хранились у Цераленн. Среди них  были
несколько брелоков, подарки от подруг  и  поклонников,  вызывавшие  у  нее
теплые  чувства,  и,  самое  главное,   подарки   от   дядюшки   Кинца   -
восхитительные волшебные безделушки, которыми она дорожила просто  потому,
что  была  сердечно  привязана  к  их  дарителю,   а   фарфоровый   венок,
составленный из сотни разных цветов, каждый из которых испускал изысканный
аромат, являлся истинной редкостью. Несомненной ценностью было и зеркальце
в золотой  оправе,  в  котором  постоянно  появлялись  чудесные  сказочные
пейзажи с розовыми облаками, а еще  забавные  игральные  кости  с  коварно
меняющимися гранями, украшенные бриллиантами, и  другие  вещицы  подобного
рода, потерять которые было бы немыслимо.
     Однажды знойной летней ночью Элистэ  сидела  в  спальне,  обмахиваясь
веером и наблюдая за тем, как Кэрт зашивает драгоценности в складки нижних
юбок и рубашек. С открытой дверью и окном дышать было бы легче, но  Элистэ
распорядилась ничего не открывать, чтобы обезопасить  их  от  неожиданного
вторжения слуг, которые могли увидеть то, чего им видеть не полагалось,  и
более того - рассказать об этом своей госпоже. Хоть Элистэ и действовала с
полной убежденностью в собственной правоте, сносить презрение  бабушки  ей
вовсе   не   хотелось.   Занавески   на   окне   были   задернуты,   чтобы
воспрепятствовать  обзору  извне,  и  останутся  так  до   конца   работы.
Подстегиваемая неудобствами, Кэрт работала быстро, делая  крупные  стежки,
наметывала, подшивала кромку.  Желая  ускорить  дело,  Элистэ  тоже  взяла
банкноту в сто рекко, полученную в подарок ко дню рождения, и собственными
руками зашила сложенную бумажку в прореху на подкладке маленького красного
ошейника Принца во Пуха.
     Венок, зеркальце, тиару бабушки Берриссы и еще кое-какие ценные  вещи
нужно было спрятать отдельно, но Элистэ уже все продумала.
     - Выбрось отсюда письма, - распорядилась она, указывая на  деревянную
шкатулку. - И уложи оставшееся.
     Кэрт выполнила приказание с обычным проворством. Последней  уложенной
вещицей был фарфоровый венок, бережно завернутый во множество слоев ткани.
     - Ну, вот и все. - Кэрт закрыла шкатулку  и  защелкнула  замок.  -  А
теперь что, госпожа?
     - А теперь - в сад. Тихо-тихо. Ты неси шкатулку. И вот это. -  Элистэ
вручила горничной похищенную в саду лопату.
     - Зарытый клад, госпожа? - Круглые глазки Кэрт засверкали.  -  Как  у
пиратов?
     - Вот именно.
     - Вы будете капитан, а я матрос, который роет яму?
     - Если тебе угодно.
     - Капитан обычно убивает этого матроса  из  пистолета,  -  подсказала
Кэрт. - Вышибает ему мозги, чтобы тот не проболтался.
     - Слишком много шума. Выстрел переполошит всю округу. Так что, думаю,
пока ты в безопасности.
     - Спасибо, госпожа.
     - Ну, а теперь - за мной.
     На пороге спальни  Элистэ  остановилась,  чтобы  прислушаться,  затем
осторожно приоткрыла дверь и высунула голову  в  коридор,  бросив  быстрый
взгляд по сторонам - совсем как год назад, в ту ночь, когда  она  украдкой
выходила из отцовского дома, чтобы спасти Дрефа сын-Цино. На нее нахлынули
воспоминания той ночи - посеребренные лунным светом поля и  холмы,  фигура
похожего на мотылька дяди Кинца, выскочившего  из-за  камня,  удивительное
ощущение иллюзорной ликантропии, конюшни в  ночном  мраке,  наконец,  уход
Дрефа сын-Цино в темноту и охватившее ее чувство  необъяснимого  отчаяния.
