ьзя же  запускать  вс„  до  такой  степени,-
возмущался я.
   - Наверное, им было некогда,- предположила Леди.
   - Ничего,- сказал я.- Я знаю, где мы посадим розы.
   Она помешивала огонь веткой, морщась от дыма. Потом дым закрутился в  мою
сторону, и она подняла лицо.
   -  Нужно  в  этом  году  посадить,-  сказал  я.-  Здесь  ведь  не  бывает
заморозков?
   - Нет,- сказала она.
   - Я знаю один сорт... Как жалко, что садик такой тесный!
   Я уже прикидывал, как мы устроим беседку  и  маленький,  ну  хоть  совсем
маленький, водо„м. Интересно, какой здесь климат.
   - Что?- сказала она.
   - Какой здесь климат, интересно.
   - Ты собираешься здесь остаться?
   Я не ответил.
   Она сказала: "Пойд„м в дом?"
   Я залил остатки нашего костерка, и мы  отправились  совершать  ритуальное
чаепитие.
   Разрезая кекс, она сказала: "А как же дела?"
   Я подумал, что можно не отвечать. Но она молчала.
   Я сказал: "Мне недосуг даже помнить о них".
   - Помнить не обязательно,- сказала она.- Но забывать тоже не следует.
   Я подумал: "Разводит ли здесь кто-нибудь гладиолусы? На  вилле  я  их  не
видел".
   Я и представить себе не мог, что мы уедем так скоро.
   Она не торопила меня. Она видела, что мне не хочется уезжать.
   Все уже разъезжались. Забегали к нам  пощебетать,  повздыхать,  и  адрес,
адрес: "Непременно к нам!"
   Мы шли по отсыревшему корту, и я сказал Леди: "Скажи  им,  пусть  включат
свет!" - я показал ей на тучи.
   Ещ„ не было холодно, но подул резкий ветер, потом  он  ослабел,  начались
дожди.
   Море оплакивало гибель Великой Армады, на песке валялись птичьи трупы.
   И был туман.
   Края тентов беспомощно хлопали как ресницы обманутой девочки.
   И наконец Леди сказала: "Нам пора".
   Мы уезжали в двухместном  купе,  и  за  мутноватым  стеклом  были  ж„лтые
деревья.
   Леди сказала: "Иногда приходится поступать вопреки желаниям",-  но  когда
мы вошли в квартиру, и она, сбросив с себя находу плащ,  подошла  к  окну  и
раздвинула занавес штор, и комната вдруг озарилась светом дня, я понял,  что
хотел вернуться.
   - Как у нас хорошо,- растроганно пробормотал я.
   Леди обернулась:
   - Значит, праздник продолжается?
   Вечером мы отправились проведать  город  и  до  поздней  ночи  гуляли  по
улицам.
   Мы шли по аллее, а фонари спешили от окошка к окошку, боясь потерять  нас
в темноте, ветер мешал им видеть, окошки хотели совсем закрыться, и я сказал
Леди, показав на них: "Вот ещ„ один дом, где вместо стен окна".
   -  Чтобы  соединиться,  нужно  всего  лишь  освободиться  от  того,   что
разъединяет,- сказал я.- Чтобы  знать  друг  друга,  не  нужно  обмениваться
адресами. Те, кто служат отрицанию, произносят слова,  но  не  умеют  понять
того, о ч„м говорят, ведь понимать можно лишь то,  что  любишь.  Пусть  твои
слова будут лишь о том, что ты любишь - вот формула, достойная быть  отлитой
в золоте и помещ„нной на сфере небес.
   Леди молчала.
   - Я люблю жизнь, Леди. Теперь разве что смерть могла бы остановить  меня,
но смерть - химера. Этот мир пад„т к твоим ногам, или я испепелю  его  своим
дыханием!
   - А небеса?- сказала Леди с улыбкой.
   - Оставим небеса Богу,- сказал я.
