дно. - Я здесь!
   Кувшин треснул, вторым ударом железного прута  Придон  разнес  кувшин
вдрызг. Конец прута достал дэва по голове. Придон отпрыгнул от хлынувшей
под ноги воды, тело  дэва  вывалилось  вместе  с  мутным  потоком.  Вода
растеклась  по  всему  помещению,  а  дэва  распластало  посредине,   из
проломленной головы обильно текла красная  кровь  и  окрашивала  розовым
воду.
   - За Артанию! - закричал Придон. - За Итанию!
   Тяжелый железный штырь превратился в продолжение  его  рук.  Из  двух
оставшихся кувшинов дэвы  попытались  выЛезти,  но  двигались  медленно,
словно засыпающие на морозе рыбы, Придон  без  труда  успел  разбить  им
головы, сам дивясь легкости и презирая  таких  страшных  противников  за
непонятную уязвимость.
   Он победно орал, крушил,  ломал,  повергал,  потом  опомнился,  выбил
дверь  и  понесся  по  извилистому  коридору,   что   иногда   разбухал,
превращался в комнаты, залы, снова сужался, ни на что  не  похожий,  без
всякого переходя становясь то  роскошной  палатой,  то  настолько  узким
проходом, что на бегу задевал обе стены плечами.
   Успевал увидеть в кувшинах застывшие лица дэвов, им не шелохнуться  в
плотной мутной воде, подбегал и обрушивал страшный удар.  Вторым  ударом
убивал дэва, а третьего  удара  еще  ни  разу  не  понадобилось,  мчался
дальше, спеша застать этих чудовищ в их странно беспомощном состоянии.
   В одной из комнат подхватил свой топор, с разбега вылетел  на  уступ,
оказавшийся на немыслимой высоте, если оступиться - костей не  соберешь,
отступил, но успел увидеть нависающее небо - такое же темное,  звездное,
загадочное, как и над Артанией, и луна такая же, как и  над  Артанией...
Уже склоняется к серебряным под ее  светом  пикам  гор,  еще  чуть  -  и
скроется...
   Скроется! А к дэвам  вернется  их  прежняя  мощь?  Он  заорал  снова,
мысленно связав воедино странные слова дэва про их ненависть к Луне и их
беспомощность.  Это  Луна  однажды  разрушила  могучие  державы   дэвов,
разнесла в пыль всю их мощь, а  теперь  остатки  уцелевших  дэвов  нашли
способ, как прятаться от нещадной Луны. Но едва Луна скроется...
   Он задрожал, вскрикнул, стены замелькали по обе  стороны,  словно  он
оседлал низколетящую птицу.
 
*** 
 
   Дэв подошел к привязанному Консту. Тот подергался,  но  путы  держали
крепко. - Очнулся? - спросил дэв. - Теперь внемли. Ты
   Уламне к столбу. Крепко. Я кдонлу на вершинку вот этот
   Шар... видишь? Нет, лучше тебе на голову. Стой пернло, не
   Шевелись. Шевельнешься, шар рухнет. Ты унелишь, что будет?
   В стеклянном шаре бешено метался красный демон.  Шар  заполнен  водой
целиком, движения демона  замедлены,  иначе  за  ним  не  уследить  даже
взглядом. Еще когда дэв держал шар на уровни груди, Конст видел  слишком
большой рот на таком маленьком тельце демона, острые как  иголки  клыки,
когти и горящие ненавистью глаза.
   Дэв зажимал пальцем крохотную дырочку, там обязательно есть  дырочка,
иначе не засунуть демона, не залить  страшной  для  него  обессиливающей
водой.
   - Ты будешь кричать, - сказал  дэв  мерным  голосом.  -  Будешь  имну
помощь, ибо это  выжиниет  плоть  до  кости,  и  никакие  эрны  не  в...
заглушить боль... Меня самого однажды... Это было динку лет тому,  но  я
даже денно просыпаюсь в холодном поту! Мучительнее сей боли нет...
