о возможно.
Однако в общем и целом история Бастэйбла перед вами - такова, как он мне  ее
рассказал.

ДОБАВЛЕНИЕ (1907 г.)

   С тех пор, как я повстречал Бастэйбла, братья Райт <Братья  Райт,  Уилбер
(1867 - 1912) и  Орвилл  (1871  -1948)  -  американские  авиаконструкторы  и
летчики, пионеры авиации. Первыми в мире 17 декабря 1903 г, совершили  полет
на построенном ими самолете с двигателем внутреннего  сгорания.>  завоевали,
воздух, и воздушные шары, снабженные моторами, развиваются прямо па  глазах.
Действительностью стали рации, а недавно  я  слышал  о  том,  что  несколько
ученых проводят эксперименты по созданию монорельсовых  дорог.  Неужели  все
это станет реальностью? Если да, то я гляжу на мир, который становится  день
ото дня все комфортабельнее, уверенно и  радостно,  чисто  из  эгоистических
соображений: ведь я буду уже мертв, когда Земля переживет  ту  революционную
катастрофу, которую описывал Бастэйбл.
   И все  же  есть  кое-что,  не  вполне  соответствующее  его  изображению.
Летающие машины тяжелее воздуха  уже  существуют.  На  них  летают  люди  из
Франции и Америки, идет даже слух о том, что на  них  собираются  перелететь
канал! Но может быть, эти аппараты недолговечны или не в состоянии развивать
большую скорость или покрывать большие расстояния?
   Я пытался заинтересовать сообщением Бастэйбла целый ряд издателей, но все
они сочли его историю чересчур фантастичной,  чтобы  быть  представленной  в
качестве фактического материала, и чересчур мрачной  для  романа.  Писатели,
как этот мистер Уэллс, должно быть, купили патент на такие книги. Только эта
история правдива. Я уверен в том, что она правдива. Ради Бастэйбла я буду  и
впредь стараться найти для нее издателя.

ДОБАВЛЕНИЕ (1909г.)

   Блерио <Блерио Луи (1872 - 1936) - французский авиаконструктор и  летчик,
один из пионеров авиации. С 1906 г, строил самолеты. Первым перелетел  через
Ла-Манш (1909).> пролетел  через  канал  на  самолете!  Я  снова  предпринял
попытку найти издателя для истории  Бастэйбла.  Тот  попросил  меня  (как  и
многие  до  него)  переписать  рукопись.  Добавить  приключений,   приплести
любовную  историю,  присочинить  побольше  чудесных   вещей.   Я   не   могу
переписывать то, что рассказывал мне Бастэйбл. Так что,  вероятно,  придется
положить рукопись обратно в ящик комода еще на несколько лет.

ДОБАВЛЕНИЕ (1910г.)

   Я еду в Китай. Хочу найти Долину Утренней Зари, чтобы посмотреть на  нее.
Возможно, в надежде найти там Бастэйбла. Вроде бы, он любил эти места, да  и
люди, как  он  рассказывал,  по-доброму  к  нему  отнеслись.  Китай  сегодня
действительно кишит революционерами, однако я надеюсь,  тем  не  менее,  что
поездка моя пройдет без затруднений. Может быть, я  буду  там  в  тот  самый
день, когда страна станет республикой! Разумеется, события могут повернуться
и иначе, и русские и японцы, возможно,  попытаются  отвоевать  для  себя  ее
обширные территории.
   Если я не вернусь из Китая, я был бы очень благодарен тому, кто продолжил
бы мои попытки отдать эту рукопись в печать.
   М.М.

ПОСЛЕСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ

   Вышестоящее - последнее добавление моего  деда  к  рукописи.  По  крайней
мере, последнее из тех, что мы  нашли.  Он  возвратился  из  Китая,  но  нет
никаких сомнений в том, что Бастэйбла он там не нашел, иначе он бы  об  этом
упомянул. Я предполагаю, что после 1910 года он  отказался  от  затеи  найти
издателя для книги.
   В 1914 году мой дед отправился воевать во Францию и пал  в  1916  году  в
боях на Сомме.
   Майкл Муркок
   1971 г.



