А мы и поднажмем! - заявил Игорь с энтузиазмом. - Правда, Александр
Аскольдович? А то тянемся, как черепахи!
     "Почему снег розовый? - думал Топляк.  -  И  крапинки...  Или  это  в
глазах пляшут звездочки? На голове явно вздулась шишка".
     - Да, - сказал он, поднимаясь, - надо поднажать. Прибавьте шаг. А  то
в самом деле не успеете...
     Он отстегнул от пояса веревку.
     - А как же вы? - спросил Игорь с облегчением.
     - Мне гребень не так уж нужен. Сделаю снимки здесь. Не волнуйтесь, мы
недалеко ушли от избушки. На таком расстоянии от жилья можно  ходить  и  в
одиночку.
     - Ну, если так... - сказал Игорь и принялся сматывать веревку.
     Нина, опершись о его плечо,  смотрела  на  Топляка  с  оскорбительной
жалостью. Этого он не мог вынести.  Круто  повернулся,  шагнул  и  прыгнул
через злополучную трещину. Но в момент толчка нога скользнула по  льду,  и
прыжок получился неуверенным. Он не долетел всего несколько сантиметров до
противоположного края трещины, но успел судорожно  ухватиться  за  ледяной
выступ. Он повис на одних пальцах и  с  отчаянием  почувствовал,  как  они
медленно разжимаются. Нужно было подтянуться на руках и вылезти на ледяную
кромку, но... Топляк не мог этого сделать.
     Нина с ужасом увидела, как он сползает вниз. Игорь рванулся к нему, и
в этот момент Топляк повис над пропастью на одной руке.
     "Падает", - мелькнула у Игоря мысль. Захотелось закрыть глаза,  чтобы
не видеть этого. Вдруг Топляк извернулся, диким звериным движением закинул
тело вверх, словно его подкинуло тугой пружиной.
     Изумленная Нина растерянно смотрела, как он встал, расправил плечи и,
стоя на самом краю пропасти, спокойно  заглянул  в  бездну.  Потом  поднял
голову, выжидающе посмотрел на Игоря.
     - Пронесло... -  радостно  выдохнул  тот  и,  с  разбегу  перепрыгнув
трещину, бросился к нему, что-то крича взволнованно и  размахивая  руками.
Нина опомнилась и  тоже  понеслась  к  Топляку.  Но,  подбежав,  словно  в
каменную стену, уперлась в странно-напряженный его взгляд. И лицо  у  него
стало иным. Будто кто-то  другой  поселился  в  его  теле  и  управлял  им
по-своему.
     Жесткое, будто вырубленное из камня, лицо.  Грозно  сдвинутые  брови,
плотно сжатый волевой рот, властная  посадка  головы,  уверенный  разворот
могучих плеч, длинные мускулистые руки, величавая осанка...
     - Пронесло... -  повторила  она  вслед  за  Игорем  и  вдруг  ощутила
какую-то слабость.
     - Пронесло? - переспросил Топляк. Голос  у  него  оказался  почему-то
звучным и хрипловатый, словно  боевой  рог.  -  Вдруг  очутиться  на  краю
пропасти, вдали от боевых другов,  от  своей  ладьи  и  это  называется  -
пронесло? Не знаю, кто вы: люди или духи острова Груманта, но  отдаю  себя
на вашу милость. - Я - Александр,  сын  Добрыни.  Вольный  купец  славного
града Новгорода.
     - Что-что? - переспросил изумленный Игорь.
     - Александр, сын Добрыни! Промышляю  на  этом  острове  меха  дивные.
Обменяю потом у фризов на злато и  ворочусь  в  отчий  край.  Довольно  уж
воевать с ромеями, сражаться в Арапии, жечь города в южных странах. Но  я,
где бы ни был, всюду чтил местных духов и приносил им надлежащие жертвы!
     У Нины  пополз  холодок  по  спине.  Страшное  подозрение  перешло  в
уверенность. Это не их Александр! Разве тот сумел бы подтянуться на  одной
руке? Заглянуть в пропасть?
     Стоявший перед ними человек выглядел настороженным, готовым ко всяким
неожиданностям, но не похоже было, чтобы он потерял присутствие духа.
     - Саша, - сказал Игорь необычайно  ласково,  -  ты  перепугался;  все
понятно. Но голову терять не стоит. Пойдем в дом.
     И странный человек пошел с ними.


     - Так, - сказал он, после того как Игорь закончил печальный рассказ о
потере продовольствия, - значит мое испытание состоит в том, чтобы  добыть
пропитание. Так бы сразу и сказали! И тогда вы отпустите  меня.  Ведь  над
человеком, выполнившим условие, никакие чары не властны!
