тур  уединился  в  скале,  Мгер  Младший
вместе с конем дремлет в скале, даже король Витовит забрался в скалу - где
только нашел в болотистой Прибалтике?
     Вот разве что Ядвига  с  войском  спит  под  Требицким  костелом,  им
подходящей скалы, видать, не нашлось. Или уже все разобрали.
     Много было героев среди потомков Пуруши. Одни особенно  примечателен,
ибо от него и ведем род, а среди волхвов еще есть старики, которые  помнят
этого героя. Как и все скифские воины, он был в звериной шкуре, в львиной,
вооружен палицей. По скифскому обычаю  носил  два  лука,  а  также  колчан
стрел, острия которых были смазаны змеиным ядом.
     - Геракл? - вырвалось у Николая.
     Дед недовольно кивнул и  продолжал  тем  же  монотонным  голосом,  от
которого Николая клонило в сон. Геракл был великий  герой.  Много  славных
дел совершил, сражаясь за пределами страны. Дивились  и  трепетали  жители
богатых теплых стран, но богатырю в  звериной  шкуре  не  могли  выставить
достойного противника. Геракл - сама непобедимость скифов!
     Вернувшись домой, Геракл женился на Дане. Пожил, отдохнул, но когда у
него появились один за одним три  сына,  Геракл  понял,  что  каждодневный
подвиг отца ему не под силу, и поспешно отправился опять  искать  славы  и
приключений.
     А сыновья Геракла росли: Агафирс, Гелон и Скиф. Росли  без  отца,  но
безотцовщина пошла на пользу. Другие могли  прятаться  за  широкие  папины
спины, эти ж невольно несли всю тяжесть мужского труда.  Что  и  говорить,
выросли крепкими, отважными, предприимчивыми.
     Однажды Дана велела одеться в чистое и придти на  ристалище.  Сыновья
удивились, но перечить не посмели, и явились на  полигон  в  сопровождении
своих людей. У каждого уже работало по уходу за стадами по целому отряду.
     Оглядела мать сыновей. Рослые, широкоплечие, с могучими мышцами.  Все
трое почтительно ждут, что скажет мать.
     - Да будет вам известно, - сказала она, - что вы дети великого героя.
Имя его...
     Она замолчала, с сомнением рассматривая их. Рослые и  крепкие  парни,
никогда не видела таких рослых и крепких мужчин, но достаточно  ли  сильны
их руки, крепки мышцы?
     - Кто наш отец? - не выдержал Скиф, самый младший.
     - Геракл. Он всегда носил по нашему обычаю два лука. Один оставил мне
для вас.
     - Мне? - спросил Агафирс.
     - Мне? - спросил Гелон.
     - Мне? - спросил Скиф  еле  слышно,  потому  что  по  младшинству  не
надеялся на отцовский лук.
     - Тому, кто сумеет натянуть тетиву. Он же и останется  владеть  этими
землями, а братья уйдут за Дон и Днепр.  Племя  наше  разрослось,  кому-то
предстоит дальняя откочевка, иначе предвижу распри.
     Радостно закричали братья. Каждый надеялся оказаться самым удачливым.
Вынесла мать лук из пещеры,  и  сыновья  сразу  ощутили  трепет:  лук  был
великанским, тяжелым, отполированным частым прикосновением руки героя, чья
жесткая ладонь выгладила середину лука до блеска.
     - Двадцать лет его никто не касался! Испытайте силы!
     Схватил лук Агафирс. С тревогой смотрели братья, как умело упер одним
концом в землю, одной рукой ухватился за другой конец и принялся  сгибать,
а другой рукой тянул вверх тетиву, стремясь набросить ее на конец.
     Трещит лук, начинает гнуться. Вздулись мускулы  Агафирса,  и  впервые
увидели браться, как чудовищно силен их брат. Уже на три  пальца  осталось
дожать, на два...
     Побледнел Агафирс, ослабли  его  руки.  Как  молния  разогнулся  лук,
ударил богатыря в подбородок. Брызнула кровь изо рта старшего брата, охнул
он и осел на землю.
     Радостно схватил лук  Гелон.  Чувствовал  в  себе  великую  силу,  но
осторожности ради  перевернул  лук,  упер  другим  концом  в  землю,  стал
натягивать тетиву сверху вниз, добавив к своей силе еще и немалый вес...
     Затаив дыхание, смотрели богатыри земли  скифской,  как  гнется  лук,
трещит... Все ближе конец тетивы, вот-вот забросит ее на загогулину  лука!
Уже на три пальца осталось дожать, на два, на палец...
