свет,  и
Джейн оставила дверь открытой. Висящее  под  потолком  чучело  крокодила
медленно поворачивалось в легчайшем  воздушном  течении.  Воодушевляемая
планом, зародившимся у нее на лекции по  Углубленной  грамматике,  Джейн
потратила на подготовку три  дня:  украла  ключи,  добыла  оборудование,
выкроила время.
   Она поставила слева от себя  ионный  лазерный  излучатель,  справа  -
предметную камеру, снабженную монохромометром и счетчиком  фотонов.  Эти
два предмета да увеличивающее зеркало - вот  и  вся  нужная  аппаратура.
Задуманный ею опыт был прост и изящен.
   В дверь  постучали.  Через  матовое  стекло  смутно  виднелась  тощая
длинная фигура с непропорционально большой головой.
   Джейн отперла дверь.
   - Я принес то, что ты хотела.  -  Билли-страшила,  согнувшись,  робко
вошел. От него пахло дешевым  мылом,  импортными  сигаретами  и  робкими
надеждами. Он разжал  руку.  На  ладони  у  него  лежал  кусочек  ткани,
наклейка с картинкой. Последний раз Джейн видела эту наклейку на  куртке
Робина,  на  плече.  Она  еще  тогда  заметила,  что  наклейка  держится
непрочно.
   - Спасибо! - Она оторвала от наклейки несколько отстающих  ниточек  и
опустила в сосуд.
   - Откуда ты знаешь Робина?
   - А ты откуда?
   - Нас Сирии познакомила.
   Джейн медленно капнула на нитки aqua regia, вставила пробку.  Царскую
водку обычно использовали только для растворения золота и серебра, но  и
для ткани она была  хороша.  Джейн  потрясла  трубкой.  Нити  на  глазах
распадались на мельчайшие частицы.
   - А Сирин откуда его знает?
   - Да он такой, его все знают. - Билли пожал плечами. - Может,  она  у
него покупала священные грибы, а может, он ей велосипед чинил. Он на все
руки мастер и всегда под рукой.
   Джейн сориентировала лазер так, чтобы зеркало отражало его луч  прямо
на камеру. Подключила охлаждение, убедилась, что все в порядке.
   - Ну вот оттуда же и я его знаю.
   Она вставила в камеру контрольную трубку с солевым раствором.
   - А-а... - Билли чуть растерялся. - Слушай, я раздобыл  пару  билетов
на жертвоприношение. Думал, может, мы...
   - Нет. - Все было на  месте.  Она  включила  лазер  и  посмотрела  на
счетчик фотонов. Совершенно не то. Разочарование заставило  ее  ответить
резче, чем она хотела: - Даже если бы мне хотелось посмотреть - а мне не
хочется, - я бы с тобой не пошла, потому что ты потом захочешь  со  мной
переспать. А я этого не  хочу.  Ты  от  этого  только  больше  начинаешь
приставать.
   Билли молча переминался с ноги на ногу у нее за спиной.
   - Пригласил бы Коноплянку! Говорят, она очень хороша. -  Может,  сила
тока не та? Она проверила  все  включения,  надеясь  найти  какой-нибудь
легкоустранимый дефект. Если бы, например, барахлила вспышка, она бы  ее
могла исправить.
   - Я ей скажу, что у тебя три яйца.
   Не глядя на Билли, она поняла, что он покраснел.
   - Не вижу необходимости быть вульгарной, - сказал он самым напыщенным
голосом.
