ены нет - даже  стеклянной.  Глаза
утверждали, что впереди простерлась до  самого  горизонта  поросшая  травой
равнина. Единственной уступкой, которую они  могли  позволить  моей  ноющей
руке, было предположение, что  здесь  стоит  невидимая  силовая  стена,  не
позволяющая идти через поле.
   Я знал, что глаза мне лгут. Я  находился  внутри  Асгарда,  возможно,  в
какой-то комнате, и не существовало никакой равнины, ни неба, ни льва.  Это
были всего лишь картинки, спроецированные на стену.
   Пяти минут хватило, чтобы выяснить: комната  была  прямоугольной  формы,
примерно три на четыре метра, без каких-либо швов и намеков на дверь.
   - Ублюдки! - крикнул я, совершенно уверенный, что  за  мной  кто-то  или
что-то подсматривает и подслушивает - иначе к чему бы все эти иллюзии,  тем
более лев?
   Дальше буйствовать не было никакого смысла, и черт меня побери,  если  я
стану потакать такому одностороннему изучению. Существовали вещи, которые я
хотел для себя выяснить,  и  здесь  присутствовало  несколько  существенных
пунктов для размышления, которыми можно было заняться  независимо  от  типа
клетки, куда меня посадили.
   Я проверил места на теле, где система жизнеобеспечения была подключена к
организму. Места, где капельницы входили в вены, были болезненны на  ощупь,
но полностью зажили. Это говорило о  том,  что  я  был  без  скафандра  уже
довольно продолжительное время - порядка нескольких дней. Но ни голода,  ни
слабости я не ощущал. На самом деле я был в полной боевой форме.
   Пальцами провел по всем местам тела, куда  они  могли  достать.  Нащупал
несколько старых шрамов, несколько крупных родинок, которые  всегда  там  и
были, и несколько новых аномалий. Кожа на задней стороне шеи  была  как  бы
покрыта оспинами, а на голове необычно чесалась. Но выбрит я был  чисто,  а
волосы не стали ничуть длиннее, чем они были, когда я надел  термоскафандр.
Для приостановки роста волос я ничего не брал, потому что внутрь  скафандра
ничего помещать нельзя, значит, когда парализатор меня  отключил,  на  лице
должна была быть уже трехдневная щетина.
   Очевидно,  промежуток  времени  между  парализацией  и  оживлением   был
довольно   большим.   Офицеры-миротворцы   в   Небесной   Переправе   носят
парализаторы, но более грубого действия по сравнению с тем, который вырубил
меня, - не сложнее сторожевой хлопушки. У тетраксов были и комнаты иллюзий,
но не такие изощренные, как та, где я сейчас сидел. В тетронской иллюзорной
картинке всегда можно различить сочленения. Там требовалось напрягать волю,
чтобы  подавить  недоверие.  Здесь  же  иллюзия  была  на   целый   порядок
правдоподобнее.
   Вероятно, в конце концов я попал в руки творцов чудес -  людей,  которые
если богами и не являлись, то по крайней мере любили играть в  божественные
игры с бедными гуманоидами, попавшими, на свое несчастье, в их руки.
   "Если боги хотят наказать, - напомнил я сам себе, -  то  прежде  отнимут
разум".
   Ну, так я  был  самым  натуральным  сумасшедшим;  действительно,  ярость
переполняла меня.
   Я скептически огляделся по сторонам, и травянистая равнина исчезла. Я не
смог удержаться от того,  чтобы  не  ощутить  легкий  шок,  но  совершенной
неожиданностью это для меня не явилось. Реакцию  вызвала  лишь  внезапность
перемены.  Теперь  я  знал  -  показать  они  мне   могут   все,   что   им
заблагорассудится.
   Сейчас они демонстрировали мне комнату, три на четыре метра, с  открытой
слева от меня дверью. Освещалась комната  сверху  -  весь  потолок  излучал
ровный белый свет. Стены серые, без каких-либо деталей.
   Я не был до конца уверен в том, что это - реальность; я играл на  второй
руке и прекрасно знал, что следует опасаться двойного блефа. Никакого приза
за догадку, как я должен пройти в дверь, мне не предложили. Раздумывать, не
стоит ли немного покапризничать, я не стал, но решил, что комната не лучшее
место для отсидки. Я сделал то, чего от меня хотели, и пошел налево.
