з машины".
   Я вышел.
   Я сказал, что никаких прав у меня нет, а машину я угнал.
   Вс„ было бессмысленным.
   Я потерял е„.
   Хрустальная нить оборвалась, и меч обрушился на мою голову.
   На другое утро меня выпустили, и я сразу же бросился к ней, но е„ дома не
было.
   Квартира была пуста.
   Я ещ„ наделся, что она прид„т, и думал о том, что скажу ей.
   Она не пришла.
   Всю ночь я не выключал свет, я сидел в кресле,  не  раздеваясь,  и,  едва
задремав, просыпался и смотрел на часы.
   Леди не пришла.
   Мир умер, и я остался один в его м„ртвых катакомбах.
   Я в ужасе напился, потом в ужасе протрезвел и  изо  всех  сил  постарался
взять себя в руки.
   Я стал звонить по всем телефонам. Мне говорили о каких-то  делах,  я  н„с
всякую ахинею и на все лады извинялся, даже не пытаясь вникнуть, о  ч„м  они
говорят.
   Никто ничего не знал о ней.
   Больше телефонов у меня не было.
   Она исчезла.
   Я пытался рассуждать разумно.
   "Ничего не произошло",- твердил я себе.- "Когда-нибудь она  должна  будет
вернуться. Нужно оставаться здесь и ждать е„".
   Я не мог больше оставаться на месте.
   Я не мог писать, не мог ни о ч„м думать, я не мог перестать думать о ней.
   Мэгги из кожи вон лез, пытаясь помочь мне.  Он  сказал:  "Неужели  ты  не
можешь без не„?"
   А я сказал: "Я жил без не„, пока я е„ не знал. Можно  жить  без  не„,  но
нельзя жить с этой раной".
   Я и не предполагал, что вс„ может так страшно кончиться.
   "Желающий сберечь душу, потеряет е„",- так  сказано  в  Библии.  И  какая
теперь разница, правильно это, или нет!
   День проходил за дн„м, невыносимость этого ожидания становилась настолько
безмерной, что я уже мечтал о том чтобы сойти с ума, и  тут  же  со  страхом
думал, не безумен ли я уже?
   Я начал пить.
   Сначала  я  пил  в  одиночестве,  потом  стал  напиваться  в   незнакомых
компаниях. Однажды с одной из таких компаний меня и загребли  "до  выяснения
личности",- а я даже толком напиться-то не успел.
   Я назвал телефон Мэгги.
   Когда  я  увидел  его,  я  подумал  с  неприязнью:  "Какой  он,   однако,
радостный".
   Мне не хотелось видеть даже его.
   .........................................................................
..........
   Называется, "накрыли с компанией". И зачем я с ними? Второй  раз,  ещ„  и
месяца не  прошло.  Ещ„  раз  ночевать  тут?  Что-то  вы  к  нам  зачастили,
зачастили. Ой, я у вас  чувствую  себя  как  дома,  как  дома,  как  дома...
Расслабиться. Даже выпить не успел, как следует. Теперь ждать. Если он  дома
будет. Оставь телефон и сиди. Может  ли  быть  здание,  состоящее  из  одних
коридоров?
   "...Какие нервные лица, быть беде..."
   Я помню, было небо, я не помню, где.  Глаза.  Боль.  Не  могу  на  людях.
Что-то не то.
   "...Рок-н-ролл м„ртв, а я ещ„ нет..."
   Те, кто нас любят...
   Душно. Так в трюмах пели. Кораблей. Закрыть глаза. Где  она,  моя  жизнь,
вс„, что во мне...
   "...остался только грязный асфальт..."
   Я с ними? Вс„ кончено. А  они?  Они  почему?  Они-то  тут  прич„м?  Девки
растр„панные. Парни, пальцы как у  старых  дев.  Они-то  почему!  Кто  им-то
должен простить?
   "...Я. А-А! Рок-н-ролл м„ртв, а я! А! А!.."
