придется...
   Дверь спальни распахнулась.  На  пороге  стояла  обнаженная  нимфа  с
растрепанными волосами.
   - Куда ты... - Она осеклась. Потом сказала недоуменно: - Джейн?
   Гальяганте застыл на месте. Не оглядываясь, он рявкнул:
   - Подожди в спальне! Закрой за собой дверь! Она скрылась.
   - Это Сирин, - сказала Джейн.
   - Забудьте о ней. - Гальяганте,  казалось,  о  чем-то  задумался,  он
колебался, что-то решая про себя. - У нее своя судьба. Думайте  о  вашей
собственной. - И внезапно рассмеялся: - Я вас отпускаю.
   - Спасибо, - смиренно проговорила она.
   - И у меня есть предложение. Джейн вздрогнула и промолчала.
   - Если вы переживете Тейнд - а  судя  по  всему,  это  очень  большое
"если", - придите ко мне в контору и обратитесь к моим служащим. У  меня
есть для вас работа. Работа выгодная. И многие сочли бы ее приятной.
   Он снова щелкнул пальцами, и подсвечник ее  отпустил.  Джейн  сделала
шаг назад, потирая руку. Онемевшая кисть наливалась болью.
   Гальяганте вернул ей пустой рюкзак. Ложечку он оставил у себя.
   - Можете идти.  Пожалуйста,  нормальным  лифтом.  Он  снял  со  стола
подсвечник и бросил ей. Она его машинально поймала.
   - Вот, возьмите. В знак моей искренности. Лифт еще не подошел,  а  он
уже повернулся к спальне. Она посмотрела на закрывающуюся за ним дверь и
отправилась домой.

