астенчивой улыбкой:
      -  Никто не принуждает вас разделять эту мечту. Я  ищу
добровольцев, поскольку задание мое небезопасно. Я хотел  бы
распределить эти продукты и медикаменты там, где они нужнее.
Вы,  мистер  Бастэйбл, рассказывали о том, что происходит  в
Южной  Англии.  Вы  готовы поверить  также  в  то,  что  эти
средства помогут смягчить хотя бы самую крайнюю нужду?
     Я кивнул:
     - Несомненно, сэр.
      -  А  вы,  мистер Капони... - президент  повернулся  к
молодцеватому   молодому   сицилийскому   летчику,   который
прославился  тем,  что почти в одиночку  спас  из  бушующего
пламени,  подметавшего Чикаго, всех,  кто  еще  оставался  в
живых.  Он  снова и снова опускал свой воздушный  корабль  в
самое  пекло  ада, где его ждала почти верная смерть,  чтобы
вывозить  все  новых  и новых людей.  -  Мистер  Капони,  вы
рассказывали  мне,  что  ваши  земляки  снова  вернулись   к
каннибализму и к обычаю кровной мести. Разве вам не хотелось
бы увидеть, как ситуация вновь изменится?
     Канони кивнул, сверкнув глазами:
      -  Дайте мне припасы, и я завтра на рассвете буду  уже
над Сицилией!
     Большинство других командиров высказывались подобным же
образом,  и  президент Ганди выглядел очень довольным  такой
реакцией.
     - Мне нужно еще решить несколько проблем, прежде чем мы
начнем претворять наш план в действие, - заявил он, - однако
в   конце  этого  месяца  мы  могли  бы,  вероятно,   начать
перегрузку провианта и медикаментов. Кроме того, я хотел  бы
подготовить  вас к тому, господа, что генерал Гуд  планирует
скорый визит в Бантустан.
      Это  известие  вызвало  полное  недоумение.  Некоторые
откровенно демонстрировали свое отвращение; среди  последних
-  Капопи,  который не принадлежал к тем  людям,  что  имеют
обыкновение скрывать свои чувства. Он выразил то, что многие
из нас - особенно белые - не хотели произносить вслух.
       -   Этот   человек  -  массовый  убийца!  Кровожадный
захватчик! Безумец! Многие из нас потеряли своих близких из-
за  его мерзавцев! Когда-то я дал клятву убить его, если мне
хоть когда-нибудь подвернется такая возможность! Я бы голыми
руками разорвал его на части!
     Маленький президент в легком смущении уставился в пол.
      -  Надеюсь, вы не предпримете попытки, капитан Капони,
/.*c$  генерал Гуд остается моим гостем...
     - Вашим гостем! - Капони хлопнул себя ладонью по лбу. -
Гостем!
     Он испустил целый фонтан сицилийской ругани, которой я,
по  счастью,  не  мог  понять, - но в  тоне  ошибиться  было
невозможно.
      Президент  Ганди  дал  ему браниться  какое-то  время,
прежде чем мягко перебил его:
      -  Разве  не  намного  лучше, capitano,  видеть  этого
человека  гостем,  а  не захватчиком?  Я  надеюсь,  что  при
встрече   сумев  повлиять  на  него.  Я  хочу  просить   его
прекратить бессмысленную войну, вендетту против белой  расы,
которая  может  привести  лишь  к  новому  насилию,   новому
террору, новому горю...
      Капони прижал ладони ко рту; почти плаксивое выражение
появилось на его грубоватом лице.
     - Вы действительно верите, что он станет прислушиваться
к вам, мой президент? С подобным человеком нельзя вступать в
переговоры!  Я знаю, к моему сожалению, какой разрушительной
может  быть  вендетта - но Черный Аттила -  сумасшедший,  он
дикий зверь, беспощадный убийца, мучитель женщин и детей.  О
сэр, вы слишком легко верите в добро...
     Президент Ганди поднял брови и прикусил губу, вздохнув.
      -  Надеюсь, не в этом случае, - сказал он. - Все  ваши
протесты  мне  понятны. Я знаю, что вы  должны  чувствовать.
Однако  я  обязан  следовать голосу моей совести.  Я  обязан
предпринять попытку поговорить с генералом Гудом.
     Капитан Капони отвернулся.