   - А ну, прекратить!
   "...А-а-а-а-а-А! А!..."
   - Нет!!!
   Это я?
   Тихо.
   Как тихо!
   Повторил. Переглядываются. Смотрят на меня.
   Это я.
   Я поднимаюсь, плетусь к двери.
   - Ты, что ли?
   - Я.
   Лязг за спиной. Прощайте, ребята.
   .........................................................................
........
   - Тебе телеграмма!- возбужд„нно сообщил Мэгги, вытаскивая меня на воздух.
   Он достал из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо  листок  и  отдал
его мне.
   Листок выскользнул у меня из пальцев, но Мэгги успел подхватить его.
   ПРИЕЗЖАЙ ЛЕДИ
   - Бархатный сезон ещ„ в разгаре,- сказал Мэгги.
   Я посмотрел на адрес.
   - Когда отходит поезд?
   - Ты что, собрался прямо сейчас ехать? В драных штанах, да? У  тебя  даже
денег нет!
   - Поехали,- сказал я.- Нужно взять деньги, и на вокзал.
   Мэгги хотел что-то возразить, но посмотрел на меня и махнул рукой.
   - Ладно, езжай, если ненормальный. Я готовлю на двоих  ужин.  Вс„  равно,
билетов не будет.
   Мы стали ловить машину.
   .........................................................................
....
   Никогда раньше я не знал, что женщина может быть такой.
   Я читал об Эмме Бовари,  прижимал  книжку  к  груди,-  пот„ртый  корешок,
мягкая обложка,- я брал е„ с собой в постель, целовал е„ в темноте. Я мечтал
о том, что она есть где-то, что она найд„т меня, было темно, за стенами были
голоса, и я думал в тоске: "Когда же!"
   Я мечтал о ней. Я всегда был один.
   Я не знал, что женщина может быть такой.
   Я сидел в читалке, готовясь к экзамену по физике, я открывал задачник,  и
каждый раз было оглавление: "Закон Джоуля", "Закон Бернулли" - раздел, тема,
и дальше были задачи, сто, полторы сотни, и не было среди этих задач  такой,
которую я не сумел бы решить за пятнадцать минут.
   У меня спрашивали: "Как решить эту задачку?"
   Мне просили: "Помоги задачку решить".
   А когда я решал е„ у них на глазах, они поражались: "Так просто?"
   Это называется быть умным? Быть способным, подавать большие надежды?  Это
так просто? Так глупо.
   "С твоими способностями!"- говорил  мне  отец.  Он  говорил:  "Ты  должен
добиться, ты добь„шься. С твоим умом!"
   "Он так рад твоим успехам",- говорила мама.- "Для него это - вс„".
   ...одни пят„рки приносит...на повышенную стипендию...тема для  доклада...
отличник...и в каком институте!...молодец...умница...ну, ты да„шь...
   Вс„ было очень просто.
   Во всех задачах нужно было первым делом применить тот закон, который  был
указан в оглавлении.  Они  были  запутаны,  эти  задачи,  они  притворялись,
хитрили. Не нужно было смотреть на них. Они все стандартные. Определить тип,
решить уравнение. Нет такой задачи, нет такого задачника, где бы  она  была.
Они все одинаковые.
   Нет такой женщины.
   Я выделил несколько типов, озаглавил их,  вс„  было  просто.  Оглавление,
тема, и дальше сто, полторы сотни, тысячи... Они все одинаковые.
   Это называется, знать женщин?
   Никогда раньше я не знал, что женщина может быть такой.
   Волны крови всякий раз опрокидывали меня и не позволяли мне плыть, и море
было спокойно, а тучи уже густели на холоде.
   И она спросила: "Но почему ты непременно должен быть слабым?"
   А я ответил: "Потому что только у слабого  достанет  сил,  чтобы  достичь
небес".
   Но вс„ изменилось, и я уже не мог быть прежним.
