с  этим караваном путешествует европейский джентльмен.
Лю  Фан,  насколько  я  понимаю,  надеется  найти  в  Европе
союзников. Этот план, конечно, рухнет, что можно предсказать
уже сейчас, - однако нам амбиции генерала только на пользу.
      Итак,  вскоре  мы уже сидели в седлах и  двигались  по
длинному  склону  прочь от засевшего  в  ловушке  поезда.  К
полудню  мы углубились в незаселенные области страны  и  шли
теперь  по  долине вниз по течению реки. Долина была  узкой,
поросшей  густым лесом, так что в конце концов нам  пришлось
спешиться и вести наших лошадей в поводу по замшелым камням.
Между  тем  на  нас обрушился довольно сильный дождь,  земля
стала  скользкой, что еще больше замедлило наше продвижение.
И  в довершение неприятностей в сплошной мороси видимость не
превышала  нескольких футов. Поскольку я не  выспался,  стук
каплей дождя по плотной листве над головой, оказывал на меня
гипнотическое действие, я почти впал в транс и едва  замечал
даже  собственную усталость. Мы почти не разговаривали. Пока
выбрались  из леса и смогли снова сесть в седло, приблизился
вечер.  До  наступления темноты оставалось несколько  часов.
Рядом  вздувалась  река. Мы следовали ее  течению  из  одной
долины   в   другую,  пока  не  оказались  на   относительно
возвышенной местности, где смогли разбить лагерь и свериться
с  географическими картами, чтобы выяснить,  как  далеко  мы
' h+(.
     Я смотрел, как наши спутники разбивают палатку для Лу и
меня; потом бросил взгляд на горы, высившиеся над нами, -  и
мне показалось, что вдали я замечаю человека, крадущегося за
скалой. Я сообщил об этом мистеру Лу. Он охотно согласился с
тем, что я действительно мог кого-то видеть.
     - Ничего удивительного. Возможно, это только разведчик,
который   должен  убедиться  в  том,  что  мы  не   являемся
замаскированной  под  караван  военной  экспедицией.  Он  не
станет нам докучать, я почти уверен.
      В  ту  ночь я плохо спал и, должен признаться, в своей
крайней усталости начал сожалеть о том, что ввязался  в  это
приключение.  Не  закончится ли вся эта авантюра  чудовищной
резней?  Не  случится ли так, что под утро мой изуродованный
труп  останется  плавать в луже крови  среди  разгромленного
лагеря?  В таком случае я буду не первым европейцем, который
по  глупости пустился в подобное путешествие и поплатился за
это   жизнью.  Когда  же  я  наконец  заснул,  меня  терзали
отвратительные сновидения, самые жуткие, какие я  когда-либо
видел. И все же я проснулся непостижимым образом отдохнувшим
и  даже  успокоившимся. Постепенно я даже начал видеть  свои
шансы   добраться   до  Долины  Утренней   Зари   в   весьма
оптимистическом  свете  и с большим удовольствием  проглотил
какую-то сухомятку, которую нам подали на завтрак.
      Мистер Лу решил, что обязан сказать мне то, что думает
по поводу моей манеры держаться.
       -  Мы,  китайцы,  -  заметил  он,  -  гордимся  своим
стоицизмом,  однако  нам  следовало  бы  поучиться   у   вас
британскому его варианту!
     - Это не стоицизм, - возразил я. - Просто настроение, я
не могу этого объяснить.
      -  Вероятно,  у вас чутье па удачу. Вот  это  было  бы
прекрасно,  - он указал на скалистые горы, стискивающие  наш
лагерь  с обеих сторон. - Сегодня ночью нас окружил довольно
большой отряд. Мы угодили в котел.
     - Они нападут на нас? - я огляделся по сторонам, однако
не заметил и следа солдат.
     - Я бы скорее предположил, что этот маневр - всего лишь
мера  предосторожности. Возможно, они все еще  предполагают,
что мы лазутчики или замаскированное воинское подразделение.
      Теперь  я  заметил, что паши люди выказывают  признаки
беспокойства,   пальцы  их  невольно   ощупывают   ружья   и
патронташи,  они  поглядывают на горы и перешептываются.  Лу
Кал-фон  казался единственным, кто не тревожился  вовсе;  он
велел  навьючить лошадей; люди послушались, правда, поначалу
попытавшись  спорить.  Только  когда  последний   узел   был
привязан  и мы уже хотели сесть на наших лошадей, показались
солдаты.