     Он сидел в их избушке, протянув ноги к  пропановой  горелке.  Красные
блики играли на неподвижном лице, скользили по сомкнутым челюстям. Это был
другой, незнакомый человек, и Нина с ужасом  думала,  в  какой  момент  он
подменил их столичного геолога. Перед ней всплыло  искаженное  мукой  лицо
Топляка, висящего на одной руке над пропастью.
     Она тряхнула головой - страшное видение исчезло.
     - Я добуду вам пропитание! - сказал странный человек твердо.
     В следующий миг он  был  уже  на  ногах.  Нина  не  успела  и  глазом
моргнуть. Только что сидел подле огня, расслабив мышцы и полузакрыв глаза,
теперь стоит натянутый, как струна,  с  горящими  глазами  и  напряженными
мускулами сильного тела.
     - Ждите!
     И он исчез за дверью. Послышался скрип снега, и  все  стихло.  Только
несколько залетевших в избушку снежинок быстро  превращались  в  блестящие
капельки.
     - Шок, - сказал Игорь, глядя вслед ушедшему.  -  А  его  лечат  также
шоком. Дам по башке - сразу придет в себя.
     - По башке? - переспросила Нина тихо. - Попытайся...
     Игорь снова посмотрел на дверь и внезапно зябко передернул плечами.
     - Пойдем за ним, вдруг свалится куда-нибудь...

     Странного человека они  увидели  возле  одинокой  скалы.  Он  яростно
долбил  мерзлую  землю  обломком  лиственницы.  Серебристые  осколки  льда
вспыхивали нескончаемым фейерверком.
     Он уже стоял в выбитой яме по колено, но с прежней энергией продолжал
свою титаническую работу. Словно два сердца бились в могучем организме. Он
рубил  и  рубил,  периодически  нагибался  и  выбрасывал   наверх   целыми
пригоршнями мелкие осколки льда и снова рубил - яростно и упорно.
     Вдруг примитивное кайло ударило о камень. Через несколько  минут  уже
можно было различить его очертания. Огромный, плоский, не  менее  двадцати
пудов весом.
     Александр удвоил и без того бешеный  ритм.  С  невероятной  скоростью
расчистил  яму,  тут  же  всадил  свое  орудие  под  выступ  камня,  ногой
подтолкнул под рычаг булыжник поменьше и  разом  навалился  на  вагу  всем
телом.
     Под ногами затрещала галька. Камень  шелохнулся,  начал  подниматься.
Игорь опомнился,  суетливо  спрыгнул  в  раскоп.  Но  его  помощи  уже  не
требовалось.
     - Ба-атюшки!
     Это ахнула Нина. Едва не упала от неожиданности. Камень  отвалился  в
сторону, открывая глубокую нишу. Сначала Нина даже  не  поняла  того,  что
увидела, просто удивилась. Какие-то темные  тушки,  просвечивающие  сквозь
бледно-сизый жир, аккуратные плитки льда с вмороженными  кусками  красного
мяса. В угол втиснут куль, из которого  зловеще  высовываются  наконечники
древних копий!
     Александр жадно рванул к себе куль. Так, вероятно, истомленный жаждой
бедуин хватал кувшин с родниковой водой. Рогожа затрещала и рассыпалась.
     И они увидели груду  сверкающего  оружия!  Три  великолепных  меча  с
драгоценными  камнями  в   рукоятках,   копье,   два   щита   с   дорогими
украшениями...
     - Наконец-то! - Александр выхватил из  груды  самый  длинный  меч.  -
Наконец ты снова со мною, верный "Арап"! Теперь мы с тобой выстоим  против
ромеев и против норманнов!
     Он любовно вертел в руке страшное оружие, гладил стальное жало, водил
пальцем по затейливой вязи узора.  Лицо  его  посветлело,  суровая  улыбка
раздвинула каменные губы. Улыбался он широко и открыто,  но  рукоять  меча
удобно лежала в ладони, плечи были полуразвернуты, ноги  стояли  в  боевой
позиции, а левая рука в любой миг могла подхватить щит и укрыть им  бок  и
левую сторону груди.
     - Откуда это... все? - спросила Нина шепотом.
     - Схованка прошлой зимовки. Здесь  продукты,  которые  вам  нужны.  И
оружие, которое мы отняли у викингов. И ларец  с  драгоценными  камнями  и
златом.
     Со скалы дохнул ветерок, белым тончайшим покрывалом слетели звездочки
снежинок, осели ему на голову и плечи. Широкоплечий и могучий, с  огромным
мечом в руке, весь в серебряном инее,  он  сам  казался  загадочным  духом
полярного острова.
