о я не сознавал этого.
   Не знаю,  как  описать  то,  что  созидалось.  Оно  целиком  принадлежало
сущностям, населяющим  компьютерное  пространство,  и,  казалось,  полностью
зависело от взгляда того, кто на него смотрел. Если  бы  я  захотел  увидеть
это, мне бы понадобилось  определить,  что  хочу  увидеть.  Однако  не  было
решимости сделать это, по крайней мере осознанной решимости. Они  ничего  не
значили, эти образы, зарождающиеся в возникающем разуме,  который  с  равной
вероятностью был моим и не моим. Я попробую описать, что помню.
   Вероятно, то была паутина, сотканная невидимым  пауком,  чтобы  заполнить
темноту - крест-накрест, крест-накрест, а затем - круги, круги,  круги,  или
нет, витки спирали. Основа паутины была не круглой, она  представляла  собой
вершины тетраэдра, так что  ее  ткань  простиралась  в  трех  измерениях,  а
середина была впалой, словно некая сила тянула ее под прямым углом к  другим
осям - в четвертое измерение.
   Мне казалось, что я уловил звуки шагов танцующего ткача, бегающего вокруг
своего творения, но дрожание паутины могло быть частью ее самой.
   В паутине не было ничего, она словно дрожала от ветра. Наверное, она была
соткана между ветвей огромного дерева. Оно  выросло  специально  для  этого.
Очевидно, дерево я смог увидеть оттого, что немного посветлело, в  то  время
как паутину я ощущал только кожей. Сияние ширилось, и дерево  вырисовывалось
все четче. Словно вокруг меня возникала новая  Вселенная.  Это  дерево  было
всюду  -  единое  творение,  суть  бытия.  Его  ствол  образовывали   круги,
сплетающиеся в  странные  узлы,  его  ветви,  простирающиеся  во  все  концы
Вселенной, были покрыты  листвой  и  цветами  всевозможных  оттенков.  Цветы
осыпали серебристую  пыльцу  и  подставляли  звездоподобные  пестики,  чтобы
пребывать в вечном наслаждении.
   И была мысль, и мыслью этой было: "Это  сотворение  волшебной  Вселенной.
Это все сущее и все грядущее".
   А потом настало пробуждение.
   Не то чтобы я проснулся сам. Я вообще ни в чем не  уверен.  Рука  ощутила
влажный  песок  и  тепло  солнца,  голова  кружилась,  обретая  сознание,  а
конечности ныли от боли.
   Затем был переход в сидячее состояние,  и  это  правда,  хотя  нет  нужды
продолжать рассказ столь иносказательно.
   Итак, чтобы рассказ был проще, я сел.
   Я был спасен. Чем-то, что выхватило меня из лап уничтожения и сохранило -
нет, переделало по своему подобию.
   Я осмотрелся и обнаружил себя лежащим на  песчаном  пляже.  Волны  океана
лизали мои  ботинки,  а  сам  он  был  голубым  -  в  нем  отражалось  яркое
безоблачное небо с золотым солнцем посерединке.
   Медленно поднявшись на ноги, я осмотрел себя.  На  мне  по-прежнему  была
красноватая броня, но плащ я потерял, хотя меч все  еще  висел  в  ножнах  у
пояса. Состояние слабости и нереальности происходящего,  сопровождавшее  мое
первое воплощение в компьютерном мире, полностью рассеялось. Как ни странно,
я чувствовал себя настоящим Майклом Руссо.
   Я посмотрел на то, что простиралось за мной, желая узнать, на какой берег
меня выбросило. За спиной находился лес, деревья росли  так  густо,  что  он
казался непроходимым. Пространство между шишковатыми стволами было заполнено
колючими ветками или острыми листьями растений  без  цветов,  деревья  имели
чрезвычайно странный вид, отдаленно напоминая человека  с  поднятыми  кверху
руками, вросшего в  землю  по  щиколотки.  Ветки  были  яростно  зеленеющими
пальцами несчастных душ. Лица, словно вырезанные  сверху  на  стволах,  были
мужскими и женскими, с закрытыми глазами. Цвет их разнился от слоновой кости
до черного, некоторые из них были словно отполированными, некоторые -  очень
грубо вырезанными, без всякой отделки.