   Е„ не было раньше, а теперь е„ уже не могло не быть.
   .........................................................................
..............
   Почти всю дорогу я спал.
   Есть было нечего, потому что я не взял с собой еду, а  купить  ничего  не
мог, потому что у меня не было денег - того, что  у  меня  оставалось,  едва
хватило на билет и постель. Сигареты быстро  кончились,  и  мне  приходилось
стрелять у других, поэтому я почти не курил.
   Я даже не задумывался о том, что будет, если я не найду е„  там,  куда  я
еду.
   Я не предчувствовал встречу, не предвкушал е„, она была  мне  обещана,  и
этого было довольно.
   Вс„ было позади. Я выдержал испытание. И она ждала меня.
   Для начала я решил обследовать все гостиницы. Особых  трудностей  это  не
вызвало - дело в том, что в этом городе была всего одна приличная гостиница.
Она же и единственная.
   Я поинтересовался, не заказан ли для меня номер. Да, заказан.
   Но Леди в гостинице не было.
   Я немедленно ринулся на поиски, тв„рдо намереваясь, если это понадобится,
обследовать каждый метр земли, каждый балкон, дом. Каждый ресторан.
   Я знал, что сумею найти дорогу к ней, но не думал, что дорог окажется так
много.
   Она подаст мне знак, ну конечно, она подаст мне знак, и я узнаю е„.
   Но она была во вс„м. Куда же мне было идти? В какую сторону?
   Прямо по улице - к морю? Или, быть может, туда, откуда доносится  музыка?
А вот этот дом. Может быть, она здесь? Или была здесь?
   Где она?
   Я узнавал е„ во вс„м, она была всюду. Я растерялся.
   День кончился, как будто его кто-то выключил. И сразу же ночь. Зв„зды  во
тьме, шорох - сеньориты пальмы, обмахиваясь веерами, жаловались друг  дружке
на духоту.
   Я взмок от жары.
   Я бежал, и мне хотелось обогнать само время.  Я  не  мог  заставить  себя
смотреть в одну сторону. Она была всюду, она звала меня со всех сторон.
   Весь день на меня поглядывали как на буйного - с опасливым  любопытством.
Начитались, что у психов взгляд блуждающий, а я искал среди них е„.
   Как мне было объяснить им, кого я ищу?
   Я обежал весь город. Я обежал его ещ„ раз и понял,  что  обежал  его  уже
весь. А потом он нырнул в ночь и посмеялся надо мной, жалким.
   Нужно было начинать вс„ заново - я не узнавал мест, где был дн„м.
   Отчаянность моего положения становилась вс„ более очевидной.
   Да, можно обойти весь город. Будь он в тридцать раз больше, его  и  тогда
можно было бы обойти весь. Но нельзя обойти ночь.
   Она необъятна.
   Бесконечна.
   Больше я не бежал. Зачем бежать, если вс„ равно  не  добежишь  до  конца.
Теперь  я  приглядывался  со  вкусом,   неторопливо,   пристально.   Ш„л   и
всматривался, вслушивался и ш„л.
   Пока не увидел дворец.
   Я увидел е„.
   И только потом сообразил, что это она.
   В сверкающем зале ресторана, она смеялась.  Я  увидел,  что  она  говорит
что-то, она поднесла к губам бокал. Чья-то спина заслонила е„.
   Она разговаривала с каким-то  жизнерадостным  джентльменом,  он  светился
обаянием.  Когда  он  взметнул  руку  ко  лбу,  один  из  пальцев  стрельнул
огран„нной синевой перстня.
   Она была в ч„рном.
   Я был зачарован. Я стоял и смотрел на не„.
   Я стряхнул с себя оцепенение и подош„л к дверям.
   Постучал по стеклу.
   - Мест нет.
   - Прошу вас...- начал было я.
   - Вс„ занято.
   - Мне заказано. Или как это называется...