   За дверью оказался тускло освещенный коридор. В конце тоже  была  дверь,
так что другого пути не оставалось,  и  я  пошел.  Коридор  был  закруглен,
поэтому дальше трех метров вперед я ничего не видел. Свет лился с  потолка;
стены  оставались  серыми  и  безликими.  Степная  равнина  выглядела  куда
привлекательнее, но я не жаловался. Скуку  вытерпеть  я  мог;  голодные  же
хищники сильно действовали на нервы.
   И тут передо мной возник Т-образный перекресток. Пока я к нему подходил,
в левом ответвлении показалась какая-то  фигура,  заметила  меня  и  быстро
вскинула пистолет, зажатый в правой руке. Это был гуманоид, но не  человек.
Оказалось - вормиран или очень хорошая его  имитация.  Точная  копия  Амары
Гююра, хотя все вормираны похожи друг на друга.
   Одет он был в рубаху и панталоны в обтяжку, но ноги босые, как у меня, и
вполне  могло  статься,  что  некоторое  время  назад   его   вытащили   из
термоскафандра. Направленный на меня  пистолет  был  маленьким  игольником,
выстреливающим крохотные металлические кусочки - по шесть и секунду.
   Я остановился.
   - Руссо? - неуверенно спросил вормиран. Голос  у  него  был  глубокий  и
мрачный, но говорил он на удивление вежливо.
   - Два раза это не сработает, - сказал  я  проглотив  комок  в  горле.  -
Думаю, ты - иллюзия.
   Но  свои  сомнения  я  выдал  тем,  что  заговорил  на  пароле,   а   не
по-английски. Тут я вспомнил старинную притчу о  мальчике,  который,  желая
подшутить, часто кричал "Волки! Волки!", а потом настоящий волк его в самом
деле съел.
   Я стоял неподвижно, твердо решив не поддаваться никаким диким инстинктам
и не бежать.
   Он вышел вперед, приставил дуло игольника  к  мягкой  коже  пониже  моей
скулы.
   - О'кей, - сказал я, ощущая внезапную сухость во рту. - Ты не иллюзия.
   Дыхание у него действительно было  скверным.  Я  чувствовал  его  теплую
вонь. Глаза - большие, с расширенными от тусклого света зрачками-щелочками.
Толстые черные губы расползлись в стороны, обнажая заостренные зубы.  Рябая
кожа сейчас выглядела значительно бледнее, чем когда я видел его в  прошлый
раз на экране в квартире Саула Линдрака.
   - Где мы, мистер Руссо? - спросил он с присвистом на звуке  "с"  в  моей
фамилии.
   - Я сам хотел бы это знать, - кисло ответил я. - Как они тебя захватили,
мистер Гююр? Ты ведь Амара Гююр, как я понимаю?
   - Задавать вопросы буду я, - мягко произнес он. - Пистолет ведь у меня.
   Тут меня как громом поразило. Насколько чудовищна несправедливость,  что
пистолет оказался у него! Я же проснулся, не имея при  себе  ничего,  кроме
исподнего. Кем  бы  ни  был  тот,  кто  нас  захватил  и  теперь  изучал  с
клинической дотошностью, он сделал большую  ошибку,  выдав  пистолет  Амаре
Гююру, а мне - нет. Я был уверен, что они наблюдают за нами, но  совершенно
не представлял, что именно они хотят  увидеть.  Надеюсь,  они  не  позволят
Амаре Гююру пристрелить  меня,  вмешавшись  и  остановив  его  в  последний
момент? В конце концов, слишком накладно  так  быстро  отправлять  одну  из
подопытных крыс на свалку без особых на то причин.
   Возможно, я до сих пор нахожусь в не меньшей безопасности, чем во  время
львиного прыжка.
   С другой стороны, возможно, и нет. Я решил не испытывать судьбу.
   - Ты знаешь ровно столько же, сколько я, - хладнокровно сказал  я  Амаре
Гююру. - Вероятно, даже больше. Я очнулся всего  несколько  минут  назад  в
какой-то комнате иллюзий, причем довольно большой, - не то что тот  славный
гробик, в котором крутят шоу на Небесной Переправе. Это была  картина  моей
родной планеты  или  очень  на  нее  похожей.  На  меня  напал  хищник,  но
растворился, как только прыгнул в мою сторону.
   Тот удивился, поэтому я добавил:
   - С тобой было то же самое? Он покачал головой и сказал:
   - Я просто проснулся. Затем спросил:
   - Где и когда они тебя взяли?
   - Не знаю, как давно это произошло. Я был на уровне дна шахты в  течение
тридцати часов, возможно, чуть больше. Со мной  находился  андроид  Мирлин.