   - Да ведь все девушки...
   Повернувшись,  она  увидела  его  глаза  и   осеклась.   Глаза   были
простодушные, обиженные, страдающие. Ей стало стыдно. Захотелось  обнять
его, но он понял бы это неправильно.
   - Ну хорошо! Извини, что я тебя дразнила. Мир! Будем друзьями.
   С другой стороны, если  дело  в  хромометре,  она  ничего  не  сможет
сделать. Его и разобрать не удастся,  они  продаются  запечатанными.  Но
ведь только вчера Варга работала с этим же самым хромометром, и все  шло
прекрасно. Что она пропустила?
   И тут ее осенило: зеркало!
   Ну  конечно!  Взглянув  на  зеркало,  она  увидела,  что  оно  слегка
поцарапано и из-за этого рассеивается луч.  Джейн  мигом  его  заменила.
Включила ток,  проверила.  Все  как  надо!  Вынула  контрольную  трубку,
вставила ту, в которой были Робиновы  нити,  оставила  камеру  открытой.
Надела лазерные очки. Если настроить устройство на  514  ангстрем,  очки
отфильтруют все, кроме рамана. Она его увидит!
   - Насчет этого жертвоприношения... - сказал Билли.
   Действие лазерного луча на свободные ионы в растворе породило  рамана
- крохотное оранжевое существо. Оно плавало  в  зеленоватой  жидкости  -
Джейн его видела, - как водоросль, колеблемая подводным  течением.  Срок
жизни таких созданий был  чрезвычайно  мал.  Под  живительным  действием
лазерного луча они рождались и умирали тысячи раз  в  секунду.  То,  что
казалось  ей  одним  существом,  на  самом  деле  было  множеством.  Его
кажущееся единство было  такой  же  иллюзией,  как  картинка  на  экране
телевизора. Оно было такое хрупкое, что Джейн боялась дышать.
   - Да, так что?
   - Может, ты все-таки пойдешь, если передумаешь...
   Джейн вздохнула, не поднимая глаз:
   - Уходи, Билли.
   Он еще постоял, печально бренча  монетками  в  кармане.  Потом  ушел,
Посредством  элементарной  наведенной  трансформации  раман  должен  был
принять в конце концов форму, наиболее тесно связанную с частицами нитки
из лоскутка. Джейн ждала, а человечек,  медленно  изменяясь,  приобретал
знакомые черты. И вот наконец миниатюрный  Робин  широко  улыбнулся  ей,
облизал губы и взялся рукой между ног. Понятно, от  такого  примитивного
существа ждать хороших манер не приходилось.
   Теперь, когда началось самое главное, ей стало  страшно.  Лазер  имел
оснащение для переноса информации. Джейн  подключила  к  нему  микрофон.
Нервно откашлялась. Давно она не произносила тайного имени Крутого.
   - Тетигистус! - воскликнула она.
   Человечек подпрыгнул, словно его вытянули кнутом по спине.  Трубка  с
громким треском лопнула, почернела. Запахло горелым пластиком.  Джейн  с
криком отдернула голову, сорвала очки.
   Но было поздно. Ясно  и  отчетливо  перед  ее  глазами  сиял  тройной
неразделимый образ: Крутой-Питер-Робин. У них были ясные  глаза  и  кожа
гладкая, как слоновая кость.  Они  лежали,  укутанные  в  белые  одежды,
светлые, чистые, безупречные.
   Все трое были мертвы.

