Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
Тогда Уисс обозвал членов лиги жалкими
слизняками и с отвращением покинул клуб. В клубе "Баррасьер" дела у него
пошли лучше - до тех пор пока он не выдвинул свою кандидатуру на пост
секретаря-казначея. После поражения Уисс яростно обрушился на
избирательную комиссию, обозвав ее продажной и нечистоплотной. Больше в
клубе он не появлялся. Подобные же громкие скандалы (а они действительно
были громкими, ибо в ярости Уисс напоминал сущего демона) произошли у него
еще в нескольких более мелких клубах. Но на этом политическая деятельность
Уисса не закончилась. Его часто можно было видеть в дешевых тавернах, где
он часами просиживал за стаканом вина, споря о политике до поздней ночи.
Кроме того, в'Ал„р часто появлялся на различных митингах и собраниях,
всегда одетый в один и тот же потрепанный, но безупречно аккуратный черный
костюм. Он неизменно приходил туда один, ибо его ораторский дар завоевал
ему немало поклонников и последователей, но не друзей. И никто никогда не
видел этого человека в обществе женщин. Нередко Уисс стоял где-нибудь на
углу улицы, раздавая экземпляры своего последнего сочинения всем желающим.
Со временем эта эксцентричная, отчасти даже смехотворная личность стала
чем-то вроде достопримечательности Крысиного квартала.
Возможно, все так бы и оставалось, если бы жгучая смесь общественных,
политических и экономических проблем не привела к неожиданному результату:
традиционное сословное общество Вонарского королевства затрепетало и
закачалось, готовое рухнуть. Проблемы были таковы: войны предыдущего
правителя начисто опустошили государственную казну, что привело к
неимоверному увеличению налогового гнета; новые ограничения торговли
защищали доходы Возвышенных за счет мелких буржуа; трехлетняя засуха
привела к всеобщему голоду; почти одновременно Грифф изобрел ткацкий
станок, а Кокс - плавильную печь, в результате чего в больших городах
появились многочисленные фабрики и мануфактуры. Из деревень туда хлынули
толпы разорившихся крестьян, и трущобные кварталы расползлись вдаль и
вширь; возросла грамотность населения, так что новые либеральные идеи,
пришедшие извне и рожденные в самой стране, сложились в новую систему
мышления, получившую название Нового Разума. Король Дунулас XIII был слаб
и нерешителен, а королева непопулярна; многие стали сомневаться в
могуществе магических чар Возвышенных, на которых традиционно держались их
привилегии. Все эти факторы, скрещиваясь и влияя друг на друга,
действовали на народ Вонара таким образом, что он превратился в бушующее
море, жадно заглатывавшее номера "Сетований Джумаля".
Теперь настал час Уисса в'Ал„ра. Первый же выпуск "Сетований"
произвел сенсацию своей новизной. Антимонархические памфлеты, листовки,
трактаты и газеты не были в Шеррине в диковинку, но никогда еще настроение
толпы не находило столь бесстрашный, яростный и злобный рупор, как "Сосед
Дж.". Огромная часть горожан заучивала статьи в газете буквально наизусть.
Ум и инстинкт подсказали Уиссу в'Ал„ру на какие рычаги следует особенно
нажимать. Яд, источаемый "Соседом", поток разоблачений сильных мира сего
находили живой отклик в сердце каждого из вчерашних крестьян, раздираемом
нищетой и гневом. Шерринские бедняки не делали различия между собой и
Джумалем; его бесстрашие вселяло в них силу и отвагу. Джумаль говорил от
их лица, их собственным грубым языком, однако при этом был многословен и
красноречив, на что шерринские голодранцы были неспособны. Особенное
сочувствие у горожан вызывали многократно повторяемые призывы потребовать
от монархии и Возвышенных возмещения за многовековое угнетение - деньгами,
движимым и недвижимым имуществом и даже кровью.
Уисс старался вовсю. Каждые последующий выпуск "Сетований"
превосходил предыдущие по непристойности, агрессивности и бесстрашию;
популярность газеты росла день ото дня. Теперь редактора постоянно
окружала толпа восторженных последователей. Так родилась партия Народного
Возмездия, собравшаяся сегодня на свой первый публичный митинг. "Сосед
Дж." впервые должен был появиться на сцене - пусть не в свете рампы, а при
тусклом сиянии фонарей, но главное было начать.
