ать  осторожничать?"  Затем  я  увидел,  как  из-за
колонны выехал танк. То был огромный и  неуклюжий  драндулет  на  гусеничном
ходу, с бронированной пластиком и оттого еще более нелепой башней. Метрах  в
сорока он остановился. Открылся башенный люк,  и  из  него  вылезли  трое  в
скафандрах. С пистолетами в руках они не спеша двинулись в нашу сторону. Мне
оставалось только смотреть, как они подбирались все ближе и  ближе  четкими,
неторопливыми  перебежками,  представлявшими  резкий  контраст  с   неверной
походкой их собратьев по оружию, измотанных затяжной погоней.
   Она ждала, и ни один мускул у нее не дрогнул до  тех  пор,  пока  они  не
приблизились на три-четыре метра. Ее поза была слегка расслабленной,  словно
она собиралась сдаться.
   Но не тут-то было.
   Внезапно "боевой топор" молнией вылетел из ее рук, ударив со всей силой в
грудь одного из нападавших.  Тот  упал  на  спину,  все  же  успев  вскинуть
пистолет. Не теряя ни секунды, она прыгнула вперед, и, хотя движения ее были
гораздо быстрее, чем я  мог  себе  даже  помыслить,  после  всего,  что  нам
довелось пережить, реакции чуть-чуть не хватило. Солдат выстрелил.
   Прицелиться он не успел, поэтому пуля попала в бедро и прошла навылет.  В
пространстве между  прозрачным  пластиком  скафандра  и  панталонами  начало
быстро расти кровавое пятно. Она вскрикнула от боли, и тогда  я  бросился  к
ней, пытаясь обхватить ногу руками, в безнадежной  попытке  зажать  дыру.  Я
понимал, что  теперь,  когда  скафандр  прорван,  жить  ей  оставалось  лишь
несколько минут, независимо от тяжести ранения.
   Но все мои попытки были  тщетны.  Парень,  получивший  в  грудь  секирой,
поднялся на ноги, подошел и  с  размаху  саданул  меня  по  шлему  рукояткой
пистолета. Лучшее,  что  могли  они  сделать  в  создавшейся  ситуации,  это
оттащить меня в сторону и наложить ей пластырь или бинт.
   Но оказывать первую помощь  они  не  спешили.  Наоборот,  с  нескрываемым
удовольствием смотрели, как мы умираем. Удар  пистолетом  пришелся  примерно
туда же, куда раньше попал кулаком рядовой Блэкледж, только на  этот  раз  я
ощутил, что  челюсть  сломана  по-настоящему.  Распластавшись  на  земле,  я
увидел, что враг мой  готовится  нанести  еще  один  удар,  а  для  спасения
полковника они не собираются даже пошевелить пальцем.  Один  из  них  просто
отпихнул ее ногой в сторону. В этот момент внимание мое было  сосредоточенно
как раз на нем, а не на том, кто меня бил,  поэтому  второй  удар  получился
сильным и неожиданным, обрушившись на шлем уже с другой стороны.
   Будь пластик, из которого сделан шлем, твердым, он наверняка бы  треснул,
но для мягкого скафандра такие удары большой опасности  не  представляют.  К
сожалению, это не относилось к системе регенерации воздуха внутри скафандра.
Раздался треск, и я понял, что следующие несколько вздохов  могут  оказаться
последними.
   Я дрыгнул ногой, но ни в кого не попал и тут  же  оказался  на  лопатках,
агонизируя от нехватки воздуха. Сверху на фоне полыхающего  неба  надо  мной
склонились три силуэта с закованными в шлемы головами - наши убийцы.
   А затем началась, как я тогда подумал, галлюцинация: мне показалось,  что
все три головы превратились в клубящийся черный пар и растаяли.
   Несколько секунд надо мной было только небо, потом в поле  зрения  вплыло
"нечто". Оно имело серебристую  окраску,  поэтому  даже  при  тусклом  свете
мрачного подземного мира оно сияло и переливалось как волшебное видение.
   "Боже мой! - подумал я. - Значит, тот свет все-таки существует!" И тут я,
похоже, действительно умер.

Глава 25

   Вас, наверное, ничуть не удивит, что я все-таки остался  жив.  Иначе  кто
смог бы поведать вам эту историю. Но, с  другой  стороны,  тогда  я  не  мог
знать, как оно все получится То, что  я  очнулся,  само  по  себе  уже  было
удивительно, но окружающая обстановка явно предназначалась для  того,  чтобы
повергнуть меня в еще большее смятение. Я плавал.