***

   Значит, так и есть. Крутой - это Питер - это Робин.
   Было поздно, скорые лифты уже не ходили. Джейн ехала домой сорок пять
минут, с остановками на всех этажах. По дороге она не думала ни  о  чем,
отдавшись своему горю. Раньше она надеялась, что, узнав правду о Робине,
любую правду, она станет свободна от него. Но именно сейчас,  когда  она
твердо знала, что вместе им не быть, она поняла, как он ей нужен.
   Подходя к  своей  комнате,  она  чувствовала  смертельную  усталость.
Позади был длинный день, и она хотела только спать.
   Из дверного окошка  и  из  щели  внизу  выбивался  свет.  Раздавались
голоса. Мартышка вернулась. У нее гости. "Неважно, - подумала  Джейн.  -
Мне уже все неважно. Можно ударить меня по лицу кирпичом,  я  ничего  не
почувствую".
   Она открыла дверь.
   На ее кровати сидел кто-то - нескладный, красноглазый, с волосами как
солома. Он посмотрел на нее и нагло осклабился.
   - Как делишки. Сорока?
   Это был Крысобой.

Глава 15

   Зима выдалась небывало длинной.  Старейшины  Города  объявили  указом
наступление нового,  третьего  по  счету  декабря,  так  что  за  Черным
декабрем потянулся декабрь Ледяной, и все понимали, что и от  четвертого
они тоже не застрахованы. Стояла Волчья луна. Богиня являла  свой  самый
жестокий лик. Иногда казалось, что Тейнд не придет никогда.
   Через неделю после появления Крысобоя,  Джейн  отправилась  с  ним  и
Мартышкой  прогуляться  и  посмотреть  на  витрины.   Полная   нехороших
предчувствий,  она  нехотя  тащилась  за  ними  по  роскошным  магазинам
Карбонека  и  Гладсхейма,  таким  заведениям,  как  "Козий  Рог",  "Фата
Падурия", "Малефиций", и везде Джейн чувствовала себя неловко  и  не  на
месте. Крысобой держался от нее в стороне, побрякивая в кармане ключами,
и, когда Мартышка начинала восхищаться очередной цацкой, его пухлые губы
довольно улыбались.
   - Ой, вы посмотрите только! - восклицала она. - Какая прелесть!
   - Да, ничего! - отвечал Крысобой и со значением смотрел на Джейн. - А
ты как думаешь?
   Наконец они засели в "Пещере".  Там  был  объявлен  вечер  свободного
доступа к микрофону, и непризнанные поэты, менестрели и  барды  набежали
со  всей  округи  с  невероятным  количеством  плохих  стихов.  Сидя  за
столиками, сделанными из бобин от телефонного кабеля, они попивали  кофе
и ждали своей очереди завладеть микрофоном. Младшекурсники в  джинсах  и
черных свитерах разносили чашки и убирали грязные.
   - Ой, ну эти перчатки  из  девичьей  кожи!  -  не  могла  успокоиться
Мартышка. - Я теперь только в "Джеттатуре" буду все покупать.
   Нежно водя пальцем по подбородку Крысобоя, она мурлыкала:
   - Ты только представь себе, какие они... Мя-а-агонькие!
   На небольшом возвышении стоял  очередной  поэт.  Судя  по  его  виду,
последнюю неделю он спал, не раздеваясь, в стогу сена. Поэт читал:

Только что руки его лизала,
   Как вдруг свободной и гордой стала...

Крысобой слушал, закатив глаза под самый лоб. Потом вернулся к прерванной мысли:
   - Вот именно! Секс - это  вопрос  власти.  Господство  и  подчинение,
только так.
   - А у нас с тобой не так, - сказала Мартышка, - правда, зайчик?
   Он снисходительно похлопал ее по руке:
   - Кто-то дает, а кто-то получает. Это  в  природе  вещей.  Мужчина  -
прирожденный агрессор, а женщина пассивна, ее  призвание  -  заботиться,
опекать.  В  любви  сталкивается  сильный  со  слабым,  это   захват   и
капитуляция, словом - война в миниатюре. А все  остальное  -  ухаживания
там, ссоры, примирения - это так, завитушки. Сублимация.
   - Какой ты грубый, -  надула  губы  Мартышка.  И  заискивающим  тоном
добавила: - Но, сокровище мое,  кто  же  захочет,  чтобы  им  все  время
помыкали!
   - Другое дело, - задумчиво продолжал Крысобой,  -  когда  это  любовь
втроем. Конечно, тут бывает по-разному, но чаще всего  двое  оказываются
наверху. И для равновесия та, что внизу,  подвергается  двойному  гнету.
Она должна научиться пресмыкаться и  ползать  на  коленях.  Ей  придется
полюбить свое унижение.
   Мартышка,  недобро  посверкивая  черными,  как   гагатовые   пуговки,
глазками, бросила быстрый взгляд на Джейн.  Ее  ноздри  раздувались.  Но
потом она покачала головой и отвернулась.
   - Это извращение.
   - Конечно, - согласился Крысобой, - а что не извращение?
   Джейн упорно смотрела на свечу в  подсвечнике.  Под  толстым  красным
стеклом трепещущий огонек то пригасал, то снова вспыхивал. Она сама себе
казалась мошкой, которая трепыхается изо всех сил, чтобы  не  угодить  в
огонь.
   - Ты, кажется, хотел со мной о чем-то поговорить?