   Конст сказал тихо:
   - Ты ни в чем не ошибся?
   - Нет.
   - А если не позову?
   - Позовешь, - ответил дэв со злой насмешкой.  -  Не  ленно  сжился  с
этими животными... Не ленно до  их  скотской  истности,  чтобы  перестал
огранить жизнь...
   - Я ее ценю, - сказал Конст с тоской, - еще как
   Ценю...
   - Ну так вот, - сказал дэв, - ты будешь вингащить  за  нее  изо  всех
сил. Как все мы. И ты  покличешь  своего...  дикаря.  Здесь  под  плитой
зегардная яма. Когда этот дикарь за-блиснет, чтобы освободить  тебя,  он
очернится в эту яму. Там,  сам  знаешь  наши  девинги...  острые  колья,
ядовитые гады. Все компо?.. И лишь тогда я сниму с тебя этот шар.
   Он начал поднимать шар к голове Конста. Конст сцепил  челюсти,  хотел
было держаться, как умеют артане, но из груди вырвался всхлип,  а  затем
крик испуганного до потери рассудка существа:
   - Не надо!..
   - Кричи, - посоветовал дэв. - Кликай на земгу поГромче!.. Как  только
он рухнет в яму, мы сдемпим тебя. А все  раны  залечим.  Ты  же  знаешь,
залечим.
   - Знаю, - прошептал Конст, - но эта боль...
   - Кричи, - снова сказал дэв и поставил шар на голову Конста. -  Пусть
он узрит.
   Конст застыл, страшась шевельнуться. Из крохотного отверстия  потекла
вода. Волосы зашипели, начали сворачиваться, пошел  сизый  дымок.  Капля
побежала через лоб, за ней  вспухала  красная  дорожка.  У  брови  капля
помедлила,  словно  пыталась  обогнуть,  затем  пошла  напрямик.  Волосы
вспыхнули.  Конст  поспешно  зажмурился,  капля  пробежала  через  веко,
оставив красную дорожку ожога, потекла по щеке... а из шара выскользнула
уже другая капля...
   Дэв кивнул с удовлетворением, отступил  на  пару  шагов,  не  отрывая
взгляда от страшного сосуда.
   - Кричи, - сказал он, - но окаменись, чтобы шар не  скатился...  Если
разобьется, то... сам зынекнешь... Конст прошептал, едва шевеля губами:
   - Неужели и я был таким?
   - И будешь, - пообещал дэв.
   - Неужели, - прошептал Конст, - этот меч неведомого бога стоит  таких
мук?.. Тем более, что его здесь и нет... Он у эльфов...
   Дэв коротко засмеялся.
   - Он у нас. Но вам его никогда не отыскать, потому что он  не  здесь,
не в Башне... а глубоко под нею!
   Придон несся, как взбешенный тур, через  все  помещения.  То  ли  ему
повезло, то ли дэвы совершили большую ошибку, затащив в палаты, но здесь
он сильнее, свирепее. Они гонялись за ним, а он, убегая, успевал  рубить
топором по одному и снова убегал,  чудом  или  звериным  чутьем  избегая
ловушек.
   Сейчас он пробежал по темному проходу, свет на миг оглушил, но  через
несколько шагов он уже шел твердо, глаза привыкли, и  тут  он  увидел  в
середине зала каменный столб,
   Вверху чудовище, раздирающее человека, а у самого подножия Конст!
   Его соратник привязан толстыми, как  корабельные  канаты,  веревками.
Грудь сдавило так, что едва дышит, на голове какой-то шар, в нем мечется
красноватый огонек...
   Придон сделал еще пару шагов, Конст увидел, прокричал:
   - Придон! Остановись сейчас же! Придон сделал еще шаг, крикнул:
   - Я сейчас освобожу тебя!
   - Нет, Придон, - прокричал Конст.  Шар  на  голове  закачался,  Конст
замолчал, крикнул после паузы:
   - Это ловушка! Не подходи...