   Я стоял на песке, и волны  лизали  мне  пятки.  В  трех  метрах  от  меня
начиналась растительность. Тропинки в чаще не было видно,  но  я  все  равно
подошел к лесу.  Заостренные  листья  подлеска  выглядели  очень  гибкими  и
отклонялись  при  моем  приближении.  Когда   я   подошел   совсем   близко,
люди-деревья, казалось, пробудились от своего сна. Глаза открылись, а  лица,
вырезанные из дерева и лишенные подвижности черт, смотрели на меня  с  такой
болью и отчаянием, что я содрогнулся. Только глазные яблоки поворачивались в
глазницах. Рты из коры не могли, по-видимому, открываться, не могли  скалить
зубы или показывать языки, не могли складываться в улыбку.  И  все  же  было
ясно  -  это  души,  обреченные  на  странные  и   страшные   пытки,   души,
потревоженные при моем приближении. Листья деревьев шуршали, словно  кто-то,
сидящий в кроне, тряс ветки, и шум этот напоминал лепет младенцев. Казалось,
что деревья силились что-то сказать мне.
   Я отступил от леса, отвернулся от этих отчаянных глаз и побрел по  пляжу,
торопясь туда,  где  лица  еще  спали.  Я  не  пытался  подойти  ближе,  но,
оглядываясь, замечал, что лица закрывали глаза и погружались  в  дрему,  как
только я проходил.
   Множество деревьев было покрыто яркими  желтыми  или  красными  округлыми
плодами. Они прятались высоко и кронах, и ни один из них не падал на песок.
   Я не знал, куда шел, но шагал, не  останавливаясь,  словно  у  меня  была
цель. Не знаю, сколько времени длился этот переход. Солнце неподвижно стояло
в небе - прямо посередине, над моей головой.
   Вокруг начали  появляться  камни  -  некоторые  вздымались  из  песка  на
четыре-пять метров. На  этих  камнях  были  вырезаны  различные  животные  -
лошади, олени, коровы и овцы. Я был готов к тому, что звери  откроют  глаза,
когда я буду проходить рядом, но такого не случилось.
   Меня мучила жажда, поэтому я обрадовался, обнаружив между скал  небольшое
озерцо. Вокруг него в грязи  отпечаталось  множество  копыт  и  лап,  вокруг
никого не было видно, да и в лес не уводила ни одна тропинка. Опустившись на
колени, я обмакнул в воду кончики пальцев, а затем облизнул  их.  Вода  была
противная на вкус и очень соленая.
   Я вернулся к зеленой стене, которая мешала мне проникнуть в глубь страны,
посчитав, что идти  берегом  бесполезно.  Мне  не  хотелось  возвращаться  к
ужасным лицам, но ничего другого не оставалось. Я был один, и не было никого
рядом, кто мог бы направлять меня. Если те, кто вел меня, требовали  чего-то
взамен, я не мог угадать их желания.
   Впереди был ствол потолще и попрямее других. Взглянув на закрытые веки из
коры, я почувствовал, как по спине у меня побежали мурашки. Затем я  перевел
глаза на руку, которой так легкомысленно зачерпнул воды,  -  пальцы  на  ней
распухли. Кожа начала слезать, обнажая  нездоровую,  чуть  тронутую  зеленью
гниения плоть. Зрелище это тем более потрясло меня, что  я  чувствовал  себя
вполне сносно.
   Вода в озерце успокоилась, и я  попытался  разглядеть  свое  лицо,  снова
опустившись на колени. Оно было бледным, отвратительно бледным - глаза стали
бесцветными ч волосы - грязно-серыми. Кожа на лбу начинала шелушиться.
   Внезапно меня осенило, что только разум избежал гибели, но не тело. Итак,
я вижу знаки разрушения. Почти одновременно  мелькнула  мысль,  что  это  не
смерть, а Перемены. Вероятно, мне суждено  стать  деревом  в  этом  странном
лесу. Вскочив на ноги, я посмотрел на дерево, так напугавшее меня.
   Знакомым ли было лицо, запечатленное в коре? Зная, в каком мире нахожусь,
я не думал, что могу удивиться. Меня бы не поразило, узнай я в нем  яростное
лицо, обрамленное гривой из ядовитых змей,  или  же  божественный  лик,  что
ужаснее лиц всех смертных. Но это была не Медуза и не  герой  других  земных
мифов. Вместо этого я увидел знакомые черты. Лицо принадлежало не  человеку,
а гуманоиду. Я всмотрелся пристальнее.  Оказывается,  лишь  часть  его  была
человеческой, другая же часть была смешением  волчьей  морды  и  крокодильей
пасти. Я сделал еще один шаг вперед,  глаза  открылись,  и  не  было  больше
сомнений, чья душа прячется в этом адском дереве.
