тветил я. - Там все могло быть ложью.
   - Действительно - могло, - заметил он тоном, говорившим о том,  что  и  в
моей честности он вовсе не уверен.
   Мне самому вся эта история никогда  не  нравилась,  хотя  вслух  я  этого
высказывать не любил. Из глубин я вышел в убеждении, что стал  теперь  умнее
всех, и ужасно гордился своим маленьким секретом. Возможно, они возбудили во
мне такие чувства примерно тем же способом, каким  взрослый  осчастливливает
ребенка, дав ему леденец. Мирлин мог быть мертв, а я - стал дубликатом.
   Я высморкался и приложил тыльную  сторону  ладони  ко  лбу.  Пот  катился
градом, а голова трещала так,  словно  надо  мной  только  что  как  следует
поработали парализатором.
   - Еще одна вещь не дает мне покоя, -  сказал  Дьян,  выдержав  паузу,  во
время которой  он  потягивал  суп  из  мидий.  -  Если  эти  люди  настолько
превосходят нас с вами, то почему им неизвестно о  существовании  Вселенной?
Почему они не исследовали Асгард сверху донизу, когда могли перемещаться  по
стольким уровням? Слишком много  совпадений,  которые  не  дают  возможности
предполагать, будто, несмотря  на  свою  ученость,  они  ведут  исследования
примерно столько же времени, сколько и мы.  Ведь  в  результате  у  них  под
контролем находится лишь небольшое число уровней.
   - Не обязательно, - возразил я ему. - Помните, что начали они  со  своего
базового  уровня,  который   находится   гораздо   глубже   вашего.   Мирлин
предположил, что они  бессмертны,  а  это  может  означать,  что  они  давно
прекратили размножаться, поэтому я лично сомневаюсь, что у бессмертной  расы
могут возникнуть такие пустяковые проблемы, как перенаселенность. Если в  их
уровне  численность  населения  стабильна,  то  они  не   заинтересованы   в
распространении экспансии на  другие  уровни.  Научная  любознательность  не
настолько  мощная  сила,  как  страсть  к  завоеваниям.  Они   могли   вести
исследования  в  течение  времени,  превышающего   в   десятки   тысяч   раз
продолжительность вашей жизни, прежде чем проникнуть во столько уровней,  во
сколько проникли вы.
   Он с отсутствующим видом кивнул и сделал очередной глоток своего пойла.
   - Вам тоже следовало бы это выпить, - произнес он. -  При  простуде  надо
пить много жидкости. Может быть, мне вызвать врача, чтобы он  вас  осмотрел?
Возможно, он сумеет помочь.
   - Нет, спасибо. У меня все в порядке,  -  пробормотал  я.  -  Только  вот
насморк замучил.
   - Вы сможете ответить еще на несколько вопросов?
   - Думаю - да, - произнес я и тут же пожалел об этом.
   - Постараюсь говорить только о самом главном. Я благодарен  вам,  что  вы
решились все это рассказать, но есть и другие вопросы, в которых  вы  можете
нам помочь и о которых я обязан вас расспросить. Изложите в письменном  виде
все детали плана, выработанного вами совместно с вашими работодателями перед
засылкой на Асгард. Мы хотели бы  иметь  подтверждение  тому,  что  нам  уже
известно о шпионских группах, заброшенных с орбиты, - их  состав,  их  цели,
точки базирования и места проникновения в город. Вы можете это сделать?
   Если бы я  не  чувствовал  себя  так  ужасно,  то  одно  это  предложение
заставило бы меня пойти на попятный. Но получилось так, что  к  разговору  я
подошел с большей безответственностью, чем следовало.
   - Значит, Джейсинт Сьяни не знала, что я улетал с Ас-гарда,  -  сдаваясь,
произнес я.
   - Нет. Но вы были первым членом вашей группы, которого удалось взять.  Мы
схватили  и  других,  и  некоторые  из  них  оказались  очень   сговорчивым.
Информация о вашей миссии поступила ко мне сегодня утром. Кое-кто  из  ваших
компаньонов присоединится  к  вам  завтра.  Я  думаю,  у  наших  людей  есть
достаточно данных, чтобы схватить всех диверсантов, но я был  бы  вам  очень
признателен, если б вы рассказали нам все, что вам известно.
   Я угрюмо посмотрел на него, жалея, что нахожусь отнюдь не в лучшей форме.