      В  противоположность солдатам правительственных войск,
эти  были одеты чисто по-китайски: просторные рубахи и брюки
черного, желтого, белого и красного цвета. На больших кругах
спереди   и   сзади   блузы   имелись   надписи   китайскими
иероглифами,  которые,  скорее всего,  обозначали  звание  и
полк.   Некоторые   носили  маленькие  шапочки,   другие   -
h(`.*./.+k%  соломенные  шляпы. Все  были  чисто  выбриты  и
дисциплинированны,  и все вооружены современными  карабинами
немецкого производства. Они навели на нас ружья, прижимая их
к   бедру,  вместо  того,  чтобы  прижимать  к  плечу.   Это
доказывало,  что  они не собираются стрелять  прямо  в  нас.
Мистер  Лу  тотчас  поднял руку и приказал  своим  людям  не
хвататься  за оружие. Словно в ответ на это, из-за  высокого
густого   кустарника  показался  всадник  такой  причудливой
наружности,   что  мне  почудилось,  будто   он   специально
нарядился    в   карнавальный   костюм   для   какого-нибудь
празднества.
      Человек  медленно приближался к нам на своем  лохматом
пони,  спускаясь вниз по склону горы. Росту  в  нем,  должно
быть,  было  более  ста  восьмидесяти  сантиметров.  Он  был
широкоплеч и широкогруд. Его длинное бархатное одеяние  было
расшито  по  подолу  изображениями  морских  волн  и  других
китайских мотивов; поверх он набросил длинный шелковый  плащ
с  роскошно  вышитыми четырехугольниками на груди  и  спине.
Просторные  рукава,  которые маньчжуры,  когда  их  династия
взошла  на  трон, насаждали среди китайцев, закрывали  кисти
его  рук.  Высокие сапоги; на шее - цепь из огромных  желто-
коричневых   жемчужин,  свисающая  почти  до  талии;   и   в
завершение  всего  - круглая, похожая на  венчик  шапочка  с
длинной  красной кисточкой. На бедре - длинный меч,  другого
же  оружия я не заметил. Всадник держал поводья одной рукой,
другая  покоилась  на  рукояти меча;  каким-то  образом  ему
удавалось  сохранять при этом весьма впечатляющую осанку.  С
огромным  чувством собственного достоинства он  скакал  вниз
под гору, к тому месту, где мы стояли как вкопанные.
      Когда  он подъехал к нашему лагерю, остановил  пони  и
смерил  нас  взглядом  своих блестящих  черных  узких  глаз,
выражение его лица оставалось загадочным. Мистер Лу и я были
удостоены особенно пронзительного взора. Покуда этот человек
исследовал  мою  персону, я решил прервать молчание,  слегка
поклонился и сказал по-английски:
      -  Доброе утро, сэр. Я британский подданный и совершаю
приватное путешествие с этими торговцами. Сожалею,  если  мы
по неосмотрительности вторглись в области, где вы, вероятно,
не желали бы видеть никаких путешественников...
      Моя  довольно сбивчивая речь была прервана.  Роскошный
всадник, фыркнув, обратился к мистеру Лу:
      -  Знаете, кто я такой? Знаете, где находитесь?  Какие
объяснения  можете  привести в оправдание  свое?  Мистер  Лу
низко поклонился, прежде чем отвечать.
      -  Я  знаю,  кто  вы, почтеннейший, и  смиренно  прошу
прощения  за то, что вам пришлось утруждать себя  инспекцией
нашего  каравана. Мы ехали по железной дороге, покуда  вчера
поезд  не  остановился перед препятствием и не вынужден  был
возвратиться  в  ближайший город. Мы решили продолжить  наше
путешествие...
      -  Мы  видели,  как вы покинули военный транспорт.  Вы
шпионы или нет?
      -  Ни в коем случае, о могущественный генерал Лю  Фан.
Этот  транспорт  был  единственным  средством  передвижения,
*  *.% мы нашли. Мы купцы и направляемся по торговым делам в
Шаньдун.
     - Кто этот иноземец?
     - Англичанин. Хочет написать книгу о нашей стране.
      В  ответ на эту поспешно выдуманную сказку в глазах Лю
Фана  мелькнула  искра  интереса. У него  не  было  никакого
повода  полагать  во  мне  нечто  иное,  кроме  нейтрального
наблюдателя  (чем я в действительности и был), и,  вероятно,
он счел полезным выказать немного доброй воли по отношению к
одному из европейцев, к чьей помощи он стремился.