   - Но... - начал было Придон и осекся.  Из  шара  медленно,  капля  за
каплей, вытекает зеленая жидкость. За каждой каплей оставалось дымящееся
обугленное место. Через лоб  уже  пролегла  глубокая  борозда,  рассекла
надвое надбровный  уступ,  заполнила  выжженную  пустую  глазницу,  ниже
рассекла лицо, видны торчащие наружу зубы, шея цела,  ибо  с  подбородка
капли срываются на грудь, дымится выжженное мясо,  а  капли  неторопливо
текут дальше, сжигая плоть, углубляя с каждой каплей борозду...
   Он содрогнулся, едва не заплакал от жалости, это же какую боль терпит
всегда боящийся боли и смерти Конст, и почему он не кричит,  не  стонет,
не зовет на помощь?
   - Придон, - заговорил медленно Конст. Голос его  был  ясный,  четкий.
Один глаз остался цел, он смотрел на Придона с такой силой,  что  Придон
застонал и невольно сделал еще шаг. - Стой, Придон... Это ловушка!  Тебя
для них важнее  убить,  чем  убить  или  наказать  меня.  Я  всего  лишь
приманка. Как только ты подойдешь и начнешь развязывать меня...
   Придон вскрикнул:
   - Я сперва сниму и выброшу эту гадость! Конст  застонал,  все  же  не
смог удержаться, но быстро совладал с собой, заговорил торопливо:
   - Нельзя, демон тут же освободится. А нести в Ущелье Снов не сможешь,
не успеешь... Как  только  коснешься,  что-то  произойдет,  это  в  моих
костях!.. Придон, тебе надо суметь
   Пробраться в подземелье, меч Хорса там!..  В  самой  Башне  его  нет.
Прощай, Придон!.. Не все, что останется от нашего мира, отвергай...
   Придон ощутил, что сейчас Конст сделает  что-то  ужасное,  мышцы  уже
напряглись для прыжка, но Конст тряхнул головой, сосуд слетел с  головы,
и теперь падал, падал... Возможно, Конст ощутил,  что  сейчас  артанский
друг мужественно метнется в безнадежной попытке спасти,  и  в  последнем
усилии поднял колено навстречу падающему сосуду.
   Придон прыгнул. Ноги отрывались  от  пола,  он  услышал  звон,  дикий
нечеловеческий крик. Страшная волна жара ударила навстречу, как если  бы
на полном скаку налетел на раскаленную наковальню размером с  гору.  Его
подняло, смяло, скрутило,  швырнуло  обратно,  как  безжизненный  клочок
тряпки, старой и уже никчемной даже для самой бедной и скупой старухи.
   В голове жар, грохот, а все тело вопило от дикой всесокрушающей боли.
Он с трудом оторвал голову от пола. На каменной плите  осталось  красное
пятно. Он потрогал лицо, ладонь вся в крови.
   На том месте, где был столб с привязанным Констом, в  низкий  свод  с
силой бил столб белого  огня.  На  глазах  потрясенного  Придона  камень
горел, плавился, как  воск,  разбегался  волнами  и  срывался  огромными
багровыми каплями, тут же застывая на  каменном  полу.  Красная  дыра  в
своде все углублялась и расширялась, светилась,  как.  пурпур,  а  внизу
огненный столб уходил в широкую дыру с оранжевыми краями. Толстые  плиты
горели, как береста, камень плавился и срывался вниз, в гулкую пустоту.
   - Конст, - прохрипел Придон - Зачем ты?..
   Сердце яростными толчками гнало кипящую кровь в голову,  нагнетало  в
мышцы.  Он  ощутил,  что  тело  становится  подобно   горячему   железу.
Разогнулся, взгляд его быстро, обшарил зал. Герои не  умирают  без  слов
мудрости. Простые люди помнят в последние минуты жизни о себе, герои - о
соратниках. Конст сказал, что обломок меча в  Башне  искать  бесполезно,
однако он хранится в подземельях...
