ьные  поиски,  мы  обнаружили
четыре тела - двух скаридов и двух тетраксов. Среди них не было ни  Тульяра,
ни Джона Финна.
   Только эти двое и уцелели из  вышедшей  в  путь  восьмерки.  Теперь  наше
преимущество выражалось так: пятеро против двух, или  шестеро  против  двух,
если считать Клио - коробочку-с-мозгами, в рюкзаке пристроившуюся за плечами
Урании. Интересно, подумал я. Финн догадался, что Тульяр - это не Тульяр,  и
попросту его дурит. Наверное, нет, сам себе ответил я. Несмотря  на  то  что
Джон Финн здорово разбирался но всяких приборах, он все же был феноменальным
тупицей.
   Земля  была  слишком  плотной,  и  на  ней  не  осталось  почти   никаких
отпечатков, кроме тех, что напоминали  следы  от  обуви  скафандров.  Вскоре
выяснилось, что так оно и было,  а  значит.  Финн  и  Тульяр  указывали  нам
дорогу.
   С  четверть  часа  мы  провозились,  прилаживая  всяческое  оборудование,
прибывшее по шахте вслед за нами, и в  результате  состроили  из  него  пять
двухколесных велосипедишек, у которых  элементы  питания  располагались  под
коленями, а багаж крепился за седлом. Я ездил на подобных  коньках-горбунках
по пригородам Звездной цепи, где нет движущихся  тротуаров.  Но  здесь  сила
тяжести была  очень  низкой  -  даже  ниже,  чем  на  уровне  Девятки,  и  я
раздумывал, удастся ли мне удержать равновесие.
   Мы совсем были готовы отправляться, как вдруг  наши  фары  осветили  трех
слизняков,  с  поразительным  проворством  скользящих  по  гладкому   белому
покрытию. Пока Сюзарма копалась со своим  бластером,  механические  осы  уже
кружились  над  врагом,  одаряя  их  смертоносным  ядом.   Вскоре   слизняки
задрыгались в конвульсиях и замерли. Все заняло считанные секунды.
   - Настанет и твой черед, - утешил я Сюзарму, горячо надеясь на  обратное.
Потом  посмотрел  на  Уранию,  которая  (с  помощью   Клио)   занималась   с
олфактронным сенсором. Она нашла след и тут же устремилась в кромешную тьму,
за ней - мы с Сюзармой, потом Нисрин, замыкал шествие Мирлин.
   Вскоре седло уморило меня настолько,  что  последний  спуск  казался  мне
действительно последним.

Глава 26

      Я сказал ему, что он мертв, и он ответил, что я тоже умер. Самое время ожидать, что в кроне чудовищного дерева появится игломет. От ощущения, что меня вот-вот разорвет на куски смертоносный металл, я зажмурился. Ветви, что при жизни были пальцами, зловеще зашуршали, но ничего не случилось. А раз так, у него не было намерения меня убивать - значит, он имел в виду нечто другое.
   - Не могу сказать, что чувствую себя трупом, - с пренебрежением парировал
я. Это было не совсем правдой - я же помнил, как тонул,  помнил  смертельный
холод.
   - Тем не менее, - отозвался он на варварски исковерканном пароле, -  ваша
попытка достичь компьютерного центра Асгарда  провалилась.  Вас  остановили.
Ваше тело уже начинает разлагаться. Не обманывайтесь тем, что вы  сохраняете
сознание, - это ад, Руссо, и вы - в числе проклятых. Я снова перевел  взгляд
на свои руки, чтобы внимательнее рассмотреть шелушившуюся кожу. Пальцы почти
ничего не чувствовали, а отставшие полоски кожи  по  краям  начали  сочиться
сукровицей.  Мертвенные  пятна  гангрены,   проникшие   глубоко   в   ткани,
распространялись дальше, пока я раздумывал над тем, сколь сильна может  быть
власть внушения. Вероятно, это очередное нападение,  только  совсем  другого
рода? Не нужно ему верить, сказал я себе, никогда не нужно верить ему.
   И все же я удивился, почему эти слова были вложены в  уста  Амары  Гююра.
То, что он явился передо мной в таком виде, соответствовало  желанию,  каким
бы я хотел видеть врага. Не во мне ли родилось это представление, или же его
внедрило в мое сознание нечто, противостоящее мне?
   - Ты - плод моего воображения, - заявил я ему.
   - Моя внешность - действительно плод вашей фантазии, - подтвердил  он.  -
Ваше  сознание  слишком  ограниченно,  вы  не  способны  воспринимать   меня
как-нибудь иначе. Все вокруг - плод вашей фантазии,  игра  воображения.  Это
всего лишь ваши воспоминания, переведенные в зрительные  символы.  Но  не  в
этом суть, а в том, что вы обречены - не важно, во сне или наяву.