   И мы снова шли по аллее, и я  стал  воодушевл„нно  рассказывать  Леди  об
Оскаре Уайльде и его идее продолжения шедевров.
   - Ещ„ одно слово, и я начну ревновать,- предупредила Леди.
   "Ты был бы милейшей девочкой, если бы не ревновал",- сказал я Мэгги.
   У него был день рождения.
   Он хотел, чтобы я остался  подольше,  но  я  сказал:  "Не  могу.  Извини,
Мэгги",- и стал собираться чтобы уходить.
   И тогда он не выдержал и закричал: "Да кто она, эта женщина!"
   А я сказал: "Просто женщина".
   Я сказал: "Она вся - воплощение идеи женщины".
   "Но любовь-то у вас не платоническая",- сказал Мэгги.
   А я сказал: "Ты был бы милейшей девочкой, если бы не ревновал".
   И я приш„л к Леди и увидел, что она стоит  у  окна,  а  в  комнате  горят
люстры.
   .........................................................................
...
   - Прочитай,- сказала Леди, протягивая мне бумаги.- Только  что  принесли.
Прочитай.
   Я взглянул.
   - Что за чушь!
   - Это ответ на твою статью.
   Я посмотрел на не„.
   - Нельзя быть таким чувствительным,- она потрепала меня за руку.
   Я снял с телефона трубку.
   - Кому ты собрался звонить?
   Она заглянула посмотреть, какой  я  набираю  номер.  Нажала  пальцами  на
рычаг.
   - Ты что, это серь„зно?
   Я держал трубку в руке.
   - Положи,- сказала она.
   Я положил.
   До меня начало доходить, в ч„м дело.
   Я прочитал бумаги ещ„ раз. Грубость, неряшливость, никаких  аргументов...
Глупо. Слишком глупо.
   - Твоя наивность очень обаятельна,- сказала Леди.
   "Тебе подставили шар, а ты, вместо того чтобы взять его, ломаешь в ярости
кий".
   - Я вс„ понял.
   - Неужели понял?- сказала она с иронией.
   - Это как игра в поддавки, да? Но это как-то... как-то...
   - Неоригинально?- подсказала она.
   - Примитивно.
   - Ничего,- сказала Леди.- Интереснее станет потом, когда ты  сам  станешь
заправлять всем. И сам будешь устанавливать правила.
   - Думаю, они не меняются веками.
   - Значит, ты подчинишь себе века, историю. Разве это не здорово?
   - Поразительно!- воскликнул я, отбросив бумаги в сторону.-  Я  ещ„  почти
ничего не знаю, но меня уже поражает то, насколько вс„ просто!
   - Это кажущаяся простота,- возразила Леди.
   - Да нет же!
   - Это время первых успехов. Прекрасное время....
   - А дальше?
   - Дальше?
   - Да. Что дальше?
   - Я не понимаю тебя...
   - Может быть, лучше было бы вообще не связываться со всем этим?
   - Ах, вот оно что,- сказала она.- Тебя это унижает?  Но  если  ты  хочешь
быть высшим, тебе всегда прид„тся мириться с теми, кого ты считаешь  низшими
- ведь это среди них ты высший.
   - А почему нельзя просто зарабатывать деньги?- спросил я.
   - Конечно, можно,- согласилась Леди.
   - Я имею в виду, большие деньги.
   - Если ты будешь просто зарабатывать деньги, ты  никогда  не  заработаешь
очень большие деньги, потому что просто  так  тебе  их  никто  не  заплатит.
По-настоящему большие деньги да„т только власть.
   - Значит, нужно занять сво„ место в системе всеобщей коррупции?
   - Если, как ты говоришь, это явление всеобщее, то это уже не коррупция, а
этикет,- возразила она.
   - И имя ему круговая порука,- сказал я.- Правильно, если ты не бер„шь, то
где уверенность, что ты свой человек?
   - Главное, не торопиться. Продаться ты ещ„ успеешь, но делать  это  нужно
по наивысшей цене.