      - Хорошо, говорите с ним, и вы увидите, какая от этого
польза.   Разве  можно  вести  переговоры  со   смерчем?   С
разозленным  носорогом? Но вы поговорите  с  ним,  президент
Ганди, и попросите его беречь безопасность вашей страны!
     С этими словами он быстро покинул помещение.
      Один или два других офицера пробормотали схожие слова.
Все  мы  любили  президента Ганди, однако у всех  нас  также
возникло чувство, что он позволил надеждам обманывать себя.
     Наконец он сказал:
       -  Итак,  господа,  надеюсь,  что  некоторые  из  вас
согласятся присутствовать на банкете, который я хочу дать  в
честь   генерала  Гуда.  Если  вы  поддержите  меня   своими
аргументами,  то, как и я, будете знать: мы с  вами  сделали
все возможное...
      С  этим  он  нас  отпустил. Мы расходились  с  тяжелым
сердцем  и  непрерывно строили всевозможные предположения  о
том,  как  повстречаем генерала Гуда собственной персоной  и
как  он  будет  реагировать, когда  -  или  если  -  он  нас
встретит.
      Сам  я  испытывал смешанные чувства.  Не  всякий  день
предоставляется возможность отобедать с легендой во плоти, с
тираном,  завоевавшим почти весь мир, с человеком,  которого
можно  поставить  в  один ряд с Чингиз-ханом  и  Александром
Великим.  Я  решился принять приглашение  президента.  Кроме
того,   должен  признать,  что  жизнь  в  Бантустане  начала
казаться  мне  немного  скучноватой.  Прежде  всего  я   был
a.+$  b.,, человеком действия. Я был обучен делать  в  жизни
лишь одно, да и от природы был всегда не слишком вдумчивым и
мало  интересовался интеллектуальными предметами. И если  уж
ничего  не происходит, то визит генерала Гуда мог  на  время
немного разогнать мою скуку.

                             ***

       Неделю  спустя  черный  флот  появился  в  небе   над
Капштадтом. Кораблей было от двадцати до тридцати -  большие
воздушные  суда  стояли на якоре у специально  изготовленных
мачт.  Они  слегка покачивались в теплом западном ветре;  на
каждом   имелся   знак   различия  так  называемого   Нового
Государства     Ашанти    <Этническая    общность     ашанти
("объединившиеся для войны") сформировалась в середине XVIII
-  начале XIX в, в результате консолидации нескольких племен
на территории Конфедерации Ашанти (ок. 1700-1896), возникшей
как  военный  союз. Во главе Конфедерации  стояли  верховный
вождь,  его  соправительница,  часто  называемая  королевой-
матерью,  и  совет старейшин. Экономика Конфедерации  Ашанти
основывалась  на  работорговле  и  посреднической   торговле
золотом   и  орехами  кола.  Опираясь  на  сильную   военную
организацию, правители Ашанти завоевали право на монопольную
торговлю  с  европейцами и к началу  XIX  в,  контролировали
почти   всю   территорию   современной   Ганы.   Захваченная
Великобританией, Конфедерация прекратила свое  существование
после седьмой англо-ашаптийской войны (1896г.).>, созданного
Черным Аттилой: черный, поднявшийся на дыбы, рычащий  лев  в
багряно-красном круге.
     Гуд выдавал себя за потомка знаменитого короля Ашанти и
первоначально  формировал свою армию на Золотом  Берегу:  он
начинал  с  маленькой группой националистов ашанти  и  фанти
<Фанти - народ в Ганс (на побережье Гвинейского залива между
г.  Секонди  и  р.  Денсу).  В доколониальный  период  фанти
создали  ряд государств, в начале XVIII в, объединившихся  в
Конфедерацию    Фанти   во   главе   с   выборным    военным
предводителем.>,    которые    свергли    первое    туземное
правительство страны Ашанти (как она начала называться после
получения  независимости).  Хотя  Черные  Орды  состояли  из
людей,   принадлежавших  множеству  африканских,   а   также
неафриканских  народов, название "ашанти"  каким-то  образом
закрепилось  за ними - возможно, подобно тому,  как  Римская
империя  еще долго сохраняла свое название, хотя  давно  уже
утратила  все  связи  с  Римом.  Кроме  того,  народ  ашанти
пользовался  большим уважением во всей Африке,  и  поскольку
Гуд  утверждал,  что  их король был его прямым  предком,  то
сохранение имени "ашанти" было вполне логичным.
