поистине  в
изумление! - он хихикнул.
   Я подумал о том, что он был бы по-настоящему изумлен, если бы узнал,  кем
я являюсь на самом деле!
   Стало темно. Единственным нашим источником света была подсветка приборов.
Я намеревался поднять корабль на высоту в три тысячи  футов  и  держать  эту
высоту так долго, как только возможно. Ветер дул примерно в северо-восточном
направлении. Он отнесет нас в нужную сторону и поможет покинуть  долину,  не
используя силы моторов.
   - Отдать тросы! - приказал я.
   Наши якорные тросы упали, и мы начали подниматься. Я  слышал,  как  ветер
шелестит у наших  бортов.  Я  видел,  как  огни  Города  Восходящего  Солнца
становятся под нами все меньше и меньше.
   - Высота три тысячи футов, штурман! Угол  подъема  сорок  пять  градусов.
Встаньте к ветру левым бортом, - я еще раз проверил показания приборов.
   Царило безмолвие. Дутчке и Уна Перссон стояли у окна и смотрели вниз. Шоу
и Ульянов находились возле меня и вглядывались в приборы, показания  которых
им ровным счетом ничего не говорили. Шоу был одет в голубой хлопчатобумажный
костюм. Он пыхал сигарой.  На  голове  у  него  набекрень  сидела  шляпа  из
плетеного камыша, какие носят кули. На поясе  кобура  с  пистолетом.  Спустя
какое-то время он принялся расхаживать по рубке взад и вперед.
   Мы медленно взмыли над горами. В несколько минут мы  уже  находились  над
главным лагерем врага, в пределах досягаемости его артиллерии. Если  бы  нас
обнаружили,  то  могли  бы  очень  быстро  направить  против  нас  несколько
кораблей. В таком случае по поводу  исхода  нашей  операции  не  могло  быть
никаких сомнений. Мы бы рухнули с огромной высоты вместе  с  нашим  проектом
"АБ". Не думаю, что Город Восходящего Солнца нашел бы в себе достаточно  сил
продолжать борьбу после гибели Шоу.
   Но в конце концов мы миновали лагерь врага и немного расслабились.
   - Можем мы теперь включить моторы? - осведомился Шоу.
   Я покачал головой:
   - Еще нет. Может быть, минут через двадцать. Может быть, и позже.
   - Мы должны быть в Хиросиме прежде, чем рассветет.
   - Понимаю.
   - Если только верфи будут разрушены,  у  них  возникнут  почти  такие  же
трудности с пополнением боеприпасов, как и у нас. Тогда мы сможем  сразиться
почти на равных.
   - Верно, - согласился я. -  А  теперь  вы  можете  мне  наконец  сказать,
генерал Шоу, как вы намерены осуществить это разрушение?
   - Решение проблемы лежит в нижнем трюме корабля, - ответил он.  -  Вы  же
видели, как ученые доставили его на борт.
   - Но что же это такое - ваш проект "АБ"?
   -  Мне  объяснили,  что  это  бомба.  Бомба  с  повышенным  коэффициентом
полезного действия. Я знаю лишь немногое. Это все относится к высшим научным
сферам. Об этом задумывались некоторые ученые еще в начале нашего  столетия.
Нам стоило множества  денег  и  долгих  лет  исследований,  прежде  чем  был
изготовлен вот этот единственный экземпляр, который теперь  лежит  у  нас  в
трюме.
   - Откуда же вы знаете, что эта бомба взорвется?
   - Этого я знать не  могу.  Но  в  том  случае,  если  она  сработает,  то
один-единственный взрыв сможет уничтожить большую часть  их  верфей.  Ученые
мне объяснили, что сила взрыва равна по  мощности  силе  взрыва  сотни  тонн
нитроглицерина.
   - Боже милосердный!
   - Я тоже не спешил им поверить, однако они  меня  убедили.  Прежде  всего
тем, что когда три года назад проводили  небольшой  эксперимент  этой  серии
исследований, то вся лаборатория взлетела на  воздух.  Я  только  знаю,  что
здесь что-то связано  с  атомарным  строением  материи.  Теорией  бомбы  они
обладали уже довольно давно, но прошли годы и годы, прежде  чем  им  удалось
превратить ее в практику.
   - Что ж, будем надеяться, что они не ошиблись, - я улыбнулся. -  Если  мы
ее сбросим и выяснится, что по силе взрыва она равна детской хлопушке, у нас
будет довольно глупый вид.
   - Это верно.
