лись рожки да ножки, - говорил  он  в  зеленую
спину, двигающуюся впереди, - и все потому, что  влетел  в  сферу  влияния
звезды-ловушки. Есть такие штуки в космосе, тяготение у них  -  дай  боже,
даже кванты света не могут убежать. Звезда-невидимка!  Все  топливо  сжег,
пока выбрался, на крохах дотянул до этой системы, а  уж  садился  на  вашу
планету бог знает на чем...  Вот  и  сел.  Все  в  лепешку,.  одна  голова
уцелела. Да лучше бы топливо сохранил! Голова космонавту - зачем? Мы ж все
еще проходим по военно-космическому ведомству...
     Нозавр  двигался  медленно,  и  Роман  успел  рассказать   о   Земле,
прекрасных  людях,  галактическом  содружестве  и  трудностях  в  космосе.
Выслушал Нозавр и лекцию о  необходимости  контакта  Земли  и  Диксита,  о
дружбе и взаимопонимании, о мире и великом единстве всех разумных существ.
     Луг сменился полосой желтого крупнозернистого  песка,  а  еще  дальше
расстилалась спокойная гладь небольшого тихого  озера.  На  горячем  песке
нежились две крупные ящерицы.
     - Нозавр громко квакнул, и пресмыкающиеся, торопливо шурша  по  песку
кривыми лапами, умчались в сторону зеленых зарослей. Нозавр  посмотрел  им
вслед и спокойно лег на песок, умиротворенно закрыв глаза.
     - Э, приятель, - сказал Роман  с  недоумением,  я  конечно,  понимаю:
разница в образе жизни, мышлении и прочем, что  уточнять  не  берусь,  сам
знаешь о чем я, но зачем все-таки привел меня сюда?
     Меньше всего на  свете  он  ожидал  услышать  ответ,  но  из-под  ног
прозвучало:
     - Ты можешь жить здесь. Живи здесь. Ты не умрешь здесь.
     Он даже попятился, словно увидел перед  собой  черный  силуэт  кобры.
Телепатия? Чушь, никакой телепатии на  свете  не  существует.  Или  Нозавр
сориентировался в хаосе чужих звуков и отыскал единственно нужные? Правда,
и на Земле где-то в  Андах  существовало  племя  прирожденных  лингвистов,
которые в любых незнакомых языках легко находят  эквиваленты,  а  ведь  он
довольно долго распинался о Великой Миссии  Человека.  Но  все  равно  это
странно и удивительно. А еще собирался изучать язык туземцев!
     - Ладно, - сказал  он,  взяв  себя  в  руки  и  решив  не  показывать
удивления. - Существовать я могу.  Но,  чтобы  жить,  мне  нужно  хотя  бы
наладить передатчик связи. Если бы я умел считать быстро, как  электронная
машина, я бы это сделал!
     Нозавр поднял свою утиную голову. Роман вдруг ощутил,  что  не  может
оторвать завороженного взгляда от спокойного пламени в круглых глазах. Все
тело охватила слабость, руки и ноги онемели, но - странное дело - не упал.
Вообще не мог пошевелиться. Под черепной коробкой стало горячо  и  больно,
словно по обнаженному мозгу побежали огненные муравьи. На мгновение заныли
зубы - и все разом прекратилось...
     Нозавр спал на горячем песке, все четыре лапы  разбросал  в  стороны.
Роман тупо посмотрел на зеленую спину, прислушался к затихающей щекотке  в
глубинах мозга. Заболел? Очень некстати. Не хотелось бы  подохнуть  раньше
времени. При благоприятных  условиях  мог  бы  за  десяток  лет  вычислить
направление луча, а для деталей передатчика разобрал бы и весь корабль. Но
что делать, если и двадцать пять не удастся умножить в уме,  например,  на
тридцать семь. Все делала электронная машина. Хотя...  девятьсот  двадцать
пять. Гм... А если двести тридцать два на сто двадцать пять?
     Волосы встали дыбом, когда перед глазами  сверкнула  цифра:  двадцать
девять тысяч!
     Он покосился на спящего, потрогал дрожащей рукой лоб. Ну и ну! Прошло
несколько  минут,  прежде  чем  решился  еще   на   одну   попытку.   Взял
пятнадцатизначное число и моментально извлек кубический  корень,  а  потом
долго ползал по пляжу с прутиком в руках, проверяя полученный результат.
     Когда сошлось и на этот раз, он с великим почтением и  даже  тревогой
посмотрел на Нозавра. Ну и ну!
