была  ранняя,  их  вывелось  много,  но  не
настолько, чтобы вот так, толпой, словно куявы на
   Ярмарку...
   Его лицо разом потемнело, Придон еще не понял, что случилось с Туром,
ведь потемнели и плечи, грудь, руки, все вокруг потемнело, будто в самом
деле  небо  закрыла  плотная-преплотная  туча,  сейчас  грянет  гром   и
разразится невиданная
   Гроза...
   Он  поднял  голову.  Небо   действительно   закрыла   туча.   Черная,
плотная-преплотная. Она шуршала, странно так шелестела,  словно  мириады
насекомых грызли сухие листья, потом
   Донеслись тонкие крики. Туча двигалась с  востока,  странно  дрожала,
словно плотный комариный рой, и устрашенный Придон не сразу понял, что в
их сторону с большой скоростью несется по небу огромная стая птиц.
   - Куда это они? - вскрикнул он.
   - Туда, - прокричал Олекса со своего камня, - куда и мыши...  Вернее,
откуда.
   Тур засопел,  его  тяжелую  фигуру  раскачивало,  но  довольно  ловко
взобрался на обломок скалы к Олексе.
   - А ты чего ждешь? - крикнул он Придону.
   - Он ждет, чтобы ему сапоги обгрызли, - сказал Олекса язвительно.
   Их фигуры колыхались и подрагивали в странном неверном свете,  словно
внезапно наступили сумерки, которые на самом деле не сумерки.
   Придон вспрыгнул на массивный валун, едва не промахнулся, ибо  все  в
этом мире сейчас трепетало и дергалось.
   - Что их гонит? - пробормотал он.
   - Что-то непростое...
   - Еще бы! Что-то вроде степного пожара. Но постраш-нее.
   Олекса сказал нервно:
   - Похоже, нам надо тоже...
   - Что?
   - А разве мы из камня? У меня такое же мясо, как у этих мышей и птиц.
Перьев нет, зато шерсти на двоих хватит. Или на стадо мышей.
   - Но как же... - начал Придон и умолк на полуслове. По телу пробежала
дрожь. Громко застучали  зубы.  Он  попытался  удержаться,  но  затрясло
всего, а в животе стало пусто и холодно.
   На стыке неба  и  земли  возник  нещадный  блеск.  Так  слепит  глаза
утреннее солнце, ослепительное, чистое,  умытое,  полное  жара.  Но  оно
поднимется крохотным с утра кружочком, лишь к вечеру  разбухнет,  станет
багровым и уж не жарким... Сейчас же весь горизонт на  востоке  полыхал,
как узкая раскаленная полоса железа в горне. Как раскаленная шипящая
   Полоса, от которой веет жаром и летят длинные обжигающие
   Искры.
   Он смотрел, замерев, на этот ужас, на эту приближающуюся  всеобщую  и
нещадную  смерть.  Огненная  стена  отсюда  едва  заметна,  всего   лишь
черточка, но он понимал всеми чувствами, что на самом деле это  огненная
стена белого пламени, что поднимается до самых высоких туч, а то и выше,
недаром же улетают птицы, а по земле идет, явно  выжигая  все  на  длину
копья вглубь. И не зарыться в землю кротом, не перескочить птицей...
   - Нам здесь не пройти, - сказал он тоскливо.  -  Те  древние  чародеи
давно мертвы, однако огненные топоры... что метнули друг  в  друга,  все
еще носятся... отражаясь от стен!
   Тур смотрел, привстав на цыпочки,  на  сверкающую  полосу.  Лицо  его
стало белым, словно на нем уже заиграли сполохи неземного огня.
   - Не пройти, - сказал он чужим голосом, - но и не
   Убежать... Олекса!
   - Да, - подтвердил Олекса. - Эта стена мчится  в  нашу  сторону  куда
быстрее скачущего коня... и даже быстрее летящей  стрелы!  Придон,  тебе
лучше бы сюда...