   Швейцар ещ„ раз окинул меня взглядом и сделал обратный вывод, как бы  это
ни называлось. За моей спиной стали пристраиваться любопытные.
   - Позовите метрдотеля, или кого хотите,- сказал я.
   - Я же сказал. Вс„ занято!
   За моей спиной послышался недовольный ропот. Швейцар хотел закрыть дверь,
но я успел вставить ногу.
   - Прекратите хулиганить!
   - Позовите кого угодно,- устало сказал я.
   - Что такое? В ч„м дело?- из глубин золотого сада  бодро  выплыли  плечи,
оснащ„нные головой.- Кого позвать?
   Я показал.
   Он посомневался, но, на всякий  случай,  направился  к  Леди,  маневрируя
между прохаживавшимися вельможами.
   Я убрал ногу. Дверь закрылась.
   Я ждал.
   Он подош„л к Леди и шепнул ей на ухо. Она повернула голову.
   Она увидела меня. Кивнула и поблагодарила.
   Она извинилась.
   Джентльмен с перстнем обернулся и посмотрел в мою сторону.
   Леди уже шла к дверям.
   - Живо в номер. Ты знаешь, куда?
   - Да.
   - Переоденешься, и сюда. Я жду.
   Она повернулась и ушла.
   Толпа успокоилась и стала рассеиваться.
   Я отправился переодеваться.
   .........................................................................
....
   Разглядывая сво„ новое облачение, я заметил, что улыбаюсь.
   Вс„-таки, я обожаю красиво одеваться, шикарно, умопомрачительно.
   - Ничего удивительного,- сказала Леди.- Это же так естественно.
   Ты сам красивый, а вс„ подобное притягивается.
   - А я красивый?- вырвалось у меня так быстро, что я не  успел  припудрить
голос фальшивым спокойствием.
   Она взглянула на меня и отошла к зеркалу.
   Она долго не отвечала, и я подумал: "Наверное, она не  расслышала.  Слава
Богу".
   И вдруг я услышал е„ голос: "Мне иногда хочется взять алмазные ножницы  и
вырезать тебя из воздуха, чтобы всегда носить с собой".
   Е„ лицо вспыхнуло ресницами, молния глаз, и  голос:  "Скажи,  зачем  одни
люди созданы красивыми, а другие - нет?"
   И я подумал: "Как точно она выразила это - всегда носить с собой".
   Фотографию, портрет в медальоне, локон волос, перчатку, платок,  мысли  о
ней.  Невозможно  было  не  влюбиться  в  не„,  и  так  же  невозможно  было
вообразить, что можно ей обладать. Она была недосягаема, и  потому  казалась
существом из иного мира. Она была недостижима, и потому - совершенна...
   Я тщательно оглядел свои руки.
   Потом, дрожа от сдерживаемого возбуждения,  взял  с  журнального  столика
пачку сигарет, замирая от мысли, что она может оказаться пустой.
   Но мне явно сопутствовала удача.
   Я  забрался  на  подоконник,  поближе  к  луне  и  зв„здам,  и   закурил,
раздумывая, какая из этих зв„зд взошла для меня.
   Моя звезда-покровительница.
   У меня изрядно кружилась голова.
   После второй сигареты я спохватился и, наспех прополоскав рот, устремился
туда, где меня ждала Леди.
   .........................................................................
.............
   Море. Сначала мне показалось странным, что тут есть ещ„ и море.  Казалось
бы, а море-то тут зачем?
   А потом я понял, что лучше и придумать было нельзя.
   Лето, которое, казалось, вот-вот  уже  кончится,  вдруг  вспыхнуло  новой
сказкой,- не слабой улыбкой сентябрьского  тепла,  а  вот  так  -  широко  и
всесильно. Необъятно, как само море.
   Здесь я никогда не был.
   Лето. Песок т„плый. В темноте  плеск  волн.  Леди  нес„т  туфли  в  руке.
Подошла. Побудем здесь.