   Сначала мне в голову закралась мысль, что это мне просто кажется. Я парил
в невесомости, но через какое-то время тактильные ощущения вновь подчинились
мозгу, и постепенно начала вырисовываться более стройная картина, из которой
становилось понятно, что я в самом прямом смысле плаваю в  какой-то  густой,
не смачивающей кожу жидкости. Единственной известной  мне  жидкостью  такого
типа являлась ртуть, но для ртути я был погружен слишком глубоко.
   В ушах стоял какой-то шум - еле слышное шипение неопределенного типа.
   Тогда я решил открыть глаза, но тут возникли проблемы. Нет, глаза не были
залеплены,  просто  к  векам  были  подведены  два  провода,  оканчивающиеся
электродами. Чтобы их оторвать, пришлось сначала с усилием  вытянуть  правую
руку из желеобразной жидкости. Еще несколько проводов подходило  ко  лбу,  и
чуть больше - к волосистой части головы. Но были они не просто приклеены,  а
каким-то образом проникали под кожу. И все равно  я  их  вырвал,  ничуть  не
заботясь о сохранности электродов. "Корни" датчиков без особого труда  вышли
наружу, доставив лишь мгновенное ощущение легкого  дискомфорта,  а  после  -
слабое почесывание кожи.
   Стоило мне сорвать провода с ушей,  как  шипение  тотчас  прекратилось  и
вокруг воцарилась полная тишина.
   Но от того, что я наконец-таки открыл глаза, проку оказалось мало, потому
что свет оказался столь же слаб и невыразителен,  как  предшествовавший  ему
шум в ушах. Вокруг было только ровное серое  свечение.  Я  протянул  руку  и
примерно в пятнадцати сантиметрах над головой нащупал  твердую  поверхность.
Она была вогнутой.
   И тогда я понял, куда попал. Не в ад и тем  более  не  в  рай.  Это  была
анабиозная ванна.
   Я попытался толкнуть вогнутую крышку, которая на ощупь была ни теплая, ни
холодная. Противодействующая толчку сила заставила меня нырнуть в жидкость в
полном соответствии с третьим законом Ньютона, а затем  жидкость  вытолкнула
меня обратно, ударив о стенку ванной. Крышка не поддалась.
   Тогда я сжал пальцы в кулак и ударил. От резкого  движения  несмачивающая
жидкость сомкнулась над моей головой, и тогда мне ничего не оставалось,  как
изменить тактику. Поднапрягшись, я опустил ноги вниз, достав до дна  ванной,
которое тоже оказалось скругленным.
   "Так, значит,  я  сижу  в  каком-то  дьявольском  яйце!  -  озарила  меня
внезапная догадка. - Или, чего не хватало,  в  какой-то  высокотехнологичной
матке!" И тут я вспомнил, что по всем параметрам  мое  физическое  состояние
должно было быть хуже некуда. Пошевелив челюстью  из  стороны  в  сторону  и
ощупав пальцем место, куда пришелся удар, я обнаружил, что ни  перелома,  ни
следов удара больше не было.
   Вот тут-то меня и посетила окончательная догадка, куда я попал. Вероятно,
мое последнее предположение все же  оказалось  правильным:  как  не  уставал
повторять Шерлок Холмс, стоит отмести все  лишнее,  чтобы  осталась  чистая,
пусть даже самая невероятная на первый взгляд, правда.
   Но мне по-прежнему не терпелось выбраться из ванной. Клаустрофобией я  не
страдал, но было в этой необычной жидкости  что-то  неприятное.  Вдобавок  я
больше не лежал без сознания, а наоборот - голова была чистой, мысль  ясной.
Если в вас есть потребность хоть как-то участвовать в  празднике  жизни,  то
анабиозная ванна не лучшее для этого место.
   Еще раз толкнув крышку, я внезапно ощутил, что  она  поддалась.  Выпуклый
верх съехал в сторону,  следуя  собственной  кривизне.  Выглядело  это  так,
словно верхняя прозрачная половина яйца  повернулась  вдоль  длинной  оси  и
убралась в нижнюю.
   Еще пара усилий, и я вылез из ванной, причем совершенно  сухим.  Несмотря
на наготу, кожа не ощутила ни тепла, ни холода.
   Вне ванной свет был такой же серый и нереальный, как  внутри  яйца.  Даже
форму комнаты трудно было определить. Стены представляли из себя  бесцветные
серые  плоскости,  лишенные  каких-либо  деталей.  Я   перевел   взгляд   на
ополовиненное яйцо, из которого только что вылез, и  заметил,  что  жидкость
уже успокоилась. Провода, выходившие из обода яйца, тонули в ванной. Их было
даже больше, чем я предполагал. Но сделаны они были не из металла; насколько
я понял, их материал имел органическую природу.