   В голосе героя была безнадежность, надвигающаяся  стена  огня  сожжет
все, недаром здесь под ногами пепел, земля покрыта ноздреватой золой,  а
под нею вовсе спекшийся шлак...
   Олекса и Тур укрылись за массивным каменным гребнем, как за  огромным
щитом. Придон сам видел, что стоять глупо, поколебался, теряя время,  но
все-таки выскочил, ошалелые мыши все еще бегут серыми ручейками, прыгают
по его ногам, а в воздухе сплошное месиво падающих перьев. Обычно чистое
синее небо стало  неприятно  белесым,  болезненным.  Солнце  покраснело,
увеличилось  в  размерах,  как  при  закате.  -  Придон,  не  успеешь!..
Ложись...
   Страшный хруст, камни вывернуло, мимо прокатился,  набирая  скорость,
как  перекатиполе  под  напором  ветра,  огромный  камень.  Тугая  волна
горячего ветра и едкой пыли сбила  с  ног.  Сверху  посыпалась  щебенка,
пучки травы, упало что-то мягкое, тут же исчезло, и только теперь Придон
увидел  наДвигающуюся  слепяще-белую  стену  -   вершиной   в   облаках,
основанием в земле, а все эти вывороченные  камни  -  всего  лишь  тугая
волна урагана, которую гнала перед собой  стена  из  немыслимо  твердого
огня.
   Он упал, зажмурился и закрыл глаза ладонями.  Сверху  накатился  жар.
Тело вскрикнуло от острой боли. Жар тут  же  исчез,  только  под  руками
что-то тлело, дымок старался ввинтиться прямо в ноздри.
   Перед глазами чернело звездное  небо,  затем  звезды  превратились  в
светлые пятна, разрослись, он повернул голову и ошалело посмотрел  в  ту
сторону, куда ушла огненная стена, затем оглянулся на камень, за которым
прятались сыновья Аснерда.
   Олекса уже бежал к нему.
   - Придон!.. Придон, ты жив?
   Придон поднялся, ощупал себя. Не только жив, но и  цел.  А  стена  из
огня, что одним только давлением воздуха сметала с пути огромные  камни,
не тронула на нем ни волоска. Как и на братьях.
   - Ничего не понимаю, - пробормотал Олекса. - Тур,  поднимайся!..  Нам
не всегда будет так везти...
   Он не договорил, но Придон понял, что в следующий раз может  накатить
волна, что испепелит даже кости.
 
ГЛАВА 18 
 
   Далекий красный горизонт начал  подергиваться,  придвигался  рывками,
отпрыгивал. Придон оглянулся на Олексу,  у  того  в  глазах  озабоченное
выражение, непонимающее. Тур двигается,  как...  тур,  наклонив  голову,
злой, мышцы  перекатываются  под  прочной  кожей.  Иногда  покачивается,
словно земля под ним колышется, в глазах ярость, кулаки стиснуты.
   Придон не уловил миг, когда земля опрокинулась,  удар,  он  грохнулся
навзничь, ошалело смотрел в страшное пурпурное небо  с  быстро  летящими
лиловыми тучами. Тело застонало, вымаливая отдых.
   - Не заставишь, - прохрипел он, встал и даже не пнул камешек, который
сумел так ловко опрокинуть артанина.
   Несколько раз проваливался, но уже не в болото, а  в  сыпучие  ямы  с
раскаленным песком и горячей  галькой.  Выскакивал  как  ошпаренный,  но
дважды ожегся очень сильно. На локте и на  предплечье  вздулись  водяные
пузыри. Когда  упал  снова,  сорвал  напрочь,  потекла  мутная  водичка,
лохмотья кожи жалко повисли.
   Справа и  слева  снова  появились  каменные  стены.  Не  высокие,  но
отвесные, с камня словно стесали все неровности, не
   Взберешься.