   Здесь.
   Там, где я впервые увидел море, был холод.  Я  уезжал,  а  мне  говорили:
"Куда ты едешь, зима ведь!"
   А я отвечал: "Я уезжаю от зимы".
   Бисер огней, улицы вдалеке, в ночных ресторанах музыка, разговоры,  смех,
отсюда не видно. Так далеко.
   Так романтично.
   Никогда раньше я не видел море таким.
   Было пусто.
   Холодный пустой пляж, и на рассвете никто  не  раскланивался  с  вами,  с
сытой улыбкой  обнимая  чуть  ниже  талии  свою  девушку,  в  гостинице  все
жаловались, что болит горло... Волны бились о камни, покрытые коркой стекла.
В сырых скалах шумел ветер...
   Это другое море.
   - Леди, куда мы поедем?
   В город,- я указываю на город.
   Или на виллу,- я поворачиваюсь наподобие флюгера.
   Я жду, что она скажет.
   Леди легонько дует. Я поворачиваюсь в сторону ч„рных холмов.
   На виллу.
   Мы устраиваемся на сиденьях. Леди будет вести машину.
   Я включаю при„мник.
   Мы срываемся с места, она выруливает на дорожку, дорогу. Шоссе.
   Я закуриваю. Ветер обрывает струйку дыма.
   - Ты думал, что море - это то, что топит корабли?- говорит Леди.
   Я закрываю глаза.
   "Love of my life - you've hurt me..."
   Когда-нибудь. Не сейчас.
   Когда-нибудь я расскажу тебе одну историю.
   О том, как двое жили на берегу холодного моря, и  они  боялись,  друг  за
друга и каждый за себя, и клялись быть вместе вечно. Вечно.
   Один мальчик  хотел  заплатить  за  такси,  а  она  не  разрешила  ему  и
сказала:"Так будет разумнее. Будь умницей".
   О том, как она приняла его за девочку и влюбилась, и любила его.  Она  не
терпела слова "муж" и не любила мужчин.
   Они всегда были вместе.
   "Oh, mama mia, mama mia, mama mia, let me go!.."
   А потом они вернулись в город. Я расскажу тебе.
   А теперь я хочу слушать музыку...
   Боже, храни Королеву!
   .........................................................................
....
   Во всех окнах свет.
   Ч„рные во тьме кипарисы.
   .........................................................................
.....
   И снова, вс„ только ещ„ начиналось. Земля и небо, разве они не едины?
   Когда просыпаешься, и ещ„ не проснулся, но  тебе  радостно,  предчувствие
счастья. И можно не торопиться, зная, что этот день обещан тебе.
   Я увидел, как она танцует в кругу белых лотосов,  рассыпанных  на  полу,-
они лежали и пили белыми губами прохладу ночи,- и  я  сказал:  "Я  люблю  е„
танец, так могут танцевать лишь боги и, может быть, зв„зды, но я никогда  не
видел танцующих зв„зд".
   Я увидел синюю ширму с зел„ным рисунком,  и  зел„ное  стало  белым,  и  я
увидел, что е„ губы  смеются,  и  звук  падал  на  плиты  мраморных  стен  и
отражался в них, и я сказал: "Я люблю е„ танец".
   Е„ шаги - поцелуи жизни, она ступает по  кипящему  морю  моей  крови,  не
замочив ног, так солнце совершает свой путь в небе, и  вс„,  что  она  дарит
мне, я хотел бы отдать ей тысячекратно, и каждый взгляд е„ обратить  сиянием
тысячи граней алмазов. И единое прикосновение губ  е„  превратить  в  фонтан
фонтанов цветов.
   Какие пространства открыты нам, сколькими городами не  овладели,  сколько
земель мы не населили ещ„, ветер, знает ли он их пределы?