***

   На следующий день она ходила как во сне. Наступила наконец  оттепель,
и студенты распахнули во всех аудиториях окна.  Холодный,  свежий  ветер
ворвался  внутрь,  охладил  термостаты,  и  радиаторы  исходили   паром,
стараясь поддержать нужную температуру. Маленькие воздушные обогреватели
развевали бумаги, и по коридорам кружилась смерчами пыль.
   Все это было бы приятно, но Джейн чувствовала странную  отрешенность.
Окружающее казалось  каким-то  отдаленным,  незначительным,  словно  она
призраком блуждала по миру,  которому  перестала  принадлежать.  Так  не
могло продолжаться. Что-то должно было произойти.  Может  быть,  сегодня
наступит наконец Тейнд и положит конец  этому  состоянию  подвешенности,
ожидания, полужизни? А пока апатия и безразличие ко всему овладели ею.
   Даже когда Крысобой стал за ней в очередь  в  студенческой  столовой,
изобразив мимикой поцелуй, она только пожала плечами и отвернулась. Если
бы Джейн намеренно собиралась его разозлить, то не  могла  бы  придумать
ничего лучше. Она видела злобное выражение, появившееся на его  лице,  и
знала, что ничего хорошего это ей не сулит.
   Но что она могла сделать? Тупиковая ситуация.
   Она отнесла поднос на пластмассовый столик, села. Рядом рос в  горшке
куст терновника. В глубине куста прыгал с ветки на ветку сорокопут. Стол
был четырехместный.  Крысобой  уселся  напротив.  Не  поднимая  глаз  от
салата, она сказала:
   - Тебя никто не приглашал здесь садиться. Он поднял на  вилке  жирную
сардельку и ткнул в ее сторону.
   - От этой зеленой дряни тебя стошнит. Что тебе надо, так это  хороший
кусок мяса. - Он откусил от сардельки, продолжая с набитым ртом: -  Есть
идея! Почему бы тебе не  сходить  со  мной  нынче  вечером  в  ресторан?
Подкормим тебя немножко. Протеинчиков в органон добавим.
   Джейн отложила вилку:
   - Послушай, ты не мог бы...  Внезапно  на  соседний  стул  скользнула
Сирии и без предисловий сказала:
   - Я тебе кое-что должна объяснить. Ты можешь понять все неправильно.
   Ее волосы были гладко зачесаны и собраны в конский хвост.  Она  почти
не накрасилась, только мазнула по губам белой помадой и наложила немного
белых теней на веки. На ней был черный глухой свитер. Даже в  нем  Сирин
была красива.
   - По-моему, тут нечего объяснять. Крысобой откашлялся.
   - Рад видеть и тебя, Сирин, - сказал он громко.
   - Привет, Крыса. - Она на него почти не взглянула.  -  Джейн,  ты  не
знаешь, что значит испытывать желания... не совсем обычные. Но  это  мои
желания. Ты ведь понимаешь? Они часть меня, я не  могу  отказываться  от
них.
   Джейн очень мешал Крысобой, жадно прислушивающийся к  каждому  слову.
Она сказала:
   - Совсем не нужно  объяснять,  почему  тебе  нравится  Гальяганте.  У
каждого свой вкус. Я прекрасно могу это понять.
   - Гальяганте мне нравится? -  В  серебристом  смехе  Сирии  слышалось
удивление. - Да с чего ты это взяла? Гальяганте тут вообще ни при чем.
   - Главное - властный самец, а кто - неважно, -  вставил  Крысобой.  -
Все решают феромоны.
   Сирии просто отмахнулась от него движением руки. Удивительно, как  ей
удавалось совсем его не замечать?
   - Мне нравится то, что он со  мной  делает.  Мне  нравятся  ощущения,
которые он во мне вызывает.  Если  я  найду  кого-нибудь,  кто  окажется
удобнее, с Гальяганте будет покончено. Но  можно  поспорить,  что  новый
будет ничуть не лучше. Так всегда бывает.
   - А ты меня попробуй. Почем ты знаешь, может, я лучше!
   - Сирин, почему ты все это мне говоришь? -  Джейн  не  понимала,  как
можно говорить о своих секретах при посторонних - при  Крысобое!  -  как
будто совершенно неважно, что знают о тебе  другие?  Как  будто  они  не
воспользуются тем, что знают?
   - Я видела сон. О своей участи. - Лицо Сирин напряглось и  осунулось.
- Мне снилось, что Гальяганте... Что он... Нет, это  слишком  мерзко.  Я
проснулась и подумала: нет, только не это! Джейн,  ты  такая  уверенная,
такая сильная...
   - Я? - Джейн улыбнулась. Крысобой, маслено улыбаясь, что-то соображал
про себя. Джейн  прямо-таки  слышала  скрежет  проворачивающихся  в  его
голове жерновов. - Я подумала, может, ты поживешь у меня несколько дней?
Понимаешь, просто будем разговаривать, ходить вместе... Я боюсь  сделать
какую-нибудь глупость. - Дрогнувшим голосом она  добавила:  -  Больше  я
ничего не могу придумать. Джейн, вся сжавшись, ответила:
   - Я уже говорила тебе. Мне тебя очень жаль, я очень бы хотела помочь.
Но я ничего не могу сделать.
   - Я ведь так немного прошу!  И  тут  у  последнего  свободного  стула
появился Билли-страшила с подносом.
   - Не занято?
   - Ох! - Джейн вскочила. - Садись! Ешь! Мой салат тоже! Мне все равно!
Только тебя мне тут еще не хватало!
   Он в недоумении смотрел на нее. Она выбежала из столовой.