Они оглушили нас парализатором, когда Мирлин вскрыл нечто  вроде  городской
энергостанции.
   Он продолжал пристально  на  меня  смотреть.  Его  взгляд  очень  сильно
напоминал мне выражение глаз того льва. Возможно,  именно  поэтому  хозяева
показали мне сначала зверя, - чтобы настроить сознание на реальность.
   - Так там был город? - спросил он. Игольник он убрал, и это  можно  было
расценить как жест примирения. Как только ствол перестал давить мне на шею,
я благодарно кивнул.
   - Значит, вы так далеко не заходили? - сделал  я  вывод.  Он  колебался,
поэтому я продолжил:
   - У нас  нет  причин  любить  друг  друга,  мистер  Гююр,  но  я  сильно
подозреваю, что мы оказались в одной лодке. Считаю,  самое  разумное  будет
рассказать друг другу все, что мы знаем, и попытаться вместе  найти  выход.
Как вам известно, мы глубоко внутри Асгарда, и кто бы нас сюда ни доставил,
он просто потешается над нами. Сейчас за нами наверняка следят.
   Глаз он не отвел, но едва заметно кивнул и сомкнул губы, спрятав за ними
свои острые клыки. Затем опустил  пистолет,  который  продолжал  держать  в
руках.
   - Нас застали врасплох, - сказал он. - В замороженном лесу. Мы  попались
в ловушку, и несколько моих людей были уничтожены огнеметами.  Сразу  после
этого они нас взяли.
   - Они? - переспросил я, сомневаясь, не принял ли  он  Крусеро  за  целый
взвод. Ловушку-то наверняка расставил он.
   - Какие-то роботы, - ответил тот. - Похожие на гигантских насекомых,  но
- искусственные.
   "Тогда это точно не Крусеро, - подумал  я.  -  Охотничий  сезон  начался
слишком рано".
   Я понял, что когда Мирлин вонзил свой резак  в  систему  управления,  то
всполошил, должно быть, все это осиное гнездо. Они и выползли, чтобы  взять
нас всех.
   - Кому-нибудь из вашего отряда удалось бежать? - спросил я Амару Гююра.
   - Думаю, нет. Я что, с людьми-солдатами?
   - Тоже не знаю. Но если местные ребята вылезали аж  на  третий  уровень,
чтобы захватить вас,  то,  полагаю,  звездного  капитана  и  остальных  они
прихватили по пути. Сдается мне, они не хотят, чтобы кто-то вернулся  назад
и рассказал о них, а еще похоже, что теперь у  них  под  арестом  все,  кто
знает сюда дорогу.
   Эта явная ложь предназначалась как для него, так  и  для  тех,  кто  нас
подслушивал.  Журнал  Саула  Линдрака  по-прежнему  лежал  в  вездеходе  на
поверхности. Тетраксам потребуется  некоторое  время,  чтобы  отыскать  еще
одного франкоговорящего человека для перевода,  но  они  это  сделают.  Они
очень дотошны, когда захотят.
   Больше ничего не дождавшись от Гююра, я спросил:
   - Как вы следили за нами в уровнях?
   Это была лишь уловка, чтобы затушевать эффект от произнесенной мною лжи,
и намек, что ложь эта предназначалась для обмана таинственных наблюдателей.
Он наверняка знал, что оставленный им в книжке жучок все еще был наверху.
   - Жучок был в пятке твоего ботинка, - ответил он. - Когда  великан  взял
твой вездеход, мы поняли, что тебе нужен будет другой термоскафандр. Где бы
этот ботинок ни прошел, он оставлял органический след.  Мы  могли  идти  по
нему куда угодно, но  нас  интересовал  о  только  расположение  шахты.  Мы
собирались подождать вас там,  в  надежде,  разумеется,  что  вы  вовсе  не
вернетесь. Нас вполне устраивало, если б по иронии судьбы  андроид  перебил
всех вас, как он сделал это с моими людьми, разве нет?
   Я не стал говорить, что мы,  предусмотрев  такую  возможность,  оставили
наверху шахты Крусеро. В этом не было  ни  логической,  ни  дипломатической
необходимости. Я  решил  -  пусть  он  думает,  что  расстрел  из  огнемета
организовали местные хозяева.
   - Ладно, что было, то прошло. Вопрос - что нам делать дальше?
   - За моей спиной нет ничего, кроме глухой комнаты, - сообщил Гююр.