           Майкл МУРКОК
           КОЧЕВНИКИ ВРЕМЕНИ II
           ЛЕВИАФАН ШАГАЕТ ПО ЗЕМЛЕ





      ONLINE БИБЛИОТЕКА


     http://www.bestlibr
           ary.ru


                         ПРЕДИСЛОВИЕ

     Дед мой, умерший сравнительно молодым - во время Второй
Мировой  войны  он  добровольцем отправился  на  фронт,  был
тяжело  ранен  и  больше  не  оправился  -  к  концу   жизни
становился все более замкнутым и все враждебнее относился  к
людям, так что когда после его кончины наследники обнаружили
между  прочими  вещами,  оставшимися после  него,  маленький
стальной ящичек, у них не возникло никакого любопытства. Как
они предположили, там хранились бумаги мизантропа. Ключа  от
этого ящичка они не отыскали и со временем о шкатулке, так и
не  открывшейся, попросту позабыли. Так и пролежала шкатулка
почти  пятьдесят лет в мансарде нашего йоркширского дома  и,
без сомнений, находилась бы там и до сей поры, если бы я  не
обнаружил  ту самую рукопись, которую опубликовал  несколько
лет   назад   под  заглавием  "Повелитель  Воздуха".   После
появления  книги  в  печати я получил  множество  интересных
писем  от людей, спрашивающих меня, не сочинил ли я попросту
всю  эту  историю или же действительно нашел рукопись  таким
образом, как описываю в книге. Я полностью уверен в рассказе
Бастэйбла  (и  моего  деда), хотя зачастую  встречал  то  же
непонимание,  что и дед, когда тот пытался уверить  людей  в
правдивости  своей истории. Невольно мысли  мои  то  и  дело
обращались  к таинственному исчезновению молодого  человека,
после  того  как он провел столько часов на Роув  Айленде  в
беседе  с  дедом. Как выяснилось, вскорости  мне  предстояло
получить наилучшие доказательства истинности того, что писал
дед (если даже не правдивости самого Бастэйбла).
      Прошлое  лето я провел в Йоркшире, где,  кроме  долгих
прогулок  и  бесконечных партий в гольф,  делать  решительно
нечего.  Я  принялся разбирать имущество,  оставшееся  после
деда.  За  этим  занятием я и наткнулся в  конце  концов  на
железную коробочку, которую некогда сунули в угол под крышей
на   одной   из   многочисленных  мансард  дома.   Коробочка
находилась   позади  истлевших  останков  волчьего   чучела;
которое  в  детстве нагоняло на меля столько ужаса  -  может
быть,  именно  поэтому я никогда прежде и не  находил  этого
ящичка. Я отодвинул бедного зверя в сторону, и он, казалось,
поглядел на меня разнесчастными пыльными глазами, прежде чем
медленно опрокинуться на бок и с приглушенным стуком рухнуть
на   пачку  пожелтевших  газет  -  фантазия  другого   моего
родственника,   который  по  непостижимой   причине   считал
необходимым  сохранить их. Чучело волка как  будто  охраняло
таинственную  шкатулку с начала времен, и  у  меня  возникло
такое  чувство,  будто  я  вторгаюсь  в  священные  области,
/.$.!-.     алчному    археологу    викторианской     эпохи,
раскапывающему гробницу фараона.
      Ящичек  оказался  примерно восьми дюймов  в  ширину  и
двадцати в длину и был сделан из толстой стали. Снаружи  его
немного  тронула ржавчина, но замок и не подумал  поддаться,
когда  я  его  потряс. Я перевернул весь дом  вверх  дном  в
поисках  ключей, которые подошли бы к этому замку,  и  нашел
почти двадцать, но ни один не хотел открывать. Между тем мое
любопытство  возросло настолько, что я притащил  шкатулку  в
мастерскую,  где  и попытался вскрыть ее.  Но  все,  чего  я
добился,  были  две сломанные отвертки и  погнутая  пила.  В
конце  концов мне пришлось звонить в Лидс слесарю и  просить
его помочь мне открыть эту штуку. Между тем я успел прийти к
пессимистическому предположению, что в таинственной шкатулке
содержится несколько совершенно бесполезных ценных бумаг или
же  вообще  ничего. При этом я слишком хорошо знал,  что  не
найду  себе покоя, прежде чем она не будет открыта.  Наконец
слесарь  явился.  Ему потребовалось совсем немного  времени,
чтобы вскрыть ящичек.
      Я  отлично  помню  его  саркастический  взгляд,  когда
содержимое  тайника явилось на дневной  свет  -  впервые  за
минувшие  шестьдесят лет. Слесарь, очевидно,  думал,  что  я
напрасно  потратил свои деньги, поскольку внутри  находилось
отнюдь  не  утерянное  фамильное сокровище,  но  всего  лишь
стопка  плотно исписанных листков, тронутых тлением.  Почерк
принадлежал не моему деду, и я ощутил смутное разочарование,
поскольку,    очевидно,   надеялся   обнаружить    сведения,
проливающие свет на приключения Бастэйбла и моего деда после
того,  как  последний отправился в Китай  на  поиски  Долины
Утренней  Зари,  где предполагал найти своего  таинственного
путешественника по времени.
      Уходя,  слесарь бросил на меня сочувственный взгляд  и
сказал,  что  фирма  пришлет мне счет; на  это  я  вздохнул,
приготовил себе кофе и принялся перелистывать странички.
      И  только тут я понял, что обнаружил нечто куда  более
существенное   (и,   как   потом  выяснилось,   куда   более
удивительное!),  чем  предполагал - поскольку  эти  листочки
содержали  заметки  самого Бастэйбла! В рукописи  содержался
отчет о его приключениях после того, как он расстался с моим
дедом,  -  сошедший с его собственного пера!  Здесь  имелась
также краткая записка:

      Муркок, надеюсь, что Вы получите это послание. Делайте
с  ним, что хотите. Я хочу еще раз попытать счастья. Если  и
эта  попытка  окончится крахом, то сомневаюсь,  что  у  меня
достанет  сил  продолжать мою жизнь  (если  это  вообще  моя
жизнь).
     Сердечно Ваш
     Бастэйбл.

      К  рукописи прилагалось несколько листков,  исписанных
размашистым почерком моего деда; я включаю их в общий текст,
поскольку они являются его первым фрагментом.
       Вступительная  часть  говорит  сама  за   себя.   Мне
.ab  "  +.al  добавить  лишь  немногое.  Читайте  и  делайте
собственные выводы относительно правдивости нижеизложенного.
     Майкл Муркок
     Лэдбрук Гроув.
     Сентябрь 1973 г.

                В ПОИСКАХ ОСВАЛЬДА БАСТЭЙБЛА

      Если  бы  мне  когда-нибудь довелось  писать  отчет  о
путешествии,  то  уверен: какими бы  удивительными  ни  были
описываемые события, у меня никогда не возникло  бы  столько
трудностей  при  опубликовании,  какие  постигли  меня   при
попытках  отдать  в  печать  удивительный  рассказ  Освальда
Бастэйбла  о  его  путешествии в 1973  год.  Необычное,  как
правило,   не  выводит  людей  из  себя,  если  только   оно
преподнесено  в  надлежащем  контексте.  Книга,  описывающая
открытие  в  Тибете  расы  четырехногих  трехглазых   людей,
обладающих     чрезвычайно    развитым     интеллектом     и
сверхъестественной силой, получила бы одобрительный прием  у
большей  части читающей публики. Если бы я преподнес историю
Бастэйбла  как  роман,  то уверен, критики  хвалили  бы  мою
достойную внимания фантазию, а широкая публика проглотила бы
его  в  убеждении,  что  за  свои  добрые  денежки  получила
увлекательное чтиво - чтобы тотчас позабыть о нем.
      Возможно, именно так мне и следовало бы поступить,  но
я,  быть может неразумно, был убежден в том, что мой долг  -
опубликовать  рассказ Бастэйбла в том виде, в каком  он  был
мне преподнесен.
     Если бы я хотел заработать на своей писанине деньги, то
мне пришлось бы нашпиговать книгу сенсационными анекдотами о
своем  путешествии  в  Китай  -  Китай,  раздробленный   как
внешними,  так и внутренними распрями; Китай,  где  истинную
законность   можно  найти  только  в  областях,  управляемых
чужеземными  державами;  где  революционеры  самого  разного
толка и пророки самых причудливых политических и религиозных
направлений   постоянно  оспаривают  друг  у   друга   право
идеологического  господства  над  той  или   иной   областью
обширной и древней страны. Однако цель моя вовсе не  в  том,
чтобы  вытрясти из истории Бастэйбла как можно больше денег.
Я  полагаю, что мой долг - сдержать слово и сделать  все  от
меня   зависящее,  чтобы  сделать  доверенную  мне   историю
достоянием широкой общественности.
      И  вот, когда я с известным облегчением возвратился  в
Англию,  я  куда  более оптимистично гляжу  на  шансы  Китая
собственными    силами   преодолеть   хаос   и    чужеземную
эксплуатацию.  Революция  имела успех,  последние  маньчжуры
<Маньчжуры   захватили   Китай   в   середине    XVII    в.,
воспользовавшись   внутренними  распрями  между   китайскими
феодалами.  Китайцы  потом  долго  поклонялись  духу  своего
последнего  императора,  а  кривой  ясень,  на  котором  тот
повесился,  заковали в железную цепь. Этот  немой  свидетель
гибели   династии  Мин  долго  сохранялся  на  склоне   горы
Цзиншань. Вторжение маньчжуров вызвало коренное изменение во
внутренних  противоречиях Китая: основным стало национальное
/`.b(".`%g(%  между  маньчжурами и  китайцами.  Маньчжурская
династия  Цин  господствовала в Китае с  1644  по  1912  г.>
свергнуты,  создана республика под руководством Сунь  Ятсена