***

   Вечером Джейн, не желая никого видеть, не пошла в столовую, а вышла в
город и пообедала в ресторане в Оргулосе.  Она  съела  котлету  с  пюре.
Какой-то гном попробовал было завязать знакомство, но она  так  на  него
заорала, что ее попросили уйти.
   Вечер был приятный, почти теплый,  и  грузовики  не  слишком  шумели.
Джейн шла сгорбившись, засунув руки в  карманы,  погруженная  в  мрачные
мысли. Сколько же это будет еще продолжаться, спрашивала  она  себя,  до
каких же пор?
   Джейн перешла в Оргулос из Сенодены, а  там  ей  захотелось  заказным
лифтом спуститься вниз. Когда она ступила с улицы в вестибюль Бельгарды,
до нее внезапно дошло, что за разными  делами  она  не  была  здесь  уже
несколько месяцев. А еще до нее дошло,  что  она  забыла  дома  лифтовый
проездной. "Черт!"
   Было бессмысленно платить деньги за то, что уже оплачено, так что она
пошла служебными коридорами в заднюю часть здания  в  поисках  грузового
лифта. Ездить на них не полагалось, но студенты делали это постоянно.
   Почти сразу Джейн заблудилась. Она спустилась в  подвал  по  какой-то
лестнице, потом решила вернуться,  но  найти  лестницу  уже  не  смогла.
Ничего не оставалось, как идти  дальше,  через  полутемные  склады,  где
пахло скипидаром, дегтем, уксусом, книжной плесенью. Ей сделалось не  на
шутку страшно. И тут Джейн увидела рядом с угольной ямой стальную дверь,
выкрашенную в зеленый цвет.
   Сама не зная почему, она чувствовала, что именно туда ей и надо.
   Она раскрыла дверь.
   В  полумраке  чернела  громадная  железная  махина.  Пахло  смазочным
маслом. При свете единственной лампочки без абажура, висящей высоко  под
потолком, она смотрела на злобное  стальное  чудовище.  Она  знала  его,
знала, как закоулки своей души. Это был дракон, 7332, Меланхтон.
   Дракон улыбнулся.
   - Ну что, не ожидала увидеть меня, человечек?  -  Его  насмешка  была
обжигающей, словно Джейн стояла перед открытой  топкой  громадной  печи.
Дверь, за которую она держалась,  куда-то  пропала,  темнота  за  спиной
сгустилась. Во всей вселенной существовали теперь только дракон  и  она.
Люк кабины бесшумно распахнулся.
   - Входи. Нам есть о чем поговорить. Пилотское кресло выглядело новее,
чем раньше.  Но,  когда  она  села,  оно  обняло  ее  по-старому.  Мягко
светилась приборная панель. Краем глаза она заметила в темноте  какое-то
движение. Где-то закричал мерион и тут же умолк.
   - Ты меня бросил, - сказала она.
   - Я вернулся к тебе.
   Руки Джейн вцепились в подлокотники. Одно движение, и иглы вонзятся в
ее запястья. Опустится шлем и погрузит ее в ощущения дракона. Но она  не
стала поворачивать рукоятку.
   - Хорошо выглядишь. Процветаешь? Как она и думала, он обиделся.
   - А ты все та же: скучна и глупа, - презрительно сказал Меланхтон.  В
глубине его груди пробудился к жизни какой-то двигатель, и его  вибрации
сотрясали кабину. - Я ведь пришел  дать  тебе  смерть,  кровь,  месть  и
участие в величайшем приключении со времен самого первого убийства  -  а
ты встречаешь меня пустыми любезностями.
   - Кроме пустых любезностей, нам нечего друг другу сказать.
   - Говори, что хочешь, -  злобно  сказал  дракон.  -  Сотрясай  воздух
несвежими, вялыми словами, словами, словами. Но мы с тобой жили  друг  в
друге, мы ощущали и думали вместе, и ни один из нас  не  освободится  от
другого до конца этой жизни. - В наступившем молчании Джейн со сжавшимся
сердцем ощутила его правоту.
   Когда дракон наконец заговорил снова, он уже овладел  собой.  Говорил
он холодно и уверенно:
   - Как ты могла, так  долго  прожив  и  так  много  испытав,  даже  не
спросить себя, кто же виновен во всех твоих несчастьях?
   - Я знаю своего врага. Я знаю его, вплоть до  операционных  кодов.  -
Это меня, что ли? - сказал он насмешливо. - Я всего лишь симптом.  Разве
это я сотворил мир и тебя в нем? Разве  я  повелел  тебе  жить,  любить,
терять, стариться и умирать? Кто отравил тебе радости дружбы  и  оторвал
тебя от всех, кого ты любила? Кто сказал, что ты должна  учиться  только
на своих ошибках и ничего не извлекать из этих уроков? Нет, это не я. Ты
попалась в паутину, сотканную кем-то посильнее меня. Я  знаю,  кто  твой
враг. Она и мой враг тоже. По сравнению с моей ненавистью к ней, наша  с
тобой вражда - как свечка рядом с солнцем. Пойми меня хорошенько:  ты  в
моей власти, и мне очень хотелось бы поиграть с тобой, как играет  кошка
с пойманным мышонком. Но я отпущу тебя, потому что у нас общая цель.  Ты
тоже должна отказаться от мелких чувств. Сосредоточься на своем истинном
неприятеле. Ты должна ненавидеть ее всей душой. И бояться ее, как  я  ее
боюсь.
   Джейн всегда казалось, что выражение "кровь  заледенела  в  жилах"  -
простая метафора.  Но  теперь  она  убедилась,  что  фраза  может  иметь
буквальный смысл.
   - О ком ты говоришь?
   Только ли любовь к театральным эффектам или нечто более сокровенное -
наслаждение святотатством, к примеру - заставило Меланхтона помедлить  с
ответом? Наконец со спокойным удовлетворением он произнес:
   - О Богине.
   - Не может быть!
   - Перестань! Ты что же, ничего не подозревала? Не  думала  по  ночам,
что Богиня тебя не любит? Что она зла, что ее забавляют твои несчастья -
потому что иначе какой в них смысл? Не отказывайся от своей судьбы. Тебе
выпала маленькая роль в ее ниспровержении. Ты должна гордиться.
   - Ты сошел с ума! - прошептала Джейн. - Никто не может ниспровергнуть
Богиню.
   - Никто не пробовал. - Меланхтон говорил  спокойно,  убедительно,  на
безумца он был не похож. - Я не терял  времени,  пока  мы  не  виделись,
уверяю тебя. Я сам себя усовершенствовал, и теперь  я  намного  сильнее,
чем мои собратья. Мощь моя велика, можешь не сомневаться. Но для беглого
дракона, нарушившего присягу, без хозяина, будущего нет. Небеса для меня
закрыты. Я могу либо вечно ползать среди корней мира, по подвалам,  либо
насладиться последней роковой битвой. Я  больше  не  застану  защитников
Закона врасплох. Пусть так. Но я пролечу в четвертый  раз  через  Адские
Врата, я атакую Спиральный дворец, я опрокину его и  протащу  Богиню  по
развалинам. И всем злом, что есть в мире, клянусь, что я убью эту суку.
   - Невозможно, - слабо проговорила Джейн.
   - Ты все еще заражена надеждой. Ты думаешь,  что  где-то  может  быть
жизнь,  которую  стоит  прожить.  Что   какое-то   сочетание   действия,
бездействия, знания  и  удачи  может  спасти  тебя,  если  ты  правильно
подберешь пропорцию. Так послушай меня. Вот здесь, сейчас, - лучше,  чем
сейчас, не будет никогда.
   - Нет, все еще будет хорошо!
   - Да раскрой же глаза! - Презрение дракона стало  физически  ощутимо.
Люк со скрежетом раскрылся. - Иди. Возвращайся в свою комнату. Тебя  там
ждет подарок - надеюсь, понравится. Вернешься, когда повзрослеешь, когда
ясно увидишь тщету всего. Когда отчаешься и, шагнув за пределы отчаяния,
захочешь мести. Когда перестанешь лгать себе.
   - Какой подарок?
   Свет погас. Меланхтон молчал.
   - Ты сказал, меня ждет подарок. Какой подарок? Молчание.
   - Это все уже было! Я не собираюсь больше  играть  в  твои  проклятые
игры! Молчание.
   Джейн с усилием попыталась стряхнуть с  себя  гнев,  страх,  ощущение
беспомощности. Это потребовало времени. Но наконец она сделала то самое,
чего хотел Меланхтон: вышла из кабины.
   Как всегда, ей ничего другого не оставалось.