     И в этот момент примчались с высоко задранными мордами обе ящерицы. В
стиснутых челюстях болтались связки желтых, налитых солнцем плодов.
     Роман  растерянно  смотрел,  как  к  его  ногам  свалилось  нежданное
богатство. Ящерицы благоразумно отползли подальше и  снова  разлеглись  на
песке. А он еще долго вертел плоды  в  руках,  принюхивался  к  дразнящему
запаху, пока не решился попробовать, а потом уже жрал как голодная свинья,
обливаясь сладким соком, слизывая даже с локтей, не до манер, он не из тех
маньяков, что регулярно бреются даже на необитаемом острове.
     К звездолету Роман бежал.  В  голове  вертелись  многоэтажные  цифры,
складывались, умножались, и сам собой получался результат.
     Остаток дня прошел в исступленных вычислениях. Даже не заметил, когда
наступила ночь. Над головой  запоздало  щелкнуло  уцелевшее  реле,  тускло
засветилась маленькая лампочка. В открытый люк смотрели чужие  равнодушные
звезды. К  утру  половина  расчетов  была  сделана.  Труд,  на  выполнение
которого раньше затратил бы добрый десяток лет!
     Отчаянно зевая, вышел из  ракеты.  Со  стороны  черных  трубообразных
растений через весь луг к нему  шел  уже  знакомый  Нозавр.  Рядом  с  ним
скользил огромный варан с очередной связкой плодов.
     - Спасибо! - сказал  Роман.  -  И  за  эти...  гм,  апельсины,  и  за
посильную помощь с вычислениями. Если бы можно было не  спать...  За  пару
часов, наверное, все бы закончил!
     Нозавр долго молчал, потом его утиная пасть медленно разжалась:
     - Ты можешь не спать, хомо.
     Роман сладко зевнул, почесал в затылке.
     - Как? - спросил он.
     - Не спи, - последовал ответ.
     И  немногословный  Нозавр,  потеряв  ж  нему  всякий  интерес,  снова
поплелся в сторону жаркого пляжа с желтым песком.
     - Не спи, - пробормотал Роман. - Легко сказать! Сами небось  дрыхнете
двадцать три часа в сутки. Куда столько и влазит? Уши отооспите.
     Он вернулся в каюту и снова сел за график. Как ни странно,  но  спать
уже не хотелось. От работы  он  отрывался  только  дважды,  чтобы  всласть
полакомиться удивительно сочными и вкусными плодами. Оставалось  заполнить
один листок, когда обнаружил, что не  в  состоянии  разобрать  цифр.  Ночь
подкралась незаметно, а лампочка не включилась.  Иссякли  последние  крохи
энергии...
     Нозавра он отыскал возле озера. Тот крепко спал, Роман присел рядом и
долго ждал, не решаясь будить. Наконец плотные роговые пластинки  поползли
вверх, на землянина глянули красные зрачки.
     - Темно, - объяснил Роман. - Совсем немного осталось, но закончить не
могу. Не вижу в темноте. Сделай что-нибудь.
     - Скоро наступит утро, - сказал Нозавр тихо. - Ты все сделаешь.
     - Ого, скоро! - возразил Роман, - Еще два часа грызть ногти!
     Нозавр  опустил  голову,  словно  боялся   встретиться   взглядом   с
нетерпеливыми до бешенства глазами космонавта.
     - Хомо... - прошептал он, - хомо... Иди.
     Первые метры Роман прошел в полной темноте. А затем ощутил в  затылке
знакомое жжение, и мрак начал рассеиваться. Когда  шел  через  луг,  видел
черных мохнатых мотыльков, осторожно переступал через изумрудных  лягушек,
обходил стороной ночные цветы. Он видел в темноте!
     Вокруг  ракеты  жуки-светлячки  затеяли   хоровод.   Роман   легонько
сковырнул с трапа маленького смельчака с фиолетовой  спинкой,  поднялся  в
каюту.
     К  утру  закончил  вычисления  и  собрал  из  запчастей   одноразовый
передатчик. Энергии в аккумуляторах  хватит  на  короткий  импульс-сигнал.
Земля сообщение получит! А успеет или не успеет помощь, дело десятое...
     Но странное дело: он, знавший  лишь  в  общих  чертах  основные  узлы
корабля,  теперь  видел  каждый   болтик,   чувствовал   каждую   неплотно
привернутую  гайку  и  с  полной  уверенностью  мог  сказать,  где  и  что
происходит в этот момент в сложном хитросплетении механизмов двигателя.  И
все время крепла неосознанная уверенность, что смог бы... ну, при каком-то
толчке в  спину  или  ниже,  отремонтировать  гравитационный  двигатель  и
вернуться на Землю.