   Услышав резкие  звуки,  я  поднял  голову  и  увидел  стаю  хищных  птиц,
круживших в небе. Потом перевел взгляд на зловещую листву,  ядовитые  плоды,
прячущиеся  в  ней,  и  подумал:  вот  оно  каково  -  быть  выброшенным  на
затерявшийся в океане остров. Но, если я действительно обречен, захлопнут  в
ловушке и препровожден в ад, зачем все его слова?  Я  был  уверен,  что  это
очередное испытание. Боги спасли меня от жестокой  смерти  в  море,  гиганты
нашли свой способ говорить со мной, но битва, частью которой я был, все  еще
кипела вокруг меня, и победитель не был известен.
   - Это посмертные фантазии, - упрямо твердил Омара Гююр.
   Я твердо решился не отвечать на ложь. А он продолжал:
   - Вы на пути в ад, но не ищите дорогу к нему. Он сам придет к вам.
   Не верить ему, не верить.  Однако  этого  мало.  Что  же  делать  дальше?
Бежать?  Пробираться  сквозь  преграду,  в  глубь  зловещего  острова?   Или
попытаться узнать что-либо здесь и обернуть знание в свою пользу?
   Возможно, подумал я, враг столь же мало знает обо мне, как и я о нем.  Он
хочет узнать меня, а значит, каким-то образом выдаст себя.
   - Что ты такое? - спросил я резко, намеренно избегая слова "кто".
   - Я то, чего ты боишься больше всего, - был ответ. - Я Немезида <Немезида
- богиня возмездия в греческой мифологии.>. Я то,  что  однажды  привело  бы
тебя к смерти, если бы  Девятка  не  спасла  тебя,  всучив  мне  неисправный
пистолет. Но на этот раз  спасения  тебе  нет.  Я  не  андроид,  не  капитан
Военно-космических сил, не волшебник. Я - Амара Гююр.
   - Ты - просто мелкая  частичка,  вторгшаяся  и  макромир.  Ты  -  зараза,
поразившая систему, ты -  компьютерный  вирус,  проникающий  в  программы  и
уничтожающий их. Ты - часть того, кто пытается уничтожить Асгард.
   Рот, обозначившийся в  коре  ствола,  открылся,  обнажив  зубы  -  белые,
острые, как у хищника. Дерево улыбнулось.
   - Не стану спорить. - Он по-прежнему выглядел помесью волка с крокодилом,
а не гуманоидом. - Сумерки богов наслали  холод  под  своды  Валгаллы.  Звук
горна слышен на мосту Байфрост, и боги идут  навстречу  собственной  гибели.
Тор встретился со змеем Мидгарда -  своей  предначертанной  смертью.  Фенрир
разорвал оковы и разметал пепел Игдрасила споим  воплем.  Огненные  великаны
вырвались на свободу и добрались до свода небесного. Один мертв. Хаймдалл  и
Локи умертвят друг друга. Все великие боги мертвы,  обитатели  Асгарда  ждут
своего конца во тьме.
   Все это было взято из моей памяти. Он продолжал говорить  на  пароле,  но
имена были земными, и произносил он их по-земному. Неужели это значило,  что
захватчики Асгарда прочитали мою память всю без остатка, вроде истоми, когда
я впервые попал в их любопытствующие руки? Или это неведомое было  волшебным
зеркалом, в котором мне виделись собственные мысли и фантазии?
   - Но все начинается заново, - воспротивился я. - В легенде все начинается
сызнова. В легенде нет конца.
   - О да, - отозвался он. - Все начинается сначала - в  других  макромирах,
на любой маленькой планете, напоминающей Землю и  движущейся  вокруг  желтой
звезды. Все начинается заново, снова и сызнова. Но каждому  началу  приходит
конец, а то, что происходит сейчас, - конец Асгарда. Сурт поглотит все.
   Этот символ был предельно  ясен.  Сурт  -  огненный  великан,  чье  пламя
обратило поле битвы в Сумерках богов в пепел.  Сурт  -  вот  как  называлась
звезда в центре макромира, которая погубит его, а сама превратится в новую.
   Тогда тысячи созданий - внутри  или  на  поверхности  макромира  -  будут
уничтожены и рассеяны взрывом чудовищной силы. Пепел - к  пеплу,  прах  -  к
праху.  Не  к  тому  ли  стремились  захватчики  Асгарда,  отчаянная   орава
компьютерных камикадзе?