   Пальцы сдавили рукоять топора с такой силой, что  закапала  вода.  Он
услышал свой хриплый крик, полный страсти, боли и  бешенства.  В  голове
зазвучал голос бога, сердце погнало кровь горячими толчками. Он зарычал,
голос бога стал громче, а рука бога властно взяла  его  в  свою  ладонь,
Придон выдохнул жаркий воздух, ноги метнули его в сторону выбитой волной
горячего воздуха двери.
   Он чувствовал в себе силу  урагана  и  понимал,  что  это  не  только
чувство. Он в самом деле сейчас несет в себе мощь
   Урагана.
   Перед ним мелькали лица, морды, рыла, блестели  мечи,  топоры,  щиты,
взрывался холодный и горячий огонь, возникали огненные стены, с  потолка
падали горящие камни. Он рубил, сшибал, повергал, дорогу  не  запоминал,
помнил одно: в Башне меча нет, надо  пробиваться  вниз.  А  так  как  он
проник через окно на самом верху башни, то теперь придется, сметая все с
пути, как горная лавина, что устремляется вниз, вниз,
   Вниз...
   Все залы казались  одинаковыми,  везде  ровный  сильный  свет,  везде
навстречу выскакивают эти длинные тощие  фигуры,  проклятые  колдуны,  и
окровавленная рукоять  топора  давно  скользит  в  ладони.  Он  рубил  в
холодном бешенстве, убийцы Конста должны быть уничтожены все, а если кто
бежит - догнать и зарубить, пусть все зальет кровь, пусть не
   Останется жизни...
   Потом ему начало казаться, что пробивается вниз уже  целую  вечность.
Голос бога все еще звучал в нем,  но  уже  не  гремел,  не  грохотал,  а
говорил тише и тише, устало, завершающе. Могучая сила медленно  покидала
тело, он начал чувствовать ушибы, ссадины, но  увидел  перед  собой  еще
дверь.
   - Итания! - закричал он страшным голосом.
   Дверь с грохотом слетела  с  петель,  Придон  ворвался  в  подземелье
раньше, чем металлическая плита рухнула на гранитный пол. Он оказался  в
небольшой комнате с низкими округлыми сводами, почти  касался  макушкой.
Из округлых стен исходил рассеянный мягкий свет, в самом центре  темнела
глыба до пояса человеку, а на ней...
   Придон ахнул и задержал дыхание -  рассыпает  искры,  словно  горящее
железо, только что  выхваченное  клещами  кузнеца  из  горна,  -  дивной
формы...
   Он даже не сразу разглядел в этом чуде оружейного искусства, даже  не
оружейного, а ювелирного - крестообразную рукоять  меча.  Оружие  должно
быть простым и грубым, а это, это!..
   Тела коснулось  нечто  упругое,  словно  дорогу  перегородила  хорошо
промытая пленка  бычьего  пузыря.  Он  сделал  шаг,  пленка  натянулась,
зазвенела, он ощутил, когда  она  лопнет,  напрягся,  пленка  лопнула  с
пронзительным тонким звоном. Протянул руку, пальцы уперлись еще  в  одну
незримую  пленку,  будто  еще  один  туго  натянутый  бычий  пузырь.   В
нетерпении ткнул, словно копьем, тот же звон, щелчок, хлопнуло, и  тело,
не встречая сопротивления, качнулось к черному алтарю.
   Рукоять блистала живым огнем. Рои искр стремительно носились по  всей
рукояти, создавая волшебные узоры, говорили с ним на своем языке,  а  он
смотрел, онемев, не понимая, только кровь стучит в висках, а голос  бога
уже затих, он довел, указал, помог, теперь осталось только...
   И - рукоять торчит из его  ножен!  Проклятые  колдуны,  сняв  с  него
перевязь с драгоценными ножнами, принесли сюда. Теперь у них  сразу  два
сокровища...