   - А если она так сильна, как вы сказали, то нам лучше держаться как можно
дальше от нее. Взрывная волна распространяется также в высоту, не  только  в
ширину. Нам нужно находиться на высоте по меньшей мере в  тысячу  футов  над
землей, когда дойдет до взрыва. Шоу рассеянно кивнул.

***

   Вскоре я уже мог включить моторы, и рубка "Шань-Тянь" задрожала, когда мы
помчались сквозь ночь со скоростью в  сто  миль  при  попутном  ветре.  Гром
моторов, работающих в полную мощь, звенел в моих  ушах  сладчайшей  музыкой.
Постепенно мое настроение поднялось. Я еще раз проверил, где  мы  находимся.
Мы потеряли не так уж много времени. По моим расчетам, мы будем над  верфями
Хиросимы примерно за полчаса до рассвета.
   Некоторое время все мы стояли в рубке, слушая бодрое гудение  моторов,  и
каждый был погружен в свои мысли. Наконец молчание прервал Шоу.
   - Если я теперь умру, - сказал он  неожиданно  и  тем  самым  выразил  ту
мысль, которая шевелилась во всех нас, - то по крайней  мере  оставлю  своей
стране в наследство революцию, которая победит во всем мире. Ученые в Городе
Восходящего Солнца претворили в жизнь проект "АБ", даже если эта бомба и  не
сработает.   Будут   построены   новые   фэй-цзы,   их   распределят   между
революционерами. Я дам народу силу. Силу самостоятельно решать свою  судьбу.
Я уже показал людям моей страны, что великие державы  вовсе  не  непобедимы,
что их можно сокрушить. Вот видите,  дядя  Владимир,  надежда,  а  вовсе  не
отчаяние, вызывает победоносные революции!
   - Возможно, - отозвался Ульянов, - Но одной надежды недостаточно.
   - Нет - политическая власть вырастет из лопнувшего  кожуха  нашей  бомбы.
Если угнетенные получат такие же бомбы, они смогут сбросить с себя иго своих
угнетателей!
   - В том случае, если бомба сработает, - бросила Уна Перссон. - Я  в  этом
вовсе не уверена. Реакция ядерного распада, да? Все это прекрасно, но как вы
думаете осуществить это на практике? Боюсь, вас немного ввели в заблуждение,
мистер Шоу.
   - Поживем - увидим.
   Я вспоминаю, как меня  охватили  предчувствия,  когда  показалось  темное
побережье Японии после залитого луной моря. Мы  заглушили  моторы,  и  ветер
погнал нас вперед.
   Я привел в состояние готовности схемы включения и снял с  предохранителей
рычаги, закрепляющие люки нижнего трюма, чтобы сбросить бомбу на  ничего  не
подозревающие верфи. С высоты я видел гирлянды  огней  всех  цветов  радуги.
Город Хиросима. Под нами простирались верфи - на мили и мили вдоль побережья
тянулись ангары, причальные мачты,  ремонтные  доки.  Эти  сооружения  почти
исключительно использовались в военных  целях,  особенно  теперь.  Если  нам
удастся уничтожить хотя бы часть этого объекта,  мы  могли  бы  затормозить,
если не остановить, натиск на Город Восходящего Солнца.
   Я хорошо помню, что смотрел на У ну Перссон и гадал - страдает ли она все
еще по своему погибшему отцу? И о чем так тяжко задумался Дутчке?
   - Поначалу он ненавидел Шоу, но затем вынужден был признать, что  великий
полководец Повелитель Воздуха был гением.  Он  достиг  того,  о  чем  многие
другие  революционеры  могли  лишь  мечтать.  К  примеру,  тот  же  Ульянов.
Казалось, старик почти не понимает, что  его  мечта  теперь  превращается  в
действительность. Он так  долго  ждал.  Думаю,  я  сочувствовал  ему,  очень
сочувствовал. Всю  свою  жизнь  он  ждал  российской  революции,  ждал,  что
поднимется пролетариат, и никогда ему этого не увидеть.  Может  быть,  этого
никогда и не произойдет...
   Когда мы проплывали над территорией верфи, Шоу с любопытством  наклонился
вперед. Он держал ладонь на кобуре; в другой была сигарета. Его желтая шляпа
кули съехала па затылок, и сейчас он, со своим красивым  евразийским  лицом,
выглядел в точности героем народной сказки.
   Вся территория была ярко освещена; люди трудились над военными кораблями,
которые  должны  быть  готовы  к  следующему  дню,  чтобы   начать   большое
наступление на Город Восходящего Солнца. Я видел черные очертания  корпусов,
копоть ацетиленовых ламп.