   - Тогда умрешь и ты,  -  заметил  я.  -  Овцы  умирают,  волки  голодают.
Разрушители разрушат себя со своими жертвами. Какой в этом смысл?
   Он рассмеялся:
   - Вы вообразили меня гуманоидом, чтобы лучше воспринимать меня. Но  я  не
тот, кем кажусь вам.
   - Я тоже не тот, кем кажусь. Я всего лишь некая информация, ироде тебя. Я
просто тень на стене, тень, которую отбрасывает светильник.
   - Именно так, - подтвердил он. - Все мы - тени себя самих, мы  посланы  в
бой нашими прототипами. Вот с чем вы  сражаетесь,  Руссо,  -  с  прототипами
хищников. Ваш Амара Гююр - бледное подобие настоящего. Вы  не  представляете
себе, насколько ограничена ваша фантазия.
   - Хищники убивают ради еды, - возразил я. - Амара  Гююр  был  мошенником.
Называя себя хищником, он  старался  оправдать  свое  поведение,  какого  не
потерпела бы даже волчья стая.
   - Вы не понимаете меня и обманываетесь сами, - ответил тот, что был похож
на Амару Гююра. - Хищник убивает по многим  причинам  -  ради  еды,  защищая
собственную территорию, а также для удовольствия.  Заметьте,  Руссо,  -  для
удовольствия. Это  сантименты,  что  хищнику  не  нравится  убивать.  Хищник
благоразумен, хищник лицемерен, и он любит  убивать.  Лишь  дурак  не  верит
этому.
   - Территория, - повторил я. - Дело только в ней?
   - Или в удовольствии, - не растерялся он. - Опять  вы  упускаете  это  из
виду - удовольствие.
   - Несмотря на нашу перебранку, я изо всех сил  постарался  отрешиться  от
мысли о разрушении и упадке, -  все  гуманоиды  имеют  общую  ДНК.  Тетраксы
правы, стремясь к галактическому братству, разве  нет?  Они  правы,  пытаясь
образовать сообщество. А ты, точнее, твоя копия не состоит из ДНК.  Это  уже
посерьезнее, чем война между плотоядными и травоядными. Это уже  конкуренция
между биохимическими сущностями.
   Он снова захохотал.
   - Вы что, Руссо, полагаете, что биохимиков это  заботит?  Ваша  идиотская
точка зрения держит на привязи наш разум. Уж не считаете ли вы, что  сможете
что-либо осмыслить,  если  сила  вашего  воображения  способна  на  какие-то
фокусы? Наивно надеяться, что у вас была возможность хоть что-либо понять!
   Он уклонялся от темы разговора, уводил меня сначала в  одну,  а  затем  в
другую сторону. Зачем ему это надо,  подумалось  мне,  если  я  был  в  аду,
мертвый, обездвиженный и распадающийся на  части?  Амара  Гююр  не  стал  бы
язвить и издеваться надо мной. И внезапно я понял, что позволяю ему главное:
задерживать себя, а мне надо идти вперед.
   И снова я посмотрел на свои руки, испещренные серыми пятнами, с шершавой,
изъязвленной кожей. Они были  покрыты  болячками,  некоторые  из  них  стали
ярко-красного цвета и уже гноились. Эти  пятна  по  цвету  странным  образом
напомнили мне плоды на ветвях  деревьев.  "Мертв"  я  или  нет  -  не  имело
значения. Главное, я все еще мог действовать,  думать,  представлять  угрозу
для странной  армии,  которая  вознамерилась  не  допустить  меня  к  Центру
макромира.
   Вытащив меч, я поднял его высоко над головой,  готовясь  отрубить  ветви,
заслонявшие путь. Никакого страха  не  отразилось  в  безумных,  неподвижных
глазах,  словно  они  насмехались  надо  мной  и  провоцировали   на   самый
бессмысленный поступок. И  я  начал  крошить  спутанные  ветви  и  тернистый
подлесок ясным, острым мечом, продираясь сквозь них бесстрашно и яростно.
   Я попытался обойти того, кто казался Амарой  Гююром,  и  тут  заостренные
листья набросились на меня, проникнув под броню, но  не  в  тело.  Казалось,
стена из шипов тает от моего натиска, тает, соприкасаясь с моей ожесточенной
горячностью. Пробив себе путь и оставив Амару Гююра в одревесневшем забытьи,
я вошел в чащу, где ветви закрывали солнце.  Пахло  гнилью  и  еще  какой-то
мерзостью, зелень пропала, вокруг был только серый  цвет,  только  распад  и
тление. Ощущение такое, словно прокладываешь дорогу внутри огромного  трупа.