   Придон протянул руку, искры  вылетели  навстречу  со  злым  шипением,
словно сотни крохотных ядовитых змей. Все гасли на небольшой высоте,  но
их так много, что рукоять окружило красным  светящимся  шаром,  огненным
шаром, на который трепетно даже смотреть...
   В коридоре, откуда явился, послышался шум,  громкий  топот  множества
ног, донеслись приближающиеся  голоса.  Он  торопливо  метнул  пальцы  к
рукояти. В последний миг мелькнула  паническая  мысль,  что  за  рукоять
браться пока что нельзя, огонь жалит пальцы. Но уже успел ухватить одной
рукой за рукоять, другой  за  ножны,  быстро  перекинул  перевязь  через
голову, в коридоре голоса все громче,  и  с  поднятым  топором  бросился
навстречу погоне.
   Он помнил свой дикий хриплый крик: "За Конста!" и
   Страшные удары, что обрушивал  во  все  стороны.  Дэвы  нечеловечески
сильны, но медлительны, он это  уже  понял,  сейчас  молниеносно  рубил,
уклонялся от ударов, даже не пытался  блокировать,  это  все  равно  что
пытаться остановить голыми руками падающую скалу, наносил точный удар  и
отпрыгивал от падающего тела.
   И все-таки голова  трещала,  какие-то  удары  достигали  цели,  пусть
вскользь, в теле вспыхивает острая боль, но он кричал от ярости и рубил,
поднимался вверх и рубил, переступал через огромные тела и рубил...
   А потом, шатаясь от усталости, он  шел  вверх  через  залы,  топор  в
опущенной руке, не в силах поднять  даже  на  уровень  пояса,  с  лезвия
срывались частые красные капли, а за  ним  тянулись  вихляющие  кровавые
следы.
   В знакомом зале с распахнутым окном он даже не перевел дух, сразу  же
полез в эту щель. Топор за плечами цеплялся за камни,  не  шел  в  узкую
щель, а когда взял в руку, зацепились ножны с торчащей из  них  рукоятью
меча. В голове от усталости гудели шмели,  во  рту  пересохло,  даже  не
ликовал, что  рукоять  наконец-то  у  него  за  плечами.  Руки  дрожали,
несколько раз повисал на кончиках пальцев, плакал от изнеможения, но  за
всю долгую дорогу к земле не остановился перевести дух.
   - Конст, - сказал он одними губами. - Какой из меня вождь... если  со
мной гибнут люди, а я не могу спасти...
   Мелькнула мысль, что Скилл сумел бы выручить и Конста, и  не  дал  бы
погибнуть Туру, и все добыл бы гораздо меньшей кровью. Но могучий  Скилл
уже нашел свое счастье, горькое и запоздалое, но все  же  счастье.  Если
готов рисковать жизнью, то это счастье...
   Отдыхал, прислонившись к башне, не позволив себе даже  сесть.  Вторая
перевязь заметно потяжелела. Скоро привыкнет, но пока что он чувствовал,
что в ножнах появилась рукоять волшебного меча.  Сердце  еще  колотилось
учащенно, когда он всхрапнул и заставил себя двинуться в обратный
   Путь.
   Поле ледяных камней,  прозрачных  глыб  льда  миновал  быСтро,  замок
эльфов обошел по дуге, дорога пошла  резко  вверх,  он  почти  бежал,  в
легких сплошной  клекот,  грудь  надсадно  сипела.  Он  карабкался,  как
слепой, ударялся  головой  о  нависающие  камни,  стер  до  крови  щеку,
прижимаясь ею к стене, стонал в полузабытьи, почти  не  выбирал  дорогу,
помнил  одно,  что  должен  карабкаться  наверх,  только   наверх,   там
гребень...
   Он не помнил, сколько шел, сколько полз, потому  что  не  давал  себе
отдыхать, он теперь один, Конста  нет,  надо  идти,  двигаться,  ползти,
ломиться через этот красный туман в глазах и грохот крови в ушах...