      Многие  из тех горожан, кто поклялся не иметь со  всем
этим ни малейшего дела, не выдержали и повысыпали на улицы и
балконы,  чтобы  поглядеть, как Цицеро Гуд со  своей  свитой
покинет флагман (который из дипломатических соображений  был
назван "Чака" <Назван в честь зулусского вождя Чаки (1787  -
1828), главы объединения родственных южноафриканских племен.
Чака создал сильное войско, заложил основы государственности
c  зулусов. В последние годы был деспотическим правителем  и
погиб в результате заговора. Биография Чаки была изложена  в
книге   серии   "Жизнь   замечательных   людей".>).   "Чака"
покачивался прямо над главным соединением.
      Впервые мы увидели знаменитую Львиную Гвардию  Гуда  -
рослых,   великолепно   сложенных   воинов   с   кожей   как
полированное  эбеновое дерево и гордыми прекрасными  лицами.
Этих  молодых людей собрали со всех африканских  племен.  На
головах у них красовались стальные шлемы с длинными красными
и оранжевыми страусиными перьями. С их плеч свисали короткие
плащи из львиных шкур с гривами. На них были шитые золотом и
серебром  короткие безрукавки иссиня-черного цвета,  похожие
на те, что носят французские зуавы, и сходные по цвету узкие
рейтузы. На ногах - черные блестящие кожаные сапоги.  Каждый
был  вооружен  двумя символами новой и старой  Африки  -  на
плече современный карабин, а в правой руке - длинное копье с
широким  наконечником. Когда они стояли в открытых гондолах,
и  ни  один  мускул  их  великолепных тел  и  их  прекрасных
неподвижных  лиц  не шевелился, они, без сомнения,  казались
самыми впечатляющими гвардейцами мира. Их гондолы образовали
точный круг вокруг гондолы самого генерала Гуда, расписанной
ослепительными  красками.  Над ней развевался  черно-красный
флаг империи Черного Аттилы.
      С того места, откуда я смотрел (я стоял на крыше дома,
где  жил; со мной были почти все мои коллеги, в том числе  и
Корженевский), я мог разглядеть, что в той гондоле находятся
два человека; но расстояние было слишком велико, чтобы можно
было рассмотреть лицо второго. И все же мне показалось,  что
один из сидящих в гондоле имел белую кожу!
     Сразу же после приземления Гуд и его гвардия пересели в
электромобили и начали долгий путь по улицам Капштадта,  где
их  ждала восторженная встреча множества жителей (по большей
части это исходило от черного населения). Со своего места  я
немногое мог увидеть.
      Я спустился в бар на первый этаж как раз в тот момент,
когда  несколько других офицеров входили с улицы, где  имели
возможность  наблюдать  этот спектакль.  На  лицах  немногих
белых  и  довольно  многих  черных  офицеров  были  написаны
зависть  и  удивление,  потому что  не  могло  быть  никаких
сомнений:  прибытие  Гуда  было великолепно  отрепетировано.
Офицер,   знакомый   мне  лишь  мельком,  некогда   командир
индийского  флота  (его звали Лоуренс, насколько  я  помню),
заказал  себе двойной бренди и опрокинул его одним  глотком;
затем повернулся и заявил:
      -  Этот  парень, скажу я вам, прицепил классную  белую
девчонку  на буксир. Вот ведь дурь, верно? Его отвращение  к
нам, кажется, не распространяется па женские особи?
      Другой мой знакомый по имени Хортон (до того, как  Гуд
захватил  его страну, - офицер морского флота Сьерра  Леоне)
сухо заметил:
       -  По  победителю  и  добыча,  приятель,  -  забавное
выражение застыло на его коричневом лице, ом подмигнул  мне,
наслаждаясь недовольством Лоуренса.
      -  Ну,  лично  я  думаю... - начал  Лоуренс,  начавший
/.-(, bl свою бестактность. - Я не хотел сказать...
     - Вот так-то! - Хортон засмеялся и заказал Лоуренсу еще
бренди.   -   Вы  думаете,  Гуд  взял  себе,  так   сказать,
демонстративно  белую  возлюбленную.  Может  быть  даже,  он
находит ее настолько эффектной, что ему безразличен цвет  ее
кожи.   Я   слыхал  о  европейцах,  которые   влюблялись   в
африканских девушек. А вы - нет?
      Следующий аргумент Лоуренса, без сомнения, был  весьма
обоснованным.