   - Здесь то же самое. Значит, у нас есть только  одно  направление,  куда
идти, и кто знает, кого  мы  там  можем  встретить?  Не  хотите  возглавить
шествие?
   - У меня есть пистолет, - напомнил он. - Ты пойдешь первым.
   Амара Гююр определенно принадлежал к тому типу разумных существ, которым
лучше не показывать спину, но иногда другого выбора просто нет.
   Я свернул в коридор, где никто из нас еще  не  был,  и  пошел  навстречу
новым неожиданностям.

Глава 30

   Коридор  мог  бы  стать  настоящим  лабиринтом,  если  б  того  захотели
наблюдатели, - в глубине души я был уверен, что они могли открыть множество
дверей и других проходов, - но их цель, похоже, состояла лишь в том,  чтобы
доставить нас из точки А в точку Б.
   Точка  Б,  как   выяснилось,   представляла   собой   большое   открытое
пространство. Мы вышли из узкого портала и оказались в  инопланетном  лесу.
Под словом "инопланетный" я имею в виду, что он не был похож ни на одно  из
тех мест, где мне доводилось бывать, - а поскольку  Земля  в  их  число  не
входила, я не мог судить, что за равнина была мне показана по  пробуждении,
но внутри жило легкое ощущение, будто от того пейзажа веяло чем-то  родным.
Однако при взгляде на окружающие деревья и кусты  всколыхнулись  совершенно
противоположные чувства: это - место,  с  которым  у  меня  точно  не  было
никаких родственных связей.
   И вовсе не их формы выглядели для меня странно, - листья, как я понимаю,
могут иметь настолько разную форму, что никакой из них не покажется  чем-то
сверхординарным, но вот пропорции - другое  дело.  Листья  были  все  очень
крупные, темной окраски По большей  части  они  имели  зеленый  цвет,  хотя
некоторые - красный и фиолетовый. Цветы,  весьма  крикливой  окраски,  были
очень велики: с человеческое туловище каждый. Желтые имели цвет охры, синие
- индиго, красные - темно-кровавый; тычинки и пестики, собранные  в  центре
цветка, все были черные. В основном цветы имели  форму  колокольчика,  хотя
встречались и полусферические, полые внутри; но все без исключения смотрели
вверх, на потолок,  сиявший  золотистым  электрическим  светом  примерно  в
двадцати метрах над лесным полом.
   Растений, напоминавших деревья, здесь было очень немного, и ни  одно  из
них не казалось маленьким. Скорее это были кусты, только  укрупненные,  или
же водяные лилии великанских масштабов. Они росли плотно друг к  другу,  не
оставляя между собой даже узеньких тропинок, где мог бы  без  помех  гулять
гуманоид. Они нависали надо мной, и хотя их самые высокие побеги  достигали
лишь трех четвертей  расстояния  до  искусственного  неба,  они,  казалось,
господствовали даже в этом оставшемся свободном пространстве.  Запах  стоял
одуряющий, приторно-сладкий. В лесу раздавался  шум,  похожий  на  жужжание
трещотки, и сначала я никак не мог определить его источник.  Затем  увидал,
как что-то  ползет  по  лепестку  одного  из  цветков,  и  понял,  что  это
гигантское нелетучее насекомое, размером с человеческую голову,  такого  же
темного окраса, как и  растение,  которое  оно  инспектирует,  а  расцветка
делает его незаметным, пока оно не движется. Тогда до меня дошло, что  звук
наверняка исходит от аналогичных тварей, стрекочущих наподобие  кузнечиков.
- Узнаешь это место? - спросил я вормирана почти шепотом.
   - Нет, - ответил тот. - Я путешествовал по большинству тропических  мест
моей родной планеты, но не видел ничего, хотя  бы  отдаленно  напоминавшего
это.
   Тут я подумал, не является ли данная территория местом  обитания  людей,
населяющих этот слой. Если да, то они запросто могут оказаться  великанами.
Но полагаться на это умозаключение я не стал. Во-первых, потолок был  всего
лишь в двадцати метрах над нашими головами - не выше, чем на первом, втором
и третьем уровнях, где  когда-то  обитали  гуманоиды  нормальных  размеров.
Во-вторых,  серая  стена  в  обе  стороны  от   дверного   проема   заметно
закруглялась, уходя вдаль. Если эту кривизну экстраполировать,  получалось,
что мы находились на замкнутой территории диаметром не более  километра.  И
это был просто большой сад или виварий; но ни в коем случае не целый мир.