   - Как офицер военно-космических сил я не могу рассказать  вам  ничего  из
того, что может подвергнуть  опасности  жизнь  моих  товарищей.  Это  вопрос
воинской чести.
   Здесь я лукавил. Сюзарма Лир была далеко не лучшим моим другом, но выдать
ее у меня не поднималась рука.
   - Как хотите, - просто произнес он, давая понять, что эти данные  у  него
уже имеются. - По-моему, вы сейчас  слишком  плохо  себя  чувствуете,  чтобы
справиться с этой трудной задачей. Я обязательно попрошу  доктора  осмотреть
вас. В конце концов, мы вовсе не хотим, чтобы вы...
   Внезапно его благодушное настроение улетучилось, и он посмотрел  на  меня
уже  совсем  по-другому.  По-моему,  в  тот   момент   я   абсолютно   точно
прочувствовал, что творилось у него в голове, словно это был я сам,  ибо  на
лице у него застыло выражение, какое бывает у  человека,  пораженного  очень
неприятной догадкой.
   Я сглотнул. Горло саднило, и голова  шла  кругом.  Пот  катился  по  лбу,
затекая на брови и в уголки глаз, где,  скопившись,  становился  похожим  на
горючие слезы. Мне пришлось даже прилечь на софе,  обитой  похожим  на  кожу
материалом.
   - А не могло ли случиться  так,  мистер  Руссо,  -  спросил  он  зловещим
голосом, - что ваши тетронские хозяева рассчитывали именно на  то,  что  вас
всех схватят?
   Я открыл рот, чтобы сказать "нет", но слово это не слетело с моих губ.  И
не боль в горле была тому виной; я вдруг сам отчетливо  осознал,  что  такая
возможность существовала.
   Много раз я спрашивал себя, каким  образом  собираются  тетраксы  воевать
против  захватчиков  Небесной  Переправы.  Постарался  взвесить  в  уме  все
возможные варианты. Но одно я забыл: тетраксы - это не люди. Они  не  мыслят
категориями бронированных машин. Они мыслят как биотехники. И всегда  думают
в первую очередь о биологической войне и биологическом оружии.
   Теперь до меня  дошло,  правда,  с  большим  опозданием,  что  лучшим  и,
возможно, единственным путем внесения под закрытый куполом  город  вирусного
оружия была посылка туда живых бациллоносителей. А с учетом того, что  вирус
должен быть четко привязан к определенной биологической разновидности, чтобы
не покосить  самих  тетраксов,  носители  должны  были  иметь  биологическое
строение, максимально приближенное к строению мишени.
   Внезапно  разрозненные  куски  большой  картины  встали  на  свои  места.
Тетраксы получали послания с поверхности планеты в течение  нескольких  дней
после нападения на город. У них имелись фотографии - они знали, как выглядят
захватчики. Возможно, у них  даже  были  результаты  генетических  анализов.
Вероятно, у них имелось  все,  что  нужно  для  организации  контратаки,  за
исключением неглупых носителей, которые смогли бы занести заразу в город.
   Они  понимали,  насколько  примитивны  в  своем  развитии  захватчики   и
насколько не подготовлены они к борьбе с эпидемией. Они понимали,  насколько
легко будет оставшимся тетраксам восстановить  контроль  над  городом,  если
суметь ослабить силы противника.
   И они использовали нас! В исполнители были наняты военно-космические силы
и я в том числе; нам рассказали более или менее похожую на правду легенду  о
необходимости восстановления  каналов  связи  для  передачи  разведданных...
Единственное, что им было надо, это сделать из нас "ходячую заразу".
   - Вот дерьмо! - воскликнул я. - Каковы ублюдки!
   Но по лицу Сигора Дьяна было видно, что он ни на  грош  не  верит  в  мою
невиновность.
   Настало самое подходящее время прекратить неравную борьбу.  Отдавшись  на
растерзание головокружению и простуде, я упал в обморок.

Глава 21

   Понятно,  что  часть  последующих  событий  вспоминается  как  в  тумане.
Бредовых  кошмаров  я  не  испытывал,  но  лихорадка  действительно   сильно
действовала на голову, и в результате я подолгу лежал в забытье.