<Сунь Ятсен (другие имена - Сунь Чжуншань, Сунь Вэнь; 1866 -
1926)  -  китайский революционер-демократ. Создал в 1894  г,
революционную  организацию Синчжунхой, в  1905  г.  -  более
массовую Тунмэнхой. Вождь Синьхайской революции 1911 -  1913
гг.,  первый президент Китайской республики (1  января  -  1
апреля 1912 г.) В 1895 г. Сунь Ятсен в японском порту Кобэ в
знак  неповиновения маньчжурским правителям  остриг  косу  и
переоделся   в  европейское  платье.>,  который   производит
впечатление разумного и умеренного вождя; человека,  который
явно многое усвоил из политической истории Европы, однако не
довольствовался  тем, что просто имитировал  обычаи  Запада.
Возможно, теперь для Китая возникла надежда.
     Однако в мои задачи не входит рассуждать о политическом
будущем  Китая. Я должен описать свое путешествие  в  Долину
Утренней Зари, которое предпринял, имея в своем распоряжении
лишь  достаточно мутное описание Бастэйбла. Я  выяснил,  что
она  находится  где-то  в  провинции  Шаньдун  к  северу  от
Вэйчана.  Мой план заключался в том, чтобы как  можно  более
коротким  путем  добраться до Шаньдуна, а  затем  углубиться
внутрь   страны.   Я   сверился   со   всеми   атласами    и
географическими  описаниями,  переговорил  с   миссионерами,
работавшими  в  той  части Китая, и в конце  концов  получил
довольно  точное  представление о том, где я  могу  отыскать
долину - если она вообще существует.
      И  все же меня преследовал известный страх перед такой
экспедицией,  которая  будет, вероятно,  довольно  долгой  и
напряженной. Хотя я совершенно поверил Бастэйблу, у меня  не
имелось   ни  малейшего  доказательства,  могущего  подвести
практическую базу под мою теорию о том, что он действительно
возвратился в Долину Утренней Зари, где в 1973 году  генерал
Шоу,  Повелитель  Воздуха,  создал  утопический  город   под
названием  Цзин  Цзян  Та-Цзя (в  приблизительном  переводе:
Город  Восходящего Солнца). Даже если Бастэйбл действительно
отправился туда (и ничего там не нашел), он вполне  мог  уже
исчезнуть  в  просторах азиатского континента  и  с  тем  же
успехом  погибнуть в одной из локальных войн  или  во  время
беспорядков,  постоянно сотрясающих эту  нищую,  разобщенную
страну.
       Поэтому   я  продолжал  вести  обыденную   жизнь,   а
удивительную  историю Бастэйбла отодвинул  в  самый  дальний
угол, хотя, в полном согласии, с данным обещанием, продолжал
отсылать  оригинальную  рукопись  следующему  издателю,  как
только  она  возвращалась с отказом  от  предыдущего.  Кроме
того,  я  написал два письма в "Тайме", в надежде,  что  мое
сообщение о встрече с Бастэйбдом заинтересует эту или какую-
нибудь  другую газету, но письма не были опубликованы,  а  в
ежемесячных  журналах,  таких,  как  "Странд",  я  также  не
встретил  понимания, хотя эти издания полны  дичайших  и  не
правдоподобнейших предсказаний насчет того, что принесет нам
будущее. Я готов был отважиться и написать Уэллсу, чьи книги
"Ожидание"  и  "Открытие  Будущего"  несколько   лет   назад
/`.('"%+( столько шума, однако мистер Уэллс, бывший  в  моих
глазах  чистокровным социалистом, вероятно, счел бы  историю
Бастэйбла слишком несогласованной с его воззрениями и так же
бодро проигнорировал бы меня, как и все остальные.
      В  это время до меня постепенно стало доходить, что  я
приобретаю   репутацию  забавного  чудака.   Согласно   моим
взглядам  на жизнь, переносить подобную славу я мог  лишь  с
очень  большим трудом, так что в конце концов я был вынужден
прийти к какому-то решению. Уже несколько месяцев я подмечал
в  моем  лондонском  клубе довольно своеобразную  атмосферу.