   Однажды стены сдвинулись так  близко,  что  уже  думал  -  конец,  не
протиснется. Глаза слезятся, но даже под опущенными веками двигаются эти
стены, а сверху несется раскаленное в небесном горне небо. Он попробовал
всмотреться в тучи, тут же почудилось, что тучи  замерли,  а  с  большой
скоростью двинулись стены, и, чтобы удержаться, он поспешно
   Сдвинулся.
   Поднявшись, вытер кровь из разбитого носа, дальше шел,  глядя  только
под ноги и перед собой. Даже на стены не смотрел,  там  с  обеих  сторон
двигаются странные фигуры, в которых он отказывался признавать себя.
   - Придон! - послышался сзади крик. - Ты не забыл?
   Олекса и Тур двигались, как два груженых коня,  упираясь  в  землю  с
таким усилием, будто тащили тяжело груженную телегу. Придон остановился,
крикнул:
   - О чем?
   - Что ты не один!..
   А остроглазый Олекса прокричал:
   - Не отрывайся далеко!.. Ты не видишь, что в небе?
   Придон протер глаза.  Не  почудилось,  в  самом  деле  стало  темнее.
Рискнул бросить взгляд вверх, небо уже не красное, а почти  черное,  как
уголь костра, через который проглядывают
   Искорки...
   Сверху сыпались черные снежинки. Целая туча, черный снегопад, и, лишь
когда голову и плечи покрыло этим слоем, он ощутил  тепло  и  догадался,
что это пепел неведомого гранДиозного  пожара.  Черного  снега  нападало
столько, что ему стало страшно, вдруг да засыплет, но снегопад оборвался
так же резко, как и начался.
   Теперь в дальних зеркалах стен двигалась  черная  как  уголь  фигура.
Земля под ногами беспокойно  подрагивала.  Иногда  он  слышал  ворчание,
однажды прямо из-под ног донесся откровенный стон. Он поспешно  двинулся
дальше с сильно бьющимся сердцем, уверяя себя, что это не подземный  бог
заключен в толщу камня, а просто мерещится от усталости.
   Олекса догнал, пошел рядом. Вскоре с другой стороны замаячила  фигура
Тура. Придон догадался, что братья ощутили что-то тревожное.
   - А вот здесь, - сказал Олекса сухим, как пересохшая трава,  голосом,
- начинаются Лихие Земли.
   - Тогда где дивы? - спросил Тур.
   - Не накаркай, - предостерег Олекса.
   - Все равно нарвемся, - буркнул Тур. - Да и Придо-ну вон интересно...
   Придон ежился, черные снежинки больно нажгли кожу,  плечи  саднило  и
все зудело. Степь впереди без всякого перехода перешла в такую же ровную
и бескрайнюю равнину... но только  черную,  без  травы.  В  лицо  пахнул
горячий воздух, более горячий, чем дул раньше, словно там в черной степи
только что отбушевал исполинский пожар.
   Под подошвами сухо пощелкивала черная, выжженная земля.  И  с  каждым
шагом едва ли не суше,  тверже.  Почудилось,  что  сквозь  плотную  кожу
проникает жар, но скорее всего мерещится. Хотя воздух здесь в самом деле
суше и теплее...
   Степь словно утоптали для гигантской несостоявшейся битвы. Ни ям,  ни
выбоин, напротив - он ощутил, что идет по такой же черной скале,  только
брошенной плашмя. Всмотрелся под ноги, но все  в  горячей  черной  пыли,
ноги до колен черные, с блестящими искорками.
   Всюду по степи проносились  заморочники,  похожие  на  струи  тумана,
только очень быстрые,  живые.  А  подальше  неспешно  двигались  пугающе
огромные смерчи, встав на кончик
   Хвоста, вертелись  с  огромной  скоростью,  изгибались,  наклонялись,
черные воронки смотрели в раскаленное пылающее небо,  захватывая  оттуда
жар и красные угли, но иногда гибкие тела смерчей изгибались  настолько,
что черная земля с поверхности устремлялась в раструб целой тучей.