Отзвук этого отчаяния она чувствовала до сих  пор  -  но  думать  об  этом
сейчас было не время. Элистэ выскользнула в переднюю. Кэрт последовала  за
ней.
     По лестнице  девушки  сошли  без  происшествий.  Элистэ  предполагала
тихонько выйти через парадную  дверь,  обойти  дом  и  очутиться  в  саду,
избежав таким образом встречи с прислугой. Этот план был вполне реальным и
осуществимым,  если  бы  не  поразительное  невезение.  Как   только   они
спустились в холл, неожиданно раздался стук  в  дверь.  Какие  могли  быть
гости в десять часов? Однако дверь дрожала под ударами, становившимися все
более настойчивыми.
     Девушки  обменялись  встревоженными  виноватыми  взглядами.  Прижимая
шкатулку к груди, Кэрт сделала шаг назад, словно обдумывая, не ринуться ли
ей наверх. Но было поздно. Дворецкий со своей неуместной исполнительностью
уже спешил на стук. Он отодвинул засов, и тут  обеими  девушками  овладело
любопытство.
     В дверях стоял какой-то человек. Несмотря на влажную жару шерринского
лета, его  осанистую  фигуру  скрывал  грязно-коричневый  плащ.  Даже  под
складками плаща было видно, как  его  грудь  вздымается  и  опускается  от
частого дыхания. Лицо пришельца почти полностью  скрывала  тень  от  низко
надвинутой широкополой шляпы. В одной руке он держал небольшой саквояж.
     - Пропустите меня к графине, - потребовал, задыхаясь, посетитель. Его
речь  носила  характерный  оттенок  Возвышенных,  в  голосе  чувствовалась
тревога, и он показался Элистэ знакомым.
     - Как о вас доложить, господин? - осведомился дворецкий,  бегло  и  с
сомнением осмотрев гостя.
     - Не имеет значения. - Человек с опаской оглянулся через плечо.
     Дворецкий, составив наконец окончательное мнение о госте, отрезал:
     - Мадам нет дома.
     -  Отведите  меня  к  графине   немедленно,   слышите?   -   За   его
настойчивостью чувствовалось растущее отчаяние. А  голос  был  определенно
знакомым.
     - Мадам нет дома - повторил дворецкий.
     - Наглец, говорю тебе: я должен ее  видеть!  Я  прикажу,  чтобы  тебя
высекли, негодяй!
     Эта угроза не возымела никакого действия.  Дворецкий  скривил  рот  и
начал закрывать двери.
     - Впустите этого господина. - Элистэ наконец узнала голос посетителя.
Когда она заговорила, мужчины в изумлении воззрились  на  девушку,  только
теперь заметив ее присутствие. Она двинулась навстречу гостю.
     - Возвышенная дева... - Облегчение его было почти осязаемым.
     - Передайте мадам, что в гостиной ее ожидает кавалер, - распорядилась
Элистэ, и дворецкий удалился. -  Кэрт,  ты  можешь  идти,  -  сказала  она
многозначительно,  и  горничная  обрадованно   поспешила   наверх,   унося
предательскую  шкатулку.  Элистэ  снова  повернулась  к  гостю:   -   Ваше
превосходительство...
     Тот, поспешно обнажив голову, поклонился и вновь  выпрямился.  Элистэ
взглянула в испуганные глаза маркиза во Ль„ в'Ольяра. Не удивительно,  что
она не сразу  узнала  его:  белого  парика  на  месте  не  оказалось,  его
собственные редкие седеющие волосы прилипли к потному лбу, он был  бледен,
одежда выглядела не вполне опрятно, а обычное хладнокровие уступило  место
волнению.