     Он отыскал Нозавра на том  же  месте.  Зеленокожий  житель  сидел  на
песке, поджав ноги, и задумчиво смотрел на ровную гладь озера.
     - Слушай, мудрец! - крикнул Роман еще издали.  Я  хочу  вернуться  на
Землю! Подмоги мне отремонтировать корабль!
     - Попытаюсь, - сказал Нозавр.
     Когда Роман, отойдя на несколько  шагов,  оглянулся,  тот  уже  спал.
Зеленые лапы разметались по песку.
     Он  вернулся  в  ракету   и,   не   задумываясь,   выбросил   остатки
вычислительной машины. Зачем она, если он считает быстрее и  лучше?  Затем
выкатил из рубки в коридор  и  с  наслаждением  грохнул  с  трапа  тяжелый
локатор. Эта же судьба постигла траектометр и астрограф. Дорогу домой?  Он
найдет ее, как птица находит родное гнездо за тысячи километров!
     Он чувствовал неясную перестройку в организме. Раньше  и  не  снилось
сдвинуть с места защитную плиту реактора, а теперь отшвырнул одной  рукой!
Со странной легкостью сгибал стальные полосы, рвал голыми  руками  толстые
кабели, ударом кулака выломил стальную дверцу аварийного отсека.
     Затем приступил собственно  к  ремонту  двигателя.  Вернее,  пришлось
собирать заново. Некоторые детали  сделал  на  месте:  на  лугу  установил
дуговую печь и бросил туда локатор, - есть металл! Много пришлось работать
со сварочным аппаратом, чего не любил и на учебных занятиях.
     Через  неделю,  совершенно  обессиленный,  сполз  по  трапу,   прошел
несколько метров и рухнул в траву.
     - Все!
     Рядом зашелестели шаги. К нему подходил Нозавр. Раньше он, как помнил
Роман, к кораблю приближаться не решался.
     - Готово, - сообщил Роман, ощущая неловкость  и  сам  не  понимая  ее
причин.
     Нозавр опустился  рядом,  поджал  под  себя  ноги.  Оба  одновременно
посмотрели на ракету.
     Теперь она  выглядела  еще  страшнее,  чем  до  катастрофы.  Пугающая
пустота внутри, всего три индикатора - главной и вспомогательной тяги -  и
только один - ускорителя. Да, пожалуй, и они тут лишние.  И  без  приборов
понятно, что и где происходит в корабле. Из множества рукояток  управления
осталась только одна аварийная, две простого пилотажа  и  две  планетарных
двигателей. Корпус исполосовали безобразные швы сварки, искореженные  дюзы
выгнулись еще больше... Но именно эта форма предпочтительнее для полетов в
подпространстве!
     Он поднял массивный булыжник, подкинул, определяя  вес.  Потом  резко
сжал в кулаке. Гранитный обломок хрустнул и рассыпался красноватой  пылью.
"На Базе схожу к силомерам", - подумал рассеянно.
     Он перевернулся на спину, засмотрелся на синее небо. Лицо  оставалось
хмурым.
     - Ты не рад, Пришелец? - спросил Нозавр тихо.
     - Рад. Через восемь месяцев буду на  Земле.  Но  если  бы  не  мучила
мысль, что этот же путь можно проделать за две минуты! Что-то  вертится  в
голове,  мелькают   обрывки   мыслей   о   прерывистом   пространстве,   о
гравитационных вихрях... Помоги!
     - Я не знаю, о чем ты говоришь... Сделаешь сам или твои сородичи...
     Он смотрел неподвижным взглядом прямо перед собой, роговые  пластинки
наполовину прикрыли красные глаза.
     - Ты очень помог, - сказал Роман твердо. - Но знай: и Земля просто не
может быть неблагодарной. Я хочу помочь вам. У вас тишь да  гладь,  птички
поют, но чую нутром, не все ладно в  вашем  детском  королевстве.  Вот  ты
наделил меня многими чудесными свойствами...
     Нозавр медленно повернул к нему зеленое лицо.  Роман  умолк,  впервые
увидев что-то вроде человеческой тоски в нечеловеческих глазах.
     - Ничем я не наделил тебя,  Пришелец...  И  ничем  не  мог  наделить,
потому что у меня нет того, что есть у тебя. Мы не так богаты,  как  вы...
Все это было в тебе. Просто я расшевелил несколько бездействующих узлов  в
твоем мозгу... Но далеко не все... Вероятно, эволюция  предназначила  вас,
хомо, для особо важных дел...