***

   Она не помнила,  как  добралась  домой,  в  Габундию.  Перед  порогом
комнаты ее пронзило ледяное предчувствие. Она остановилась, не  в  силах
повернуть ручку двери.
   Это было глупо. Хуже того,  что  она  видела  только  что  в  подвале
Бельгарды, она ничего не может увидеть. Это Меланхтон мучает ее по своей
злобе. Она распахнула дверь.
   Мартышка и Крысобой лежали на полу, мертвые.
   У нее вырвался - нет, не крик, какое-то  клокотание.  Да,  шуточка  в
стиле Меланхтона. А может быть, это с его  стороны  то,  что  Гальяганте
назвал "знаком искренности". Может быть, он счел  проявлением  заботы  -
убрать из ее жизни эту мелкую докуку.
   В комнате горел свет. Потому-то это и было так ужасно. Если  бы  хоть
где-то был клочок тени, ее глаза могли бы найти  в  нем  убежище.  Но  в
ярком жестоком свете глазам было некуда деться. Она не могла их отвести,
не могла избавить от того, что лежало перед ними.
   Лицо Мартышки в  смерти  стало  пепельно-серым,  а  лицо  Крысобоя  -
ярко-белым с синими отблесками. Радужки их глаз  растворились,  исчезли,
оставив под фиолетовыми веками слепо глядящие бельма. Их рты были широко
открыты. Влажный след слюны тянулся по подбородку Крысобоя, и  последняя
капля застыла на самом краю, сводя с ума нежеланием упасть. Словно время
остановилось.
   Из предплечья Крысобоя все еще торчала игла. Он, видимо, сделал  укол
Мартышке и, отвернувшись, чтобы уколоть себя,  не  видел,  как  ее  тело
беспомощно обмякло, прислонясь к кровати. И, когда белая смерть дошла до
сердца, он просто повалился на бок. Крысобой лежал головой к двери, даже
в смерти отвернувшись от бедной Мартышки.
   Джейн стояла на месте, пораженная ужасом.
   Где-то в отдалении завыла сирена.  Еще  одна  присоединилась  к  ней,
потом третья. Скоро по всему Городу звучали сигналы тревоги.
   Пришел Тейнд.