     - Возвышенная дева во  Дерриваль...  Э-а...  Значит,  вы  все  еще  в
Шеррине? Ну да, вы здесь, а где графиня?
     - Она, без сомнения, скоро  присоединится  к  нам.  Сюда,  маркиз.  -
Элистэ провела его в гостиную, и он сел, стараясь  держаться  подальше  от
окон, несмотря на жаркую погоду.
     - Не хотите ли чего-нибудь выпить или подкрепиться? - предложила она,
с трудом подавляя растущее любопытство. К ее изумлению, маркиз  отказался,
чего раньше никогда не случалось. И никогда не бывало, чтобы  он  с  таким
неприкрытым равнодушием относился к ее присутствию и улыбкам, - теперь  он
держался как человек, которому не до пустяков.  В  сущности,  он  едва  ее
замечал.
     - Графиня! Где графиня? - твердил маркиз.
     Элистэ, как могла, успокаивала его, однако он  почти  игнорировал  ее
вежливые банальности, нервно барабаня пальцами по ручке кресла. Ее попытки
поддерживать беседу были тщетны, и, наконец, к великому облегчению  обоих,
вошла Цераленн, невозмутимая и собранная, как всегда.
     Во Ль„ в'Ольяр вскочил.
     - Во Мерей... позовите его сюда! - вырвалось у  него.  -  Я  не  могу
послать за ним кого-нибудь из своих... он поймет... только вызовите его!
     Элистэ в изумлении воззрилась на него. Маркиз был в смятении, почти в
истерике. Она не могла понять причины. Однако  отметила,  что  бабушка  не
растерялась и не удивилась.  Цераленн  дернула  шнур  звонка.  Появившийся
слуга  выслушал  отданные  вполголоса  распоряжения  и  удалился.  Графиня
повернулась к своему гостю, стоявшему с позеленевшим лицом.
     - Он будет здесь через несколько минут, - объявила она.
     Во Ль„ в'Ольяр  издал  вздох  облегчения,  после  чего,  оставив  все
попытки соблюсти приличия, уныло ссутулился в кресле. Хозяйка  дома  и  не
пыталась вовлечь его в разговор.
     Элистэ догадывалась, что она здесь лишняя. Бабушка и маркиз полностью
понимали друг друга. Что-то явно происходило, о чем  Элистэ  не  имела  ни
малейшего понятия, и хотя  трудно  было  поверить,  но  туповатый  во  Ль„
в'Ольяр принимал в  этом  участие.  Что  бы  там  ни  было,  они  явно  не
собирались открывать ей свои тайны.  В  любую  минуту  ей  предложат  уйти
отсюда - как ребенка отправят в детскую. Но она не ребенок, и если  с  ней
станут обращаться подобным образом, Элистэ поднимет бунт. Нужно  держаться
со всей твердостью.
     Но ее никуда не отправили. Цераленн  подметила  выражение  вызова  на
лице внучки. Уголки ее губ дрогнули,  однако  она  промолчала.  Томительно
тянулись минуты, и наконец, вскоре после одиннадцати,  прибыл  кавалер  во
Мерей, при виде которого во Ль„ в'Ольяр, застывший, словно изваяние, сразу
же ожил.
     Во Мерей был одет в простую одежду темных тонов, как и маркиз. Но,  в
отличие от маркиза, вел себя сдержанно, хладнокровно и  настороженно.  Его
вежливые фразы, обращенные к  дамам,  были  почти  небрежны,  но,  видимо,
совсем обойтись без них он не  мог.  Как  только  позволили  приличия,  он
повернулся к во Ль„ в'Ольяру и бросил:
     - Если вы готовы, мы вскоре можем отправляться.
     - О, разумеется! - Маркиз встал. - Я более чем готов. Прошу вас, если
можно, отправимся немедленно.
     - Нужно выждать еще несколько минут. - Кавалер взглянул  на  часы.  -
Лучше пройти во время смены караула.