   Единственное, что я чувствовал, - это собственное тело. Теперь оно  стало
гораздо легче, чем было раньше. Сила тяжести была здесь куда меньше, чем  на
Земле или на поверхности Асгарда.
   Едва я начал осматриваться в поисках двери, как серая стена зашевелилась.
Внутрь помещения  поплыли  белые,  совершенно  бесформенные  облака,  причем
образовывались они не на стенах, но внутри их, и даже за  пределами,  словно
это были не стены, а окна, выходящие в мир призраков.
   Постепенно облака  стали  формироваться  в  гуманоидные  лица,  но  очень
странные, размытые. Лица наползали друг на друга, и от этого их еще  труднее
было  разглядеть.  Они  плыли  по  комнате,  меняя   обличье.   Эффект   был
фантастический, но меня он ничуть не напугал и не  удивил.  Очевидно,  стены
представляли собой  экраны,  а  туманные  лица  -  какие-то  голографические
картины. Голограммы выглядели примитивно, как бы неумело слепленными, но  не
убогая  технология  была  тому   виной.   Мешало   что-то   другое,   что-то
неправильное. И тут в воздухе  раздался  странный  свистящий  голос,  словно
множество людей пытались одновременно сказать одно и то же, никак не попадая
в такт.
   - Р-р-ру-с-с-со-о, - гулко разнеслось по комнате.
   - Кончайте играть в привидения, - сказал я, обращаясь к стене и  стараясь
придать своему голосу как можно больше солидности. - Я знаю, где нахожусь, и
знаю, кто вы. Какого черта вы тут комедию ломаете?
   Лица имели гигантские размеры - метра два от подбородка до макушки,  -  а
когда они выплывали и исчезали друг в друге, комната начинала казаться очень
маленькой. Постепенно их черты  стали  четче.  На  мой  взгляд,  теперь  они
представляли собой вполне приемлемую имитацию человеческих лиц. Женских лиц.
Но к чему все это нужно, у меня  не  укладывалось  в  голове.  Машинально  я
занялся их подсчетом - лиц оказалось девять.  Девять  -  число  не  круглое,
поэтому я пересчитал еще раз, пытаясь довести количество до десяти; нет,  их
точно было девять.
   -  П-п-по-жа-а-луйста,  п-подо-жди-те,  -  сказали  они.   Речь   звучала
медленно, доносясь как бы из другого мира. Но говорили они  по-английски.  И
все же казалось, что это и впрямь голос из загробного мира, не только  из-за
призрачности лиц, но и потому, что во всем этом не  прослеживалось  здравого
смысла.
   - Как долго я здесь? - задал я вопрос. Ответа  пришлось  дожидаться,  но,
заговорив опять, они сменили тему.
   - И-и-из-ви-ни-те, - сказали  они.  -  П-п-про-сим  п-прощения,  н-но  не
от-ве-ти-те ли-и вы на во-о-прос?
   Ждать,  когда  они  выговорят  все  предложение,   становилось   довольно
утомительно, но и спешить в этом мире мне было совершенно некуда.
   - Конечно, - ответил я.
   - В-в-вы о-о-ди-но-о-ки?
   От удивления я даже заморгал.  Что  за  несуразный  вопрос?  Сосредоточив
внимание на одном лице, я попытался уловить момент, когда оно будет на  меня
смотреть, и заглянуть ему в глаза. Я понял, что оно кого-то мне  напоминает.
Черты, пусть не совсем правильно, были срисованы  с  Сюзармы  Лир.  Тогда  я
пригляделся к остальным, чтобы убедиться в справедливости своей догадки. Они
были разные. Создавалось впечатление, что их сделали разными  насильственно,
причем с большим трудом, но по одной модели. Но  и  различия  тоже  не  были
взяты с потолка. Пришлось как следует поднапрячь воображение, чтобы  наконец
сообразить, чьи черты были взяты, чтобы разбавить ими лицо Сюзармы Лир.
   Их украли у Джона Финна.
   - Комплексом одиночества я не страдаю, - сказал я им. - Но был бы  весьма
признателен, если б мне составили маленькую компанию. Я знаю:  это  в  ваших
силах. Имеется в виду Мирлин или кто-нибудь из  ваших  шерстяных  друзей.  Я
бывал здесь раньше; это мне прекрасно известно, но тогда вы  демонстрировали
более впечатляющие эффекты. Помните - яркие и резкие пейзажи  со  львами,  а
стен я тогда вообще видеть не мог. Здесь же, насколько я  понимаю,  -  место
вашего обитания. Не обязательно было надевать человеческие  лица  специально
ради меня. Меня ничуть не смутило бы, если в действительности вы  похожи  на
гигантских пауков.