Однако сможет ли Уисс совладать с такой аудиторией? Способно ли его
красноречие увлечь и подчинить себе толпу? Одно дело - разглагольствовать
в забегаловках и на тротуарах, что являлось не более чем бесплатным
развлечением для зевак. Но как встретит его настоящая аудитория -
разумеется, благожелательная, но в то же время требовательная,
темпераментная и безжалостная? А вдруг он чем-нибудь не угодит ей? Вдруг
они не поймут его или просто заскучают? Тогда неудачника сгонят с трибуны
свистом. Одно неверное слово в столь критическую минуту - и Уисс потеряет
все, за что он так долго и упорно боролся, что принадлежало ему по праву:
известность, славу, влияние, власть. Одним словом - все.
Уисс в'Ал„р, утративший за долгие годы жизни в столице прежнюю
провинциальную самоуверенность, нуждался в поддержке. По мере того как час
собрания приближался, его все больше одолевали страхи и сомнения, нервы
"Соседа Дж." были на пределе. За несколько дней до знаменательного события
он срочно вызвал из провинции отца. За все годы изгнания Уисс ни разу не
виделся со своим родителем. Старый Хорл, которого давно изводила жалость к
незадачливому несчастному сыну, немедленно явился на зов. Старик прибыл в
Восьмой округ за день до собрания. В качестве носильщика и телохранителя
его сопровождал Бирс Вал„р, родной племянник. Этот молчаливый гигант и
сейчас, в самые ответственные минуты, не произносил ни слова. Уисс хотел,
чтобы Хорл применил свою чародейную силу и околдовал слушателей. Чары
должны были подчинить их поле оратора, вызвать в их сердцах восторг и
восхищение. Подобная мера наверняка обеспечила бы успех. И все же Уисс не
мог смириться с тем, что после стольких лет трудов он опять должен
полагаться на чародейную силу отца, талант которого передался дочери и
младшим сыновьям, но обошел старшего. А ведь унаследовать по праву
чудесную способность должен был он - старший сын, обладавший гением и
честолюбием. Кроме того, в этот решающий миг старый Хорл почему-то вдруг
заупрямился. Отец был кругом виноват перед своим отпрыском, точно так же
как король и Возвышенные виноваты перед простым народом. И тем не менее
старик упирался и колебался, не желая оказать сыну необходимую помощь.
Уисс с трудом сдерживался, его терпение было на пределе. Забарабанив
пальцами по столу, он процедил:
- Мне нужна твоя помощь не для себя, а для тех униженных и
угнетенных, кто собрался в зале.
Из-за дощатой перегородки доносилось:
- Уисс! Уисс! Уисс!
- Неужели ты подведешь всех нас? Неужели ты ничего мне не должен?
Голос сына звучал обвиняюще. Старый Хорл беспокойно заерзал на стуле.
- Ну, так как насчет долга? - повторил Уисс, напирая на свой самый
главный аргумент. - Передо мной, перед теми, кому я хочу помочь; тебе что,
наплевать на все на свете, кроме твоих ученых занятий? Ты только берешь от
жизни и ничего не даешь взамен?
Своим безошибочным чутьем Уисс нащупал слабую струнку отца - Хорл
действительно пренебрегал семейными обязанностями ради своих магических
изысканий. Угрызения совести делали его уязвимым. Старик в смятении
опустил глаза.
- Нет уж, смотри мне в лицо! - неожиданно возвысил Уисс свой
натренированный голос.
Отец испуганно дернулся и поглядел на сына. А тот продолжал:
- У тебя есть обязанности перед другими людьми. Пора это понять!
Скажи, ты поддерживаешь дело свободы и справедливости, за которое я
выступаю? Да или нет?
Хорл неуверенно кивнул.
- Так докажи это. Ты уверял меня, что способен принести пользу. И
сейчас я требую, чтобы ты сдержал слово.