   - Мы на месте? - и снова полководец стал похож на мальчишку-школьника.  -
Это территория верфи, капитан Бастэйбл?
   - Да, это она.
   - Бедные люди, - Ульянов потряс своей седой головой. -  Они  ведь  только
абочие, как все остальные. Дутчке указал большим пальцем в сторону города.
   - Их  дети  будут  нам  благодарны,  когда  вырастут.  В  этом  я  сильно
сомневался. Завтра в Хиросиме будет много вдов и сирот.
   Уна Перссон взглянула на меня с тревогой. Она явно больше не  сомневалась
в действенности нашей бомбы.
   - Мистер Бастэйбл, насколько я знаю, теоретически бомба такого типа может
причинить необозримые разрушения. Часть города может  попасть  в  радиус  ее
действия.
   - Город находится почти в двух милях отсюда, мисс Перссон.
   Она кивнула.
   - Возможно, вы и правы, - она провела рукой  по  своим  блестящим  черным
волосам и снова взглянула вниз, на верфи.
   - Высота тысяча футов, штурман!  -  сказал  я.  -  Попробуйте  опуститься
пониже.
   Теперь мы уже различали отдельных людей. Люди  бегали  по  бетонированным
полам, носили инструменты, карабкались  по  лесам  на  огромные  броненосные
корабли.
   - Вон там главный ремонтный док! - Шоу указал направление. - Не могли  бы
мы направить корабль туда, не включая моторы?
   - Нас скоро обнаружат. Но попытаемся. Штурман, пять градусов право руля!
   - Есть пять градусов право руля, сэр, - отозвался бледный молодой человек
у штурвала. Корабль тихонько закряхтел, поворачиваясь.
   - Приготовьтесь быстро поднять его вверх! - предупредил я.
   - Ясно, ясно, сэр.
   Теперь мы находились над  главным  ремонтным  доком.  Я  взял  телефонную
трубку.
   - Капитан нижнему трюму. Главные люки готовы?
   - Готовы, сэр.
   Я опустил рычаг, отключая предохранительные системы.
   - Предохранительные рычаги вынуты, сэр.
   - Готовьтесь сбросить груз!
   - Есть, сэр.
   Огромный корабль нырял все ниже и ниже, погружаясь в ночь. Я слышал,  как
вздыхающий ветерок ласково гладит его нос. Грустный такой ветерок.
   - Орудия к бою!
   Это на тот случай, если в последний момент нас заметят и откроют огонь. Я
полагался  на  момент  внезапности,  на   растерянность,   которая   охватит
неприятеля  после  того,  как  раздастся  чудовищный  взрыв.  Это  даст  нам
достаточно времени для бегства.
   - Все орудия готовы, сэр.
   Шоу подмигнул мне и усмехнулся.
   - Как только услышите щелчок - полный вперед! Поднимайте корабль!
   - Есть, сэр.
   - Открыть люки!
   - Есть, сэр.
   - Бросайте!
   - Сделано, сэр.
   - Угол подъема шестьдесят градусов! - приказал я. - Штурман,  высота  три
тысячи футов! Дело сделано!
   Корабль задрал нос, и мы схватились за поручни, когда рубка накренилась.
   Шоу и остальные смотрели вниз. Я хорошо запомнил  их  лица.  Дутчке  сжал
губы и нахмурился. Уна Перссон явно думала о чем-то своем. Ульянов  тихонько
посмеивался про себя. Шоу повернулся ко мне. Он широко улыбался.
   - Сейчас она взорвется. Бомба...
   Я и сейчас вспоминаю его красивое  лицо,  лучащееся  радостью,  когда  за
спиной Шоу полыхнуло  ослепительно  белым  светом  и  четыре  силуэта  четко
обрисовались на фоне нестерпимо яркого сияния. Потом раздался странный звук,
точно один-единственный громкий удар сердца. И воцарилась тьма,  и  я  знал,
что ослеп. Я горел в невыносимой жаре. Помню еще,  что  дивился  силе  этого
взрыва. Он, должно быть, уничтожил весь город. Может быть,  и  весь  остров.
Постепенно я начинал понимать всю чудовищность происшедшего.
   "О Господи, - подумал я, - как бы  я  хотел,  чтобы  проклятые  воздушные
корабли никогда не были изобретены..."

Глава 8

Заблудившийся

   - Так это было.
   Голос Бастэйбла был хриплым.  Он  говорил  без  перерыва  почти  три  дня
подряд.
   Я  отложил  карандаш  и  устало  пролистал  пачку   листков,   исписанных
скорописью, - они содержали всю его фантастическую историю.