   Пауза.
   Затем раздалось:
   -    На-а-ам     на-а-до     п-п-по-го-о-во-рить     с-с-с     ва-а-ми..,
за-а-а-ин-те-е-ре-со-о-ва-н-но.
   Откуда исходили голоса, я так и не понял. Никаких громкоговорителей видно
не было, а голос был размыт, как и все, что было вокруг, как будто они слабо
представляли себе понятие "наводка на резкость".
   - Мне тоже интересно поговорить с вами, - ответил я, -  но  мне  кажется,
вам нет смысла говорить именно со мной. По-моему, в  прошлый  раз  вы  очень
тщательно просмотрели содержимое моих мозгов, а теперь,  судя  по  проводам,
выбрали и остаток.
   -  Не-е-льзя  чи-и-тать  мы-ы-сли-и,  -  сказали  они  мне.  -   Та-а-кое
во-о-змо-о-жно то-о-лько-о  в  со-о-зна-а-тель-но-о-ом  с-со-о-сто-я-ни-и-и.
Мы-ы не-е по-о-ни-и-ма-а-ем сло-о-во "о-о-ди-и-но-о-чес-тво".
   Но  мне  не   представилось   возможности   объяснить   им,   что   такое
"одиночество". Наконец-таки распахнулась дверь. Я не  заметил,  то  ли  одна
половина убралась в другую, то ли просто исчезла,  образовав  проем.  Только
что там была стена, а в следующее мгновение  появился  черный  прямоугольник
высотой более двух метров.
   Но  когда  он  входил,  ему  все  равно  пришлось   пригнуться.   Большой
любезностью с его стороны было и то, что он принес с собой  мои  вещи.  Даже
мои удобные ботиночки.
   - Тесна Вселенная, не так ли? - произнес  я,  натягивая  штаны.  Лица  не
исчезли; они все еще плавали вокруг,  то  сливаясь,  то  разделяясь.  Что-то
очень  странное  было  в  их  незрячих  глазах.  Им  удалось   синтезировать
человеческие черты, но человеческая мимика оказалась им неподвластна.  И  уж
совсем они не походили на тех бессмертных суперменов, которых  рисовал  я  в
своем воображении.
   - Привет, мистер Руссо, - ответил Мирлин.
   - Можешь звать меня просто Майк, - уже не в первый раз предложил я ему. -
Особенно после того, как ты спас мою жизнь. Насколько я понял,  Сюзарму  Лир
ты тоже спас. А что с Серном?
   - Он погиб. Но мы подобрали также одного из тетраксов.
   - Тульяра-994?
   - Да. Второй был Вела-822. Но когда мы его нашли, он,  как  и  Серн,  был
невосстановимо мертв.
   Я заметил: не просто "мертв", а "невосстановимо мертв".
   - Ну, так Тульяр, наверное, вам и был  больше  всех  нужен,  -  сделал  я
вывод. К этому времени я уже облачился в рубашку и штаны, а теперь натягивал
ботинки.
   - Это как сказать, - произнес он. Сделав шаг в сторону,  он  подал  знак,
чтобы я пошел в дверь. За дверью меня ждал  полутемный  коридор,  освещенный
маленькими лампочками,  свисающими  вдоль  провода.  Это  сильно  напоминало
наспех сделанную захватчиками проводку в  подвале  Небесной  Переправы,  где
меня и поймали. Стены были черные, во все стороны отходили боковые коридоры.
Они закруглялись, петляли и пересекались, но Мирлин уверенно вел меня сквозь
этот умопомрачительный лабиринт.
   - Зачем я вам нужен? - спросил я его.
   - По двум причинам, - ответил он. - Во-первых, я считал,  что  был  перед
тобой в долгу. Увидев тебя в тюрьме, я включил тебя в список. Во-вторых,  им
действительно интересно. Им интересен как ты, так и твои товарищи. Сделанные
с вас записи у них были, но пропали; теперь сделать их по  новой  -  это  не
только шанс возобновить знакомство, но и способ оценить, насколько серьезные
повреждения перенесли они сами.
   - С ними что-то не так? - спросил я как бы невзначай, хотя его слова лишь
подтверждали сложившееся впечатление.
   - Да, сильно не так, - подтвердил он. - Они все еще функционируют,  но...