   Все оборотни выглядят одинаково, но  одно  имя  всегда  приходит  мне  на
память, если я вижу оборотня или рисунок, изображающий оборотня, или  слышу,
как говорит оборотень, - это имя Амары Гююра.
   - Ты мертв, - спокойно сказал я. И не ждал ответа из деревянных губ,  ибо
знал, что они не могут двигаться. Но меня ожидал еще один сюрприз.
   - Вы тоже, Руссо, - послышался вкрадчивый ответ. - Вы тоже.

Глава 25

      Пришлось довольно долго ждать, пока Урания и Клио приготовили конверт с начинкой для монстров, живших в глубине. Они быстро пришли к выводу, что бомба здесь не годится - слишком много с ней возни, шума, да и сработает ли она наверняка? Изучив крохи чужеродной плоти, которую израненный скарид вынес на своих лодыжках из шахты, истоми решили предпринять биотехнологическую атаку.
   Вычисляя и рассчитывая свои шаги, они в  том  числе  запрограммировали  и
вызвали к себе для разведки несколько летучих  видеокамер.  Эти  электронные
глаза размерами не  превосходили  крупных  летающих  насекомых,  только  без
крыльев. Большую часть пути  им  предстояло  пролететь  в  пустынной  шахте,
источником энергии  им  служили  крошечные  ракеты.  Поэтому  мы  решили  не
спускать их в нашем вездеходе.
   В то же время мы вскрыли другой вездеход и перенесли туда раненых и сняли
с них оружие. Я немного побыл с ними. Об этом просила Урания, которая хотела
убедиться, что раны скарида заживают, а мне  самому  хотелось  переброситься
словом с Джейсинт Сьяни.
   Она уже пошла на поправку, но все  еще  была  здорово  напугана.  Она  не
хотела  оставаться  одна,  обрадовалась,  что  кто-то  был  с  ней.  Особого
отношения к себе она не ждала, учитывая наши отношения в  прошлом,  но  и  с
моей стороны было бы свинством оставить ее в таком состоянии без поддержки.
   - Ты здесь в безопасности, как и везде на Асгарде, - заметил я. - Если мы
прорвемся, есть крошечный шанс, что мы восстановим питание.  Если  нет,  все
равно  остается  маленькая  надежда,  что  мы  вернемся.  Если  и  этого  не
произойдет, вскоре ты окрепнешь настолько, что сможешь поискать дорогу в мир
Девятки. У тебя есть время, чтобы сделать это. Девятка - лучшие  из  тех,  к
кому можно обратиться в этой ситуации. С тобой все будет в порядке. Хотел бы
я так же быть уверенным в своем будущем.
   - Тогда зачем идти? - тихо спросила она. Она не признавала героизма  ради
героизма. Я пожал плечами:
   - Мне всегда хотелось добраться до Центра. А  теперь  еще  что-то  хочет,
чтобы я шел туда.
   Узелок на память - вот о чем нужно с ней поговорить.
   - Расскажи о Тульяре-994, - попросил я. - Ты же понимаешь, что это  вовсе
не Тульяр.
   - Не понимаю, о чем ты говоришь. Его ранило, когда на нас напали  машины.
Рана не очень серьезная, но ему трудно говорить. Теперь луч  те.  И  еще  он
говорит, что знает, как включить свет.
   Не было смысла обсуждать сказанное. Ей и невдомек было, что случилось  со
мной во время контакта с чужаками, она даже не представляла себе, что  такое
возможно. Даже два тетракса,  которые  уж  наверняка  должны  были  заметить
разницу между Тульяром прежним и нынешним, наверняка предполагали, что,  раз
тело Тульяра ходит и разговаривает, значит, это и есть Тульяр. Если оно, это
тело, вело себя немного  странно,  они,  как  и  Джейсинт,  списали  все  на
ранение. Они могли посчитать его сумасшедшим, если бы  он  буйно  себя  вел,
однако мысль о том, что его телом управляет биокопия некой  программы,  вряд
ли приходила им в голову.
   - Он вел вас, да? - Я избрал путь наименьшего сопротивления. -  Он  знает
путь к Центру?
   - Он сказал, что видел карту. -  Ее  голос  окреп,  и  она  говорила  без
запинок.
   - Тульяр объяснил вам, почему решился угнать вездеход?