     - Да, - сказал Роман уверенно, - Мы покорим  пространство,  достигнем
самых дальних галактик...
     -  Я  сказал  "для  особо  важных  дел",  -  сказал  Нозавр  тихо.  -
Пространство вы и так  покорите...  Но  я  ждал,  когда  ты  заговоришь  о
помощи... Я и пришел за этим. У нас нет таких резервов, к тому  же  мы  за
миллионы лет где-то сбились с пути... Вы, молодые и сильные, можете помочь
нам с вашими могучими машинами. А мы... ты знаешь...
     - Спасибо, - сказал Роман.  -  От  имени  Земли...  прости,  что  так
высокопарно, принимаю... еще как принимаю!.. и благодарю.
     Он как наяву уже видел исполинские звездолеты  могущественной  Земли,
которые с ревом опустятся на зеленые равнины, чтобы влить свежую  кровь  в
древнюю дряхлеющую цивилизацию.
     - Спасибо, - повторил он.
     Вскочил с мятой травы, переполненный гордостью за человечество.
     - Пора.
     Он вернулся в ракету, но  пока  готовился  к  взлету,  легкая  грусть
расставания уступила место ликующей радости. Земля! И выпьют  на  Базе  за
его  возвращение,  и   построят   мощные   звездолеты   для   прерывистого
пространства, и узнают в конце концов, что это  за  "особо  важные  дела",
которые им предстоит совершить.




                               Юрий НИКИТИН

                                 БРЕК РОТ

     В двадцать лет он с  отрядом  десантников  прошел  Огненный  Пояс,  в
двадцать три нес вахту на Черных Болотах, а еще через год уже  сражался  с
упырями в зоне экватора. Когда пришло время возвратиться в Город,  он  уже
находился на самой передовой базе Расширения, куда попадали только те, кто
прошел все испытание безупречно.
     Команда провожала его... бурно. Закатили пирушку, обнимали,  били  по
спине. Пора! За тридцать лет жизни накопил достаточно ценную  генетическую
информацию,  теперь  передай  ее  дальше  в  будущее.  Это  долг   каждого
полноценного члена общества.
     Командир выстроил отряд, сказал громовым голосом:
     - Ты здоров, Брек Рот. Потомки не  будут  стыдиться  такого  пращура.
Вместе с нами прошел огонь и воду, медные трубы и чертовы  зубы,  горел  в
пустынях, тонул в болотах, замерзал в ледяных провалах!
     - Ура! - заорал кто-то.
     - Ура! - подхватили дюжие глотки.
     - Ура!
     - Ура!!!
     Брек Рот слушал внимательно, сердце его билось ровно.
     -  Ты  познал  цену  дружбе,  -  продолжал  командир,   -   мужеству,
благородству, знаком с требованиями Чести и Долга. Пора, дружище, передать
накопленные качества организма дальше. Да-да,  в  будущее!  Пора  продлить
себя в детях. Увы, пока что это единственный способ достичь бессмертия...
     По возвращении в Город Брек Рот сразу же отправился в Клуб Ветеранов.
Странно и непривычно идти по тихим улицам, любоваться деревьями и закатами
трех солнц! На плече нет тяжелого автомата, нет за спиной огнемета,  да  и
не нужно каждое мгновение опасаться прыгающего  растения,  или  стреляющей
ядом змеи.
     Здесь навсегда отвоевано место у хищного мира, здесь Город - в  самом
центре расширяющегося мира!
     Секретарь Клуба Ветеранов, сам в свое время побывавший с лучеметом  в
руках в зонах Огненного Пояса и Черных Болот,  встретил  его  уважительно,
ибо Брек Рот сумел пройти больше ступеней  Освоения.  Он  тут  же  выделил
новоприбывшему хорошую квартиру, велел обращаться при малейшей надобности.
     Через  пару   дней   Брек   Рот,   выбрал   подходящую   юную   особь
противоположного пола, оглядел бегло и привел в свой дом. Неважно, что она
оказалась худой, бледной и боязливой. Не пещерный век -  сила  и  крепость
мускулов решающего значения не имеют, а так юная женщина  вполне  подходит
ему в жены.
     Эли, так звали его женщину, целыми днями просиживала у окна, глядя  в
сторону родительского дома. Грустная, с большими печальными глазами, она и
на  Брека  Рота  смотрела  только  исподлобья.  В  первые  дни  она  вовсе
забивалась в уголок, не сразу  освоилась,  не  сразу  научилась  управлять
кухонным автоматом. Впрочем, Брек Рот, привыкший за время  освоения  новых
земель к концентратам, к еде оставался равнодушным, по-прежнему  признавал
белки, жиры  и  углеводы,  а  в  каком  виде  они  приходили  -  особо  не
привередничал.