     И в этот момент издали  донесся  запах  свалявшейся  шерсти  и  пота.
Стойкий запах сильного и свирепого зверя, который никогда не скрывался  от
кого-либо и не считал нужным  тщательно  вылизывать  шерсть  и  выкусывать
ороговевшую кожу между пальцами.
     - Медведь! - крикнул Игорь, задохнувшись. Он отпрыгнул  и  присел  за
большим камнем.
     Из-за  тороса  выбежал  гигантский  белый  медведь.  Огромный   зверь
двигался легко, даже с какой-то грацией. Нина ахнула,  хотела  куда-нибудь
спрятаться,  скрыться,  исчезнуть,  но  сзади  нависала  скала,  голая   и
безмолвная.
     Медведь, воплощение ужаса, поднялся на задние лапы, взревел,  блеснул
клыками в двух шагах от Нины. Она бросила отчаянный взгляд на Александра.
     Тот  усмехнулся,  молниеносно  взмахнул  мечом.  Воздух  со   свистом
прорезала сверкающая сталь - и страшный рев сменился  хрипом.  Чудовище  в
белой шкуре рухнуло. Снег быстро пропитывался горячей кровью.
     - И это - пропитание, - сказал Александр.
     Он потыкал мечом в снег, очищая его от  крови.  Пятнышко  на  рукояти
заботливо стер рукавом.
     - Я возьму с собой только свой меч, - сказал Александр,  -  и  ларец.
Вон там он стоит, в самой глубине. Это для Зарины.
     При последних словах  произошла  удивительная  метаморфоза.  Чеканный
голос вдруг стал обычным,  стальные  глаза  глянули  мягко,  волевое  лицо
обрело беззащитное выражение.
     - Кто эта Зарина? - спросила Нина.
     Она все еще не пришла в себя от внезапного  нападения  зверя,  но  со
стыдом почувствовала уколы ревности.
     - Дочь наместника Святоруба, - ответил Александр тихо. - Ради  нее  я
ходил с дружиной на Царьград, воевал в Арапии,  странствовал  по  северным
морям. Я  ведь  простой  дружинник.  Мог  завоевать  ее  только  воинскими
подвигами и заморскими товарами. Немало привез из диковинных южных  стран.
Осталось добыть только редкие меха Севера. Я ведь  был  даже  в  варяжской
дружине Эгиля! Славный витязь! Мы с ним раз поссорились: кто, мол, сильнее
- Тор или Перун? Спасибо другам, помирили. Несказанной  силы  и  храбрости
человек, а уж бард - нет равных ему на белом свете!  Один  против  десятка
врагов рубится насмерть и тут же стихи складывает. Он и  для  меня  сложил
как-то раз вису:

                Я с мечом кровавым
                И копьем звенящим
                Странствовал немало,
                Ворон мчался следом.
                Грозен натиск викингов.
                Пламя жгло жилища.
                В городских воротах
                Яростно я дрался.

     А вот я не мастер лепить слова одно к  одному.  Мечом,  другое  дело,
владею. А Эгиль и мечом и словом мог сразить  намертво.  Да  что  это  вам
рассказывать? Вы, духи, и так все знаете. Я выполнил  ваш  наказ.  Верните
меня к своим. Я готов.
     Он  шире  расставил  ноги,  готовясь  мгновенно  перенестись   сквозь
пространство и предстать перед изумленными товарищами.
     - Пойдем в избушку... - сказала Нина  в  растерянности.  -  Там...  И
прихвати с собой ларец. Этой... Зарине.
     Помимо воли имя невесты Александра она произнесла неприязненно.
     Геологи несли копья и большой  кусок  льда  с  вмороженным  медвежьим
мясом тысячелетней давности.
     - Это занести внутрь? - спросил воин, указывая на ларец.
     - Да, - сказала Нина, - и сам войди. Отдыхай.
     - Я не устал, - ответил воин твердо, - и хочу к сотоварищам!
     Нина растерялась. Что  делать  дальше?  Игорь  тоже  недоумевал.  Его
мгновенная реакция и широкие плечи в подобной ситуации помочь не могли.
     - Ляг поспи, - нашлась вдруг Нина. - Утро вечера мудренее!
     Воин неожиданно согласился.
     - Хорошо, - сказал он понимающе. - Я засну. А во сне вы и  перенесете
меня. Как я не сообразил сразу!
     Он лег поверх спального мешка  и  почти  мгновенно  заснул.  Глубокое
ровное дыхание наполнило избушку. Он  лежал  на  спине,  раскинув  могучие
руки. Доверился им  настолько,  что  заснул.  Или  человеку,  выполнившему
приказания духов, никакие чары и козни повредить не могут?
