ос.
   - Сирены?- спросил я, подсаживаясь к Леди.
   - Я рассказываю о волках, красные волки...
   - Так  интересно!-  восторженно  воскликнула  Леди.-  Представляешь,  они
огромными стаями бродят по стране, стаями, представляешь?
   - Да. Я был в Индонезии  и  видел  их.  Я  рассказывал  сейчас,  как  нам
сказали, что поблизости появилась стая...
   - А почему они не живут на одном месте?- спросил я.
   - Они слишком разрушительны.
   - Разрушительны?
   - Они пожирают на сво„м пути вс„, что могут сожрать в этом месте, и  ищут
другое.
   - Совсем как люди,- заметил я, повернувшись к Леди.
   "Люди как волки",- пропел сонный голос, и я увидел, как лукаво подмигнула
мне мраморноглазая  голова  любимца  Менандра.  Циньский  повелитель  отда„т
приказ о строительстве северной стены... Война, война у всех на устах.
   - Но как они красивы!- восклицает подданный Дианы.- Первозданной,  хищной
красотой. Голодной красотой.
   - А могут они напасть на человека?- поинтересовалась Леди.
   - Когда у тебя в руках  добрый  старина  винчестер...-  рассмеялся  гений
истребления хищных зверей.
   - Обязательно, слышите, непременно приезжайте ко  мне.  Я  просто  обязан
показать вам свою коллекцию!
   - Коллекцию?..
   - Оружия! Я объясню вам, как до меня добраться. Это недалеко.
   - Мы обязательно заедем,- пообещала Леди.- Это так интересно...
   - Этой осенью я собираюсь поставить новую ограду, покапитальнее...
   - Зацементируйте поверху битое стекло,- посоветовал я.
   Он пот„р переносицу и сказал: "Это идея. Вы это сами придумали?"
   - Нет, мне порекомендовал это Сезанн.
   Леди едва заметно вздрогнула, но напрасно - я и не думал разыгрывать его.
   .........................................................................
...
   - Надо бы его навестить,- сказала она.- Как ты думаешь?
   - Он не в мо„м вкусе,- возразил я.- Слишком много мяса на лице.
   - Где ты пропадал так долго?
   Она увидела мои руки.
   - Ужас! И такими руками ты будешь разливать шампанское?
   Я молчал, наблюдая, как чайки с криками носятся над  сверкающими  волнами
моря.
   Забудь о них, я с тобой...
   ...я всегда был один...
   Мы одни!.. Как чайки кричат!
   Называй меня Мария!
   Называй меня... Называй меня... Называй меня!..
   Я звал тебя! Где ты была так долго?
   ...я ждал тебя, звал, я ждал тебя, я  думал,  вдруг  они  обманули  тебя,
убили!..
   Люби меня, люби, люби меня!
   ...Мария!..
   Доченька, ласковая моя, люби, люби меня!..
   Называй меня мамой...
   Мама!..
   Называй меня... Называй меня... Называй меня...
   Я звал тебя всегда, так долго, где ты была так долго?
   Ничего не было!
   Но зачем я рассказываю тебе вс„ это? Если этого не было, зачем?
   (она смущается, сме„тся, ластится, как будто она задумала схитрить,  а  я
разгадал е„)
   Называй меня Мария...
   Как чайки кричат!.. Ма, ма, рия, рия, рия, рия!..
   Ветер...
   Это ветер?..
   Я твоя мама... Я твоя!
   ...она всегда была на работе, на кухне, в спальне, за стеной
   скрип кровати, она говорила: "пят„рка по физике?"
   ...она всегда была где-то, я ш„л к ней, я хотел, чтобы она  ударила  меня
по лицу, тогда она будет плакать со мной рядом и целовать меня, она будет со
мной, и я ш„л к ней и говорил, и она кричала: "дрянь!.."
   Ма, Ма, Ма, Рия, Рия, Рия!.. Это чайки кричат?..
   Не уходи от меня, никогда, если ты уйд„шь, я покончу
   собой, я буду всегда носить лезвие, если ты уйд„шь...
   Она не хотела, чтобы я носил лезвие на цепочке с крестиком.
   - Глупенькая, ты же порежешься!
   - Дочка, доченька моя, ласковая!..
   ........................................................................
   Мир скрылся в ч„рном пламени ночи  как  зрительный  зал,  когда  включены
рампы, мы танцевали на огромной палубе, расцвеченной огнями, и только  ветер
доносил  едва  уловимые  голоса  запахов.  В  океане  ночи.  Она  незрима  и
таинственна. Она волшебна. Прекрасна.