Стены не было видно. Похоже, я углублялся во что-то чудовищное и страшное. Я
повернулся.
   Дороги, по которой я пришел со стороны солнечного пляжа, не было.  Вокруг
виднелись лишь клубки тускло освещенных, белых, мягких лиан.
   В отчаянии я закрутил головой, и в этот момент спутанные узлы корней,  на
которых я стоял, сдвинулись. Я очутился в круглой клетке. От моего  гниющего
тела ее отделял какой-нибудь метр. Все еще мерцал тусклый свет, и  я  видел:
на уровне лица корни извиваются, как личинки, и стена становится все плотнее
и плотнее.
   Подняв меч, я изо всех сил обрушил его на клетку, стараясь  освободиться.
На мгновение я испугался, что преграда не поддастся, но меч снова не подвел,
и в моей тюрьме образовалась брешь. Сквозь нее я выбрался наружу - и снова в
лес, где ветви  опять  пытались  преградить  дорогу.  Ничего  не  оставалось
делать, как бешено работать мечом.
   Руки болели, голова раскалывалась, но я не решался остановиться  и  снова
попасть в ловушку. Ветки хватали меня за руки, корни  подставляли  подножки,
но я двигался, и они не успевали закрепить хватку. Неизвестно было,  сколько
я смогу так идти, сколько нужно бороться, но, пока  оставались  силы,  я  не
намерен был сдаваться. Странно, что при этом я не чувствовал слабости.
   Сколь долго тянулась эта странная битва, не знаю. Но лес поредел,  и  над
головой засияло солнце. Ободренный светом, я  ринулся  вперед,  и  последние
приставучие ветви разжали  руки.  Не  было  больше  ни  хватких  усиков,  ни
кровожадных шипов.
   Я вышел на опушку и заслонился рукой от неправдоподобно яркого,  сияющего
солнца.  Под  моими  ногами  простиралась  мощеная  дорога,  воздух   звенел
бесчисленным количеством голосов... Это место  не  было  необитаемым,  здесь
кипела жизнь.
   Когда глаза привыкли к  свету,  я  решил  осмотреться  и  обнаружил  себя
стоящим в кольце мужчин - мощных, словно Мирлин, вооруженных мечами. Похоже,
что они были выведены клонированием, но затем я подумал, что их  сходство  -
это сходство автоматов, вроде  тех,  что  толпились  на  палубе  магического
корабля.  Крошечный  шаг  вперед  заставил  их  поднять  мечи  и   угрожающе
нацелиться в мою сторону. Их кольцо  плотно  сомкнулось  вокруг  меня,  и  я
оглянулся назад. Леса не было - только мощеная дорога и  воины.  Шестнадцать
воинов, окруживших пленника.
   - Браво, Майкл Руссо, - произнес голос по-английски. - Мы узнали тебя,  и
теперь ты в нашей власти.

Глава 27

      Первые часы езды обернулись сущим кошмаром. Не из-за слизняков (они были слишком медлительны, да к тому же мы знали об их существовании) и не из-за сколько-нибудь серьезной опасности. Попросту в легком защитном скафандре я чувствовал себя абсолютно раздетым. В прошлый раз, когда скаридские штурмовики наседали на пятки и чуть было не прикончили меня, я был в 1ом же одеянии. Одного такого переживания достаточно, чтобы сделать человека параноиком. Пусть сейчас я был суперменом, пусть отовсюду звучали уверения в этом, ощущал я себя вовсе не как сверхчеловек.
   Передние фары наших велосипедов привлекали всяких летучих  созданий.  Эти
мотыльки своими размерами превосходили  всех,  встречавшихся  мне  прежде  в
жизни. Они летели к нам  роями,  неуклюже  толкаясь  в  надежде  подобраться
поближе к свету. Некоторые, оцепенев, падали под колеса, и  нам  приходилось
ехать по ним, чувствуя, как их тела подаются под шинами. У этих созданий  не
было крыльев метрового размаха, хотя их тела были длинны, как моя  рука.  Их
крылышки были причудливо раскрашены, но я не мог рассмотреть их как  следует
из-за мельтешения перед фонарем.  Глаза  мотыльков  отражали  свет,  подобно
кошачьим. Зато рты были типичными для  насекомых,  с  челюстями  и  усиками,
похожими на тараканьи. Все вместе это производило странное  впечатление,  и,
хотя  я  уже  достаточно  повидал  разнопланетных   обитателей,   удивление,
насколько причудливые формы  может  создавать  ДНК,  не  убывало,  а  только
крепло.