     - Скажите вашим людям, чтобы сложили оружие, - приказал
он,  и  мистер Лу тотчас выполнил его требование. С мрачными
взглядами люди сняли с плеч ружья и побросали их на землю.
      -  Какова  цель  вашего путешествия?  -  спросил  меня
генерал  на не правильном французском. Я отвечал на  том  же
языке:
     - Я слышал об одной прекрасной долине в этих землях. Ее
называют Долиной Утренней Зари, - я не видел никакого смысла
в  том,  чтобы  ходить вокруг да около, к тому  же  у  меня,
возможно,  еще  долгое  время не  будет  другой  возможности
справиться о местонахождении моей цели.
     Совершенно очевидно, это название было знакомо генералу
Лю  Фану,  однако реакция его была своеобразной. Он наморщил
лоб и бросил на меня в высшей степени подозрительный взгляд.
     - Что вы там ищете?
      -  Ничего  определенного, - ответил я. - Мои  интересы
касаются этого места единственно в географическом отношении.
       Увидев  его  реакцию,  я  остерегался  открывать  ему
большее.
       Он,   казалось,  успокоился  и  для   начала   вполне
удовлетворился моим ответом.
      -  Я бы отсоветовал вам посещать эту долину, - заметил
он. - В этой области рыщет довольно много разбойников.
      Я иронически спросил себя, как бы он охарактеризовал в
таком  случае  самого  себя,  однако,  разумеется,  не  стал
знакомить  генерала с этим моим суждением.  Вместо  этого  я
сказал:
      -  Благодарю за предупреждение. Возможно, под  защитой
вашей армии мне удастся...
     Он сделал нетерпеливое движение рукой.
      -  Я  веду войну, мусье, и не могу выделить ни  одного
человека   для  того,  чтобы  тот  сопровождал  иностранного
журналиста.
      -  Прошу  прощения,  - сказал я с  поклоном.  Ситуация
продолжала  оставаться очень напряженной, и я  заметил,  что
солдаты до сих пор держат оружие направленным на нас.  А  по
обеим  сторонам долины притаилась еще по меньшей мере  сотня
хорошо замаскированных противников.
     Генерал вновь перевел свое внимание на мистера Лу.
     - Что у вас за товар?
     Мистер Лу скрестил руки на груди и сказал беспокойно:
      -  Разнообразный.  Множество  произведений  искусства.
Статуэтки, керамика и тому подобное.
     - Я должен их осмотреть, - заявил генерал. - Пусть ваши
+n$( все выгрузят.
      И  снова  мистер  Лу  повиновался без  единой  секунды
промедления.  Когда  его  люди  принялись  отвязывать  узлы,
которые  совсем  недавно привязывали к вьючным  лошадям,  он
обратился ко мне по-английски:
      -  Похоже,  жизнь нам оставят, чего нельзя  сказать  о
нашем имуществе...
      -  Тихо! - приказал генерал грубо. Он подскакал к тому
месту, где были разложены товары мистера Лу, и уставился  на
них   хитрым   взглядом   китайского  крестьянина,   который
выискивает на рынке рыбу. Затем подъехал опять к нам.
      -  Я  конфискую это, - заявил он, - на поддержку нашей
борьбы за освобождение от маньчжуров.
       Мистер   Лу  поклонился,  всем  своим  видом  выражая
покорность судьбе.
      -  - Достойный повод, - сухо прокомментировал он. -  А
лошади?..
      -  Лошади  будут также конфискованы. Они нам  особенно
нужны...
     Тут его прервал залп ружейных выстрелов. Сперва я решил
было,  что  он  дал  какой-то  незаметный  сигнал  к  нашему
уничтожению. Но стреляли высоко с гор, и внезапно  я  понял,
что   на   людей  генерала  совершено  нападение.   Ко   мне
возвратилось   мужество.  Наверняка  это   правительственные
отряды подошли к нам на помощь!
      Но  облегчение  мое длилось недолго.  Почти  в  то  же
мгновение  генерал Лю Фан проревел приказ и  помчался  сломя
голову под укрытие близлежащей скалы.
      Неожиданно  опять пошел дождь - тяжелый,  мутный,  как
испарения, дождь, затянувший даль туманной пеленой. Теперь у
меня  вообще не было ни малейшего представления о  том,  что
происходит вокруг, кроме одного: солдаты генерала стреляют в
нас.