   Мне пытались задавать еще вопросы, и я пытался на них отвечать,  но  язык
не слушался, поэтому вряд ли  из  моих  ответов  можно  было  извлечь  много
пользы. Обратно меня отвели уже  не  в  камеру,  а  в  тюремный  медицинский
изолятор. Самое странное, что все, кому приходилось иметь со мной физический
контакт, носили резиновые перчатки и  хирургические  маски.  Но,  даже  лежа
пластом, я понимал: двери за мной  запирают  накрепко.  С  тех  пор,  как  я
обрызгал слизью из плевуна первого захватчика, меня все  время  держала  под
прицелом целая туча солдат. К этому  времени  болезнь  уже  наверняка  мирно
заканчивала свой  инкубационный  период  во  множестве  тел.  Если  тетраксы
заложили в меня биологическую адскую машину, а я в этом уже  не  сомневался,
то они  наверняка  постарались  сделать  ее  такой,  чтобы  ее  действие  не
проявилось слишком рано и длилось достаточно долго. А мне оставалось  только
продолжать ругать самого себя за то, что вовремя  не  понял,  насколько  они
коварны.
   Тетронские биотехники - прекрасные  медики,  и  против  них  самих  такое
оружие было бы бесполезно,  даже  если  заражать  им  самых  близких  к  ним
гуманоидов. Захватчики же не только мало что могли  этому  противопоставить,
но для них было проблемой даже вовремя  выявить  симптомы.  А  я,  бедное  и
злосчастное орудие, должен был страдать вместе с ними.
   Так я пролежал несколько дней, мучаясь  жестокими  приступами  лихорадки.
Сначала я даже не заметил, когда в палату вкатили несколько новых кроватей с
больными, и лишь позже до меня дошло, что среди моих  знакомых  есть  только
один человек  с  роскошной  копной  золотисто-белых  волос,  которые  сейчас
рассыпались вокруг головы по подушке.
   Теперь нужда выдавать Сюзарму Лир захватчикам отпала сама собой.  Ее  уже
выдали и, возможно, по приказу тетраксов,  чтобы  она  распространяла  своих
микробов на всех, с кем имела контакт.
   Я припоминаю, как в голове моей бродили не совсем  связные  сожаления  по
этому поводу, ибо теперь стало ясно, что  кавалерия  Соединенных  Штатов  не
скачет мне на выручку.
   Наверняка был такой момент, когда я  потрудился  как  следует  разглядеть
оставшихся двух соседей по палате, потому что к тому времени, когда я  снова
стал "существом разумным", уже знал, кто они такие.
   Это были сержант Серн и рядовой Джон Финн.
   Как бы мне ни хотелось похвастаться, что организм мой оказался достаточно
силен и первым  стал  вылечиваться  от  приступов  лихорадки,  но  этого  не
случилось. Сказать по правде, я все еще продолжал  жестоко  мучиться,  когда
другие уже выздоравливали, и полковнику пришлось  как  следует  потрудиться,
чтобы я начал более или менее  осмысленно  ей  внимать,  когда  однажды  она
разбудила меня посреди ночи.
   - Да просыпайся ты, черт бы тебя побрал, - прошипела  она,  тормоша  меня
самым немилосердным образом.
   - Дайте мне умереть, - хрипло проскрипел я в ответ.
   - Хрен тебе, а не умереть, глупый ублюдок. Хочешь, чтобы я тебе  по  роже
дала или окатила холодной водой?
   - Не надо, - жалобно взмолился я.
   - Тогда подбери сопли и вставай.
   Не выпуская из рук ворот ночной рубашки, которую выдали мне наши хозяева,
она бешено трясла мою голову, пытаясь таким способом вбить в нее хоть  каплю
рассудка.
   - Ради Бога, перестаньте! - только и сумел произнести я. Она перестала, и
сразу стало легче.
   Включив лампы на прикроватной тумбочке, чтобы лучше видеть  происходящее,
она направила ее неяркий свет прямо мне в лицо, чтобы я не впал в забытье  и
внимал ее словам.
   - Теперь лучше? - спросила она. - Серн все еще в отключке,  но,  кажется,
он и эта крыса,  Джон  Финн,  выкарабкаются.  Они  тебе  уже  говорили,  что
считают, будто тетраксы нас использовали для занесения вируса в город?
   - Как раз при мне они до этого додумались, - сказал я ей.
   - Это правда?
   - Я знаю не больше вашего, - заверил я ее. - Но в это верю. А вы?
   - Здесь есть подслушка?
   - Господи, Сюзарма, да откуда ж мне знать? Алекс  Соворов  клянется,  что
они недостаточно для этого умны, но у него самого что голова, что задница  -
думают одинаково. В любом случае они по-английски - ни в зуб ногой,  поэтому
не надо устраивать мелодраму! Разве у нас есть еще секреты?