     - Куда вы отправляетесь? - не выдержала Элистэ. - Где надо пройти?
     Все трое, объединенные общим пониманием, изучающе посмотрели на нес.
     - Кавалер взял на  себя  труд  вывести  преследуемых  Возвышенных  из
города, - пояснила Цераленн.
     "По тоннелю под стеной", - вспомнила Элистэ. Но признаться,  что  она
знает об этом, означало признаться в подслушивании. И она лишь спросила: -
Преследуемых?
     - Эти типы из Народного Авангарда хотят упрятать меня в "Гробницу", -
сообщил во Ль„ в'Ольяр. - Плохо дело, Возвышенная дева. Очень плохо.
     "Гробница"! Это название потрясло Элистэ.
     - Но в чем они могут обвинить ваше превосходительство?
     - В богатстве, - угрюмо ответил маркиз. - Но, клянусь вам, это не моя
вина. Я его всего лишь унаследовал.
     - С каких пор это стало преступлением?
     - С  тех  пор,  как  партия  экспроприационистов  объявила,  что  это
преступление, -  сухо  пояснил  во  Мерей.  И,  повернувшись  к  Цераленн,
спросил: - Разве она этого не знает?
     - Да тихо, она ведь еще ре... - Встретив возмущенный  взгляд  Элистэ,
Цераленн быстро поправилась: - Я не хотела ее волновать.
     - Тогда ей пора узнать об этом,  ради  ее  собственной  безопасности,
Возвышенная  дева...  -   Почему-то,   несмотря   на   обходительность   и
почтительность, в голосе во Мерея слышались  назидательные  нотки.  -  Вам
следует знать, что самые богатые среди подданных его величества  оказались
преследуемы более всех прочих. Разбойники, которые держат сейчас  в  руках
этот нелепый Конституционный Конгресс, нуждаются в деньгах,  чтобы  купить
верность своих наемных  бандитов.  Мощь  защитников  короля  в  Шеррине  и
провинциях  настолько  велика,  что  им  требуется   целая   армия,   дабы
противостоять  ей,  а  это  дорогое  удовольствие.   Поэтому   устремления
экспроприационистов переходят от стадии идеала к голой  необходимости.  Им
нужны деньги, и они знают, где их взять. Остальное, к сожалению, очевидно.
Тем из нас, кому, несомненно, благоприятствовала судьба - как находящемуся
здесь его превосходительству, - угрожает несправедливое обвинение, тюрьма,
пытки и смерть. Да, смерть, -  повторил  во  Мерей,  уловив  недоверие  во
взгляде Элистэ. - Убийства уже были.  Где  сейчас,  по-вашему,  виконт  во
Шетень? А его имущество? Где во Брайонар? Лучше не думать об этом. Но  все
это  будет  продолжаться  до  тех  пор,  пока  друзья  его  величества  не
восстановят законный порядок в стране. А пока те из нас, кто  представляет
собой самую большую  мишень,  должны  бежать  или  скрываться.  Что  менее
оскорбительно для чести Возвышенных?
     - О Чары, это правда, Возвышенная дева, - вмешался во Ль„ в'Ольяр.  -
Они гонятся за нами, как свора  одичавших  собак.  Неужели  вы  не  знали?
Ничего не остается, кроме как собрать пожитки и бежать, пока еще возможно.
Видите, у меня здесь с собой  деньги,  акции,  закладные,  ценные  бумаги,
фамильные документы и побрякушки - военные трофеи прапрапрадедушки.  -  Он
похлопал по саквояжу. - Так что я готов. Если можете, не думайте  обо  мне
чересчур дурно.
     -  Разумеется,  нет,  -  сказала,  кривя  душой,   Элистэ.   Он   был
Возвышенным, даже  носил  высокий  титул,  и  вот  он  убегал!  Убегал  от
разбойников! Что должна чувствовать мадам? Элистэ  взглянула  на  бабушку,
ожидая увидеть презрение на лице,  но  обнаружила  только  мрачное,  почти
горестное сострадание. Ее собственная пренебрежительная усмешка сбежала  с
губ, и она спросила уже более сочувственно:
     - А сейчас народогвардейцы преследуют ваше превосходительство?
