и невербальные сигналы.
   - Прошу вас описать его как можно подробнее, - сказала она.
   Я сделал все, что мог, запнулся пару раз, припоминая кое-какие детали, но
в итоге рассказал ей о том, что мне привиделось. Когда я  закончил  рассказ,
она была озадачена, даже слишком, словно переигрывающий актер.
   - Возможно, это отрывок из немого кино, - сказал я с вызовом.  -  Мы  оба
знаем, что это был отголосок взаимодействия с тем, что едва не погубило вас.
Я только хочу узнать, не было ли это своего рода атакой? Я что, компьютер  с
чьей-то испорченной программой?
   - Расскажите нам все, что вы знаете о той, кого вы называете  Медузой,  -
невозмутимо произнесла она.
   - Я не очень-то много про нее помню,  -  сказал  я.  -  Это  персонаж  из
греческой мифологии. Всех, кто смотрел па  нее,  она  превращала  в  камень.
Герой по имени Персей отрезал ей голову, следя за ее отражением на полировке
щита. Все.
   - Вы уверены? - усомнилась она.
   Этот вопрос поставил меня в тупик. Я знал,  что  она  пытается  заставить
меня вспомнить  что-то  еще.  Она,  а  точнее  говоря,  коллективный  разум,
обитавший на полпути  к  сердцу  искусственного  макромира,  отстоявшего  на
многие сотни световых  лет  от  Земли,  знала  о  древнегреческой  мифологии
больше, чем я. И, что совсем странно,  первым  источником  ее  информации  о
делах людских был андроид, детище  жителей  Саламандры.  Его  знания,  также
полученные  из  вторых  рук,   были   введены   в   его   мозг   враждебными
инопланетянами, пока он рос  не  по  дням,  а  по  часам  в  своей  ванне  с
питательным раствором, превращаясь из зародыша в гиганта.
   - Абсолютно, - с тупым упрямством заявил  я.  -  Не  исключено,  что  все
остальное заперто в пещерах моего подсознания, а  у  меня  лишь  примитивный
уровень памяти, а следовательно, нет доступа к этой информации.
   - Прошу вас, не тревожьтесь, - мягко ответила она. - Здесь кроется тайна,
но я уверена - мы решим ее.
   У нее были некоторые  черты  Сюзармы  Лир,  но  не  голос,  который,  как
признали бы даже ее поклонники, был слегка скрипучим. Этот голос напоминал о
Джейсинт Сьяни.  Что  вполне  понятно:  Сюзарма  и  Джейсинт  были  примером
женщин-гуманоидов, которых Девятка использовала для создания своих  образов.
Джейсинт,  до  сих  пор  сохранившая  доверие  Скариды  как  самый  надежный
межгалактический партнер, была ранена  группой  скаридцев  же  вскоре  после
окончания войны.
   - Вам хорошо призывать меня не беспокоиться, - заметил я, - ноя  все-таки
не уверен, что смогу контролировать  это  и  дальше.  Дурацкая  галлюцинация
выбила меня из колеи. И хотя я  убежден,  что  по  собственному  желанию  не
свихнусь, сдается, что я подцепил враждебную программу.
   - Что вы этим хотите сказать - "враждебную программу"? - поинтересовалась
она с каким-то надрывом в голосе. Я вздохнул.
   - Вы Знаете об этом больше, чем я. Я не специалист  в  электронике.  А  с
первых  дней  существования  технологий  передачи  информации  у  нас   были
"информационные вирусы", или "паразиты". То есть  программы,  которые  можно
было  спрятать  на  диске  или  в  пузырьке  и  загрузить  в   компьютер   с
соответствующим программным обеспечением. Если  сразу  не  обезвредить,  они
могли испоганить любую  информацию.  Все  наши  полуразумные  системы  имели
защиту  от  этих  вирусов,  но  те  становились  все  хитрее  и  хитрее.  Их
использовали в основном саботажники. Несомненно, вы и другие  машинные  умы,
таящиеся в глубинах Асгарда, гораздо умнее,  и  в  вашу  систему  не  так-то
просто ввести вирус, который разрабатываем мы. Однако  осмелюсь  сказать,  у
вас есть свои трудности. Я, собственно, спрашиваю следующее: не подцепил  ли
я какой-нибудь вирус во время того контакта? Нет ли в моем мозгу чего-нибудь
враждебного,  настроенного  на  уничтожение  моего  разума?  Казалось,   она
погрузилась в раздумья.