Позже объясню. А кто тот, четвертый, которого мы спасли?
   - Человек по имени Джон Финн. Сказал, что разбирается в  электронике.  Мы
прихватили его с собой только потому,  что  боялись  -  он  много  наговорит
захватчикам, если оставить его в тюрьме. Вашим он тоже интересен?
   - О, да.
   - Остальные уже проснулись?
   - Еще нет. Сейчас изучают тетронца и  Финна.  Звездный  капитан  пролежит
чуть дольше. У нее пулевое ранение ноги и некроз тканей.
   Коридоры начинали казаться бесконечными. Некоторые  из  боковых  проходов
тонули во тьме, и в них, похоже, света вообще никогда не было.
   - А тем коридорам свет противопоказан? - спросил я.
   - Местным хозяевам видимый свет вообще не нужен, - ответил он. - Проводку
сделали для меня. Раньше они сами могли  зажигать  потолки,  но  теперь  эта
способность утеряна, как и многое другое.
   - Я должен был догадаться, что за нашим побегом стоишь ты, - сказал я.  -
По записке. Глупо было предполагать, что написать ее мог Алекс Соворов. Твои
боссы-супер-ученые наверняка давно уже наблюдают за захватчиками. И как я не
додумался!
   Он покачал головой.
   - В  действительности  мы  едва  успели  начать  мониторинг  за  Небесной
Переправой. Появление Скариды было для нас таким же  сюрпризом,  как  и  для
тетраксов. Тогда мы не собирались вставать ни на чью сторону.  Наши  дела  и
так пошли плохо,  и  у  меня  стало  полно  других  забот.  Необходимо  было
поговорить как с тетраксами, так и со Скаридой. Сционы,  которых  заслали  в
тюрьму для сбора информации, сейчас обязательно себя раскроют, но тетронский
вирус оборвал командную цепочку как здесь, так и в Небесной Переправе. Жаль,
что ты заразил такого важного человека, как Дьян. И еще  жаль,  что  тревога
сработала слишком рано; теперь у сционов могут возникнуть трудности.
   - Ну, это вряд ли моя вина, - напомнил я ему. - А кто такие сционы?
   -  Шерстистые  гуманоиды.  Девятка  создала  их  примерно  так  же,   как
саламандры создали меня, - по образу и подобию  одной  из  рас,  поглощенной
Скаридой. Поместить их в тюрьму было совсем нетрудно, особенно  после  того,
как мы нашли путь к этому уровню. Выход на пятьдесят второй от  нас  прям  и
эффективен; есть такие маршруты, надо лишь знать к ним доступ.
   Наконец мы вышли из лабиринта и очутились на открытом,  по  асгардианским
меркам, пространстве. Потолок имел в высоту стандартные тридцать метров,  но
освещен он был самым сумасшедшим образом бесформенными  массами  серебристых
сгустков света, плавающих, сливающихся и разъединяющихся, словно облака,  на
сером фоне. И под этим  тусклым  небом  не  простиралось  абсолютно  никаких
"полей" - даже  тех  искусственных  фотосинтетических  фабрик,  что  удалось
воссоздать тетраксам под Небесной Переправой. Было шоссе и железная  дорога,
убегающие в обе стороны и теряющиеся в полумраке, а также здания, похожие на
металлические иглу, но вокруг - никаких признаков живого.
   С опозданием я понял, что это "небо" ничем не отличалось  от  "стен"  той
самой комнаты, где меня откачали. Все вместе представляло  собой  гигантский
видеоэкран, а облака - это следы какой-то электронной  активности.  До  меня
вдруг дошло, что в тот самый день, когда хозяева Мирлина нокаутировали  меня
в одном из уголков своего  рукотворного  рая,  они  не  просто  использовали
небосвод как гигантский парадизатор.
   Они и были самим "небом", как и всем, что  имелось  в  этом  таинственном
мире.
   Они были везде.
   "Нечего удивляться, что им трудно  показать  себя  в  компактном  виде  в
определенном месте, - подумал я. - И неудивительно, что им непонятен  термин
"одиночество".
   Я повернулся к Мирлину  и  впервые  наконец  четко  разглядел  его  лицо,
несмотря на тусклый свет.
   - Они тебя сделали бессмертным? - напрямую спросил я его.
   - Да, - ответил он.
   - А как ты думаешь, могут ли они сделать то же самое со мной? - закинул я
удочку.
   - Они уже сделали, - заверил он  меня.  Когда  судьба  играет  тобой  как
игрушкой, всякое может произойти. Вот, ты дум