      -  Однако  это  были  вовсе не те  европейцы,  которые
испытывают  глубочайшее  презрение  к  черным,   Хортон.   Я
подагаю,  такое  чувство  потрясло бы  основы  его  главного
тезиса о том, что все мы страшные чудовища. Разве не так?
      -  Должен  добавить, - бросил тут  лейтенант,  который
начинал  свою карьеру в морском флоте России и носил фамилию
Курьенко, Курженко или что-то в том же роде, - что я не имел
бы  ничего против знакомства с ней. Такая красавица!  Думаю,
она - самая потрясающая женщина, какую я когда-либо видел. В
этом отношении Гуду можно только пожелать счастья, вот что я
вам скажу.
     В том же роде разговор продолжался еще некоторое время,
пока  тем из нас, кто принял приглашение па банкет, не нужно
было уходить, чтобы привести себя в порядок. Корженевский, я
и  еще  несколько "подводных моряков" отправились вместе.  В
простом белом парадном мундире морского флота Бантустана  мы
двинулись   ко  дворцу  на  большой  машине   -   это   была
разновидность линейного экипажа на электрической  тяге.  Нас
встретили на ступенях дворца и проводили в большой зал,  где
обычно  заседали избранные представители народа  Бантустана.
Там  были выставлены длинные столы, и на каждом месте стояла
золотая  и  серебряная посуда. Мы были удостоены  привилегии
(если  только в данном случае уместно это слово)  сидеть  за
президентским  столом  и  имели хорошую  возможность  вблизи
разглядеть генерала, перед которым трепетал весь мир.
      Когда все заняли места, в дверь на дальнем конце  зала
вошли  президент  Ганди,  генерал  Гуд  и  его  спутница   и
прошествовали к своим местам за столом.
      Надеюсь, у меня хватило самообладания, чтобы  сдержать
свое  изумление при виде женщины, положившей руку  на  плечо
деспота, повелителя большей части Африки и всей Европы. Наши
взгляды встретились; с мимолетной улыбкой она приветствовала
меня  и  затем повернула голову, чтобы что-то сказать  Гуду.
Это  была Уна Перссон! Теперь я понял, почему она так быстро
возвратилась в Африку, почему не хотела брать меня с  собой.
Стало  быть, она уже тогда поддерживала отношения  с  Черным
Аттилой?
     Внешность генерала Гуда ничуть не отвечала тому образу,
который я успел создать в отношении его личности. Он был так
же  высок, как солдаты его Львиной Гвардии, и очень  строен.
Он  двигался - иначе не скажешь - со своеобразной  неуклюжей
грацией.  На нем был превосходно сшитый вечерний костюм  без
всяких  орденов и украшений. Я ожидал увидеть полководца  со
сверкающими  глазами, но этот человек  средних  лет  обладал
изысканной внешностью высокопоставленного дипломата.  В  его
".+.a  e  и  бороде  показались первые седые  пряди,  и  его
большие темные глаза были полны обманчивой мягкости.  Против
моей воли он напомнил мне черный вариант Авраама Линкольна!
     Президент Ганди сиял. Его беседа с генералом Гудом явно
прошла  очень удовлетворительно. Маленький индиец был  одет,
как  обычно, в легкий костюм из хлопчатобумажной ткани,  как
его  называли  здесь, "бомбейского покроя". Они  уселись,  и
поскольку при появлении высоких персон мы встали, то  теперь
тоже  заняли  свои  места снова. Ужин начался  при  довольно
кислом  молчании,  однако затем атмосфера постепенно  начала
улучшаться.  Генерал  Гуд  довольно  дружески  беседовал   с
президентом Ганди, помощниками президента и У ной Перссон. Я
немногое  мог  уловить из их разговоров - достаточно,  чтобы
знать,  что  это был всего лишь обыкновенный светский  обмен
ничего не значащими фразами, как это принято у политиков при
подобных  обстоятельствах. Из чувства такта, быть может,  не
совсем  уместного, во время обеда я пытался  не  смотреть  в
сторону  мисс  Перссон  и  полностью  посвятил  себя   даме,
сидевшей по левую руку от меня. Эта особа казалась одержимой
идеей  переселить в Африку множество видов птиц, которые  во
время войны были в Европе истреблены почти подчистую.