   - Можно продать себя многократно,- сказал я, пожав плечами.-  А  можно  и
вовсе не продаваться - просто использовать сво„ положение.
   - Вот именно!-  сказала  она.-  Ты  добиваешься  положения,  чтобы  затем
использовать его.
   - Лучше бы мне держаться от всего этого подальше. Мой  мозг  должен  быть
свободен, я не хочу быть одним из пятнадцати тысяч таких же, как я.
   - Ты жив„шь  в  мире,  в  котором  родился,  разве  нет?-  сказала  она.-
Когда-нибудь тебе будет просто некуда больше бежать. Даже  для  того,  чтобы
что-то изменить в этом мире, ты должен в н„м жить.
   - А если я не хочу ничего в н„м менять?
   - Тогда тебе прид„тся ему подчиниться.
   В мире есть очень много хорошего, о ч„м ты ещ„ даже не знаешь. Ты  вообще
ещ„ почти ничего не знаешь о жизни.
   - Кое-что я вс„-таки знаю,- сказал я.
   - Свои дурацкие принципы?
   - Все принципы таковы. Жизнь, вообще, часто выглядит глупо, но это ещ„ не
значит, что нужно немедленно лезть в петлю.
   - А что это значит?- улыбнулась она.
   - Ну... Что можно и подождать.
   - Помнишь, ты говорил о Наполеоне?
   - Я сказал, что история ещ„ не доросла до того чтобы судить его.
   - Он тоже начинал с того, что был простым капралом.
   - Он велик не потому что что-то сделал или чего-то не  сделал.  Он  велик
сам по себе. В н„м была та самая вера, которая сдвигает горы... Послушай,  я
сам ещ„ толком во вс„м этом не разобрался...
   - Может быть, это и не нужно?- сказала она.
   - Есть такая теория, что для того чтобы метко стрелять, нужно досконально
изучить сущность  стрельбы  и  попадания  в  цель.  Иногда  полезно  изучить
предмет, прежде чем начать его использовать. Если дикарю дать  пистолет,  то
он, возможно, решит, что это просто  палка-копалка,  и  даже  не  догадается
снять его с предохранителя.
   - Нет ничего плохого в том чтобы изучить предмет,- сказала она.- Главное,
чтобы это не стало для тебя самоцелью.
   - Ты хочешь убедить меня в ч„м-то?
   - Нет,- сказала Леди.- Зачем? Ведь мы говорим об одном и том же.
   - У тебя было такое лицо... Ну точно тебе  предложили  заесть  шампанское
дохлой крысой,- рассмеявшись, сказала она.
   Она села в кресло и мечтательно вздохнула.
   - Как славно, что есть люди, которые не забывают о тебе даже тогда, когда
тебя нет рядом с ними!
   - Вот бы эти люди и делали вс„ сами,- угрюмо сказал я.
   - Не вижу ничего хорошего в том, чтобы отдавать свои дела в чьи-то руки,-
произнесла Леди тоном Цезаря, диктующего свои записки.
   - Но что плохого в том, чтобы быть свободным?- возразил я.
   - О какой свободе ты говоришь!- возмутилась она.- Выстроить себе домик из
сахара и молиться, чтобы не пош„л дождь, это ты называешь свободой?
   Я отметил мысленно, что это неплохой образ.
   - Не знаю, что и подумать,- сказала Леди.- Ты то соглашаешься,  то  опять
вс„ начинаешь сначала.
   - Я не люблю торопиться.
   - Так можно всю жизнь простоять на одном месте.
   - Я не люблю, когда меня подгоняют.
   - Я не люблю,- передразнила она.- Скажи это тому, кто придумал время.
   .......................................................................
   Почему-то мне не хотелось ехать,  и  хотя  я  знал,  что  мне  вс„  равно
прид„тся это сделать, и тянуть бессмысленно, я откладывал поездку со дня  на
день, каждый раз придумывая для этого убедительный предлог, словно бы затеял
дурацкую игру, заранее зная, что проиграю. Намечалось  очень  много  дел  и,
оттягивая свой визит к родителям, я словно бы оттягивал наступление момента,
когда они станут реальностью. Потому что тогда я уже  не  смогу  отлучиться,
как бы я этого ни захотел.