   Придон первым заметил, что встречный  ветер  все  усиливается,  гонит
навстрчу пепел, несет серую пыль. Тур внезапно закричал,  Придон  увидел
вскинутую кверху руку.
   Тур стоял, странно согнувшись, над огромной плитой из черного  камня.
Придон вспомнил, что уже дважды или трижды натыкались  на  такие  плиты,
похожие на похоронные.
   - Что там?
   Тур молча указал на другую сторону плиты. Там из-под камня высунулась
рукоять длинного меча.
   Подошел Олекса, поморщился. С брезгливым выражением на лице  потрогал
носком сапога покрытую пылью рукоять.
   - Меч?.. Неужели сюда мог забраться трусливый куяв?  Тур  возразил  с
негодованием:
   - При чем здесь куяв?
   - На топор не похоже... Как у тебя с глазами?
   -  Дурень,  -  сказал  Тур  зло.  -  Если  в  бою  сломается  рукоять
благородного топора, ухватишься хоть за змею.
   - Ага, - сказал Олекса задумчиво. -  Значит,  на  него  перла  всякая
местная нечисть с мечами... с чем же еще может  быть  нечисть?..  а  наш
лупил их, чем попадалось под руку...
   Они постояли, склонив головы, Придон нарушил молчание:
   - Те, кто его похоронил, ушли дальше.
   Братья уловили в голосе их вождя страх и спрятанный упрек в их адрес.
Молча поправили топоры  за  спинами  и,  наклонившись  навстречу  ветру,
двинулись за ним скорым шагом.
 
*** 
 
   Придон наклонил голову, шел прижмурившись, оставив узкую щелку  между
век. Ветер уже не трепал волосы, а дергал, свистел в  ушах  и  бросал  в
глаза черный пепел. Со стороНы туманного горизонта  неслись  призрачнные
волны черной пыли, по самой земле струилась легкая  поземка.  Далеко  на
стыке черной земли и красного бурлящего неба вспыхивали столбы огня.  Он
чувствовал, что и дрожь под ногами начинается там, где горит и  корчится
в муках сама земля.
   Справа один  за  другим  поднялись  смерчи.  Один  тут  же  вытянулся
настолько, что  Олекса  и  Тур  шарахнулись  в  стороны.  Тур  не  успел
отбежать, и, если бы не упал плашмя и не вцепился  в  землю,  унесло  бы
вместе с пеплом.
   Смерч взревел, воздух пошел по кругу бешено,  яростно,  жадно  хватая
все, до чего мог  дотянуться.  Тур  поспешно  отползал,  смерч  поднялся
вершиной и ударил в красные тучи. По всему стволу, похожему на кубок для
пира, пробежал пурпурный  свет,  кубок  налился  горячей  кровью  туч  и
победно понесся по степи, вздымая черную пыль.
   Придон в страхе ощутил, что передвигается как в лесу,  полном  хищных
зверей. Любой из этих смерчей  сомнет  и  разорвет  на  части,  даже  не
заметив, надо исхитриться не попасться по  дороге.  А  двигаются  смерчи
быстрее скачущих артан-ских коней.
   Встречный ветер заставил идти, наклонившись  вперед,  как  бык  перед
схваткой. В ушах свистело,  волосы  трепетали,  словно  прапор  в  руках
скачущего всадника. Дорога поднималась,  черную  пыль  змеиными  струями
несло навстречу, а когда снова размыкал веки, впереди тускло блестел уже
камень,  пощербленный,  в  мелких  язвочках,  со  странными   ямками   и
оплавленными, словно из воска, краями.
   Подошвы твердо стучали по камню. Снова Придон ощутил, что снизу греет
сильнее, чем обычно дает прогретая солнцем земля. Разве что  снизу  тоже
нагревает солнце, черное солнце подземного мира?