     Побледнел Гелон. Вырвался лук из богатырских рук, ударил со  страшной
силой среднего брата  по  голени.  Брызнула  кровь  богатырская,  охнул  и
выпустил Гелон лук отца.
     Ропот прошел среди собравшихся силачей. Неужели не найдется богатыря,
которому лук героя пришелся бы по руке?
     Скиф взял лук с волнением. Он не стал упирать в землю, ибо не помогло
же братьям? Упер в свою широкую грудь, согнул тугое древко и во  мгновение
ока набросил тетиву.
     Молчание  прокатилось  по  рядам,  затем   ряды   воинов   взорвались
радостными кличами. Есть, есть богатыри в земле славянской!
     Дана сбежала с помоста. Слезы блестели в ее глазах. Скиф согнул лук с
легкостью отца, если не с большей легкостью! А ведь младший сын совсем еще
мальчик... Видать, великие дела начертаны ему на роду.
     -  Скиф  доказал  свое  право  на  эти  земли,  -  провозгласила  она
торжественно. - Уйти должны Агафирс и  Гелон.  Пусть  сами  выбирают:  кто
пойдет на запад, а кто на восток.
     Сорок дней и сорок ночей пировало племя, прежде, чем  разделиться  на
три части.  Богатыри  клялись  в  вечной  дружбе,  скрепляли  ее  обрядами
побратимства. Казалось, ничто не  нарушит  этого  единства,  только  самые
старые  ведуны,  посвященные  в  тайны  веков,  знали,  как  быстро  племя
превращается в разные народы, которые через  несколько  поколений  уже  не
знают родства и воюют друг с другом насмерть...
     Но пока пир шел горой.  Много  смеха  вызвал  расторопный  гончар  из
отряда Скифа, который успел на новых глечиках изобразить  сцены  испытания
сыновей Геракла. На одной из них Гелону перебинтовывали ногу, на другой  -
Агафирсу  лекарь  вынимал  разбитые  зубы,  лишь  в  третьей  сцене   Скиф
набрасывал тетиву, и сам Геракл вручал ему свой богатырский лук.
     Скиф, естественно, был величайшим воином и правителем. У него, как  и
у его отца, тоже было три сына. Пал, Нап, и Авх. Два первых обосновали  по
величайшему городу, слава которых не угаснет вечно:  Палакий  и  Напит,  а
третий  сын  положил  начало  замечательнейшему   народу   авхов,   самому
удивительному и величайшему народу на свете, которому богом  предназначено
населить землю.
     - Здорово, - восхитился Николай, в то же время безуспешно и со стыдом
роясь в памяти. Кострому помнит, Ахтырку  и  Урюпинск  знает,  а  вот  эти
величайшие из городов... - Слава бессмертным авхам!
     - Не перебивай, отроче... Уже в старости Авх родил троих сыновей. Два
из них, естественно, дураки, а третий наречен  Таргитаем...  Это  в  честь
того Таргитая, самого первого...
     - Ура, - сказал Николай вполголоса. - Добрались до нынешнего времени!
Хорошо, что хоть на Атлантиде никто из наших не тонул.
     - Это еще как сказать, - огрызнулся старичок сварливо. -  Чем  больше
проходит времени от того потопа, тем больше оказывается спасшихся... И еще
за окияном наши побывали первыми!  Открыли  там  невиданные  агромаднейшие
земли! Я тебе сейчас расскажу. Подробно!
     - Не надо, - остановил Николай решительно.  Он  поспешно  вскочил  на
ноги. - Да еще подробно. Эрик  Рыжебородый  -  наш  доблестный  Скиф,  это
бесспорно. Спасибо, дедушка! Бью челом. Дальше  все  ясно.  Таргитай  тоже
произвел на свет троих сыновей. Мода, традиции или наследственность:.. Два
сына, естественно, так себе, а третий... Гм, это я, выходит, умный?
     Встревоженный таким предположением, он поспешил  обратно,  поглядывая
на часы. В дураках да в слабаках легче  бы  отсидеться.  С  умного  больше
спрос, с умного да сильного - втрое. В Москве можно  за  женскими  спинами
отсидеться, а тут не зевай, Хома, на то и ярмарка, как говорит Радар... Не
исключено, что и сторонники, и противники реформ кое-что успели.
     Его трясла противная дрожь. Ну, бабка, попадись...  Затащила  в  мир,
где самому надо мыслить, самому решать! Да не только за  себя,  за  других
тоже. Выдернула из огромнейшего, как ему казалось, мира, который на  самом
деле вовсе не огромен, если все заранее предопределено и расписано.  Утром
зарядка с гантелями, белково-углеродный завтрак, бег  к  троллейбусу,  три
пролета в метро, эскалатор, аудитория,  обед,  час  сорок  минут  любви  с
Мариной: больше нельзя - потом "час пик", в транспорте у окна  не  сядешь,
три часа тренировки, детективчик по телеку...