     Игорь шумно вздохнул. Он положил в аптечку дрожащими  руками  большой
шприц с прозрачной жидкостью.
     - Я хотел было сделать укол морфия... Куда там! Ох и спит же!
     Нина, как зачарованная, опустилась на колени и  смотрела  в  суровое,
мужественное лицо. Эти широко  расставленные  глаза,  крутой  лоб,  острые
скулы - все это видела раньше, но никогда его  лицо  не  принимало  такого
выражения уверенного в себе  воина!  Воевал  с  византийцами,  сражался  в
Персии, выходил на поединки  с  берсерками...  Великий  бард  и  не  менее
великий викинг Эгиль, сын Скаллагримма, посвятил ему вису  как  одному  из
лучших друзей...
     Подошел Игорь и присел на корточки. Он тоже внимательно  всматривался
в лицо вольного купца-воина.
     - Готов поверить в переселение душ,  -  сказал  наконец,  -  в  петлю
времени, в чертовщину. Даже в то, что мы спятили. Но это не Топляк!
     Нина кивнула.
     - Я уже знаю, в чем дело,  -  продолжал  Игорь.  -  Его  предки  были
поморами и посетили этот остров. И  вот  в  минуту  смертельной  опасности
организм мобилизовал все резервы. Жить!  Во  что  бы  то  ни  стало!  Наша
каракатица спастись не  могла.  В  такой  ситуации  это  под  силу  только
мужественному человеку. И организм высвободил  генетическую  информацию  о
предках. Так  перестал  существовать  Топляк  и  появился  Александр,  сын
Добрыни. Но кто бы мог подумать, что уже в те времена  смельчаки  побывали
на Шпицбергене!
     Нина опять кивнула. Она не могла  оторвать  взгляда  от  запрокинутой
головы гостя.
     И тут Игорь опустил ее с небес на землю.
     - Хорошо, все  необычное  мы  объяснили.  Продуктами  и  даже  свежей
медвежатиной обеспечены. Что делать, когда проснется? Придется радировать,
пусть пришлют за ним вертолет.
     Стрелки часов отсчитывали  секунды,  минуты,  те  слагались  в  часы,
приближалось утро, но ничего лучшего придумать не удавалось.
     Игорь вытащил рацию  и  принялся  настраивать.  Вдруг  Нина  тихонько
окликнула его и указала взглядом на спящего.
     Александр сладко чмокнул во сне,  зябко  подтянул  колени,  попытался
свернуться клубочком. Откуда-то,  вероятно,  дуло:  он  обиженно  сопел  и
старался втянуть голову в плечи. Мышцы лица расслабились, оно стало рыхлым
и очень знакомым.
     - Саша, - позвала Нина, все еще не веря.
     Александр засопел сильнее, просыпаясь, разлепил с трудом  один  глаз,
увидел двух насторожившихся геологов. И вдруг опять произошла метаморфоза.
Лицо Топляка неуловимо изменилось. Перед ними снова был  воин,  собранный,
мужественный. Сквозь  расстегнутый  ворот  рубашки  виднелась  мускулистая
грудь.  Нина  зачарованно  смотрела  в  глаза  Александра.   Она   впервые
рассмотрела  их  как   следует:   чуть   удивленные,   того   пронзительно
сине-зеленого цвета, который напоминает морскую волну. Ей показалось,  что
от него пахнет морем и ветром.
     Александр скупо улыбнулся, показав белые и острые, как у волка,  зубы
и сказал:
     - Собирайтесь. Опять пойдем к гребню. И поведу вас я.
     Его голос снова звучал как боевой рог - сильный, хрипловатый, зовущий
в бой.
     Александр еще не видел  стоящий  в  углу  сверкающий  меч  конунга  и
таинственно мерцающий драгоценный  греческий  щит.  Не  видел  и  ларца  с
драгоценностями, глядя на который Нина чувствовала,  что  до  конца  жизни
будет ревновать Топляка к неведомой Зарине.



                               Юрий НИКИТИН

                             ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ

     С работы шел не спеша. Только свернул с магистрали,  сразу  наткнулся
на знакомых хлопцев. По всему переулку тянулись эти наспех сколоченные  из
бракованных досок, покрашенные ядовитой  зеленой  краской  пивные  ларьки.
Возле каждого своя группа, только космополиты бродили от одного к другому.
     Жорка увидел меня издали, взял еще два пива.  Кружки  были  щербатые,
поцарапанные. Полрыбца взяли у Заммеля, ему сунули пиво. Побрел дальше.