   - Сказал, что не доверяет истоми - ведь они виноваты в том,  что  энергию
отключили. Сказал, что они ведут собственную войну и нас убьют, останься  мы
на их уровне. Там, внизу, сказал он, мы  найдем  тех,  кто  поможет  нам,  -
потомков Скариды. Тульяр сказал - они смогут восстановить свет на скаридских
уровнях, как только узнают, что Скарида в беде. Потом - потом у Девятки  нет
друзей среди скаридов или тетраксов, что Скаридская империя и  галактическое
сообщество их напугали и они были бы рады уничтожить и то, и другое.
   Она перевела дух и продолжила:
   - А еще - скариды  и  тетраксы  должны  вступить  в  контакт  с  творцами
Асгарда, не важно, понравится ли это Девятке  или  нет,  ведь  речь  идет  о
спасении гуманоидов макромира. Если мы этого не сделаем, пригрозил  он,  все
гуманоидные расы погибнут и лишь истоми и подобные им  уцелеют.  Он  сказал,
что они обвели тебя вокруг пальца и сделали своим рабом.
   Тут я припомнил собственные слова: "Истоми - лучшие друзья". Будут ли они
справедливыми, если не восстановится энергия? Да и вообще  -  насколько  все
это правда? Действительно ли истоми  интересуют  гуманоидные  цивилизации  в
Асгарде и вне его? Не могут ли они действовать исключительно  в  собственных
интересах? Могут ли они обвести меня вокруг пальца?
   Я так не думал.., но откуда взяться полной уверенности?  И  тут  страшная
мысль мелькнула в мозгу: все это - чудовищный розыгрыш. Девятку  никогда  не
атаковали, Девятка, и только Девятка, ввела загадочную программу в мой мозг.
И Тульяр остался самим собой и был единственным, кто знал правду.  Он  видел
карту, а я-то, дурень, все время попадал впросак.
   Потом я обдумал все это еще раз, и панические соображения показались  мне
лишенными всякого смысла. Если Девятка хотела низложить Скаридскую  империю,
отрезав себя от галактического сообщества, она могла сделать это сама. Ей не
пришлось бы притворяться ослабленной, да и не  возникло  бы  нужды  во  мне.
Скорее всего именно Девятка говорила правду, а  то,  что  использовало  тело
Тульяра, лгало. Не так ли?
   - А Тульяр что, вообще не упоминал о снах? - слабо поинтересовался я.
   Джейсинт сочла этот вопрос идиотским и  не  удостоила  его  отпетом.  Мне
оставалось узнать только одно.
   - Наверное, ты не очень хорошо разглядела окрестности, когда началась эта
заваруха внизу, - заговорил я, - но,  должно  быть,  видела,  каким  образом
удалось уйти остальным.
   - Не помню, - прошелестела она. - Все так быстро произошло...  Наши  фары
погасли, а потом разбились. Знаю только, что некоторые погибли.  Будь  я  на
твоем месте, Руссо, я бы не ходила туда.
   - Если бы я следовал твоим советам, Амара Гююр уже давно изрубил бы  меня
в котлету.
   Она ничего не ответила, лишь в огромных черных глазах появилось выражение
оскорбленной невинности. Если ей  и  вправду  удалось  вытянуть  скаридского
офицера из переделки внизу, то не такой уж она плохой человек, как  привыкли
думать о ней. Однако я долго буду помнить, в какой переплет не  раз  попадал
из-за нее.
   - Ладно, не тревожься. С тобой все будет в порядке, насколько это  вообще
возможно. Когда зажжется свет, не исключено, что мы встретимся снова.
   Так я и оставил ее - переживать прошлое да гадать, что за будущее готовит
ей судьба.
   Когда летучие камеры принесли свои снимки,  мы  убедились  в  правоте  ее
слов. Качество пленок было чудовищное, да и чего можно  ожидать,  если  фары
погасли,  а  наши  шпионы  снимали  в  инфракрасном  свете.  Но   тут   наша
коробочка-с-мозгами  умудрилась  объединить  все   данные   и   придать   им
удобоваримый вид. Снимки изображали  чудовищное  количество  мусора,  но  мы
смогли разглядеть размытые контуры  двух  фигур  в  пластиковых  скафандрах.
Значит, убийцам не удалось повредить их. Но это было слабым  утешением,  ибо
те, что носили эти  скафандры,  были  переломаны  и  смяты  внутри  защитных
костюмов.