   -  То,  чего  вы  боитесь,  -  сказала   она   обнадеживающе,   -   можно
сформулировать таким образом. Когда вы были вынуждены вступить в  контакт  с
моим  собственным  компьютерным  пространством,  то  столкнулись  с   чуждой
сущностью, проникшей в меня.  Ваш  собственный  мозг  был  каким-то  образом
вынужден сделать биокопию чуждой программы. Теперь, как вы подозреваете, эта
биокопия начала активизироваться. Вы полагаете, что ее цель - разрушить нашу
истинную программу, включая ту часть, что составляет вашу индивидуальность.
   - Похоже на то, - согласился я. - К тому  же  я  не  могу  отделаться  от
ощущения, будто что-то вошло в мой разум во время того контакта. Хотя я и не
знаю, что это за чертовщина такая, но я не желаю, чтобы  она  оставалась  во
мне. И уж тем паче мне не по душе то,  что  она  активизируется.  Вы,  может
быть, и привыкли совмещать девять личностей в одном теле, но я -  нет.  Я  -
единственная,  единичная  личность,  и  мне  не  требуются  кандидатуры   на
замещение вакансии в моем мозгу. Так ответьте мне -  я  и  вправду  подцепил
чуждую программу?
   - Не могу сказать наверняка, - отозвалась  она.  Я  же  был  уверен,  что
может. - Несмотря на мои успешные попытки самовосстановления,  я  не  вполне
уверена, что и сама свободна от тайной программы внутри меня. До сих пор  не
имею четкого представления ни о  том,  с  кем  взаимодействовала  в  глубине
Асгарда, ни о  том,  что  за  сущность  оперировала  моими  системами  после
контакта. Когда  я  начала  экспериментировать  с  созданием  потомков,  чье
сознание, безусловно, лишь часть моего коллективного разума,  я  значительно
расширила свой кругозор. Легко поверить, что сущность, с которой вы вступили
в контакт, была способна внедрять собственные биокопии внутрь чужого  мозга.
Это, конечно,  всего  лишь  гипотеза.  И  она  не  дает  ответа  на  вопрос,
действительно ли это Нечто настроено враждебно.
   - Я не хочу, чтобы меня посещали привидения,  -  тупо  повторил  я,  -  и
всякие чудища, смысл жизни которых -  обращать  людей  в  камень.  Ничто  не
утешит  меня,  кроме  сознания,  что  программа,  которую  я  подхватил,   -
дружественная и не сведет меня с ума. Но вряд ли можно трактовать Медузу как
дружественный образ, так?
   - Маловероятно, чтобы такая сущность знала мифы человечества, - возразила
она. - То, что вы недавно  видели,  было  в  основном  вашим  творением.  Вы
среагировали на раздражитель, вы включили свое воображение, чтобы справиться
с последствиями  контакта.  Поэтому  спросите  себя  с  пристрастием  -  что
предвещает Медуза, каковы ее намерения; этот символ мы должны расшифровать.
   - Медуза предвещает: ты превратишься в камень, - уперся я.
   - Вы интересовались греческой мифологией в юности? - терпеливо продолжала
она спрашивать. Я помедлил, а затем пожал плечами.
   - Да, пожалуй. Окружение этому способствовало. Я родился  на  астероидном
поясе, на микромире. Он слегка переместился, но, в сущности, остался  в  том
же районе, в  виде  равностороннего  треугольника,  у  которого  две  другие
вершины образовывали Солнце и Юпитер. По  неким  эксцентричным  законам  эти
астероиды  именуются  Троянскими  астероидами  и  названы  в  честь   героев
троянской войны. Одна из групп так и называется - Троянской, хотя  там  есть
один астероид, названный в честь греческого героя Патрокла.  В  другой,  так
называемой Греческой группе есть астероид, названный именем троянца Гектора.
На Гекторе, одном из двух астероидов, первоначальная жизнь  была  уничтожена
для того, чтобы устроить там микромир. Второй - как раз тот,  на  котором  я
родился, - назывался Ахиллес. Очевидно, между двумя микромирами  было  нечто
ироде  конкуренции,  здоровой,  правда.   На   потребительском   уровне   мы
соревновались за право иметь одни ресурсы. Но попытки создать некое  подобие
культурного  единства  наших  миров  привязывало  нас  -  психологически   и
эмоционально - к именам наших миров.  Ахиллес  и  Гектор  в  конце  "Илиады"
встретились в фозном поединке, и, знаете ли, Ахиллес победил.  Эпосы  Гомера
были главной книгой каждого ребенка в наших микромирах, остальная  греческая
мифология была  лишь  закономерным  продолжением  этих  пристрастий.  Первые
земляне, попавшие сюда, на вашу планету, очевидно, были воспитаны  в  другой
культуре, иначе они перевели бы название, которое дали  макромиру  тетраксы,
как Олимп, а не как Асгард.