Люди,   знакомые  мне  не  первый  год,  казалось,  избегали
проводить  со  мной  время, другие  бросали  на  меня  порой
откровенно неприязненные взгляды. Но все это меня не слишком
задевало, покуда один мои старый друг не открыл мне истинную
причину.    Он,   кстати,   тоже   был   издатель,    однако
специализировался исключительно на поэзии и романах,  почему
я  никогда и не имел случая обратиться к нему с предложением
напечатать рукопись Бастэйбла. Он, разумеется, знал об  этом
и поначалу назвал мне одного или двух издателей, которые, по
его  мнению, могут выказать определенный интерес. И  вот  он
как-то  раз  подошел  ко  мне в  библиотеке  клуба,  куда  я
направился   после  обеда,  чтобы  почитать   с   полчасика.
Несколько раз отрывисто кашлянув, он привлек мое внимание.
      -  Надеюсь, вы не поймете мое вмешательство превратно,
Муркок.
     - Ни в коей мере, - я указал на кресло рядом с собой. -
Я  в  действительности тоже хотел перемолвиться с вами парой
слов, старый друг. У меня все еще трудности с опубликованием
рукописи, о которой я рассказывал...
      Он оставил без внимания мое приглашение сесть рядом  и
остался стоять.
      -  Как  раз  об  этом  я и хотел с  вами  потолковать.
Намерение  побеседовать с вами на эту тему возникло  у  меня
уже  месяца два назад, однако, по правде говоря, у меня  нет
ни малейшего представления о том, как мне сделать так, чтобы
вы  меня поняли. Звучит, должно быть, бессвязно... Я был  бы
вам  более  чем  благодарен, если все сказанное  вы  поймете
именно в том смысле, в каком мне хотелось бы.
      Он  казался  чрезвычайно смущенным и  вертелся,  точно
школьник на уроке. Мне даже показалось, что я замечаю легкий
румянец на его щеках.
     Я рассмеялся:
      - Вы меня до ужаса заинтересовали, друг мой. О чем же,
в конце концов, речь?
      -  Вам не следовало бы сердиться на меня.., нет, у вас
есть все причины на меня сердиться. Не то чтобы я думал...
      -  Да говорите же, ради бога! - я отложил мою книгу  в
сторону и улыбнулся ему. - Мы же с вами старинные приятели.
      -  Ну  вот  что,  Муркок,  я хотел  поговорить  насчет
рукописи  Бастэйбла. Целая куча людей -  разумеется,  прежде
всего  из  издательской среды, в том числе довольно  большое
количество  членов  клуба  - ну вот,  они  думают,  что  тот
парень, что понарассказывал вам все это, попросту водил  вас
за нос.
      - Водил за нос? - я поднял брови. Он жалобно уставился
в пол:
     - Если не хуже.
       -  Думаю,  вам  лучше  сказать  мне  прямо,  что  там
говорилось, - я нахмурился. - Я уверен, что намерения у  вас
добрые,  и заверяю: все, что вы скажете, не пойму превратно.
Я  знаю  вас слишком хорошо, чтобы думать, будто  вы  хотите
меня оскорбить.
     Он явно почувствовал облегчение, подошел ближе и уселся
в кресло возле меня.
      -  Итак, - приступил он, - большинство из них  думают,
что  вы стали жертвой изрядного проходимца. Однако некоторые
из   них   полагают,   что   вы  немного...   стали   слегка
эксцентричным. Вроде тех господ, что постоянно предсказывают
конец света, анализируют расположение звезд и так далее. Вы,
вероятно, понимаете, что я имею в виду.
      Увидев, что вместо ответа я улыбаюсь, он помрачнел еще
больше.
      -  Я  точно  знаю, что вы имеете в  виду.  Я  сам  уже
принимал  это  в  расчет.  Всякому,  кто  никогда  не   знал
Бастэйбла,   его  история  должна  представляться   довольно
бессвязной.  Ну, раз уж вы упомянули о ней,  -  я  вовсе  не
удивлен,  что  половина Лондона считает меня сумасшедшим.  А
почему бы людям так не думать? Я бы решил в точности  то  же
самое, вздумайте вы прийти ко мне с историей, вроде той, что
рассказал  Бастэй