   - Только один, - ответила она. - Перед вылетом из Солнечной  системы  мне
поручили изучить возможность заключения сделки с захватчиками для помощи  им
в борьбе против тетраксов, если это  будет  более  заманчиво,  чем  то,  что
предлагают тетраксы. Но если те действительно использовали  нас  для  начала
биологической войны, то теперь я начинаю серьезно подумывать,  на  чьей  нам
быть стороне.
   - А я думаю, что идти против тетраксов - очень плохая затея.  Захватчикам
этой войны не выиграть, пусть даже их действительно двадцать миллиардов.
   - Саламандры все время подкладывали нам аналогичные подарки,  -  заверила
она меня. - И ничего, мы научились бороться.  Когда  знаешь,  с  чем  имеешь
дело, это не так сложно. У  захватчиков  есть  шанс  выиграть,  если  мы  им
поможем.
   - Только не против тетраксов, - сказал я ей. - Это все усугубит. Сейчас у
нас простуда, а не бубонная чума; пусть они сыграли грязную  шутку,  но  они
могут сыграть еще грязнее. Пока они хотят лишь обездвижить  захватчиков,  но
не убивать их.
   - Думаешь, они дали предупредительный выстрел в воздух, чтобы  захватчики
поняли, насколько они уязвимы?
   - Какая разница? - устало ответил я. Затем она меня  разбудила  -  просто
по-дружески поболтать, или у нее были более серьезные вещи для обсуждения?
   Мое тело словно налили свинцом, а голова раскалывалась. Она, должно быть,
понимала, что я в ужасном состоянии, поэтому сразу перешла к главному.
   - Нас доставили прямиком сюда, - сказала она.  -  Поэтому  по  дороге  мы
почти ничего не видели. А что видел ты? Каковы наши шансы отсюда выбраться?
   Я попытался выдавить из себя подобие смешка, но в результате  лишь  глухо
кашлянул. Тогда я понял, что  в  ближайшем  будущем  другого  у  меня  и  не
получится.
   - Они не слишком сильно охраняют двери, - сказал я ей. - Выйти через  них
- пара пустяков. Проблема в том, что в атмосфере  на  улице  нет  кислорода.
Даже имей мы скафандры, все равно идти здесь некуда, кроме шахты, по которой
нас сюда доставили. А по обе стороны от нее - миллионы захватчиков.
   Новость эта ее, похоже, не сильно испугала.
   - Но  если  б  мы  сумели  сойти  за  захватчиков...  -  произнесла  она.
Предложение повисло в воздухе. Затем спросила:
   - Сколько здесь еще наших людей?
   - Только Алекс Соворов, - ответил я ей. - А от него толку  как  от  козла
молока. К тому же через день-другой его свалит болезнь: мы  сидели  в  одной
камере. Мне он этого никогда не простит.
   Она обвела взглядом другие кровати.
   - А ему насколько мы можем доверять? -  спросила  она,  кивая  в  сторону
Финна.
   - Он наверняка уже выложил  им  все,  что  знал,  и  его  подослали  сюда
шпионить за нами. Подслушивающих устройств у них может и не  быть,  но  если
есть Финн, то они им ни к чему.
   Такое выражение лица мне доводилось видеть у нее и раньше: решительность,
смешанная с отвращением. Когда она вновь посмотрела на меня, я с  удивлением
заметил в ней перемену. Не то чтобы она лучилась стопроцентным дружелюбием -
такого в ее репертуаре просто не имелось, -  но  во  взгляде  явно  читалось
беспокойство о моем состоянии.
   - Выспись как следует, - сказала она усталым голосом. -  Утром  продолжай
разыгрывать умирающего. Не нужно, чтобы они знали о нашем выздоровлении.
   Изобразить смертельно больного было для меня парой пустяков.  К  тому  же
мне самому не сильно верилось, что я пошел на поправку.
   Однако поутру мне  действительно  стало  намного  лучше.  Проснувшись,  я
испытал давно желанное чувство отсутствия болей  и  дезориентации.  Не  могу
похвастать тем, что жизненная энергия начала бить во мне через  край,  но  и
ощущения, будто меня пропустили через машинку  для  уничтожения  документов,
исчезло. Голова была теперь гораздо яснее, и я начал  замечать  происходящее
вокруг.
   Впервые  я  заметил  медсестру,  пришедшую  покормить  меня  завтраком  с
ложечки, и влить опытной рукой несколько глотков воды в мой иссохшийся  рот.