     В том уютном  ограниченном  мире  все  спокойно,  за  тебя  решено  и
разнесено по пунктикам, живешь  по  готовому  алгоритму,  говоришь  нужные
слова и уже заранее знаешь, что тебе  ответят.  Даже  споришь  по  готовым
шаблонам, повторяя доводы из газет, радио, теле, книг. Как хорошо!
     А тут хоть пропади, - бормотал он, борясь с дрожью. -  Или  действуй,
или умри... Мол, раз голова дадена... А у нас говорят:  голова  есть,  так
зачем еще и мозги?.. С мозгами труднее лбом кирпичи пробивать.
     В лихорадочном возбуждении он миновал  вымощенный  двор  поднялся  на
крыльцо терема Таргитая. Воины у дверей останавливали его, но Николай  так
был поглощен переживаниями, что раздвинул их, даже не заметив, как  это  у
него получилось.
     Таргитай по-прежнему лежал на ложе.  У  ног  сидел  молодой  волхв  и
нараспев читал длинный свиток  папируса.  Старый  волхв  рылся  в  комоде,
Николай заметил там целые рулоны папируса.
     - Бью челом, - сказал Николай, стараясь придать  голосу  мужественные
нотки. - Долго я думал, отец, советовался с мудрыми... Мужество  иной  раз
не в том, чтобы схватиться за меч, а как раз  в  том,  чтобы  вложить  уже
вынутый меч в ножны и поговорить спокойно...  Кроткая  Апия  накормит  наш
народ сама, накормит досыта. Отпадет нужда в грабительских походах!
     Таргитай взглянул внимательно, сказал колеблющимся тоном:
     - Но воинская слава, наши славные боевые традиции... Наш воинственный
дух? Наше бесстрашие?
     - Отец, мы же знаем, как это делается. Если другого выхода  нет,  как
только воевать, то велим бардам  поэтизировать  бои,  сражения,  набеги...
Чтобы честным людям заморочить голову, чтобы им было не так  противно.  Но
нужна ли эта блатная романтика, если можно вообще отказаться  от  походов?
Голод  навсегда  исчезнет  из  Скифии,  если   народ   начнет   заниматься
земледелием!
     - Ты уже предпринял кое-какие шаги?
     - Нет, сперва решил посоветоваться с тобой.
     - Понятно, перекладываешь бремя решения на мои плечи. Эх, Коло, ты же
видишь, какие это теперь плечи...
     - Второй законопроект, - сказал Николай поспешно,  заливаясь  краской
стыда, - должен одной стрелой подшибить двух зайцев...
     Юный волхв поспешно лапнул себя между  лопаток,  отыскивая  стрелу  в
невидимом колчане, а старый волхв сказал осуждающе:
     - Низзя сейчас зайцев бить... Линяют. Деток выводят.
     - Других зайцев, - пояснил Николай. - Удалим из царства никчемный люд
и... заработаем на этом! Что делать  с  теми,  кто  только  пьет,  буянит,
работать не желает?
     Таргитай чуть приподнялся на локте, не  сводя  с  Николая  глаз.  Тот
продолжал, стараясь говорить напористо:
     - Данайцы прислали временных поверенных,  просят  помощи...  Понятно,
что гнилой Юг привык чужими руками жар загребать, но и мы не лыком шиты!..
Данайцы себя жалеют, в армию не рвутся, хотят наших  парней  впереди  себя
поставить. Что ж, пойдем навстречу. Пусть  только  жалование  заплатят  за
полгода вперед: Югу доверяй, но проверяй, а мы выставим целую армию.  Если
собрать всех алкоголиков на Руси... то бишь в Скифии, как раз  на  хорошую
армию наберется. Если же поскрести по сусекам,  то  и  на  другую  хватит.
Словом,  свой  край  почистим  и  Югу  подмогнем!  Это   и   есть   пример
взаимовыгодного международного сотрудничества. Вояки у нас хорошие, каждый
день друг другу морды бьют, за мечи хватаются! Пропадают без дела люди.
     Таргитай долго молчал Николай перевел взгляд на волхвов, уловил в  их
глазах осуждение.
     - Сын мой, - сказал Таргитай со вздохом.  -  Некрасиво  ты  говоришь,
неблагородно. Цинично, даже.
     - А как поступить правильно? - возразил Николай. - Это же политика. А
она всегда грязная..