   - Вы действительно верите в то, что пережили все это! - произнес я. -  Но
как же вы объясните свое возвращение в наше время?
   - Меня выловили из моря. Я был без  сознания,  я  временно  ослеп,  кроме
того, имел довольно тяжелые, ожоги. Японские  рыбаки,  которые  меня  нашли,
решили, что я моряк, пострадавший во время  несчастного  случая  в  машинном
отделении парохода. Меня доставили в Хиросиму в местный морской госпиталь. Я
был страшно удивлен, когда узнал, что это действительно Хиросима,  поскольку
был глубоко убежден в том, что город испепелен взрывом.  Разумеется,  только
потом я сообразил, что приземлился в 1902 году.
   - И что же вы предприняли? Я глотнул немного рома и  предложил  ему  тоже
выпить.
   - Ну, как только меня выпустили из госпиталя, я отправился  в  британское
посольство. Там ко мне отнеслись довольно дружески. Я опять  утверждал,  что
страдаю потерей памяти. Я назвал свое  имя,  звание  и  номер;  сказал,  что
последнее, о чем могу вспомнить, - нас преследуют жрецы Шаран Канга в  храме
Грядущего Будды. Они отправили  телеграмму  в  мой  полк,  и  оттуда  пришло
подтверждение: мои данные верны. Они оплатили мне дорогу и проезд поездом до
Лакноу, где был расквартирован мой полк. С момента моего приключения в  Теку
Бенга прошло шесть месяцев.
   - И ваш командир, разумеется, узнал вас. Бастэйбл горько усмехнулся:
   - Он заявил, что я погиб в Теку Бенга, что я просто  не  мог  остаться  в
живых после землетрясения. В известной степени я похож на Бастэйбла,  сказал
он, что не мешает мне быть отъявленным  мошенником.  Для  начала,  я  старше
покойного лейтенанта, и голос у меня тоже другой.
   - Разве вы не вспоминали при нем о вещах,  которые  могли  быть  известны
только вам?
   - Разумеется. Он поздравил меня с прилежно проделанной работой и  заявил,
что, если я еще раз попытаюсь сделать нечто подобное, велит меня арестовать.
   - И вы так просто это оставили?  А  что  же  ваши  родные?  Разве  вы  не
пытались связаться с ними? Бастэйбл серьезно взглянул на меня.
   - Я боялся. Знаете, это в своем роде не совсем тот самый мир, о котором я
вспоминаю. Я не вполне  уверен,  может  быть,  это  связано  только  с  моей
памятью. Все эти скачки во времени... С памятью что угодно могло  случиться.
Но вот некоторые мелочи - они просто другие... - он  затравленно  огляделся,
точно вдруг заметил, что заблудился в хорошо  знакомом  месте.  -  Крошечные
мелочи...
   - Может быть, это опиум? - пробормотал я.
   - Может быть.
   - И поэтому вы боялись вернуться домой? Потому что могло так статься, что
ваши родные вас бы не узнали?
   - По этой самой причине. Думаю, я возьму немного выпить, - он  прошел  по
комнате и налил себе большой стакан рома. На  время  разговора  со  мной  он
отказался от наркотиков. - После того как мой командир вышвырнул меня вон (а
я его хорошо узнал), я отправился  наверх,  в  Теку  Бенга.  Я  поднялся  до
расселины. Естественно, весь город лежал в развалинах. У меня  было  ужасное
чувство, что, если мне удастся перебраться через расселину, я найду в руинах
труп. Мой труп. Так что я просто не стал пытаться.  У  меня  было  несколько
шиллингов, и я купил  себе  кое-что  из  туземной  одежды.  А  потом  просил
милостыню, пока пробирался через всю Индию.  Иногда  мне  удавалось  немного
проехать на поезде. Поначалу я искал какого-нибудь подтверждения того, что я
-  это  я.  Какого-нибудь  человека,  который  убедит  меня  в  том,  что  я
действительно еще жив. Я говорил с мистиками, встречавшимися мне по пути,  и
пытался  выцарапать  из  них  хоть  что-нибудь   разумное.   Но   все   было
бессмысленно.  Тогда  я  решил  попытаться  забыть  о  том,  кто  я   такой.
Пристрастился к опиуму. Я  отправился  в  Китай.  В  Шаньдун.  Нашел  Долину
Утренней Зари. Не знаю, на что я надеялся, когда поехал туда. Она была такой
же прекрасной, как и в  моих  воспоминаниях.  Там  находится  теперь  бедная
маленькая деревушка. Местные жители были добры ко мне.