      Люди  мистера Лу схватились за оружие, но половина  из
них  была  перебита,  прежде чем они  успели  дотянуться  до
ружья. Оставшиеся в живых пытались найти укрытие. Мистер  Лу
схватил  меня  за руку, и мы вместе побежали к вымоине,  где
могли  чувствовать  себя  в  относительной  безопасности   и
надеяться,  что худшее нас минет. Мы бросились  на  землю  и
вжались   лицами  в  мягкий  мох.  Между  тем   битва   трех
противников  продолжалась. Хорошо помню, что мне  показалась
примечательной чудовищная интенсивность пулеметного треска и
что  я  поневоле  задался вопросом: как это китайская  армия
ухитрилась   обзавестись   подобной   артиллерией?   Китайцы
известны  весьма  жалким  качеством  своих  ружей  и  полным
пренебрежением к уходу за огнестрельным оружием.
      Пули  вокруг нас так и свистели, и всякое мгновение  я
был  готов  к тому, что одна из них поразит меня.  Стараясь,
чтобы  меня  услышали сквозь шум битвы и  вопли  раненых,  я
закричал:
     - Кто они такие, мистер Лу?
      -  Понятия не имею, мистер Муркок. Мне известно  лишь,
что  нам  и  прежде ничего не стоило расстаться с жизнью,  а
теперь  наши  шансы  погибнуть  резко  возросли.  Для   них,
-%a.,-%--., куда важнее уничтожить генерала Лю Фана,  нежели
спасти  нас! - он рассмеялся. - К моему прискорбию, придется
вернуть  вам деньги, которые вы мне заплатили. Я не выполнил
своей  части нашей сделки. Вряд ли вы отыщете теперь  Долину
Утренней Зари. Моя помощь оказалась бесполезной.
      - Сожалею, но вынужден согласиться, - сказал я и хотел
было  продолжать,  как услышал приглушенное  чмоканье  пули,
попавшей  в  плоть. Я поднял голову. Сперва мне  показалось,
что  это  ранило  меня, но я ошибся. Мистер Лу.  Он,  должно
быть, умер сразу, потому что не одна, а сразу две пули почти
одновременно попали ему в голову.
      Глубокая грусть охватила меня. Неожиданно я понял, как
ценил общество умного, образованного китайского джентльмена.
Однако  вид  его размозженной головы вызвал у  меня  приступ
дурноты, и мне пришлось отвести глаза.
      Смерть мистера Лу точно послужила сигналом к окончанию
битвы. Вскоре после этого замолкли пулеметные очереди,  и  я
осторожно  выглянул,  стараясь  увидеть  что-нибудь   сквозь
проливной  дождь.  Повсюду царила смерть. Наши  люди  лежали
мертвыми  среди разбитых, расстрелянных безделушек,  которые
они   везли  так  долго  и  завезли  так  далеко.   Немногие
оставшиеся  в живых сложили оружие и подняли руки.  Генерала
Лю Фана нигде не было видно (позднее я узнал, что он позорно
бежал,  бросив своих приверженцев на произвол судьбы).  Куда
бы  я  ни бросил взгляд, кругом на земле лежали тела  солдат
наместника.  Тогда  я  встал и тоже поднял  руки.  Донеслось
несколько  одиночных выстрелов, и я предположил, что  добили
раненых, как это принято в Китае.
     Мне пришлось ждать по меньшей мере десять минут, прежде
чем  я  впервые  увидел  наших "спасителей".  Все  они  были
конные.  Они  носили  кожаные  шапки,  немного  похожие   на
монгольские.   Вооружение   их   составляли   легкие   ружья
незнакомого  образца. Поверх просторных блуз,  шелковых  или
хлопчатобумажных, они надели от дождя кто кожаный плащ,  кто
стеганую куртку. Это были уроженцы северного Китая, красивые
рослые   люди,   отличавшиеся  особенной   заносчивостью   в
поведении; ни один из них не носил косы. У большинства  были
нарукавные  повязки - единственные их знаки  различия  -  со
сложным  узором в виде круга о восьми тонких лучах,  похожих
на  стрелы. Внезапно я осознал: они вовсе не были  солдатами
правительства. Сомнений больше не оставалось:  это  какая-то
банда  мятежников, сражающаяся с генералом Лю Фаном либо  по
собственным  соображениям, либо в союзе с правительственными
войсками.
      Наконец  я  увидел  сквозь туманную  завесу  дождя  их
предводителя.  Это был именно вожак - я понял  это  по  тому
почтению, с которым остальные всадники уступали ему  дорогу.
Да  и  редко увидишь в этих краях такого роскошного  черного
арабского жеребца, как тот, что был под ним.