   4
   Пахнет дожд„м и йодом.  Серый  пляж.  Безлюдный,  обм„танный  грязноватой
пеной,  холодные  языки  тянутся  слизнуть  следы  летних  кочевий,   мусор,
сиротливые   навесы,   прохваченные   ветром.   Из   песка   выступил   край
полиэтиленового мешка. Что в н„м?
   - Ты с ума сош„л! Почему без плаща?
   Она хочет отдать мне свой, но я говорю: "Ничего, не простыну".
   - Ещ„ как простынешь! И ноги мокрые.
   Обидно, быть на море и даже не замочить ног. Какое море, март месяц!
   И она уводит меня в тепло.
   Разве не банально? Познакомились? На море. На пляже, где же ещ„.
   И сразу же любовь. Как принято.
   Чайки терзали жалобами ветер. Белесое  небо  окутывало  т„мные  очертания
холмов, и нельзя было различить, где оно  кончается,  и  начинается  море  -
пелена.
   Пирс.
   Мы были на пирсе.
   Она возвращалась на берег, а я ш„л ей навстречу. Я увидел е„ ещ„ издали -
одинокая т„мная фигурка, женщина. И ни души вокруг,  на  вс„м  побережье,  в
такую погоду... Я смотрел,  как  она  ид„т  от  края  песка,  над  морем,  и
останавливается, пережидая брызги каждый  раз,  когда  волна  разбивалась  о
пирс.
   Я видел, как она повернулась и пошла обратно.
   Я подумал, что мы сейчас размин„мся, и вс„ кончится,  но  мы  встретились
взглядами и замерли.
   И уже не могли разойтись так просто.
   Потом она сказала мне, что это произошло помимо е„ воли.
   Со стороны это выглядело так, как будто я преградил ей дорогу.
   - Я в первый  раз  на  море.  Здесь,  кажется,  принято  знакомиться  без
церемоний?
   И тогда я услышал е„ голос.
   - Что ж,- сказала она.- Давайте познакомимся.
   Голос у не„ был низкий  и  звучный,  но  мягкий,  что-то  отзывалось  ему
внутри, где-то глубоко. Говорят, бархатный. Бархатный голос.
   Она  сказала,  что  с  первого  взгляда  приняла  меня  за  девушку,   но
разглядела, что плащ заст„гнут на мужскую сторону.
   Два дня и три ночи мы не выходили из номера.
   Она допытывалась, были ли у меня женщины. Я сказал, что нет. Она сказала,
что не верит, требовала, чтобы я сказал правду.
   Чтобы я рассказал ей вс„.
   - Рассказывай мне. Вс„-вс„! Ничего не бойся.
   - Как на исповеди?
   - На исповеди всего не говорят,- сказала она.
   Она захотела, чтобы мы обменялись крестиками, и я подумал: "А  можно  ли?
Ведь у нас разные?"
   Но она сказала: "Дева Мария видит нас. Она пойм„т, ведь она женщина".
   И она надела мне на шею свой крестик, католический крестик на  серебряной
цепочке.
   Я чувствовал, что она сильнее меня. И это было  приятно.  Никогда  раньше
так не было. И я рассказывал ей, как  было  раньше,  а  она  вдруг  начинала
ревновать, требовала: "Люби меня!"
   А я говорил: "Я никогда не любил раньше. Я не знал, что такое любовь".
   Я не знал, что такое страсть, я читал о ней, но не мог  представить,  что
женщина может быть такой.
   Иногда она оговаривалась: "Ты одна у меня!"- когда она начинала  говорить
быстро-быстро, уже не словами, а самим голосом, и вдруг срывалась на ш„пот.
   И однажды я не выдержал и сказал: "А муж?"
   Она посмотрела на меня так, как будто я произн„с неприличное слово. Потом
неприязненно повела плечами: "Это была ошибка".
   - Забудь про вс„, как будто ничего не было!..
   И только теперь мы родились...
   Вс„ прошло, мы одни...
   Она повторяла: "Мы одни".
   - Посмотри, вокруг никого!
   Здесь