   - В таком случае, - сказала она с едва  заметным  самодовольством,  -  вы
читали о Медузе больше, чем вспомнили.
   - Я знаю, что она никогда  не  показывалась  в  Трое  и  что  Одиссей  не
сталкивался с ней в своих странствиях. Персей  -  это  другая  история.  Так
скажите мне - что я упустил?
   Этого она не хотела говорить, а хотела, чтобы я  вспомнил  сам.  В  конце
концов  от  понимания  моего  странного  переживания  зависело   собственное
согласие с самим собой, с собственным подсознанием.
   - Зачем Персею была нужна голова Горгоны? - спросила она.
   Я отчаянно напрягал память, пытаясь ответить. Микромир  Ахиллес  был  так
далеко, и мое детство представлялось мне чужой страной.
   - Он дал какое-то обещание царю и был  вынужден  отправиться  за  ней,  -
вдруг вспомнил я. - Афина помогла ему обмануть сестриц-горгон, у которых был
только один глаз на двоих, и он сумел узнать у них, как получить необходимое
-  крылатые  сандалии  и  шлем-невидимку.  Когда  он  вернулся  обратно,  то
обнаружил, что царь успел что-то натворить,  кажется,  пытался  изнасиловать
его мать, или...
   Озарение  пришло,  когда  я  пытался  восстановить  смысл  давно  забытых
историй. Персей принес голову Медузы, чтобы превратить мерзавца и  весь  его
двор в камень <Нa самом деле Персей убил Медузу, чтобы спасти жителей  Афин,
а  уж  потом,  узнав  про  коварство  Полидекта,  показал  ему  смертоносную
голову.>.
   - Вы же не думаете, что это направлено на меня? - пробормотал я. - Ладно,
враждебная программа, согласен, но неужели вы  думаете,  что  видение  может
быть оружием?
   - Такая возможность не исключена, не так ли?
   Я задумчиво уставился на нее. Черные волосы, глаза светло-серые -  совсем
не похожи на глаза  Сюзармы  или  Джейсинт.  Они,  скорее,  напоминали  мои.
Невозможно было думать о ней как о сообществе девяти индивидуальностей, но и
представлять, что она носит имя  одной  из  девяти  муз,  было  тоже  как-то
некстати. Пока она, в  свою  очередь,  смотрела  на  меня  с  озабоченностью
психоаналитика, я вспомнил кое-что из того, о чем читал много лет назад.
   Матерью девяти муз была Мнемозина. Имя Мнемозина означает "память".
   Еще одна мысль пронеслась в  мозгу  -  хотя  музы  и  покровительствовали
разным  видам  искусств,  их  верховной  богиней-покровительницей  считалась
Афина, которая помогала Персею. Я задумался, как  назвать  видение,  которое
сейчас смотрело на меня, - Мнемозиной или Афиной? Но Мнемозина скорее  всего
была  чистейшей  абстракцией,  а  не  личностью,  я  же,  несмотря  на   всю
произвольность ее  образа,  смотрел  в  лицо  подлинному  и  могущественному
созданию. Оно вполне могло  быть  одним  из  божеств,  чьим  домом  считался
Асгард.
   - У меня малоприятное чувство, - начал я, - что  вы  склонны  находить  в
этом происшествии куда больше тайного смысла, чем хотелось бы.
   - Напротив, - мило отозвалась она. - Вы уже  заявили  о  своем  намерении
проникнуть на  самые  нижние  уровни  макромира.  Вы  уже  готовы  совершить
путешествие к загадочному  Центру  и  даже  попросили  меня  найти  маршрут,
который бы доставил вас туда. Возможно, именно эти исследования приведут нас
в царство неизведанного... И не будем сбрасывать со счетов возможность того,
что путь к Центру уже  отпечатался  где-то  в  глубине  вашего  подсознания.
Нечто, взывавшее о помощи, кем или чем бы оно ни было, тоже не оставило  вас
своими заботами.
   Тут я сглотнул - в горле неизвестно каким образом возник комок.
   - Пусть я ахиллеец по рождению, - заметил я, -  но  наверняка  сделан  из
другого теста, нежели Персей. Его-то отец, насколько я помню, был сам Зевс.