     Предводитель бандитов... Стройный, грациозный человек в
длинном  черном кожаном пальто. Хлопающая на  ветру  рубаха.
Топкая  талия. Кожаная шляпа с широкими полями, закрывающими
лицо.   Длинная  сабля,  наподобие  казачьей,   на   искусно
украшенном шелковом поясе. Таким подскакал ко мне бандитский
".&  *.  Он  сдвинул  со лба шляпу и,  к  моему  величайшему
удивлению, обнаружил почти детскую веселость.
     - Доброе утро, мистер Муркок.
      Голос  прозвучал звонко и отчетливо. И он  принадлежал
женщине.  Это  был  голос  англичанки,  получившей   хорошее
образование   (хотя  она  и  произносила  слова   с   легким
акцентом). Она была молода, не старше тридцати, и цвет  лица
у  нее  был  чудесный.  Коротко  стриженые  слегка  вьющиеся
волосы.   Серовато-голубые  глаза,  большой  рот  с  полными
губами,  нежный  овал лица. Это лицо можно было  бы  назвать
прелестным,   если  бы  оно  не  выдавало  такого   сильного
характера.  Она  показалась мне самой красивой  женщиной  из
всех, что я когда-либо видел.
     Я оказался способен лишь выдавить:
     - Откуда вам известно мое имя?
     Она засмеялась:
      -  Наша  осведомительная служба работает не  в  пример
лучше,  чем у генерала Лю Фана. Мне очень жаль, что  погибло
столько ваших людей. Особенно я сожалею о смерти мистера Лу.
Он,  разумеется, не знал о том, что я возглавляю нападающих.
Мы  с ним были старые друзья, и я уже радовалась возможности
увидеть его снова.
      - Вы довольно-таки легко приняли его смерть, - заметил
я.
       -   Это  был  несчастный  случай.  Однако  я  еще  не
представилась. Мое имя Уна Перссон, Несколько месяцев подряд
генерал Лю теснил нас, и только сегодня представился  случай
преподнести  ему  урок. Поначалу целью  нашего  похода  было
встретить вас и проводить до Долины Утренней Зари, однако не
могла  же  я позволить себе упустить возможность окружить  с
тыла такое количество солдат генерала Лю.
      -  Как  же вы узнали, что я разыскивал Долину Утренней
Зари?
      -  Об  этом  мне известно самое малое месяц.  Вы  вели
довольно интенсивные поиски.
      -  Ваше имя кажется мне знакомым. Только вот где я мог
его   слышать?  -  разгадка  постепенно  забрезжила  в  моем
сознании.  -  Ведь  это о вас говорил Бастэйбл!  Женщина  на
воздушном корабле - революционерка Уна Перссон.
      - Да, я знакома с капитаном Бастэйблом. Мое сердце так
и подскочило.
      -  Он  здесь? То есть, я хотел сказать,  он  в  Долине
Утренней Зари?
      -  Он  был там, - согласилась она, - и кое-что оставил
для вас.
      - Но что с Бастэйблом? Что с ним сталось? Я непременно
должен поговорить с ним. Где он теперь?
      И  вот  тогда  эта загадочная женщина  сделала  весьма
таинственное  заявление.  Она  пожала  плечами,   улыбнулась
усталой улыбкой, тронула поводья и повернула коня.
      - В самом деле, где? - сказала она. - Ответить на этот
вопрос не так-то просто, мистер Муркок. Ведь все мы - только
кочевники потоков времени...
      Я  так и остался стоять, сбитый с толку, промерзший до
*.ab%),  слишком опечаленный и чересчур уставший  для  того,
чтобы  расспрашивать ее дальше. Она поскакала к тому  месту,
где  валялись  разбитые и переломанные товары мистера  Лу  -
вперемешку  с лошадиными трупами и телами людей.  Спешилась,
склонилась,  чтобы  получше рассмотреть  сломанную  фигурку,
сунула  палец  в полую середину статуэтки и поднесла  его  к
носу.  Затем кивнула, точно нашла подтверждение  чему-то,  о
чем  знала  заранее. После чего отдала своим  людям  краткий
приказ  на  кантонском  диалекте - я  почти  не  понял  его.
Несколько человек начали очень осторожно собирать обломки  и
те  немногие статуэтки, что оставались целыми. Не  требуется
большого  ума для того, чтобы умножить дважды два и получить
в  результате  четыре.  Теперь я  понял,  почему  мистер  Лу
выбира