   И однажды сквозь этот грохот в черепе донесся далекий крик:
   - Придон!.. Это же Придон!
   Он рухнул вниз лицом, тьма накрыла, как морская волна.
 
ГЛАВА 18 
 
   В ноги грело, однако щеку холодило так, словно он лежал на  сосульке.
Приоткрыл глаз, над ним скальный навес,  свисает  смерзшийся  снег.  Уже
превратился в мелкие сосульки,  доносится  потрескивание  веток,  оттуда
веет теплым воздухом. Сам он лежит на груде меха и  под  теплой  длинной
шубой. Спасибо Яське, уговорила дураков взять с собой...
   Аснерд и Вяземайт неспешно разделывали горного козла.  Красные  куски
мяса аккуратно разложены  на  камне,  внутренности  вывалены  неопрятной
кучей.  Услышав  шорох,  Вяземайт  оглянулся.  Лицо  его  было  суровое,
осунувшееся.
   - Проснулся?.. - спросил он с некоторым сомнением.  -  В  самом  деле
проснулся?.. А то ты просыпался вроде, но такую чушь нес...
   - Где Конст? - спросил Придон, вспомнил, что Конст погиб, как воочию,
увидел его красивую смерть, застонал и закрыл глаза.  Минуту  боролся  с
собой, открыл глаза, прошептал:
   - Конст погиб как мужчина... Он ехал слабым, но погиб сильным...  Мой
меч... где мой меч?
   Подошел Аснерд, присел на корточках. В глазах были тревога и глубокое
участие.
   - Аежи, лежи, - сказал он. - На месте твой меч. В  ножнах.  Вон  они,
рядом. Мы уж думали, что не выживешь... Вместо тебя пришел  чуть  ли  не
скелет, обтянутый кожей!.. Что там с тобой  делали?..  Двое  суток  спал
беспробудно. А  потом  еще  трое  только  ел  и  спал.  Хоть  мясо  чуть
наросло... Лежи, лежи!.. Яська должна прилететь только через три дня.
   Придон прошептал:
   - Аснерд... Снова Аснерд! Как ты догадался выйти навстречу?
   - Ты бы и сам дошел, - сказал Аснерд.
   - Не знаю... - прошептал Придон.
   - Дошел бы! Ты бы видел, как ты пер!.. Как лось по молодым кустам.
   Вяземайт тоже присел рядом,  лицо  волхва  было  очень  серьезным,  в
глазах глубокое участие.
   - Как погиб Конст, расскажи.
   Придон хотел вкратце,  но  перед  глазами  встали  во  всей  страшной
красоте огромные  залы  дэвов,  их  несметные  сокровища,  мимо  которых
проходил, как  в  тумане,  странный  облик  этих  обитателей  Башни,  их
нечеловеческую жизнь, к которой приспособились со времен, как  появилась
Луна, сам чувствовал, как голос дрожит и прерывается, но тот  постепенно
креп, в нем зазвучали сила и гордость, ибо Конст погиб... а не  помер  в
постели, как женщина, погиб достойно, отдавая жизнь за други своя, а это
самая достойная смерть для человека...
   Хотя он был дэвом, добавил для себя, но смолчал. Незачем теперь,  кем
был Конст, из какого народу и под какими богами жил.
   Костер полыхал неярко, но в тесной пещере красные сполохи  бегали  по
стенам и своду, а выход Аснерд заткнул каменной плитой, так  что  воздух
прогрелся, словно в жаркий летний день,  даже  снег  у  далекого  выхода
начал таять.
   Вяземайт несколько раз гадал на Конста,  хмурился,  ворчал,  пробовал
снова и снова. Придон помалкивал, делал вид,  что  не  замечает  неудачи
волхва. Для того чтобы  гадать,  надо  хотя  бы  знать,  что  Конст  был
нечеловеком...
   - А то, что началась снежная буря, - объявил Аснерд, влезая в дыру, -
знаете?
   Вместе с ним в