   Левую щеку сперва саднило, потом начало жечь, как будто на нее падали
мелкие угольки. Он  потрогал  пальцами,  там  вспухло,  мелкие  частички
острого песка иссекли кожу. Кровь выступила мелкими капельками и тут  же
пыталась свернуться, спасая плоть.  Ветер  и  сухой  песок  срывали  эти
мягкие коричНевые комочки, превращая щеку в ободранное кровоточащее
   Мясо.
   Он опустил голову и закрылся, как мог, ноги  упорно  несли  наперерез
волновым смерчам. Иногда ветер  едва  не  опрокидывал,  и  тогда  Придон
начинал двигаться мелкими зигзагами, подставляя то один бок, то  другой,
стараясь не потерять  направление.  Над  головой  со  скоростью  летящей
стрелы неслись огромные массивы раскаленных туч. В них уже не громыхало,
а грохотало, часто сверкали тусклые оранжевые искры.
   Олекса отплевывался, слюна вылетала черная  и  сухая,  как  спекшился
шлак. Тур прокричал с мрачным весельем:
   - Жизнь трудна, но, к счастью, коротка! Олекса отмахнулся.
   - Размечтался.  Ты  еще  не  знаешь,  что  там  впереди.  Тур  сказал
беспечно:
   - Будет то, что будет. Даже если будет наоборот.
   - Тебе бы в волхвы податься, - крикнул обозленный Олекса. -  В  самые
что ни есть предсказатели!
   Придон молча ломился сквозь эту стену  из  горячего  ветра,  а  когда
вместо жуткой черной равнины, выгоревшей до самого горизонта,  появилось
прекрасное лицо, он вздохнул глубже,  словно  перенесся  в  те  куябские
сады, нагнул голову и пошел быстрее, проламывая сопротивление ветра.
   Тур заорал, что Придон обогнал их  уж  слишком,  наддал,  с  огромным
трудом догнал, хотел ухватить за плечо, придержать, дожидаясь Олексу, но
пальцы остановились на полдороге...
   Этот ребенок, которого должны были охранять и беречь,  ломится  через
плотный встречный ветер, как могучий бык через камыши. В лицо  летит  не
только песок, что обдирает кожу, но  и  мелкие  камешки,  однако  Придон
прет, ничего не слыша и не замечая,  губы  двигаются,  что-то  бормочет,
словно старый дед, что разговаривает сам с собой или  с  давно  умершими
родителями, готовясь перейти к ним...
   - Он создал, - услышал Тур горячечные слова,  -  Он  создал  женщину,
чтобы мужчине поклониться.... Нет, создал женщину,  чтобы  мужчине  было
перед кем склонить колени...
   Чтобы было кому поклониться, кому цветы и жертвы на алтарь!.. Но кто,
из всех женщин на свете, кроме тебя, Ита-ния...
   Дальше бормотание стало еще бессвязнее, слова вылетали,  как  камешки
из-под копыт бешено скачущего коня. Придон на ходу двигал руками, не  то
удил рыбу, не то вязал колдовские заклятия.  Тур,  немного  устрашенный,
отстал. Отстал еще и поневоле, трудно ломиться сквозь плотную  стену  из
горячего воздуха, но  Придон  двигается  впереди,  постепенно  удаляясь,
совершенно не замечая, что навстречу уже не ветер, а  ураган:  прет  так
уверенно, словно не человек, а двигающаяся скала!
   Придон на самом деле шел часто вообще почти вслепую, берег глаза, все
равно во все стороны ровная, как стол, каменная плита. Странно  и  жутко
брести так, не глядя, он еще  подумал,  что  вот  так  всю  жизнь  ходят
слепцы, но однажды, приоткрыв на мгновение глаз, увидел четыре  странных
камня, похожих на колонны, ахнул и остановился. Ветер тут же на-бросился
с такой силой, что Придон, чтобы удержаться, упал на колени. Ветер и тут
попробовал потащить, понести, как черную пыль, с  обеих  сторон  к  нему
метнулись смерчи, но Придон закричал яростно, поднялся и пошел  напролом
к этим камням.