- Это верно, дядя Хорл. Ты, можно сказать, обещал помочь Уиссу, -
впервые разомкнул уста молчаливый Бирс. Хоть он обращался к дяде,
маленькие глазки великана с выражением безграничной преданности были
устремлены на знаменитого кузена. Бирс целиком и безоговорочно подчинился
влиянию Уисса - его славе, властности, а главное - волшебному красноречию.
Столичный родственник обладал всеми качествами, которые провинциальному
увальню казались недоступными. Через день после приезда Бирс уже выбрал,
на чьей он стороне. Теперь больше всего на свете он мечтал добиться
похвалы своего кузена, завоевать его уважение. Тогда, быть может, и на
него, Бирса, падет частица славы "Соседа Дж.". Отныне и во веки веков Бирс
решил идти только этой дорогой.
- Уисс, Бирс, - беспомощно залепетал Хорл. - Да вы наверняка не
понимаете, чего хотите от меня. Нельзя вот так запросто воздействовать на
чувства других людей. Это вопрос этики! Возвышенные, разумеется,
злоупотребляли своим даром на протяжении веков, чтобы бездумно и
безответственно оберегать спои интересы. За это они заслуживают наказания.
Но что будет, если представители нашего класса, которым по воле судьбы
достался такой же дар, тоже начнут им злоупотреблять? Чем они тогда будут
лучше?..
- Дядя, вы ведь обещали, - повторил Бирс, словно не расслышав слов
старика. - А раз обещали - надо выполнять. - Верзила сунул в карман свои
винтики и колесики, встали приблизился к столу. Глядя на старика сверху
вниз, он добавил: - Вы нужны Уиссу.
Хорл Вал„р кинул взгляд на бесстрастное лицо, возвышавшееся над ним,
потом посмотрел на огромные сцепленные ручищи и слегка побледнел.
Уисс в'Ал„р, от внимания которого не укрылась реакция отца, отметил
это маленькое обстоятельство на будущее, но виду не подал. Серьезным и
таким же проникновенным голосом, как у Хорла, он произнес:
- Это делается ради всеобщего блага, отец. Целую жизнь ты провел,
совершенствуя свои чародейные способности. Разве найдется им лучшее
применение, чем освобождение себе подобных? Ты человек из народа. Тебе
достался дар Возвышенных, и это особенно ценно и важно для нашего дела. В
твоих силах способствовать победе права и справедливости. Неужто ты не
поможешь нам своими чарами? Ведь ты можешь войти в историю как герой и
истинный патриот. Ну же, отец, присоединяйся к нашей борьбе!
Говоря это, Уисс давал отцу возможность спасти свое реноме, и Хорл
немедленно за нее ухватился.
- Ну ладно, - согласился он. - Я постараюсь.
Лишь землистый цвет лица и нервно стиснутые руки свидетельствовали о
том, что его согласие вырвано против воли. Бирс удовлетворенно вернулся к
своим винтикам и шестеренкам. Хорл едва слышно вздохнул, а Уисс просиял
счастливой одухотворенной улыбкой.
Толпа в зале скандировала все громче: "Уисс! Уисс! Уисс!"
- Ну что ж, идем.
Внезапно Уисс побелел, напрягся и словно закоченел. Казалось, что
страх в мгновение ока переселился из отца в сына. Хорлу померещилось,
будто он, как и тридцать лет назад, смотрит на своего маленького
некрасивого и неудачливого сына, во что бы то ни стало желающего решить
задачу. На душе у старика полегчало.
Голос его зазвучал уверенно, теперь и в самом деле можно было
подумать, что он и Уисс - единомышленники.
- Напрасно ты думаешь, что тебе нужна помощь чар. Твое природное
красноречие способно творить чудеса. Раз ты не доверяешь ему, я постараюсь
тебе помочь. Можешь не сомневаться: публика встретит тебя как спасителя и
героя.
Уисс посмотрел на отца полускептически-полуизумленно, потом расправил
плечи и стремительно вышел из кабинетика. Толпа по-прежнему повторяла
хором его имя. Когда "Сосед Дж." предстал перед ней, скандирование перешло
в оглушительный рев. Несколько быстрых шагов, и Уисс поднялся на трибуну.