     - О Чары, да, Возвышенная дева! Я  бы  уже  делил  солому  с  крысами
"Гробницы", если бы не своевременное предупреждение от людей во Мерея. Они
спасли меня в последнюю секунду, клянусь вам. Только я успел выбраться  из
дома, а по улицам уже крадутся эти типы из Авангарда...  В  сущности,  мне
пришлось бежать от них. Подумайте только!  И  еще  мне  сказали,  что  все
городские ворота охраняются их стражей...
     - Да, теперь они охраняются постоянно, - подтвердил во Мерей.
     - Мои дела никогда еще не находились в столь плачевном состоянии.
     - Не огорчайтесь, маркиз, - посоветовал кавалер. - Остался  еще  один
выход из города, путь, известный немногим. Через  два  часа  вы  будете  в
безопасности за пределами городских ворот. А потом вам стоит подумать и  о
временной эмиграции.
     - О, непременно, разумеется! Думаю, что мне лучше уехать в Ланти  Йум
- они там чтут родовитость. А  вы,  графиня?  -  спросил  во  Ль„  в'Ольяр
хозяйку дома. - Ведь вы, ваше сиятельство, тоже не невидимка!
     - Было бы  чрезвычайно  досадно,  если  бы  она  была  невидимкой,  -
рассеянно возразил Мерей с машинальной галантностью.
     - Неужели кавалер во Мерей еще не уговорил вас уехать?
     - Если и не уговорил, то не потому, что мало  уговаривал,  -  объявил
Мерей.
     - Об этом думать не приходится, - высокомерно сказала Цераленн.
     - А что король? -  смело  спросила  Элистэ,  и,  встретив  удивленные
взгляды,  продолжила:  -  Но  ведь  если   самые   высокопоставленные   из
Возвышенных в опасности, разве его  величеству  не  угрожает  еще  большая
опасность? Разве он не может окончить свои дни в "Гробнице"?
     - Внучка, ты говоришь неслыханные вещи.  -  Высокая  фигура  Цераленн
застыла. - Королевская особа  священна  и  останется  таковой  и  при  тех
временных беспорядках, какие мы  ныне  переживаем.  Предполагать  что-либо
иное - означает перейти границы  мыслимой  ребяческой  дерзости.  Подобные
мысли недостойны... они вульгарны... Тебе должно быть стыдно за себя.
     Возможно, ледяная строгость бабушки скрывала  замешательство  и  даже
тревогу, но Элистэ этого не заметила.  Щеки  ее  вспыхнули,  она  опустила
глаза.
     Но во Ль„ в'Ольяра не так легко было осадить.
     - Вы чересчур непреклонны, графиня, - сказал он. - Юная леди  говорит
вполне разумные вещи, и я с ней согласен. Даже родной брат его  величества
снизошел до того, чтобы улизнуть отсюда, и хорошо сделал,  -  насколько  я
слышал, его уже совсем припекало. Что  же  говорить  о  неприкосновенности
королевской особы? Но, собственно, присутствующий здесь кавалер  знает  об
этом больше моего. Правда, Мерей? Разве вы не поддерживаете связи с людьми
Феронта в Стрелле? О Чары, вот вам и идея. Феронт и его хозяева в  Стрелле
могли бы  раскошелиться  да  "подмазать"  кого  следует  и  таким  образом
облегчить его величеству бегство из Бевиэра. Можете  быть  уверены  -  мы,
Возвышенные Вонара, сделаем все, что в наших силах, но все же мне кажется,
эти стрелльские господа могли бы...
     - Пора, маркиз, - перебил его во Мерей с такой спокойной уверенностью
в голосе, что эта реплика показалась случайной и несущественной.