Стройна и прекрасна, стоит, сияя,
   Словно колонна у двери рая...

   - Что? Ах да, действительно. Ты так  внезапно  исчезла  и  при  столь
странных обстоятельствах... - Он вынул из внутреннего кармана конверт  и
положил на стол рядом со своей чашкой. Джейн потянулась к  конверту,  но
он его быстро отодвинул. - Странных, вот именно,  иначе  не  скажешь!  И
даже не удосужилась попрощаться со старыми друзьями.  Это  после  всего,
что нас связывало! Ну мне и стало любопытно. Я решил провести  небольшое
расследование. Мартышка подскочила:
   - Вы что, ходили вместе?
   - Нет!
   - Так, ерунда, ошибки молодости. - Крысобой небрежно повел рукой. - Я
подсказал Сучку запросить контору Детолова. - Он со  значением  постучал
по конверту пальцем. - Ну как, интересно тебе, что они ответили?

Сама как врата, чрез кои Любовь
   Вступает в святилище...

У поэта был чрезвычайно неприятный голос, писклявый, гнусавый и дребезжащий.
   - Зачем мы пришли слушать эту чушь? Ничуть не  интересно!  Какое  мне
дело до всего этого? - Крысобой снова засунул конверт в карман  и  резко
сменил тему: - Ну что, хорошо провела вечер. Мартышка,  девочка  моя?  И
погуляли, и по магазинам походили, и поболтали.
   Она прижалась к нему:
   - Замечательно, Крысобойчик мой!
   - А что бы ты выбрала из всего, что мы видели?
   - Ой, ну конечно, перчатки девичьей кожи. Ясно, перчатки!
   Крысобой повернулся к Джейн:
   - Слышала, что дама желает? - И щелкнул пальцами, словно она  обязана
ему служить.
   Джейн пришла в ужас, возмутилась и от волнения сказала совсем не  то,
что хотела:
   - Да меня туда и на порог  не  пустят!  "Джеттатура"  -  это  не  мой
уровень, там слишком шикарно.
   - Ничего, мы в  тебя  верим!  -  Крысобой  встал,  за  ним  поднялась
Мартышка.  Хозяйским  жестом  он  шлепнул  ее  по  заду,  чтобы  быстрее
шевелилась. - Наша Сорока способнее даже, чем  она  сама  думает.  И  он
бросил ей воздушный поцелуй через плечо. Они с Мартышкой  удалились  под
аплодисменты. Аплодисменты относились к поэту, который как раз  закончил
чтение. На смену ему вышел другой, похожий на предыдущего как две  капли
воды. Новый гений откашлялся с оглушающим микрофонным грохотом и запел:

О чем скорбишь, о рыцарь бледный,
   Зачем ты мешкаешь в тиши?

Надо было не рассуждать, пустят ее в "Джеттатуру" или нет, а немедленно дать Крысобою отпор. Надо было заявить, что никогда больше она не будет для него воровать. Что ей плевать, что бы там ни было у него в конверте, ей это никак повредить не может. Что
она его не боится, не боится!
   Так много она могла ему сказать, но не сказала!