     Однажды по возвращении из Клуба Ветеранов он  обратил  внимание,  что
Эли еще больше похудела, ее носик заострился, на щеках  выступили  красные
пятна, белокурые волосы виться перестали, безжизненно  распрямились,  даже
ее небесно-голубые глаза потускнели...
     Он удовлетворенно хмыкнул. Семя брошено в  благоприятную  почву,  уже
начинает прорастать. Новая особь, то есть, его ребенок, принялась  строить
собственный  организм.  Естественно,  из  подручного  материала,   которым
является материнское тело.
     Эли ходила с трудом, ей было плохо. Начиналась Метаморфоза.  Организм
перестраивается,  заработали  новые  железы,  в  кровь   поступают   новые
гормоны... Скоро изменится внешность, характер,  привычки...  Вместо  этой
самочки, как ее... Эли, будет совсем другая женщина.
     Он взглянул внимательнее. Эта худенькая малышка исчезнет... Когда  ее
отвезут  в  Дом  Окончательной  Метаморфозы,  он  ее  больше  не   увидит.
Собственно, никто оттуда еще не возвращался прежним.
     И вдруг странное,  доселе  никогда  не  испытываемое  чувство  начало
заползать в сердце. Пораженный, он немного  ослабил  волевой  контроль,  и
ощущение потери разрослось, охватило всего. Чувства  боли  были  настолько
непривычными, сложными, что он даже не пытался унять, ибо первая  заповедь
Освоителя Новых Земель - понять, разобраться, а как в этой сумятице чувств
разобраться? Что подавить, а что оставить?
     - Эли... - позвал он. - Иди сюда.
     Она поднялась, послушно приблизилась и  встала  перед  ним.  На  него
дохнуло детством, незащищенностью. Она стояла перед ним, опустив руки,  ее
живот уже немного увеличился.
     Он неожиданно для себя привлек ее, прижал к груди. Странное,  никогда
ранее не испытанное чувство нахлынуло с такой взрывной, ударной силой, что
он услышал звон в ушах, в  глазах  на  миг  потемнело,  а  когда  сознание
прояснилось, он уже был в кресле, а она сидела у него на  коленях,  тонкие
бледные руки обхватывали его загорелую шею, и теплое дыхание щекотало  ему
ухо:
     - Я давно люблю тебя, Брек Рот. Только ты ничего не замечал.
     - Что же делать? - спросил он и сам удивился  своему  жалкому  писку,
так непохожему на прежний звучный и  сильный  голос.  -  Я  не  хочу  тебя
потерять.
     - Брек Рот... - сказала она тихо и замолчала.
     - Что? - сказал он потерянно.
     Сильный  и  всегда  уверенный,  ни  разу  не  дрогнувший  даже  перед
чудовищными квазирастениями Темного Мира, он впервые не знал, что делать.
     - Брек Рот, - повторила она, - нам остается только ждать.
     - Ждать?
     - Да. Я понимаю тебя...  Я  счастлива.  Я  люблю  тебя,  но  люблю  и
будущего ребенка. Прости, мой повелитель, но я  и  сейчас  не  знаю,  кого
люблю больше.
     Он вздохнул, судорожно прижал ее голову к своей  груди.  Эли  закрыла
глаза и затихла.
     С каждым днем он находил в ней  что-то  новое.  Он  выполнял  все  ее
желания, старался предугадать возможный каприз, а их было  много.  Будущий
ребенок с каждым днем становился  требовательнее.  Эли  вдруг  принималась
грызть  молодые  веточки,  глотала  известняк,  однажды  пила  кислоту   в
немыслимых для организма концентрациях...
     И вот его весна кончилась.
     Эли увезли в Дом Окончательной Метаморфозы.



     Он два дня метался затравленным зверем по комнате, потом выскочил  на
улицу. Вдоль  проезжей  части  неслись  колеблющиеся  воронки  перегретого
воздуха, на площади вздымалось сухое марево горячей пыли. От металлических
деревьев падали призрачные тени: летом по небу метались три-четыре солнца.
На улицах пусто, редко кто выйдет в такую жару на открытое место.
     Брек Рот шел посреди дороги. В зоне Огненного  Пояса  было  жарче,  к
тому  же  здесь  нет  прыгающих  ядовитых  растений...  но  есть  страшное
многоэтажное здание, к которому он  приближался  с  каждым