     Во Ль„ в'Ольяр с готовностью кивнул. Он, видимо, не заметил, что  ему
намеренно наткнули рот. Но Элистэ достаточно ясно это почувствовала, и  ее
утихшая было обида вспыхнула вновь. Они боятся, что она узнает  что-нибудь
о готовящемся побеге  короля.  Они  доверяли  ей  не  больше,  чем...  ну,
например, Аврелии, от которой всегда все скрывали Ее лицо  вытянулось,  но
никто этого не заметил.
     Цераленн и Элистэ проводили гостей к выходу. Кавалер во  Мерей  нанял
возницу,  ждавшего  их  на  улице  у  дома.  Это  был  разумный  ход,  ибо
народогвардейцы в поисках богатого  Возвышенного  во  Ль„  в'Ольяра  и  не
подумали бы обыскивать обшарпанный городской  фиакр.  Сам  маркиз  оглядел
экипаж с недоумением, но сесть в него согласился. Через  секунду  они  уже
катили, погромыхивая по обманчиво спокойным улицам к месту  их  секретного
назначения, к той неизвестной обители,  к  безымянной  улице,  на  которой
стоит неприметный дом с подвалом, ведущим к потайному ходу  под  городской
стеной. Удивительно, что Мерею удалось каким-то образом проведать о нем, и
этой драгоценной тропой жизни пока можно было пройти без  всяких  помех  и
препятствий. Маркиз во Ль„ в'Ольяр наверняка  благополучно  ускользнет  из
Вонара и присоединится к другим Возвышенным изгнанникам в Ланти Йуме или в
другом месте.
     Цераленн и Элистэ стояли в дверях,  глядя,  как  экипаж  исчезает  из
виду. В голове Элистэ роились вопросы, но ни одного из них она  не  задала
вслух. Какой в этом  смысл,  бабушка  все  равно  не  ответит.  Вот  улица
опустела, и обе дамы вернулись в дом. Цераленн удалилась в свои  покои,  а
Элистэ поспешила наверх за горничной и  своими  упакованными  сокровищами.
Прерванная было затея удалась как нельзя лучше.  Но  когда  Элистэ  стояла
позади дома в саду, залитом лунным светом, делая  вид,  что  наблюдает  за
действиями Кэрт, мысли ее были далеко. Она как будто следовала  по  улицам
за своим прежним поклонником, ныне беженцем, и гадала - может ли произойти
то, о чем прежде невозможно было и помыслить, случится ли так, что  она  и
ее близкие когда-нибудь отправятся той же дорогой?


     - И это твое последнее слово? - осведомился Уисс в'Ал„р.
     - Последнее и окончательное, -  ответил  Хорл  Вал„р,  чувствуя,  как
внезапно проясняется  его  сознание  и  совесть.  Он  глубоко  вздохнул  и
выпрямился. Ему было страшно, но одновременно он испытывал счастье, какого
не переживал со времени  приезда  в  Шеррин.  Поблизости  не  было  Бирса,
подавлявшего его, - в последнее время, к  его  великому  облегчению,  Бирс
частенько находился  в  отлучке,  -  и  Хорл  наконец  собрался  с  силами
противостоять сыну. Наконец-то он  обретал  себя,  сбрасывая  тяжкий  груз
унижения и зависимости. Удивительно, как легко стало на душе, - надо  было
сделать это несколько месяцев назад. Глядя прямо в глаза сыну, Хорл твердо
сказал:
     - Это не подлежит обсуждению. Скажи, зачем мы приехали  сюда?  -  Они
стояли перед столичным Арсеналом, куда Уисс притащил его с  далекой  улицы
Нерисант. Хорл не видел в этом смысла, но сын настаивал.
     - Здесь кое-что может тебя заинтересовать. Но пока не стоит об  этом.
Сейчас же я снова хочу напомн