   Сами хищники выглядели странной помесью колоссальных слизняков и  морских
анемонов. Они затаились, пока  наши  разведчики  летали  над  ними,  поэтому
трудно было судить, насколько они быстры, хотя проворства  от  них  вряд  ли
можно было ожидать. Двадцать из них собрались у двери люка,  некоторые  были
серьезно ранены, а некоторые - определенно мертвы. Те  же,  что  были  живы,
беспорядочно громоздились друг на друге. У меня даже  мелькнула  мысль,  что
верхние пожирают нижних. К тому же охота не принесла им  желанной  съедобной
добычи. Вот они и толпились у входа в ожидании следующей порции.
   - Ерунда, - презрительно заметила Сюзарма Лир. - Если бы у скаридов  были
огнеметы  Военно-космических  сил  вместо  разных  там  бластеров,  они   бы
превратили этих чудищ в пюре за пару секунд.
   Я проявил чудеса дипломатии - не стал напоминать ей,  что  наши  огнеметы
давно пропали, да и она сама вряд ли бы  смогла  сейчас  тащить  пусть  даже
примитивный пистолет.
   - Нет нужды необдуманно рисковать, - вступила в  разговор  Урания.  -  Мы
запрограммировали органический след вездехода. Теперь  он  выделяет  широкую
полосу сильного яда, поражающего нервные узлы  щупалец.  Этот  яд  настолько
мощный, что машина инфракрасного излучения, в которой мы поедем, может  быть
запрограммирована на перенос его смертельной дозы. Сейчас нам не понадобится
наше оружие, хотя придется взять его - оно пригодится в дальнейшем.
   Я увидел, что Нисрин одобрительно кивает. Тетраксы всегда  полагали,  что
металлическое оружие - ничто по сравнению с хитроумными биотехнологиями.
   Когда наш мушиный ударный отряд выполнил свою миссию, мы выступили  сами.
Было, конечно, нелегко втиснуться впятером в  машину  да  еще  прихватить  с
собой необходимое оборудование,  но  мы  справились  и  с  этим.  Экспедиция
лже-Тульяра разделилась на две четверки потому, что  четыре  -  половина  от
восьми, а не из-за того, что в машину входило четыре человека. Мы,  конечно,
набились в маленький вездеход, как сельди в бочку, но и в  большом  ехали  в
тесноте, да не в обиде.
   Путешествие вниз было очень долгим. Вне вездехода время  для  нас  словно
стало течь по-другому. В новой кабине было уютно, словно в коконе, и  минуты
длились бесконечно, словно все вокруг  умерло.  Теперь  на  мне  был  легкий
скафандр да небольшой заплечный груз - оружие  и  оборудование,  но  тишина,
наполненная опасностями, давила на плечи посильнее поклажи.
   Я не стал расспрашивать Уранию, что именно взяла  экспедиция  Тульяра  из
своего грузовика, что там было в свертках. Это было понятно, как и  то,  что
за транспорт теперь мы использовали. Несомненно, это были сложные роботы, но
они все напоминали украшенные велосипеды. Сюзарма привыкла рваться в бой,  и
ей было безразлично, верхом на чем и с чем в руках сражаться, но Мирлин явно
беспокоился по поводу их малых размеров и кажущейся хрупкости.  Нис-рин-673,
у которого рука все еще покоилась в пластиковой люльке, казалось, был  готов
просить оставить его.  Я  предложил  ему  остаться  в  вездеходе,  если  его
нерешительность зависела от гордости, но  он  отказался.  Тетраксы  славятся
преувеличенной осторожностью, но, если судить  по  Нисрину,  трусами  их  не
назовешь.
   Длинный спуск был жестоким испытанием.  Когда  мы  достигли  дна,  так  и
хотелось подвигаться, с кем-нибудь повоевать. И каким же разочарованием было
узнать, что наши механические осы сделали свое дело и в окрестности не  было
ни единого монстра, способного пошевелить щупальцем.
   Я утешал себя мыслью, что Сюзарме могло быть еще хуже по той же причине -
не в кого было разрядить бластер.
   Земля была совершенно ровной, мертвенно-белого цвета. Потом я понял,  что
это хитиновый слой необъятного термосинтезируюшего организма - живой  ковер,
простирающийся по всему этому миру и  получающий  энергию  из  пола.  Хитин,
несомненно,  предназначался  для  защиты  от  травоядных,  которые  -   тоже
несомненно - должны были вгрызаться в этот покров, чтобы  поддерживать  свою
жизнь. А травоядные, опять же в  свою  очередь,  были  жертвой  хищников  со
щупальцами. Классическая пирамида живых сообществ, она встречается повсюду в
галактике. Не будь мы так заняты, можно было бы поболтать с Нисрином-673  об
эстетике пищевых цепей.
   Теперь, когда можно было предпринять  тщател