     - Ты предложил некрасивый  путь...  но  что  делать,  если  он  самый
прямой...
     - Я не Арпо и не Липо, - сказал Николай обидчиво. - Они заняты чистым
делом, а мне выпало быть разгребателем грязи! Но кому-то надо  разгребать,
а то утонем, уже сидим по уши... Правда, нам не привыкать, но все же лучше
бы не надо.
     - Не надо, - вздохнул Таргитай. -  Иди,  сын  мой...  Даю  тебе  свое
соизволение.
     Николай поклонился и, отступая, перехватил взгляды всех  троих.  Они,
признавая необходимость таких профессий в обществе, как золотари,  палачи,
политики, все же вроде бы  отстранились  от  него,  разгребателя,  который
очень уж рационально, без "прикрытия"  и  всякой  романтики  и  поэтизации
взялся за дело...
     Все мы теоретики, подумал Николай  зло.  Точно  знаем,  как  вылечить
любую болезнь, как укрепить мир во всем мире, как выиграть войну, жениться
ли соседу, стоит ли развивать науку или уйти в искусство... Вот только  не
любим и не умеем принимать решений.
     На княжеском дворе у ворот его встретил встревоженный Радар.
     - Царевич! Будь настороже, опять крутятся эти...
     - Работники ножа и топора?
     - Они. Правда, не  все  то  повара,  что  с  длинными  ножами  ходят.
Застукали, когда вылезали из  окон  твоей  горницы.  Боги  увели  тебя  на
прогулку вовремя, зря подушку и перину  ножами  истыкали.  Теперь  там  от
перьев не продохнуть! Распорядись, чтобы бабы вымели... А пух  пущай  себе
заберут, чтобы добро не пропадало.
     - Схватили?
     Радар замялся, ответил неохотно:
     - Не успели. Их вела та  зеленоглазая  змея.  Может  быть,  она  тоже
обучена чародейству?
     Они пошли в терем. Николай заинтересовался:
     - Радар, объясни мне... С Чугайстыром все понятно. А что надо Моряне?
Если не хотела идти за меня, что даже  решилась  зарезать,  то  теперь  же
совсем свободная женщина! Что ей надо?
     Радар сказал решительно:
     - Если покопаться в душе дракона, изволь,  пособлю.  А  что  задумала
женщина - кто поймет? В ее душе - вечный Мрак.
     - Боюсь, ты прав. Ладно, оставим это пока. Слушай, Радар. Ты ни  разу
не сослался ни на Дану, ни  на  Апию...  Все  "боги",  "боги"...  На  чьей
стороне ты?
     Радар замялся, поднял на Николая честные глаза:
     - Скажу по правде... Я  на  твоей  стороне.  Ты  радеешь  за  великую
Скифию, пусть славится вовеки, а какие боги правят - так ли важно? Я воин,
а не волхв. Эти религиозные распри как-то не по мне.  Да  и  вообще  армия
должна быть в стороне от политики и даже от религии.
     - Гм, правильно. Религия  -  опиум  народа.  Напомни,  какие  силы  у
адептов реформы. За Даной, понятно, вся несокрушимая мощь кочевников, плюс
освященные веками традиции...
     Радар подошел к двери, прислушался. Запер накрепко, отвел Николая  от
окон и сказал вполголоса:
     - За Чугайстыря  те,  кто  сменил  седло  на  завалинку.  Боевой  дух
утрачивается, зато земледельцы не  голодают...  Чугайстырь  высчитал,  что
во-о-он то поле прокормит охотой лишь одну семью, скотоводством  -  десять
семей, а огородами - тыщщу! Можно жить  близко  друг  от  друга,  вечерами
ходить в гости, строить города... За  последнее  его  чуть  не  разорвали.
Города ведь источники разврата! На гнилом Юге понастроили городов,  мы  их
быстренько выжгли в первый же налет как клоповьи гнезда!
     - Соотношение сил?
     - За Тещщей и большинство, и сила...  Почти  все  волхвы  поклоняются
Дане. Чародейники, оборотни! Только укажи на  Чугайстыря,  враз  сомнут!..
Пока не трогают, ибо кормятся с их огородов,  посмеиваются,  за  серьезных
противников не считают.
     - Если мы с тобой встанем на сторону Чугайстыря, сомнут?
     - Сомнут, - подтвердил Радар угрюмо. - Ты царевич, а против боги!
     - Понятно. Кто еще?
     - Ушкуйники. Застоялись, дурная сила выхода требует. Давно в  походах
не были, пообносились, награбленное  пропили.  Пьянствуют  да  мирный  люд
грабят. Я ими уже все тюрьмы набил! А чуть отвернусь, дружки берут  тюрьму
приступом, освобождают... К счастью, в Малой Азии какая-то заваруха  из-за
бабы началась. Ты вроде надумал их  туда  отправить?  Доброе  дело,  а  то
вот-вот нас разорвут.