   - Не буду  притворяться,  что  до  конца  понимаю  существ  из  плоти,  -
послышался ответ, - несмотря на то  что  уже  многому  научилась.  Не  думаю
также, что происхождение нашей плоти имеет здесь  какое-либо  значение.  Нас
заботит лишь программа, внедренная в ваш мозг. Разум,  который  вы  принесли
сюда,  -  обладает  знаниями  и  силой,  которые,  вероятно,  смогут   стать
собственностью целой расы, а какие  последствия  это  повлечет,  можно  лишь
гадать.
   Вот к этому я как раз и не был готов. И без тени насмешки продолжил:
   - Вы можете оказаться для меня опаснее, чем голова Юргоны. От  враждебных
программ, желающих свести меня с ума, я могу избавиться, но  вы  говорите  о
чем-то куда более зловещем, чем обычный вирус.
   - Это только догадка, - пыталась она обнадежить меня. - Мы должны  узнать
больше до того, как начнем действовать, хотя фактор времени весьма  для  нас
существенен. Нужно выяснить, нет ли еще у кого-либо подобного опыта.
   Я единственный сознательно вступил в контакт, когда истоми были близки  к
уничтожению. Однако Мирлин и Тульяр-994,  хоть  и  бессознательно,  но  тоже
участвовали в нем. Мимоходом я попытался  представить,  какие  образы  можно
выудить из памяти тетраксов, из их мифологической системы символов.
   - Вы хотите услышать мои вопросы? - вяло поинтересовался я.
   - Напротив, - уверила она меня. - Возможно, если речь идет  о  тетраксах,
понадобится дипломатическое искусство.
   Этот намек, что в дипломатии я несилен, пришлось ей простить.
   - В таком случае, - подытожил я, - постараюсь вздремнуть.
   -  Если  увидите  сны,  -  заметила  она  перед  тем,  как  исчезнуть,  -
постарайтесь запомнить как можно больше.
   Не могу сказать, что это поручение меня успокоило, однако, судя по  тому,
как шли дела, приходилось повиноваться. Но  какие  бы  сны  ни  теснились  у
изголовья, им не удалось прорваться сквозь блаженную пелену моего забытья.

Глава 4

   Мой мирный сон был прерван звонком телефона, который истоми установили  в
моем обиталище. Перед тем как уснуть, я всегда вешаю трубку над  кроватью  -
можно сразу ответить на звонок, не тратя лишних сил, даже не открывая  глаз.
Так и сейчас - я просто снял трубку с крючка, наугад ткнул в кнопку  "ответ"
и пробормотал в аппарат нечленораздельное приветствие.
   - Господи, Руссо, - сказал голос на том конце провода,  -  ты  же  офицер
Военно-космических сил. Какого черта ты спишь в этот час?
   - Время, - ответил я, - чисто относительно. -  А  то,  что  ты  называешь
"этот час", может означать любой час, черт подери. Чего ты хочешь, Сюзарма?
   -  Для  начала,  -  ответила  она,  -  я  хочу,  чтобы  ты  называл  меня
"полковник". Во-вторых, я хочу прогуляться с тобой по саду.
   Я открыл глаза, отвел трубку от лица  и  уставился  на  нее.  Так  обычно
смотрят на предметы, которые вдруг начинают нести себя по-своему.
   - Ты хочешь, чтобы  мы  с  тобой  пошли  гулять  в  сад?  -  настороженно
переспросил я.
   - Именно это я сказала, - подтвердила она. В голосе ее  слышалось  легкое
раздражение, что, впрочем, было привычно. Необычным был ее разговор о  саде,
словно следовало бы догадаться, что она имела в виду. С минуту я подумал над
этим, пытаясь вычислить, какой сад она подразумевала, но, хоть убей, не  мог
сообразить, куда и зачем меня вызывали. Одно было ясно - на то были причины.
Ей не была свойственна страсть к играм в "угадайку".
   Очевидно, что-то случилось. "Интересно, - подумал я, - это  то  же  самое
"что-то", с которым я уже сталкивался, или нечто совсем особенное. Беда одна
не ходит".
   - Ладно, - отозвался я небрежно. -  Значит,  в  салу.  Дай  мне  двадцать
минут, чтобы окончательно проснуться.