   Леди догадывалась о том, что происходило со мной, но не  заговаривала  об
этом сама.
   Она всегда обо вс„м знала, но никогда не говорила лишнего.
   И когда однажды я вдруг ринулся стремительно одеваться и,  одевшись,  уже
уходя, сказал ей: "Ну, я поехал?"- она сказала: "Да, хорошо".
   Она вышла за мной в прихожую.
   - Уже темнеет,- сказала она.- Поздно. Надо было тебя покормить.
   - Поужинаю у родителей. Ну, пока?
   - Пока,- сказала она.
   Я стал спускаться по ступеням к машине. Она закрыла за мной дверь.
   .....................................................................
   Шоссе было забито - все ехали в одну сторону, из  города,  и  торопились,
сигналили, и я сигналил, и мигали фарами задним, и в каждой машине  виднелся
водитель.
   Какое-то беспокойство ныло во мне, я никак не мог отделаться от него, как
от навязчивого воспоминания.
   Я ехал уже больше часа.
   Стемнело.
   Дорога блестела от огней - прош„л дождь. Небо было затянуто тучами.
   Поворот. Проезд закрыт.
   Я рванул руль и съехал на прос„лок,- да что б их!- машина ухнула  в  яму,
поворочалась, выбрасывая бока и швыряя меня по кабине, но выбралась, выехала
и понеслась мимо высоких кустов сухой травы.
   Я напряж„нно всматривался перед собой.
   На свет фар вынырнула фигура человек.  Я  резко  затормозил,  но  вс„  же
ударил его. Его отбросило на шаг или два. Он  поднялся  и  с  пьяной  бранью
замахнулся чтобы бросить в лобовое стекло камень, но не успел это сделать  -
я тронулся с места  и  снова  сбил  его.  Он  снова  поднялся.  Не  выключая
зажигания, я открыл дверцу машины и вышел. Грохнуло.
   Он застыл, с открытым ртом и выпученными глазами.
   У него подогнулись ноги, и он упал.
   В моей руке был пистолет.
   Грохнуло ещ„ раз.
   Он отпустил траву и затих.
   Я вернулся в машину и, сдав немного назад, вырулил, чтобы объехать тело.
   Скоро я был уже на шоссе.
   Дым от сигареты струйкой тянулся в открытую форточку.
   Не знаю, зачем вс„ это так глупо.
   .........................................................
   Я сбавил скорость.
   Теперь было уже близко.
   .........................................................
   Мы пили чай.
   - Что-нибудь пишешь?- спросил папа.
   Я сказал: "Нет, ничего".
   - Почему?
   Я почувствовал, как он напрягся.
   - Надоело,- сказал я.
   Он звякнул ложечкой. Мама замерла.
   Мы молчали.
   - И давно?
   - Нет...- сказал я.- Не знаю. Давай, не будем об этом, ладно?
   Он глянул исподлобья, снова потупился.
   - Я знал, что так и будет,- спокойно сказал он.
   - Папа!- взмолился я.- Не  надо.  Я  приехал  не  для  того  чтобы  снова
начинать вс„ это.
   - Я знал, что этим вс„ кончится,- сказал он.- Я говорил тебе.
   Я встал и вышел из-за стола.
   Он осторожно вош„л в комнату.
   Я сидел за столом и слушал музыку.
   Он кашлянул и, помявшись, взял стул и расположился рядом со мной.
   Я подал ему сигареты.
   - Да нет,- сказал он.- У меня свои.
   Он быстро стукнул сигаретой о коробок. Взял зажигалку.
   - Ты не обижайся на меня.
   - Ну что ты,- сказал я.
   - Очень тяжело сейчас,- сказал он.
   - Да,- сказал я.
   - Тут ещ„ эта история... Мама рассказала тебе?