Сначала он даже не различал лиц, все расплылось перед глазами. Уисс не
оглядывался и потому не видел, что его отец пригнулся за сценой, сложив
руки и что-то бормоча под нос. Выдержав паузу, как и подобает хорошему
актеру, Уисс вскинул руку, приветствуя собравшихся. Рев перешел в овацию,
но вскоре постепенно затих. Когда в зале воцарилась тишина, он медленно
опустил руку и заговорил очень естественным, почти разговорным тоном.
Контраст с актерским жестом приветствия получился разительный, однако
именно таких слов поклонники и ждали от "Соседа Джумаля".
- Ну-ну, так-то лучше. Я смотрю, у нас еще есть мужчины и женщины,
которые не боятся кровососущих демонов. Каких демонов, спросите вы? А то
вы сами не знаете. Знаете, еще как знаете! Нам всем хорошо известен демон,
имя которому Нужда. Он твердит, что нам нечего ждать, кроме голода и
холода, что лучшей доли мы не заслуживаем. Знаем мы и демона по имени
Несправедливость. Он твердит, что сеть люди, которые не нам чета, что их
дети куда лучше наших детей. Когда лакеи Возвышенных гоняют нас как жалких
дворняжек, мы утираемся и примиряемся. Мы говорим себе: ничего не
поделаешь, так уж устроен мир. И тогда мы жмем руку Несправедливости. Кто
из нас с ней не знаком? И еще, конечно, есть демон, имя которому Страх.
Это наш ближайший друг, на него мы можем всегда положиться Да мы все у
него вроде любовников. Когда мы не смеем сказать, что думаем, когда боимся
выйти на площадь, потому что это сулит нам неприятности - тут-то наш
дружок от счастья сам не свой. Хорошо вам лежать с ним под одной
простынкой, друзья мои? Нравится вам его компания? Каждый день Страх
наваливается на вас своей тушей. Нравится вам это? Нет? Может, пришла пора
с ним расквитаться? Понятно. Так вот почему сегодня вы пришли сюда!
Эта шутка была встречена взрывом смеха, и Уисс почувствовал, как к
нему возвращается уверенность. Он на лету схватывал малейшие изменения в
настроении толпы. Инстинктивно он угадывал ее страхи, устремления, нужды и
антипатии. В этом чутье был залог его власти. Уисс мог управлять этими
людьми. Он читал в их умах и сердцах, как в раскрытой книге. Их чувства и
эмоции были беззащитны перед ним, как клавикорды, на которых он мог
сыграть любую мелодию. От его сомнений не осталось и следа. Уиссу больше
нечего было опасаться. Он мог сделать с толпой все что пожелает.
Слушатели все еще веселились. Сначала Уисс собирался подождать, пока
они отсмеются, но теперь нужды в этом не было - он понял, что является
здесь хозяином, и поднял руку, требуя тишины. Шум тут же прекратился.
- А ведь с демонами можно рассчитаться, друзья мои, - продолжил он. -
Можно отплатить им за все, что они натворили в нашей с вами жизни. Как
рассчитаться, спросите вы? А я вам скажу. Пусть они сами заплатят нам за
все сполна. Слышали? Пусть сами заплатят! Да еще с процентами!
В толпе раздались возгласы одобрения.
- Только так, и не иначе. Как заставить демона раскошелиться,
спросите вы? - продолжал Уисс. - Как взять за горло Нужду и
Несправедливость? Как зажать в угол нашего старого приятеля - Страх? Я
знаю только один способ. Думаю, что и все вы его знаете. - Он выдержал
паузу, чтобы значение следующей фразы лучше дошло до сознания слушателей:
- С нами расплатятся их подручные. Берите за глотку пособников этих
демонов! Возьмите то, что вам причитается у дьяволовых приспешников,
которые помогают демонам в их работе. Вам ведь не надо говорить, кто это
такие? Мы же знаем, где их искать, правда?
Раздались гневные голоса:
- Возвышенные!
- Дурак король и шлюха королева!
- Богатые и их прислужники!
- Вы правы! - ответил Уисс. - Еще как правы, друзья мои!