      Угощение  представляло  собой великолепный  компромисс
между  европейскими  и африканскими блюдами.  Вероятно,  это
было  лучшим, что я когда-либо пробовал до сих пор.  Мы  уже
приступили  к  сладкому, прежде чем  я  смог  избавиться  от
разговоров с любительницей орнитологии. Неожиданно я услышал
глубокий мягкий голос генерала Гуда, произносивший мое  имя,
и я, немного смущенный, поглядел в его сторону.
     - Так это вы - мистер Бастэйбл?
      На  этот вопрос я пробормотал утвердительный ответ.  Я
совершенно не представлял себе, как следует разговаривать  с
тираном  и  захватчиком, на чьих руках кровь тысяч  невинных
людей.
     - Я ваш должник, мистер Бастэйбл.
     Я ощутил, как вокруг нас постепенно смолкают разговоры,
и  покраснел. Мисс Перссон, сияя, улыбалась мне, так же, как
и президент Ганди. Я чувствовал себя довольно глупо.
      -  В  самом деле, сэр? - спросил я. Все это прозвучало
более  чем  бездарно,  поскольку  я  пытался  вновь  обрести
равновесие, и память моя кричала, что человек этот,  вопреки
видимости,  является заклятым врагом моей расы. Но  довольно
трудно  держаться презрительно и гордо - и  в  то  же  время
вести  себя согласно требованиям этикета. Приняв приглашение
на   ужин   во  дворец,  я,  следовательно,  взял  на   себя
обязательство не оскорблять президента Ганди и его гостей.
     Генерал Гуд рассмеялся своим глубоким смехом:
      -  Вы  спасли  жизнь кое-кому, кто  мне  дорог,  -  он
погладил  Уну  Перссон по руке. - Вы ведь не забыли  еще  об
этом, мистер Бастэйбл?
      Я ответил, что не вижу в этом ничего особенного, любой
другой сделал бы на моем месте то же самое, и так далее.
      -  Как  мне сказала мисс Перссон, вы проявили  большое
мужество.
     На это я ничего не ответил. Генерал Гуд продолжал:
      -  В  самом  деле,  без вашей  помощи  я  бы  не  смог
продолжать разрабатывать некоторые свои военные планы. Каким
бы  ни  был  цвет вашей кожи, я верю, в вашей  груди  бьется
сердце черного человека.
     Воистину что за причудливая ирония! Ему удалось впутать
меня  в  свои  преступления  и  умело  воспользоваться  моим
смущением.
      -  Если вы когда-нибудь решите покинуть службу в Банту
стане,  -  продолжал он, - то государство Ашанти с  радостью
примет  ваши услуги. В конце концов, вы уже сейчас  доказали
свою верность нашему делу не словами, а поступком.
      Я  чувствовал,  что взгляды всех  белых  в  этом  зале
направлены  на  меня.  Это  было  уже  чересчур.  Охваченный
гневом, я выпалил:
      -  Мне очень жаль, сэр, но моя верность "не словом,  а
поступками"  отдана  делу пацифизма и возрождения  здорового
мира.   Я   не   смогу   так   запросто   присоединиться   к
хладнокровному убийце детей и женщин моей расы!
     Теперь в зале царила мертвая тишина. Однако генерал Гуд
вскоре разбил ледяную атмосферу, откинувшись в своем кресле,
улыбнувшись и покачав головой:
     - Мистер Бастэйбл, я не испытываю никакого отвращения к
белому  человеку.  На  своем месте он  чрезвычайно  полезен.
Многие  посты  занимают у меня белые.  Есть  даже  отдельные
личности, выказывающие качества, присущие африканцам.  Таким
людям  в  государстве Ашанти предоставляются все возможности
для  раскрытия  своих  способностей.  Боюсь,  у  вас  успело
сложиться   довольно  неприятное  впечатление  обо   мне   -
напротив, я же испытываю к вам лишь большое уважение,  -  он
поднял  стакан,  приветствуя меня. - Ваше  здоровье,  мистер
Бастэйбл. Мое предложение сделано вполне искренне. Президент
Ганди   и   я   решили  обменяться  посольствами.   Я   буду
настоятельно просить его включить вас в число тех,  кого  он
отправит в Новый Кумаси <Назван в память о Кумаси - городе в
Гане,  административном центре провинции  Ашанти.>.  Там  вы
смогли   бы  составить  себе  персональное  мнение  о   том,
действительно ли я такой тиран, каким вам меня изобразили.
      Теперь  ярость моя была столь велика, что я вообще  не
смог  ему  отвечать. Президент Ганди тактично увлек генерала
Гуда  разговором, и немного позднее