   Когда знаешь движения, можешь отдаться им без усилий, свободно, бездумно,
как отда„шься любви, это музыка, терпкий настой цветов елисейских  полей,  в
объятиях пылающего золота света мы танцевали......
   .........................................................................
...........................................................
   - Здесь ещ„ почти ничего нет, но скоро это будет самый  шикарный  курорт.
Пока в городе только одна гостиница, но уже  строятся  две  новые,  и  будут
ещ„... Когда вс„ будет сделано, тут паломничество начн„тся! А  при  нынешних
темпах строительства... Вот здесь, раньше  был  склон.  Его  срыли,  сделали
насыпь, забетонировали, положили покрытие, сделали освещение - и теперь  это
лучший дансинг-плац на вс„м побережье!
   - А то, что здесь росло...
   - Что вы! Тут не оставили ни комочка земли, вс„ срыли до  основания.  Это
на тысячу лет!
   - Ещ„ одна тысячелетняя империя?
   Я подумал о сгинувших в джунглях городах, о Галлифаксе и его  невероятном
открытии. Я увидел, как за дальним столиком Вильгельм Рейх  поднимает  руку,
показывая три пальца. "Три слоя",- беззвучно шевелит он губами.
   .........................................................................
.................
   Мысли, беспокойные ночные бабочки, оставьте  меня!  Зачем  вы  летите  на
свет?
   Леди сме„тся.
   Я отпускаю свои мысли, пусть они исчезнут во тьме, их породившей, ведь мы
одни, и так легко, когда  ты  знаешь  движения,  отдаться  танцу,  бездумно,
радостно!..
   - Только на ноги не наступай,- шепнула мне Леди.
   5
   Компания образовалась сама собой, никто не придумывал никаких уставов, не
диктовал правил,- разве что,  в  шутку,-  но  одни  люди,  едва  появившись,
немедленно исчезали, редко задерживаясь дольше чем на один вечер,  а  другие
оказывались среди нас так естественно, как будто были с нами всегда, и  лишь
ненадолго  отлучились,  чтобы  встретить  жену  или  съездить  на   выставку
импрессионистов, и вот, вернулись. Человека  либо  сразу  же  принимали  как
своего, либо отвергали, и хотя никто не высказывал этого прямо,  он  понимал
это и более не возобновлял попыток проникнуть в наш круг.
   "Пора, наконец, выбираться из своей кельи",- сказала мне Леди.
   Но дело было не в моей замкнутости. Это общество  было  для  меня  чужим,
быть может, даже враждебным, и уж, во всяком случае,  ненужным  и  досадным,
ненужным. Для нас с Леди.
   Однако, вскоре я обнаружил, к немалому для себя удивлению, что эти люди и
интересны, и остроумны. Они были совсем другими, когда позволяли  себе  быть
самими собой.
   Я стал вс„ более с ними сближаться и,  открывая  их  для  себя,  открывал
новую, неведомую мне ранее, Леди.
   Это как воздух, который мы вдыхаем, чтобы  насладиться  ароматом  цветов,
они нужны были как воздух.
   Воздух, который созда„т синеву неба и краски заката.
   Это как капли дождя, разбивающие белый солнечный свет в радугу.
   Когда мы отправлялись в наши похождения, ехали на  корт  или  выходили  в
море  на  яхтах,  или  просто  проводили  вместе  вечер  на  вилле,  шутили,
рассказывали друг другу, бог знает  что,  об  этом  мире  и  своих  от  него
впечатлениях, говорили об эллинизме Корбюзье, о Сальвадоре Дали,  спорили  о
Флобере и винах, мне было так легко, что, казалось, вся  земля  создана  для
нас.
   Нас уже знали, и если вдруг оказывалось, что я  не  могу  расплатиться  в
ресторане, потому что только что купил серию  морских  пейзажей  или  просто
забыл про деньги, то мне говорили: "Что вы, что вы!"- и  записывали  на  мой
сч„т. "Мы всегда рады!"
   Мы садились в машину и приезжали на виллу,- там  всегда  кто-нибудь  был.
Это было так по-домашнему непринужд„нно, что каждый  раз  у  меня  возникало
ощущение, что я и не уезжал отсюда вовсе.
   И всегда жил здесь.