     День был теплый, весна взяла разгон, народец бегал  в  плащах  и  без
шапок. От земли поднимался пар, последняя сырость рассасывалась тут  же  в
теплом воздухе.
     По тротуару бродили разомлевшие девочки с нашей улицы. Повыползали на
солнышко пенсионеры, в скверике под надзором мамаш копошилась малышня.
     Левую сторону моей  окраинной  улицы  снесли  и  уже  кое-где  успели
понастроить многоэтажки. Появилась  уйма  незнакомого  народу,  неприятное
все-таки чувство. Раньше знал каждого, и меня знал тоже каждый на улице.
     По дороге встретил еще буфет, где возле окошка дремал Роман Гнатышин,
бывший студент какого-то вуза, а теперь "ШП", "швой парень".
     - Будешь? - спросил он печально.
     - Конечно, - ответил я.
     Он пододвинул кружку. Его рыжие усы уже подмокли  в  пене,  на  губах
блестела рыбья чешуя, несколько жирных блесток запуталось в усах.
     - Ты бы сбрил их, - посоветовал я, - и постригся бы заодно.
     -  Зачем?  -  спросил  он  уныло.  Скривился,  сделал  глоток,  потом
посмотрел на жирные от селедки руки и вытер о длинные патлы.
     - Ну-ну, - сказал я, - тогда конечно.
     Допил пиво и побрел дальше. На трамвайной остановке обратил  внимание
на  двух  "королевских"  девчонок.  Одеты  шикарно,  спины  прямые,  а  уж
смотрят... Я таким только свистел вслед или подбрасывал пару горячих слов.
     Возле скверика встретил Машку. Ладная из себя подруга и одета в самое
дорогое, клад для женихов  с  нашего  завода.  И  не  гордая.  Еще  издали
заулыбалась  и  стала  смотреть  добрыми  коровьими   глазами.   Наверное,
прикидывала, как отучит пить и заставит по воскресеньям ходить на базар  с
хозяйственной сумкой.
     - Привет, - сказал я.
     - Привет, - ответила Машка.  -  Может,  сходим  в  кино?  Итальянская
комедия идет, вся про любовь!
     - Не тянет, - сказал я. - Есть вещи и поинтереснее.
     - Ну-у-у... Тогда пей свое гадкое пиво и проводи меня.
     Вот так. А та, с коричневыми глазами, к буфету и не подпустила бы.  И
послушался бы. И сумочку бы носил. В зубах бы носил!
     - Нет, - сказал тоскливо, - не хочу ни кино, ни пива.  Сам  не  знаю,
чего хочу.
     Она вскинула ресницы, решила, что поняла.
     - Тогда пойдем к нам, - сказала и сразу покраснела,  -  мама  ушла  к
соседке на телевизор. Просидит весь вечер. Будет весело и не придется ни о
чем думать.
     Не придется ни о чем думать! Я сам не люблю,  когда  нужно  о  чем-то
думать. У меня от умных вещей голова болит, а от книг в сон клонит. Но вот
сейчас вдруг захотелось шевелить во всю силу мозгами.
     - Нет, - сказал я почти виновато. - Извини... я пошел.
     Ее глаза из умоляющих стали круглыми от удивления. Никогда  ни  перед
кем я не извинялся.
     Уже недалеко от дома меня обогнала странная пара. Мужчина и  женщина.
Странными мне показались глаза у женщины: хоть сейчас пиши икону.
     - Ты не должен, - говорила она срывающимся голосом, - ты  не  смеешь!
Это очень опасно при твоем здоровье...
     Ее спутник бубнил упрямо:
     - Врачи всегда испытывали на себе... Я обязан...
     Они быстро удалялись. У нее была классная фигура и длинные ноги.
     И вдруг снова захотелось напиться. Яростно. Хотя бы  пива!  И  почему
это забегаловки закрываются так рано? Читал в  одном  заграничном  романе,
что у Джона всегда стоял под кроватью ящик виски. Этого я  не  понимаю.  У
меня бы долго не простоял.
     Впереди послышался шум. Подошел ближе и узрел веселую  сценку.  Возле
входа в недавно построенный  институт  два  красномордых  типа  теснили  к
стенке щуплого интеллигентика. Того  самого,  что  недавно  обогнал  меня.
Парни уже прижали его,  а  женщина  вцепилась  в  рукав  одного  петуха  и
пыталась оттащить.
     - Сейчас ты узнаешь, как толкаться, - приговаривал один, - сейчас  ты
у нас станешь красивым...
     Подруга интеллигента не кричала. Наверное, из гор