   - Да,- сказал я.- Не переживай, вс„ образуется.
   Он покачал головой.
   - Устал я. Мне так хочется, чтобы  ты  чего-то  добился,  жизнь...  такая
дрянная штука, и мне просто страшно за тебя...
   - Да,- сказал я.
   - А мы тут вс„ оставили, как было,- он показал на комнату вокруг.
   - Да, я заметил,- сказал я.
   - Вс„ ждали, когда ты приедешь... Ведь я ничего не хочу  навязывать  тебе
насильно. Ты можешь заниматься любым делом, каким только  хочешь,  но  пусть
это будет твоим... делом, настоящим, ведь ты можешь!..
   - Вс„ дело в том,- сказал я,- что я не могу оставаться  на  одном  месте,
остановиться.
   - Но у тебя должно быть сво„ место,-  настаивал  он.-  У  каждого  должно
быть.
   - Я всегда иду дальше,- сказал я.
   Он посмотрел на меня.
   - Однажды я поверил в свою судьбу и оказался прав. Ведь я был там!
   - Там,- устало сказал он.- Там, это где?
   - На небесах.
   - Ну, и как?
   - Этого не опишешь.
   - Ну и оставался бы, раз так хорошо. Занялся бы этим всерь„з.
   - Я всегда жил всерь„з. Это не повод для шуток.
   - А теперь что?
   - А что, если может быть ещ„ лучше?
   - А если нет?
   - Может быть, и нет,- сказал я.- Но рискнуть стоит.
   - Если бы ты не бросил институт...- он украдкой взглянул на меня.
   Мы молчали.
   Он погасил сигарету.
   - Сколько тебе нужно?- спросил он.-  Ты  ведь  знаешь,  сколько  могу,  я
всегда дам тебе.
   - Мне не нужны деньги,- сказал я.
   .........................................................................
...
   - У него сейчас такие неприятности, ты уж не обижайся на  него,-  сказала
мама.
   - Да, я вижу.
   - Он всегда так доверяет людям... Ты не хочешь знать, что случилось?
   - Нет,- сказал я.- Деньги могут помочь?
   - Да в них, собственно, и дело...
   - Сколько?
   - Двадцать пять тысяч.
   - Ну, это не очень много.
   - Не знаю,- сказала она растерянно.- Для нас это большие  деньги.  И  они
нужны срочно...
   - Ладно, я что-нибудь придумаю.
   - Да что ты можешь придумать. Не надо.
   - Ты знаешь, мне нужно ехать...
   - Прямо сейчас?
   - Нет, конечно. Завтра. Переночую, и поеду с утра. Много дел...
   - Что ж,- сказала она.- Надо, значит, надо...
   - Леди,- сказал я.- Мне нужны деньги.
   - Прости, я совсем забыла,- она взяла в руки сумочку.- Ты, кажется, хотел
что-то купить...
   - Ты не поняла,- сказал я.- Мне нужны деньги.
   Она замерла.
   - Много?- спросила она.
   - Двадцать пять тысяч.
   - Долларов?
   Я кивнул.
   - Это срочно? Но у меня нет столько...
   - Есть,- сказал я.- Нужно просто снять со сч„та.
   - Но зачем тебе?
   - Ты хочешь контролировать  все  мои  действия.  По-твоему,  это  и  есть
доверие?
   - А это что, секрет?- сказала она.
   - Да,- сказал я.- И не стоит устраивать по этому поводу сцену скупости.
   Она помолчала.
   - Двадцать пять тысяч?- сказала она.
   - Если можешь, то возьми чуть больше, я хочу немного потратиться.
   "Не огорчайся",- сказал я.- "У нас будут деньги. Не думаю, что нам грозит
нищета".
   .........................................................................
.........
   - Ничего, да?- сказал я, высыпав на стол деньги.
   Мэгги присвистнул.
   - Вот теперь-то я запасусь холстами. И чего я на море не езжу...
   - Это не дары моря.