***

   Громадный Старорегентский зал был отведен под книжные магазины.  Туда
мог прийти кто угодно, но поскольку в Сенодене  размещался  университет,
большинство  магазинов  специализировалось  на  подержанных   учебниках,
научных монографиях и прочем, что нужно студентам.
   В высоту эти магазины тянулись на два-три этажа, площадь же каждый из
них  занимал  столь  малую,  что  уже  двум  покупателям  было   нелегко
разойтись. Много лет назад, при реконструкции зала,  все  трубы  подняли
под его сводчатый синий  с  золотыми  звездами  потолок.  Из  сочленений
горячих труб постоянно, шипя, выбивался  пар,  на  поверхности  холодных
конденсировалась вода. Поэтому в зале все время не прекращался дождь,  и
выложенный плитками пол, и зеленые крыши магазинов всегда были мокрые.
   - Зачем тебе книга про орхидеи? Или без нее уже и имени придумать  не
можешь? - Сирии выбрала со стойки у двери зонтик и раскрыла. Джейн взяла
другой.
   - Могу, наверно. Но вообще-то все это не так  просто.  Дело  все-таки
важное и очень личное. А то  поспешишь  и  останешься  на  всю  жизнь  с
имечком вроде Мадам Фатима.
   Подняв зонтики, Джейн и Сирии  пошли  под  ручку.  В  проходах  между
магазинами было полно прохожих.
   - Дженни Синезубка назвала свою Садик-у-речки.
   - Больно красиво. И у Элинор тоже не лучше.
   - А у нее как?
   - Командирша.
   - Ужас! Так можно корову назвать. А знаешь мавку,  в  твоем  коридоре
живет? Она клянется, что выбрала имя Погибельная Осада.
   - Это неплохо!
   - Но вряд ли очень притягательно. - Сирии засмеялась.  -  А  Чернавка
говорит, что свою назовет Пещера Отчаяния.
   - Ну это она в грустях, ее парень  бросил.  А  что  Наина  придумала,
слышала?
   - Что?
   - Передряга. - Обе засмеялись. - Ну а ты на чем остановилась?
   - Мясорубка.
   - Да что ты! Серьезно?
   - Да нет, шучу, конечно! Я ее назову Отважная. По-моему, это...
   - Скорее! - Джейн схватила подругу за  руку  и  втащила  в  ближайший
магазин. Судя по золоченой надписи на дверном стекле, фамилия  владельца
была Инглсут.
   Сирии с удивлением выглянула из двери наружу.
   - Джейн! Что на тебя нашло?
   Мимо магазина прошел Робин Эльшир. Он шел под  дождем  без  зонта,  с
непокрытой головой, был мрачен, по сторонам не глядел.  Вот  он  скрылся
среди вздымающихся зонтиков. Сирии раздраженно вздохнула.
   - Ах вот что! Ну знаешь, эта твоя история с  Робином  -  ни  в  какие
ворота не лезет. У Джейн екнуло в сердце.
   - Какая история? Он что-нибудь говорил обо мне?
   - Ничего он не говорил и говорить не мог. Ты  же  его  избегаешь,  не
замечаешь, видеть не желаешь. Нельзя говорить о том, чего нет.
   Джейн  начала  перебирать  лежащие  на  прилавке  сонники,  травники,
сборники кроссвордов. - На нем печать смерти. Сразу  видно,  что  он  не
переживет Тейнда.
   - Ну так тем лучше! Это должно взывать к твоим худшим чувствам.  -  В
глазах Сирии заплясали злые  искры.  -  Подумай,  Джейн,  это  идеальный
вариант. Ты можешь делать с ним все, что захочешь, и он не притащится  с
упреками и воспоминаниями на  следующий  семестр.  Да  любая  нормальная
девушка зуб отдаст за такую возможность!
   - Нет, спасибо, я это уже проходила. Больше не хочу.
   Сирии топнула ногой:
   - Благовест и святая вода! Ты просто невозможна! Как я  тебя  терплю,
не знаю!
   - Да ведь...
   - Хватит! Никогда, никогда я больше ничего для тебя не сделаю!