   Я гордился собой, не дав понять,  насколько  обескуражен  ее  словами,  и
продолжал гордиться, принимая душ, одеваясь  и  завтракая.  И  только  после
этого попросил истоми перенести меня в тот район, который  они  использовали
как место битвы во время моего первого появления на их уровне. В тот раз там
разгорелась великая битва между Военно-космическими силами и полчищами Амары
Гююра, там была инсценирована смерть Мирлина, сраженного оружием беспощадной
Сюзармы Лир.
   Истоми открыли один из  удобных  ходов  в  потаенные  места  их  мира,  и
робот-автомобиль понес меня по извивающимся туннелям  на  захватывающей  дух
скорости. Эта поездка заняла больше времени, чем я предполагал, хотя  раньше
мне не приходило в голову  раздумывать,  далеко  или  близко  друг  к  другу
находились два лабиринта: первый, в котором разыгрывались недавние  события,
и второй, где я бывал раньше. Делать мне было  абсолютно  нечего.  Я  только
ужасался скорости автомобиля - слишком уж это напоминало ночной кошмар.
   Внезапно машина остановилась. Передо мной открылась дверь, пропуская меня
в теплицу - мир гигантских цветов разнообразных оттенков и запахов. Это было
поистине буйство цвета - пурпурного и золотого, а над  всем  царил  огромный
куст, чьи ветви сплетались между собою  в  немыслимом  беспорядке,  а  из-за
огромных  цветков,  напоминавших  вьюнок,  ты  чувствовал  себя  словно   на
сказочной фабрике колоколов. Теперь, когда у меня по любому поводу возникали
ассоциации с мифами, этот куст показался мне гордиевым узлом. Однако,  чтобы
разрубить его одним ударом, потребовалась рука куда мощнее моей.
   - Полковник Лир! - крикнул я, помня о том, что  нам  все  еще  необходимо
соблюдать военную субординацию. Я огляделся по сторонам - и вправо, и  влево
от меня простиралась серая стена с тонкой  зеленой  дорожкой  у  подножия  -
знать бы только, куда она вела.
   Дверь, куда я вошел, бесшумно закрылась, не оставив в стене ни  малейшего
следа, зато открылась другая - метрах к десяти от меня, и появилась  Сюзарма
Лир. На ней, как всегда, была форма Военно-космических сил, и черная материя
составляла  разительный,  но  приятный  контраст  с   ослепительной   копной
белокурых волос. Она была при оружии - с тем  самым  пистолетом,  с  которым
прибыла мне на помощь, когда я вступил в мучительный  контакт  с  богами  Ас
гарда.
   Нетрудно было поверить, что  твердый  взгляд  ее  ярко-голубых  глаз  мог
превращать людей в камень.
   - Привет, Руссо, - сказала она сдержанно. - Спасибо, что ты так легок  на
подъем.
   - По-моему, - сказал я, - некий злодей насовал  нам  и  комнаты  потайные
микрофоны.
   - Правильно, - отозвалась она.
   - Опять Финн?
   - Полагаю, что он в этом замешан. И Тульяр-994 стоит за этим - наверняка.
   - Почему?
   - Если ты хочешь спросить, почему они делают это, - наверное, потому, что
они просто кучка расчетливых подонков. Мне это не нравится.  Я  не  знаю,  в
какие игры играет Тульяр, но думаю, что следует все разузнать.
   - Почему ты вызвала меня именно сюда?
   - Я не знаю, куда еще они могли напихать свои подслушивающие  устройства.
С тех пор как  тетраксы  из  лагеря  пленных  пришли  сюда  вместе  с  целой
скаридской делегацией, весь  уровень  буквально  кишит  типами,  которые  не
вызывают у меня ни симпатии, ни доверия. Единственный человек здесь -  Финн,
да и то он похож на флюгер -  откуда  подует,  туда  и  повернется.  Похоже,
Руссо, что мы с тобой - против всей Вселенной. А здесь - единственное место,
где никого из тех не было.
   Она не упомянула Мирлина в списке возможных врагов. Он также не  значился
в списке избранных, знающих про этот райский уголок. Как я  понял,  она  все
еще избегала упоминать о нем, хотя и не горела желанием уничтожить  его  еще
раз.
   - Что ж, мы собрались на военный совет? - попытался уточнить я.
   - Если тебе угодно, - прозвучало в ответ. - Представить не могла, что  ты
останешься единственным, кому можно доверять, но так уж  получилось.  Вот  -
прочти это.
   Она вынула тонкий листок и  передала  его  мне.  Я  быстро  пробежал  его
глазами. Письмо было на английском и  подписано  Валдавией,  дипломатом.  На
борту "Леопардовой Акулы" он о