Но она была  не  из  захватчиков,  а  принадлежала,  очевидно,  к  одной  из
покоренных ими асгардианских гуманоидных рас, выполнявших в  тюрьме  большую
часть подсобных работ. Она ни слова не произнесла, хотя наверняка  заметила,
что я  впервые  обратил  на  нее  внимание.  И  наверняка  поняла,  когда  я
поблагодарил ее на пароле за помощь, пусть даже не понимая сказанного мной.
   Доктора я тоже увидел впервые, когда тот пришел на  утренний  осмотр.  Он
смерил мне температуру и пульс, а потом задрал веки и посветил  фонариком  в
зрачок. Я делал все, что мог, пытаясь выглядеть больным, но понимал  -  тело
не умеет лгать, поэтому не удивился, когда вскоре после доктора вошел  Сигор
Дьян. Прежде чем придвинуть стул  и  сесть  возле  моей  кровати,  он  кинул
короткий взгляд на полковника.
   - Рад, что вы пошли на поправку, - бесцветно произнес он.
   - Спасибо, - слабо отозвался я.
   - Это вселяет надежду, что наши люди тоже выздоровеют.  Вирус  уже  косит
войска в городе. И я начинаю ощущать его действие. Дня через два слягу.
   - Мы на самом деле были в полном  неведении,  -  сказал  я  ему.  -  Если
тетраксы действительно заслали нас с целью возбудить  эпидемию,  то  сделали
это без нашего ведома.
   - Хотел бы я верить вам, - ответил он. - Но не получается. Если наши люди
начнут умирать... Я понял, что он имеет в виду.
   - Мы хотим нанести ответный удар, - сказал он. - То, что сделано,  сильно
нас рассердило, и если вы говорите  мне  правду,  то  должны  испытывать  не
меньшую злость.  Ваше  желание  реабилитироваться  в  наших  глазах  требует
подтверждения: вы должны подсказать, как нам напасть на тетраксов.
   Я понимал, какие чувства бродили сейчас  в  его  душе.  При  всех  прочих
условиях  мне  это  было  понятнее,  чем  любому  из  тетраксов.  Когда  они
задумывали удар, то рассчитывали, что он не только  упростит  контратаку  на
Небесную Переправу, но и убедит  захватчиков  в  резонности  и  неизбежности
заключения мирного соглашения. Все это было шито  белыми  нитками.  Тетраксы
всегда насмехались  над  глупостью  варваров,  но  когда  дело  доходило  до
вычисления ответной реакции этих так называемых варваров, то тут  они  часто
попадали впросак.
   С другой стороны, понимание его чувств не означало моего с ним  согласия.
Я вовсе не  собирался  помогать  репрессиям  против  пленных  тетраксов  или
попыткам их уничтожения в городе.
   - Это будет плохая затея, - сказал  я  ему.  -  Помните:  первый  выстрел
сделали вы. Почему бы теперь не решить, что вы квиты? Они не оставят  вас  в
покое. Для них это  тоже  вопрос  чести.  Если  вы  на  них  нападете,  есть
вероятность, что они вас уничтожат. Они могут  говорить  все  что  угодно  о
преимуществах мира и гармонии, но лишь до  той  поры,  пока  знают,  что  им
нечего бояться силового сопротивления.
   Он сурово посмотрел на меня. Судя по выступившим на  лбу  крупным  каплям
пота, чувствовал он себя далеко не  лучшим  образом.  Возможно,  сейчас  его
восприятие уже носило искаженный характер. Но империя из двадцати миллиардов
людей, расселенных по пятидесяти уровням, - грозная сила, и поэтому мне было
понятно, что сама  мысль  сдаться  на  милость  нескольких  тысяч  тетраксов
выглядела для него отвратительно.
   - Мистер Руссо, - произнес он. - Вам бы  лучше  окончательно  решить,  на
чьей вы стороне. И доказать это. Сдаваться мы не будем.
   После того как он ушел, мы  обменялись  взглядами  с  Сюзармой  Лир.  Она
приподнялась на кровати и задумчиво  на  меня  смотрела.  Даже  издали  было
видно, как лихорадочно работает мысль за ее голубыми глазами.
   - Если мы не будем вести себя осторожно, то можем превратиться  в  горсть
зерен между двумя жерновами, - сказал я.
   - Придется играть по обстоятельствам, - ответила она. - Мы можем  сделать
вид, что на их стороне. На самом деле мы