   - Что бы мы делали, когда бы не обладали этим драгоценным даром,  умением
забывать. Во что бы превратилась тогда наша жизнь,- сказал я однажды,  когда
мы прогуливались  с  князем  по  обсаженной  кипарисами  дорожке  парка.  Мы
придумали легенду, что он происходит из рода литовских князей,  -  это  была
игра:  каждому  из  нас  мы  придумывали  какую-нибудь  роль,-  кто-то   был
алхимиком, кто-то пэром Англии, кто-то хранителем золота империи инков,-  мы
сообща решали, кем этот человек может быть, прич„м ему о  нашей  догадке  не
говорили, он сам должен был догадаться, за кого его почитают, и  вести  себя
соответствующим образом.  Мы  так  увлеклись  этой  затеей,  что  совершенно
перестали проводить грань  между  игрой  и  жизнью,  мы  овладевали  манерой
поведения и речи,  подобающей  своему  положению,  рассказывали  друг  другу
фантастические истории из своей воображаемой жизни, вс„ это было так мило.
   Были сумерки, такие короткие здесь, на юге,  что  их  непременно  хочется
застать. Мы прогуливались по дорожке парка, обсаженной кипарисами, а в окнах
виллы уже горел свет, и слышались голоса, и я сказал: "Во  что  превратилась
бы наша жизнь, когда бы мы не умели забывать!"
   - Она была бы ужасна. Мы не могли бы  отдаться  мгновению,  почувствовать
его, пережить. То, что существует теперь, сейчас, вот в этот миг,  ведь  это
сама жизнь, не заглуш„нная шумом помех, не обезображенная нашими  мыслями  и
сомнениями о будущем, о прошлом, нашим  страхом.  Когда  то,  что  есть,  не
искажено тем, чего нет. Уже нет, или ещ„ нет. Как во сне. Нет  ни  будущего,
ни прошлого.
   - Я думал об этом,- сказал он.-  Об  этой  особенности  мировосприятия  в
сновидениях. Вы говорите, что прелесть  сновидений  в  том,  что  в  них  не
существует прошлого? Оно есть. Но мы  можем  создавать  его  и  изменять,  в
зависимости от того, каким мы видим то, что происходит теперь. В зависимости
от своего желания, наконец!
   - А ведь вы правы,- сказал я.- Так  же  и  наяву  -  прошлое  зависит  от
настоящего. То, что вызывало гордость, может смениться сожалением и  стыдом,
то, что вызывало жалость - презрением. Да, вы правы! Во  сне  мы  вырываемся
из-под власти прошлого и сами диктуем его, в этом вся прелесть. Разве нам не
хочется того же самого наяву...
   - Мы говорили о забвении. Вс„ зависит от того,  чего  мы  от  него  жд„м,
насколько удовлетворены наши желания. Человек - вот мера вещей.
   Я резко остановился, пораж„нный догадкой.
   Я обернулся. Так и есть!
   Я понял, почему эта вилла показалась мне такой знакомой, точно я  е„  уже
видел где-то.
   - Да ведь это "вилла в Гарше"!- воскликнул я.
   - Не совсем,- сказал князь.- Кое-что изменено, но, в целом, да.  Мы  были
очарованы Корбюзье.
   Невесомая твердыня камня, обрамл„нная густыми терпкими  струями  курчавой
хвои, мягкие ковры газонов.
   - Традиция,- произн„с я.- Сколько раз ею пренебрегали, а она  каждый  раз
возрождалась. И вс„ оригинальное потому только  революционно,  что  означает
возврат к ней.
   - Традиция,- сказал князь.- Традиция - это символическое воплощение мира.
-  -  Давайте  присядем.  -  -  А  символ,  наполняясь  новым   содержанием,
приобретает новое значение...
   - Как мифология,- сказал я.
   - И в этом есть смысл. Ведь мир, вс„, что есть в н„м, представляется  нам
как совокупность символов. Мы заняты их разгадкой. Мы спорим, когда трактуем
их  по-разному.  Мы   расшифровываем   письмена,   сделанные   замысловатыми
иероглифами, письмена нерукотворные, и полагаем,  что,  расшифровав  их,  мы
пойм„м замысел Творца. Сколько раз мы думали,  что  уже  раскрыли  его,  или
вот-вот... Это наши трактовки. А те, кто берутся судить  о  тайном  значении
иероглифов,  не  умея  даже  толком  написать  их...  Разве  каллиграфия  не
искусство?
   .......................................................................
   - Японский язык невозможно выучить, если не  любишь  его,-  воодушевл„нно
объяснял тайный приверженец синтоизма.- Он по природе своей ассоциативен, им
нужно проникнуться. Нужно прочувствовать его. Вообще, нельзя понять то, чего
не любишь.