     - Ого! Кто еще?
     Радар задумался, сказал неторопливо:
     - Дозволь кликнуть подручного. Верный человек! Богам не кланяются, но
чую, реформу примет с радостью. Он хоть и  не  ведун,  но  у  меня  ведает
сыском. Разведает все... Разведун!
     - Разведчик, понятно.
     - Да  хоть  как  назови...  Еще  опасен  воевода  Болеслав.  Таргитай
прихварывал, Болеслав правил. Ты все в походах и походах!
     - И Болеслав нас сомнет?
     - С великой радостью.
     В дверь негромко стукнули.  Радар  рявкнул,  через  порог  переступил
высокий стройный юноша. Такой пижон, сразу  понял  Николай,  волчью  шкуру
носить не станет. Одет щегольски, кожаная куртка сшита изящно и  подогнана
по фигуре. Штаны из кожи плотно  обтягивают  мускулистые  икры.  На  ногах
легкая прочная обувь. Пояс - произведение искусства. Кинжал  болтается  на
красивой цепочке.
     - Аварис, - представил его Радар. - Мой подручный  по  особым  делам.
Малый хват: из-под стоячего подошвы выпорет. Его и в ложке не поймаешь,  и
в ступе не влупишь! И рыбы наловит, и ног не замочит... Аварис,  перечисли
вождей, что стоят за Дану?
     - Всех? - спросил Аварис.
     - Ну, не всех, эта песня затянется до утра. Самых крупных!
     Аварис оглянулся  на  окна  и,  подойдя  к  мужчинам  поближе,  начал
перечислять негромким голосом:
     - Радегас - вождь объединения бойков, Ругевит - глава  союза  лемков,
Див - глава союза племени тиверцев, Позвид - владыка  тирагетов.  Зничь  -
вождь объединения масагетов, Прове - князь аорсов, Кродо  -  глаза  племен
ахтырцев, Карна - светлейший князь антов...
     - Понятно, - прервал Николай. - А на кого могут опереться апийщики?
     - Только на три племени. Невры, склоты и урюпинцы. Но вокруг нас силы
во сто крат сильнее... Из этих трех племен самое мощное - урюпинцы. Правит
там удельный князь Сокил. Поговаривают, что он тайный южник...
     - М-да, - сказал Радар задумчиво. - Что совой  о  пень,  что  пнем  о
сову, а все сове как-то не по себе... И выбирать не из кого!  С  черным  в
лес не ходи, рыжему пальца в рот не клади, лысому не верь, с  курчавым  не
ссорься...
     Аварис и Радар смотрели на Николая  ожидающе.  Тот  тряхнул  головой,
сказал решительно:
     - Срочно собирайте вождей, которые за Апию. Соберите  военачальников,
которые к религии относятся с прохладцей. Ясно?.. Но созовите тайно, чтобы
ни одна собака не пронюхала!
     - Собаки не проведают,  -  ответил  Радар  уныло,  -  кроме  одной...
прости, Великий Прабог!.. все равно проведает. От Тещщи ничто на свете  не
укроется.
     Они  с  Аварисом  поспешно  удалились.  Аварис  еще  успел   щелкнуть
каблуками  и  сказать  значительно:  "Будет  выполнено,  царь",   что   не
ускользнуло от Николая. Назвал царем, нюхом  чует  переворот,  в  котором,
если подсуетиться, можно скакнуть на пару ступенек выше.


     К  вечеру  в  терем  стали  стягиваться  добротно  одетые  и   хорошо
вооруженные  люди.  Вожди  племен,  походные   князья,   воеводы,   волхвы
запрещенного культа Апии... Вместе  с  Чугайстырем  явились  трое  молодых
волхвов, каждый поперек себя шире,  быка  свалит  запросто.  Белые  хитоны
трещали на их могучих плечах.
     Гридни внесли запасенные широкие лавки. Едва все  расселись,  Николай
поднял руку, призывая к тишине, провозгласил:
     - Доблестные скифы!.. Велик и могуч наш  избранный  народ.  Мощь  его
испытали многие народы, одно их перечисление задержало бы нас до ночи.  Но
это лишь цветочки, ягодки впереди! То были ребячьи шалости. Сейчас же  наш
богонравный народ подрос, возмужал... Драться с соседями и одевать им ярмо
на шею - пустяки! Это мы могли раньше Сейчас  назрел  новый  взлет  нашего
несра