Глава 18

   Выходить  на  улицу  ей,  конечно,  не   следовало.   Университетское
начальство  озаботилось  раздать  студентам  отпечатанную  на   ротаторе
инструкцию - крупный шрифт, фиолетовые буквы, приятно пахнущая бумага. И
первый пункт недвусмысленно требовал: ОСТАВАЙТЕСЬ В СВОЕЙ КОМНАТЕ. Джейн
понимала,  что  это  хороший  совет.  Но  ужас  лишил   ее   способности
рассуждать, выгнал из комнаты, из Габундии, из Бельгарды. Ее сознание не
участвовало в этом. Только что она стояла и с дрожью глядела на трупы, а
в следующий момент она, все  еще  дрожащая  и  испуганная,  оказалась  в
совершенно незнакомой ей части города.
   Мимо проковылял плачущий свиночеловек.  Он  пытался  прикрыть  голову
руками, с  загнутых  клыков  стекали  слезы.  За  ним  стаей,  хохоча  и
улюлюкая, гнались вурдалаки. В бок его ударилась  брошенная  дубинка  Он
споткнулся, но удержался на ногах И пустился бегом.
   Раздавался звон бьющегося стекла.
   Скорей, скорей назад в Бельгарду! В полночь запрут подъезд. Но,  если
она проскользнет до этого, ей, может быть, удастся  укрыться  в  комнате
Сирии или у Коноплянки. Главное  -  подняться  повыше,  самое  страшное,
конечно, будет происходить внизу, на улице.
   За поворотом открылся узкий переулок.  Вздымающиеся  с  обеих  сторон
глухие стены делали его похожим на коридор  или  ущелье.  Впереди  горел
костер,  вокруг  него  плясали,  били  в  барабан.  Толпа  вломилась   в
текстильный  склад,  из  окон  всех  пяти  этажей   на   улицу   летели,
разворачиваясь на  лету,  рулоны  муслина,  ситца,  поплина,  шелка.  Их
подхватывали, бросали в огонь.
   Джейн остановилась, шагнула назад, но тут на улицу хлынула из-за угла
орава причудливых созданий. Они распевали:

   Oватит Городу стоять!
   Время жечь, крушить, ломать!

   Iни трезвонили в колокольчики,  дули  в  рожки,  прыгали,  размахивая
подобранными где-то флажками с рекламными картинками. С  высоких  шестов
свисали фонари. Это напоминало карнавальное шествие - мелькали нетопырьи
морды, оленьи ветвистые рога, журавлиные ноги.

   Aеселимся от души!
   Жги дотла, ломай, круши!

   Aжейн так испугалась, что даже убежать не смогла. Толпа подхватила ее
и понесла. Она стала  теперь  одной  из  них,  частью  толпы,  а  не  ее
потенциальной жертвой. Их тела прикрыли ее, как живые щиты, она  была  в
безопасности.   Все   веселились   вокруг,   пьяные,    раскрасневшиеся,
безобразные.  Рыжий  карлик  протянул  ей  жестянку   с   пивом.   Чтобы
успокоиться,  она  вскрыла  ее  и  сделала  хороший  глоток.  Пиво  было
холодное, язык защипало.

   Aремя жечь, крушить, ломать!
   Хватит Городу стоять!

   Iовоприбывшие смешались с теми, кто плясал у костра.
   - Развлекаешься?
   Джейн обернулась в удивлении:
   - Коноплянка! Что ты тут делаешь? Ее однокурсница пожала плечами:
   - То же, что и ты - наслаждаюсь жизнью.
   - Коноплянка, надо вернуться в общежитие! Ты  хоть  знаешь,  где  мы?
Если не слишком далеко, мы еще можем успеть  в  Габундию,  пока  там  не
заперли.
   - Еще чего! - Коноплянка охватила себя  руками,  ее  худенькие  плечи
поднялись, как еще одна пара крыльев. - Лишиться все