   Деревья были не лучше, если  растительность,  сквозь  которую  мы  ехали,
можно было назвать этим словом. Корни и корешки окружали нас со всех сторон,
сверху  и  снизу,  а  листва  образовывала  причудливый   навес.   Хитиновый
термосинтетический панцирь покрывал пол и потолок этого мира  так,  что  для
его обитателей не было различий между верхом и низом; а  из-за  низкой  силы
тяжести вес не был большой проблемой.  Я  видел,  что  слизняки  преспокойно
ходят по потолку, прочно удерживаясь присосками, а вскоре проехал прямо  под
одним, хищно  нацелившем  на  меня  щупальца.  Но  я  был  вне  пределов  их
досягаемости.
   Местная природа в основном тяготела к формам  членистоногих,  даже  ветки
деревьев с раздвоенными корнями напоминали конечности  не  то  жука,  не  то
краба. На крепких ветвях сидели создания размером с человеческую голову,  со
створками,   напоминающими   ракушечные.   Последние   время   от    времени
приоткрывались  и  выплевывали  чьи-то  конечности,  похожие   на   щупальца
слизняков. Они представляли  угрозу  только  для  мотыльков,  но  все  же  я
старался объезжать их.
   Самые крупные травоядные походили на раков и омаров, пауков-сенокосцев  и
ходячие радиомачты. Они были на редкость пугливы  и  уносились  прочь,  едва
завидев наши фары.
   Так мы ехали - часы напролет без единой остановки, не очень быстро,  хотя
дорога между деревьями была свободная  и  ровная.  Наверное,  мы  делали  не
больше пятидесяти километров в  час;  дорога  так  петляла,  что,  будь  она
прямой, мы бы уже миновали две трети нашего пути.
   Постепенно  окружавшая  нас  местность  стала  привычной   -   гигантские
мотыльки, бодающие мой шлем, больше  не  привлекали  внимания.  Я  неотрывно
смотрел на  свет  задних  фар  впереди  идущего  велосипеда  и  старался  не
отставать. Очевидно, наступило состояние транса - я потерял чувство  времени
и не смог бы сказать, сколько длилось наше  путешествие,  когда  мы  наконец
прибыли к месту назначения.
   Я ожидал увидеть еще одну стену и еще один люк и призадумался, размышляя,
могут ли велосипеды спускаться по заброшенной шахте с  легкостью  вездехода.
Потом я просто перестал об этом думать -  Девятка  в  равной  мере  способна
решить любую задачу, и нечего тревожиться раньше времени.
   И это в самом деле был другой люк; но не в стене, а  в  полу.  И  он  был
просто  огромным.  Люк  красовался  посередине  голой  площадки  на   земле,
окруженный  защитной  изгородью.   Мы   приблизились   к   нему   со   всеми
предосторожностями -  вдруг  он  был  под  напряжением,  хотя  в  отсутствие
электричества эта мера казалась излишней. Но могло  статься,  что  это  была
очередная ловушка, поэтому мы тща-1ельно прочесали окрестности и  обнаружили
место, где останавливались Тульяр и Финн, побросав свои машины.
   Урания "зашепталась" с  волшебным  чемоданчиком,  я  поставил  велосипеды
полукругом, направив свет фар в темноту. Мы почти ничего не  увидели,  кроме
уймы мотыльков, псе еще слетавшихся на наш огонек. Я решил  выключить  свет,
когда заметил нечто  странное.  Деревья,  слабо  освещенные  фарами,  стояли
теснее, чем там, откуда мы приехали, а кое-где на них  виднелись  зарубки  -
будто кто-то или что-то прокладывало себе путь в чащу.
   Я показал свою находку Мирлину.
   - Не мог ли Тульяр встретить здесь дружков?
   - Если твоя догадка верна, нашим противникам нужны были  руки  для  такой
работы. Видно, кто-то ждал здесь Тульяра.
   Это звучало неутешительно. Я ободрял себя  мыслью,  что  мы  превосходили
Тульяра в численном отношении,  а  ведь  внизу  нас  может  поджидать  армия
роботов - сильных и зловещих, как и те, что пытались разрушить мир истоми.
   - Если у них тут была подмога - зачем им вообще Тульяр? - недоумевал я.
   Недоумение и вопрос  были,  впрочем,  риторическими.  Ответь  мне  Мирлин
что-нибудь, я бы выслушал его со вниманием, но он промолчал. Только Тульяр -
то, что раньше было Тульяром, - знало, что и зачем оно делает.
   К этому времени  Клио  смогла  отомкнуть  замок,  закрывши