   Мы переглянулись с Леди. Именно эту фразу я однажды произн„с ей.
   - Чтобы говорить на этом языке, нужно в н„м находиться, жить. Да, жить!
   - Мне ужасно хочется туда поехать,- сказала Леди  мечтательно.-  Там  вс„
так странно...
   Он стал уговаривать е„ поехать с ним.
   - Я вс„ устрою!
   - Надеюсь, меня вы возьм„те с собой?- сказал я.
   - Ну, конечно!- сказала Леди.- Поедем все вместе!
   - Вы не слышали, что случилось с нашим "майором"?- спросил кто-то.
   - А что с ним?
   - Его нашли сегодня на берегу. Он, видимо, сорвался с обрыва.
   - А какой я вам сейчас коктейль сделаю! Никогда не пробовали, держу пари.
   - Там, где тропинка.
   - Как же его угораздило?
   - Обычное дело,- сказал я.- Темно. Оступился. Помахал на прощанье  рукой,
и готово. Не будет больше досаждать людям. Разве что чертям в аду.
   - Посмотрите, что придумали эти ненормальные!- воскликнула Леди, подзывая
всех к окну.
   С четыр„х сторон освещ„нные светом фар, как на арене,  алхимик  (которому
по-прежнему  не  доставало  только   одного   компонента,   чтобы   получить
философский   камень)   и   нефтяной   шейх   переставляли    огромные,    в
пол-человеческого роста, шахматные фигуры.
   - Смотрите, как я загоню его в угол, да свершится над ним  воля  Аллаха!-
крикнул нам шейх.
   - Кто-нибудь объяснит мне, наконец, как играют в крикет?- сказал я.
   .........................................................................
..............
   Мы окрестили его между собой "отставным майором", для краткости просто  -
"майором". Отравлять нам жизнь всеми доступными способами сделалось для него
жизненной необходимостью, он видел в этом свой долг и  готов  был  исполнить
его до конца, чего бы ему это ни стоило, пока мы не убер„мся  прочь  отсюда,
прочь из города, прочь с побережья, прочь из его жизни. Какой бы  это  стало
для него потерей!
   Его жизнь утратила бы смысл, лишившись  пафоса  борьбы.  Когда  бы  исчез
повод для ненависти, чем бы он тогда жил? Он не пережил бы этого.
   Мы пытались вступить с ним в переговоры, чтобы хотя бы выяснить,  чем  мы
так не угодили ему,-  история  вс„  более  напоминала  балаганный  фарс.  Он
преследовал нас повсюду,  где  бы  мы  ни  появились  в  городе,-  при  иных
обстоятельствах его интуиция заслуживала бы восхищения,-  он  писал  на  нас
жалобы, когда же в ответ на его требование выселить нас  из  гостиницы,  ему
объяснили, что ещ„ одно подобное требование, и  он  добь„тся  выселения,  но
только выселят не нас, а его, он окончательно утвердился в мысли, что мы  на
корню скупили весь город. Так оно, впрочем, и было.
   Стоило ли обращать внимание на подобную мелочь?
   - Бедняга,- сказала  как-то  раз  Леди.-  Он,  наверное,  полжизни  копил
деньги, чтобы  хоть  раз  приехать  сюда,  поселиться  в  хорошем  номере  и
почувствовать себя хозяином жизни. А тут вдруг появляемся мы.
   - Или он просто разочарован  в  жизни,-  сказал  я,-  и  со  стариковским
упрямством ищет вокруг недругов.
   Я подумал о том, как  ненависть  способна  вдруг  пробудить  человека  от
спячки, когда этого не может сделать уже  ничто,  когда  отмирают  последние
признаки чувств, как ненависть может воскресить тогда человека.
   Когда у кого-нибудь лопалось-таки терпение, и  он  хотел  расправиться  с
назойливой тварью, Леди останавливала его и говорила: "Да оставь его. Мы  же
вс„ равно уедем сейчас".
   Но меня вс„ это нервировало, я не умел относиться к этому вот так легко и
каждый раз подолгу не мог успокоиться. Этот человек был как  вирус  болезни,
внешне ничтожный, но несущий в себе угрозу заболевания, с которой я не  мог,
да и не желал не считаться.
   Счастье не может иметь изъяна, гармония должна  быть  совершенна.  Любое,
даже самое малое, вторжение может разрушить вс„, и чем жизнь прекраснее, тем
больше  риск.  Отогреваясь,  мы  становимся   беспечны,   поднимаясь   выше,
становимся уязвимее и умение не замечать опасности называем силой. И в  этом
слабость нашего счастья.