   И с побелевшим от злости лицом Сирии выскочила,  хлопнув  дверью,  из
магазина и исчезла в толпе.
   Джейн осталась  в  полном  недоумении.  Что,  собственно,  произошло?
Только что Сирии смеялась и вдруг так  разъярилась.  Веселое  настроение
вмиг исчезло, словно туча нашла на солнце. То, что сказала Джейн,  никак
не могло вызвать такую бурю.
   Джейн со вздохом повернулась к полкам, и ее рука сразу  легла  на  ту
самую книгу, которую она искала. Это был тоненький томик,  переплетенный
в  тисненую  кожу  и  озаглавленный  "Имя  орхидеи".  Джейн   пролистала
книжечку. Там были дюжина раскрашенных от руки иллюстраций и словарик из
нескольких  сот  имен  с  их  значениями,  этимологией   и   объяснением
достоинств и недостатков каждого имени. Невозможно было взять эту книжку
в руки и не влюбиться в нее.
   Джейн обвела глазами магазин. В нем никого  не  было.  Она  поглядела
наверх.  Полки,  казалось,  уходили,  сужаясь,  в  бесконечность.  Узкая
лестница поднималась мимо свисающих  лампочек,  туда,  где  бесчисленные
ряды полок терялись в высоте.
   - Эй! - крикнула Джейн. - Есть тут кто-нибудь?  Господин...  -  Какое
имя написано на двери? - ...Инглсут!
   Никто не ответил. Джейн пожала плечами и шагнула к двери.
   Лестница сердито задрожала. Небольшой  человечек  спускался  по  ней,
карабкаясь вниз головой. Добравшись до восьмой ступеньки,  он  спрыгнул,
перевернулся в воздухе и шумно приземлился у ног Джейн.
   - Не продается! - Он вырвал книгу у нее из рук.
   - Что? - Она отступила на шаг. - Не продается,  не  продается!  Плохо
понимаете? Не продается - это значит, что вам ее не купить.
   Господин Инглсут росточком был ей по пояс. На черном личике, заросшем
седой бородой, ярко блестели очки в золотой оправе.
   - Убирайтесь отсюда! Ничего тут для вас нет!
   - Но... Это ведь книжный магазин?
   - Ну и что из этого?
   - Обычно в книжных магазинах торгуют книгами.
   - Нечего мне тут логику разводить! - Инглсут переложил книгу из одной
руки в другую, спрятал за спину и не глядя  поставил  на  нижнюю  полку.
Намеренно или нет, но он загораживал выход, иначе Джейн сразу бы ушла.
   - Знаю я, что вам надо. Обокрасть меня хотите! Это мои книги, понятно
вам? Мои! Я буду их защищать, не щадя  жизни!  И  не  думайте,  что  это
пустые слова!
   Джейн вся дрожала.
   - Ненормальный какой-то магазин!
   - Ах, ненормальный? - Он негодующе подскочил  к  ней,  тряся  пальцем
перед самым ее носом. - Знаю я таких, как вы, знаю, как вы  мыслите.  Да
уж, кто-кто, а я-то знаю! Вы думаете, что собрание книг  -  то  же,  что
голова какого-нибудь вашего академика - все разложено по  полочкам,  все
рубрики представлены, все есть. На каждое мнение есть  контрмнение,  все
факты легко доступны. А если есть какие недостатки, то  только  те,  что
содержатся в самой природе познания. И  коли  в  коллективном  всезнании
обнаруживается пробел, орда прислужников тут же  кидается  и  заваливает
его грудой отменнейших томов. Каждый взвешен и опробован  на  вкус,  так
что информация получается горячая, острая и жирная. И  все  это  детские
забавы, и ученый ваш - лжеученый, а вы думаете, что  это  очень  хорошо.
Ну, не молчите, скажите что-нибудь!
   - Если вы чуть-чуть подвинетесь, я уйду.
   - Вы презираете мой магазин, потому что  он  больше  напоминает  вашу
голову, такую, ка