   - А потом направились сюда?
   - Да, после того как посетил целый ряд других мест.
   Я не знал, что и подумать об этом парне. Мне не оставалось ничего  иного,
кроме как поверить ему на слово. Его голос звучал так убежденно.
   - Думаю, лучше всего вам  будет  поехать  вместе  со  мной  в  Лондон,  -
предложил я ему. - Навестить ваших родственников. Они должны вас узнать.
   - Может быть, - он вздохнул. - Но знаете, у меня  такое  чувство,  что  я
больше не принадлежу этому миру. Тот взрыв - тот ужасный взрыв над Хиросимой
- он.., он забросил меня из  того  времени,  к  которому  я  принадлежал,  в
другое...
   - Ах, глупости.
   - Нет, это правда. Сейчас у нас 1903 год - или один  из  1903-х  годов..,
но.., это.., это немой 1903 год.
   Кажется, я понял его мысль, но почти не в состоянии  был  допустить,  что
подобное может иметь хоть  что-то  общее  с  действительностью.  Я  мог  еще
предположить, что человек совершил путешествие в будущее, а  потом  вернулся
назад, в свою эпоху, но вот во что я уж никак не мог  поверить,  так  это  в
возможность существования альтернативного 1903 года.
   Бастэйбл взял еще выпить.
   - И молитесь богу, чтобы это  не  был  ваш  1973  год,  -  сказал  он.  -
Одичавшие ученые,  революционеры,  бомбы,  которые  могут  уничтожить  целый
город! - он содрогнулся.
   - Но ведь там имелись и  большие  достижения,  -  заметил  я  не  слишком
уверенно. - И я вовсе не убежден в том, что туземцы, о которых вы  говорили,
были, в конце концов, так уж не правы.
   Он пожал плечами:
   - Различные эпохи позволяют одному и тому же человеку  смотреть  на  вещи
по-разному. Я сделал то, что сделал. Больше не скажешь. Сегодня я, вероятно,
не стал бы этого делать. В этом нашем мире  куда  больше  свободы,  старина.
Поверьте!
   - Но она с каждым днем уменьшается, - возразил я. - И не всякий свободен.
Я охотно соглашусь с тем, что существуют определенные преимущества...
   Он поднял руку, умоляя меня замолчать.
   - Ради всего святого, никаких дискуссий на эту тему!
   - Ладно.
   - Можете с тем же успехом разорвать ваши заметки, -  добавил  он.  -  Вам
никто не поверит. А с какой стати? Вы не будете возражать,  если  я  немного
прогуляюсь? Чуть глотну воздуха, подумаю, что же мне делать дальше?
   - Решительно не возражаю. Превосходно.
   Я смотрел ему вслед, когда он, усталый, выходил из  комнаты.  Слышал  его
шаги на лестнице. Что за странным человеком был он!
   Я еще раз бегло проглядел свои заметки. Гигантские  воздушные  корабли  -
монорельсовые железные дороги - электрические  велосипеды  -  беспроволочный
телефон - летательные аппараты тяжелее воздуха - все эти чудеса... Они никак
не могли быть плодом фантазии одного-единственного молодого человека.
   Я улегся на кровать, все еще размышляя над этим. Должно быть,  я  заснул.
Помню, один раз я просыпался на короткое время и еще подивился -  где  может
быть Бастэйбл. Потом я снова заснул и проспал до утра в полной  уверенности,
что он в соседней комнате.
   Однако когда я поднялся, Рам Дасс сказал мне,  что  кровать  моего  гостя
осталась нетронутой. Я отправился к Ольмейеру спросить, не знает ли он,  где
Бастэйбл, однако толстый голландец его не видел.
   Я расспрашивал в городе всех и каждого, не встречался  ли  ему  Бастэйбл.
Кто-то рассказал мне, что видел поздно ночью  молодого  человека,  неверными
шагами бродившего по гавани. Его сочли пьяным.
   Наутро из гавани ушел корабль. Может быть, Бастэйблу  удалось  пробраться
на борт. Может быть, он бросился в море.
   Я никогда больше о нем не слышал,  хотя  давал  объявления  и  целый  год
провел в розысках. Но он исчез. Может быть, он  действительно  вновь  прошел
сквозь время и очутился - в прошлом, в будущем или  опять  в  1903  году,  в
своем, как он утверждал, 1903 году?
   Это все. Я отдал рукопись машинистке, привел ее в порядок, убрал  повторы
и некоторые несущественные комментарии, которые  Бастэйбл  вплетал  в  ткань
своего повествования. Кое-что сформулировал поточнее, где это был