   Четыре черные плиты в рост человека стоят тесно,  словно  воины,  что
застыли спина к спине перед последним смертным боем.  Придон  как  будто
увидел  страшное  сражение,  разыгравшееся   века   тому,   когда   орды
накатывались на этих четверых и откатывались, оставляя  горы  трупов.  А
эти стояли, стояли, пока руки могли  держать  мокрые  от  крови  рукояти
топоров. Или пока  всех  четверых  не  превратила  в  камень  злая  воля
волшебников.
   Ветер свистел и ревел, набрасывался со всех сторон, однако ему  здесь
показалось намного тише. Придон опустился на землю, несет жаром, дыхание
вырывалось с тяжелыми хрипами, закашлялся, выплюнул  сгусток  из  вязкой
слюны и пыли, но в груди стало легче.
   Подошел Тур, весь черный с головы до ног, только белки
   Глаз кажутся непривычно белыми. Лицо распухло,  превращаясь  в  глыбу
сырого мяса, капельки крови свернулись, застыли
   Черными комочками.
   - Это уже не первые, - прохрипел он.
   - Что? - спросил Придон.
   - Не первый след... битв...
   Дотащился Олекса, похожий на черную каменную  глыбу.  От  него  пахло
гарью и паленой шерстью. Густые волосы торчали во все стороны, в  бровях
запутался пепел.
   - Отдых? -  спросил  он  и,  не  дожидаясь  ответа,  со  стоном  сел,
привалившись спиной к камню. - Да, тут битвы
   Были еще те...
   - Да, - жалко промямлил Придон. В лицо пахнуло жаром, мужчина  должен
в первую очередь видеть битвы, мечтать о них, видеть их следы, а он... -
И здесь вот...
   - И здесь, - согласился Тур.  Голос  был  такой  же  хриплый,  как  у
Олексы. - Вообще, здесь гремели исполинские битвы. Люди так не воюют!
   - Могли и люди, - возразил Олекса. - Только не с людьми, а с  богами.
Раньше, старые люди говорят, герои постоянно дрались с богами.
   - Вряд ли, - усомнился Тур. - Боги  с  богами  -  поверю.  Наши  боги
дрались с вторгнувшимися чужими?
   Придон зябко передернул плечами, хотя воздух накален,
   Как в печи.
   - А вдруг, - спросил он тревожно, - наши не побили  чужих,  а  только
загнали их сюда? И не выпускают?..
   - А мы приперлись сюда сами, - сказал Тур с непонятным злорадством.
   - Вот нам и  настучат  по  голове,  -  сказал  Олекса.  -  Отдыхайте,
отдыхайте!.. Может быть, это последний отдых
   Здесь.
   - Или вообще последний отдых, - поддержал  Тур  оптимистично.  -  Так
чего сидим? Придон поднялся.
   - Ты прав. Мы должны дойти.
   Черные глыбы с оплавленными  краями  плыли  навстречу,  раскачиваясь,
чтобы труднее их обогнуть,  перебегали  дорогу,  старались  попасть  под
ноги. Иногда их было столько, что можно было  принять  за  стадо  черных
баранов с блестящими спинами. Но попадались и  обломки  скал  с  острыми
сколами, свежими изломами. Уже дважды переводили дух  у  самых  высоких,
укрываясь от ветра. Придон обеспокоенно щупал свежие сколы, острые,  как
зазубренное лезвие ножа. Несмотря на жар, по  телу  прокатывалась  волна
холодного страха. Скалы не могли возникнуть здесь. Кто-то далеко  отсюда
в ярости выломал целую гору, зашвырнул сюда,  в  черную  пустыню.  Может
быть, метил в другого, такого же огромного и могучего, а каменная  го