   Но я новичок в этом мире летнего рая и ещ„ не разучился стрелять.
   Даже простая заноза может вызвать заражение крови.
   Даже это  небольшое  пятнышко  скверны,  этот  жалкий,  полусгнивший  уже
человечек мог нелепыми своими выходками  вывести  меня  из  равновесия,  тем
самым добившись своей цели,  если  такова  была  его  цель.  Я  был  излишне
нервозен, быть может, и Леди была права, но кто другой смог бы  сделать  то,
что должен был сделать я?
   .........................................................................
.......
   Я ш„л прямо на него, глядя ему в глаза, а  он  пятился  от  меня  шаг  за
шагом. А потом он исчез.
   Там, где  заканчивался  свет  фонарей,  был  край  каменного  уступа,  по
которому тянулась асфальтированная дорожка, а за ним - пропасть.
   Когда он отступал от меня, в его глазах не было страха,  только  пустота,
его уже не было, и то, что подползало шаг за  шагом  к  краю  обрыва,  чтобы
навсегда исчезнуть, уже не принадлежало ему, потому что его уже не было,  он
умер в тот миг, когда, увидев меня, вс„ понял.
   Я правильно вс„ рассчитал и не зря стоял,  дожидаясь  его  здесь.  Я  был
готов к схватке, но е„ не последовало. Он даже слова не произн„с и сразу  же
стал пятиться, а потом оступился и, уже падая, закричал.
   Прав всегда тот, кто совершает поступок. Счастье не должно иметь  изъяна,
гармония не терпит диссонанса.
   .........................................................................
...........
   И было утро.
   Я приш„л к Леди, и она открыла передо мной сад, где будут цвести розы,  -
мы были у окна, и я показал ей, где это будет.
   Этот дом ждал нас, здесь вс„ ждало нас.
   - Этот дом, словно бы состоит из одних окон. Как здесь светло!
   Утром мы будем входить в эти комнаты и встречать солнце, оно будет с нами
весь день, обходя дом, комнату за комнатой, а когда стемнеет,  мы  выйдем  в
сад, и часовые будут салютовать тебе, часовые во дворце твоей ночи.
   Зв„зды. И море. В тво„м саду шумит море.
   Небо - его палаты, зв„зды - его часовые, посмотри, они салютуют тебе!
   И олени придут к морю и станут слизывать с камней соль и  фыркать,  когда
озорница нимфа бросит  в  них  пригоршню  морской  пены,-  беззаботные,  как
хохочут они,  как  несут  их  дельфины,  в  раковинах-каретах,  как  быстро!
Поднимая  брызги,  они  хохочут,  не  дают  вздремнуть  черепахам,  прячутся
черепахи в свои панцири, но, не удержавшись, выглядывают - что  это  там  за
музыка? Это эльфы танцуют.
   Это ветер и свет, это дриады шепчут тебе о своей любви.
   Птицы  спешат,   слетаясь   к   тебе,   луна   смотрится   в   зеркальце,
прихорашивается, оперы твоей звуки! Пусть они поют для тебя,  пусть  ангелов
хор по„т для тебя, ты королева! В шкатулках твоих  дворцы  огней,  на  губах
твоих тепло солнца, и даришь ты его, щедрая, как они  любят  тебя,  как  они
любят тебя, королева!
   Тс-с-с-с-с... тише, тише, она уснула.
   Она спит.
   .........................................................................
....................................
   Леди купила дом.
   Я ничего не  знал.  Она  привезла  меня,  остановила  машину  и  сказала:
"Хороший дом, правда?"
   - Теперь мы будем жить здесь,- сказала она.
   И она осталась, а я помчался за вещами в отель.
   Когда я вернулся, было уже темно.
   Мы принялись обследовать дом, мы обошли его комнаты, поднялись  наверх  и
долго стояли на балконе, а где-то далеко в ночи море разбивало волны о камни
земной тверди.
   Мы спустились в сад. В темноте ничего не было видно.
   Я прин„с канистру с бензином. Горел он отчаянно, но быстро сгорал.
   Тогда Леди расставила по всему саду бенгальские огни, и  мы  зажигали  их
один за другим. Мы стояли и смотрели,  а  когда  огонь  догорал,  мы  шли  к
следующему.
   Утром я заявил: "Здесь вс„ нужно приводить в порядок".
   Первым делом я решил заняться клубникой, она  до  безобразия  разрослась.
Леди собирала граблями мусор.
   Мы развели кост„р, совсем небольшой.
   - И кто только здесь жил! Нел