Толпа разразилась ревом, и в'Ал„р дал ей немного побушевать. Он знал,
что шум горячит кровь и разжигает страсти, а это его устраивало. И тут
случилось нечто удивительное. Уиссу показалось, что воздух в зале
закружился водоворотами. Лица, тела, фонари - все завертелось вокруг него.
Сначала он испугался, что упадет в обморок - это нередко случалось с ним в
детстве. Но приступ головокружения почти сразу же прошел, зрение
прояснилось, и он увидел, что все в порядке, все осталось по-прежнему.
Хотя нет, не совсем! Уисс заморгал. На первый взгляд, огромное помещение
склада совсем не изменилось, но взор оратора неожиданно проник как бы в
иное измерение. Он воочию увидел то, что раньше чувствовал лишь
интуитивно, - эмоции толпы, похожие на облака пара или газа самых разных
цветов. Облака вздымались над толпой, расползаясь по залу. Движение их
было хаотичным и непредсказуемым, но Уисс понял, что ими можно управлять,
что его слова способны воздействовать на цвет и густоту этих эфемерных
образований. Он безо всякой подсказки догадался, как сжать эту массу в
единый узел мощной и бездумной энергии, покорной его воле. Увеличение
давления должно было привести к взрыву - оставалось только поджечь фитиль
красноречия. Все это открылось разуму в'Ал„ра в один миг. Он оглянулся и
увидел своего отца, обессиленно привалившегося к стене. Уиссу все стало
ясно - Хорл выполнил-таки свое обещание.
"Сосед Джумаль" внимательно оглядел зал, едва различимый сквозь
густые облака эмоций. Теперь он видел не только лица, но и тайные желания
людей, глубоко спрятанный страх, гнев, голод, жажду подчинения, надежду
услышать простые и ясные ответы. И еще Уисс почувствовал, что толпа его
обожает, восхищается им, верит ему, согревает его своим восхитительным
теплом. Неважно, что это обожание рождено магическими чарами. Оно
существовало на самом деле, а именно о такой всеобщей любви Уисс всю жизнь
и мечтал. Он знал, что заслужил ее, заплатил за нее десятилетиями
страданий. Сердце оратора сжалось, на глазах выступили слезы. Он выждал
еще миг, чтобы собраться с силами, а заодно сполна насладиться восхищением
толпы и своей властью.
Однако медлить было нельзя. Туманы и вихри эмоций вовсю носились над
головами, это сырье следовало обработать. Чары старого Хорла подготовили
холст, но картину на нем должен написать сам художник.
- Мы все знаем, кто наши враги! - вскричал Уисс. Ему и самому
показалось, что его голос обрел особую звучность и силу. - Мы знаем, какие
задачи стоят перед нами. Но, может быть, среди вас есть люди, которым не
хочется раскачивать лодку? Может быть, они думают, что не стоит заваривать
эту кашу, что надежды на победу нет, что мы ошибаемся? Если это так, то я
рад, что они сюда пришли. Именно с ними я и хочу поговорить. Если вы с
нами заодно, то вы должны верить в наше право потребовать у Возвышенных
выплаты долгов. Неужто вы забыли, как страдали ваши отцы и отцы ваших
отцов? Как Возвышенные терзали вас, высасывали из вас все соки, а потом
выбрасывали за ненадобностью в навозные кучи? Вы не должны забывать про
нищету и унижения, про голод и холод, про удары и оплеухи. Вспомните все
зло, которое они вам причинили! Для того я и пришел сюда, чтобы напомнить
вам об этом.
Уисс отлично рассчитал время. Он стал говорить о страданиях крестьян,
и речь его была живой, красочной, убедительной. Однако не слишком длинной.
Для большей действенности следовало говорить кратко, чтобы толпа не
заскучала. Уисс привел несколько конкретных примеров, не останавливаясь
подробно ни на одном из них. Он рассказал о некоем Паке сын-Пака, серфе
благородного Жерюнда. Беднягу приговорили к смертной казни за
браконьерство. Ему выкололи глаза, отрубили правую руку и выгнали из
селения в зимнюю стужу погибать среди голых холмов. Никто не смел помочь
несч