   - Понимаю,- сказал он.- Это дары небес. И как нельзя, кстати.
   - На то они и небеса, чтобы вс„ знать,- заметил я.
   - Я как раз собирался  съездить  порисовать...  Скоро  осень  кончится  -
последние дни...
   - Надолго?
   - Как получится,- сказал он, складывая деньги в ящик стола.- Ты поедешь?
   - Погода...- сказал я.- На юге холод, дожди, здесь солнце, тепло,  с  ума
можно сойти.
   - Да,- согласился он.- Теперь не разбер„шь.
   - На этот раз не получится,- сказал я.- Извини.
   - Ладно,- сказал он, не  глядя  на  меня.-  Ко  дню  рождения  вс„  равно
вернусь, так что готовь подарок.
   Я вздохнул с облегчением.
   Мэгги взял гитару и, устроившись с ней в  обнимку,  стал  напевать  "Леди
Джейн".
   - Покормишь меня чем-нибудь?
   Он накрыл струны ладонью.
   - Есть рыба. Треска. Вчера сварил.
   - Сгодится,- сказал я.
   Выяснилось, что треска так слиплась, что разогреть е„ было проблематично.
   - Ничего, поедим холодной. А ты?-  спросил  я,  увидев,  что  он  доста„т
только одну тарелку.
   - Я не хочу.
   Он поставил передо мной кетчуп, после чего уселся напротив и  принялся  с
детской непосредственностью ковырять болячку на локте.
   - Как вы вед„те себя за столом, сударь!- строго нахмурился я.
   - Сорри, мэм,- бодро сказал Мэгги, отпуская локоть  восвояси.-  Предлагаю
сходить в кино.
   - Предложение принято,- сообщил я, расправляясь с рыбой.
   - На "Кабаре".
   - Три - хорошо, а четв„ртого прикупим.
   - Пятого,- напомнил Мэгги.
   - Из кармана возьм„м?
   - В пятый раз.
   - В пятый, так в пятый. Ради хорошего фильма не жалко.
   - Можно сходить на Софи Лорен,- предложил он, когда мы уже перебрались  в
комнату.
   - А почему бы тебе не начать  работать  с  живой  натурой?  Теперь-то  ты
можешь себе это позволить.
   -  Да,-  согласился  он,  с  интересом  наблюдая  за  моими  безуспешными
попытками нащупать окурком изъян в доверху набитой пепельнице.
   - Когда ты пишешь портрет, разве  не  уподобляешься  ты  самому  Господу,
сотворяющему первого человека?
   - Уподобляешься,- признался он.
   - А когда  ты  открываешь  на  холсте  красоту  женских  форм,  разве  не
сотворяешь ты для себя жену, что не  дано  было  даже  Адаму  со  всеми  его
райскими кущами?
   - Ах ты, змей искуситель! Увлекаться опасно.
   - Неужели,- удивился я.
   - Деньги, они как вода. Нужно что-то иметь впрок. На будущее.
   - Предоставь эту работу мне,- сказал я.
   Будущее. Что знали мы тогда о н„м, Мэгги, я... и даже сама Леди,  которая
знала вс„!
   6
   Она остановилась у витрины.
   - Тебе никогда не казалось, что... манекены красивее живых людей?
   - У людей никогда не бывает такой идеальной кожи,- сказал я.
   Она перед„рнулась и отвернулась.
   - Даже жутко. Пойд„м, уйд„м отсюда.
   Она защ„лкала каблучками по тротуару. Я догнал е„.
   - Люди - те же манекены, только неряшливо сделанные. Как жаль, что  я  не
могу сделать их такими же совершенными.
   - Перестань,- сказала Леди.- Ты  же  видишь,  мне  не  по  себе  от  этих
разговоров.
   Бледное равнодушное небо.
   Обветренная улица.
   - Но почему!- не желал сдаваться я тишине.- Если это так?
   Она молчала, потом встрепенулась и сказала: "На  меня  нашло  что-то.  Но
вс„, прошло