   Я собрался было спросить, что делать дальше, но  вопрос  так  и  остался
незаданным, потому что до нас донесся новый звук,  гораздо  более  громкий,
чем жужжание опылителей, ползавших вокруг по гигантским цветкам.
   И   звук   был   безошибочно   узнаваем:   ружейная   пальба.   Не    из
пистолета-огнемета и даже не  из  игольника,  но  из  старинного  карабина,
извергающего настоящий град пуль.
   Едва выстрелы  смолкли  -  зашумели  насекомые.  Когда  мы  услыхали  их
впервые, они, очевидно, находились  в  благодушном  состоянии,  теперь  ими
овладела  паника.  Трескотня  усилилась  в  тысячу  раз,  превратившись   в
ужасающий скрежет, который продолжался не утихая.
   Я зажал уши ладонями, чтобы хоть как-то избавиться от шума, и Амара Гююр
сделал то же самое, однако игольник он по-прежнему крепко держал  в  правой
руке. Я попытался отступить в коридор, из которого мы вышли,  но  наткнулся
на твердую стену и, полуобернувшись, с удивлением  обнаружил,  что  портала
больше не было. Серая  стена,  отрезавшая  нас,  выглядела  монолитно,  без
щелей.
   Мы стояли, прижавшись к ее гладкой поверхности, пока скрежет не  стих  и
крещендо не уступило место  былому  спокойному  шуму.  Только  тогда  стало
возможным говорить.
   - Туда, - гортанно произнес Гююр. Он  показал  направо,  в  направлении,
откуда пришел  звук  выстрелов.  В  ту  сторону,  где  растения  не  сильно
выступали за отведенное им место, уходила  вдоль  стены  узкая,  извилистая
тропинка. Идти по ней было достаточно легко, и мы пустились бегом.
   Через сотню метров мы наткнулись на полуголого спирелла  и  едва  одетую
китнянку,  склонившихся  над  окровавленным  телом.  На  теле  было  темное
исподнее,  вроде  того,  что  мне   доводилось   видеть   раньше,   -   под
военно-космической формой. Китнянка была не кто иная, как  Джейсинт  Сьяни;
спирелл, все еще державший автомат направленным на убитого, был мой  старый
знакомый Хелеб.
   Пока мы с Амарой Гююром подходили с одной стороны, с  другой  показались
еще два вормирана. По моим подсчетам, ситуация, в которой я оказался, стала
теперь в пять раз хуже. Я быстро приблизился к покойнику. Это был Халекхан.
Он получил три выстрела в грудь, и его буквально разрезало пополам. В  руке
был зажат пистолет-огнемет, из которого он так и не выстрелил.  Я  даже  не
пытался до него дотронуться, но Хелеб  обхватил  меня  за  горло  волосатой
рукой и крепко держал, пока один из вновь прибывших не  взял  оружие  себе.
Когда он отпустил меня, я остался  стоять  на  коленях,  но  отвернулся  от
трупа, чтобы посмотреть на тех, кто взял меня в плен.
   - Это тот самый ублюдок, который устроил нам засаду, - сказал Хелеб. - Я
его видел прямо перед тем, как роботы взяли нас всем скопом.
   Я понял, что он обознался, но говорить об этом и не подумал.
   -  Он  был  один?  -  проревел  Амара  Гююр.  В   голосе   его   звучала
неуверенность; вероятно, в засаде он не высмотрел никого, но я-то  понимал:
сложить два и два он способен, особенно после того, как стало очевидно, что
военные используют пистолеты-огнеметы, а это не в  стиле  наших  предыдущих
пленителей.
   Хелеб поколебался и произнес:
   - Думаю - да.
   - Он думает!
   Хелеб залебезил перед объятым яростью Гююром. Чтобы  заставить  спирелла
раболепствовать,  надо  сильно  потрудиться.  Ни  одному  человеку  еще  не
удавалось добиться такого эффекта.
   - Я тоже никого больше не видела, - вставила китнянка. Гююр посмотрел на
автомат в руках Хелеба.
   - Сколько выстрелов у тебя  осталось?  -  спросил  он.  Хелеб  отстегнул
магазин и посчитал.
   - Три.
   В его голосе не прозвучало восторга по этому поводу, и я понимал почему.
Ни у кого больше ничего не было, кроме нижнего белья, в котором они залезли
в термоскафандры. Ублюдки, наблюдавшие за нами, оставили  кое-кому  оружие,
но без лишнего боезапаса. Хелеб выпустил дюжину выстрелов  впустую,  прежде
чем попал в Халекхана, на поприще на