ми сказал:  "Этот".
Серые  глаза  Исель  заблестели,  бледные   щеки  окрасились  румянцем.  Она
протянула вперед руки для приветственного поцелуя.
     --  Милорд  Бергон  ди  Ибра, -- произнесла  она  немного  звенящим  от
волнения голосом, -- добро пожаловать в Шалион.
     --  Миледи  Исель ди Шалион,  --  так же взволнованно ответил  Бергон и
приблизился  к Исель, -- ди Ибра благодарит  вас!  --  он  опустился на одно
колено и поцеловал ее ладони. Она наклонилась к нему  и, поднеся  его руки к
губам, ответила на поцелуй.
     Бергон  поднялся  с колен  и  представил своих сопровождающих,  которые
почтительно   поклонились.  Провинкар  и   настоятель  собственными   руками
придвинули принцу кресло, поставив его рядом с креслами Исель и Кэсерила. Из
кожаной шкатулки, которую держал в руках ди Тажиль, Бергон достал подарок --
изумрудное  колье  его покойной матери, одну из немногих  драгоценностей, не
заложенных  Лисом  за время  войны  для покупки оружия. Белые горные пони, к
сожалению, были  еще в пути.  Бергон  сначала  собирался  подарить ибранский
жемчуг, но, по настоянию Кэсерила, заменил его на изумруды.
     Ди  Баосия произнес  короткую  приветственную речь,  которая  могла  бы
оказаться  значительно  длиннее, если  бы  взгляд племянницы не  призвал его
пригласить гостей в следующую комнату, дабы отдохнуть и перекусить. Жених  и
невеста остались наедине. Они сблизили  головы и принялись что-то обсуждать,
так тихо, что никто из любопытствующих, проходя мимо открытых дверей, не мог
уловить ни звука.
     Кэсерил  не  принадлежал  к   числу  этих  любопытствующих;  он  сидел,
непрерывно глядя на дверь, и разрывался перед выбором -- то ли нервно грызть
маленькие пирожные,  то  ли  в волнении кусать  собственные  кулаки.  Голоса
принца и принцессы звучали то громче, то  тише; Бергон жестикулировал, Исель
дважды  рассмеялась  и  три раза  охнула, расширив  глаза и прижав  пальцы к
губам. Затем Исель что-то горячо зашептала, Бергон наклонил голову к плечу и
внимательно слушал, не отводя взгляда от ее лица, разве что пару  раз поднял
глаза на Кэсерила. Потом они зашептались еще тише.
     Леди Бетрис принесла ему стакан разбавленного вина, кивнула в  ответ на
слова  благодарности.  Кэсерил подумал,  что, кажется,  догадывается,  чьими
заботами  его поджидали ванна, горячая вода, слуги  и одежда. Ее нежная кожа
--  молодая  и гладкая  -- отливала в  отблесках свечей золотом,  а  строгое
платье   и   убранные   назад   волосы  подчеркивали  ее  неожиданно  зрелую
элегантность. Бьющая ключом энергия, перешедшая в силу и мудрость...
     -- Что происходит сейчас в Валенде, как вы  думаете? -- спросил  у  нее
Кэсерил. Ее лицо посерьезнело.
     --  Думаю, что  обстановка весьма  напряженная.  Но  мы  надеемся,  что
поскольку  Исель там  уже  нет, скоро  все  успокоится. Ведь ди  Джиронал не
осмелится применить силу к вдове, да еще и теще рея Иаса?
     --  M-м...  не  сразу,  по  крайней  мере.  В  отчаянном положении  все
становится возможным.
     -- Это верно. Во всяком случае, уже меньше задумываешься, что возможно,
а что нет.
     Кэсерил вспомнил  об отчаянной ночной скачке двух девушек,  которая так
внезапно изменила их общее положение к лучшему.
     -- Как вам удалось сбежать?
     -- Ну, ди  Джиронал, похоже,  ожидал, что мы будем плакать и  стенать в
замке, напуганные мощью его  войска. Но вы же знаете, как смотрит на все это
провинкара. Его шпионки следили за Исель, а не за мной. Я брала Нан ди Врит,
и  мы спускались в город,  делали  покупки,  выполняли  мелкие  поручения  и
наблюдали. Солдаты ди Джиронала готовились отразить нападение спешащих к нам
на выручку мятежников,  и мы  знали  все их сторожевые посты.  Никто не  мог
также  запретить нам ходить  в храм --  где  находился лорд ди  Паллиар -- и
молиться за выздоровление Орико, -- на щеках заиграли милые ямочки. --  Одно
время  мы были  такими набожными!  --  ямочки пропали.  -- Тогда  провинкара
получила  известие,  уж не знаю, из какого источника, что канцлер отправил к
нам своего младшего сына и еще тысячу  человек, чтобы срочно увезти  Исель в
Зангр, поскольку Орико  при смерти. Может, это и  правда, но лучше  было  не
попадать  в  руки ди  Джироналу.  Таким  образом,  наш  побег  стал  срочной
необходимостью и он состоялся.
     Палли подошел поближе, ди Баосия тоже направился к ним.  Кэсерил кивнул
провинкару.
     --  Ваша мать писала  мне,  что некоторые провинкары обещают поддержку.
Есть ли у вас еще какие-нибудь новости на этот счет?
     Ди  Баосия  достал список имен  тех, кому написал и кто ему ответил. Он
оказался не таким длинным, как хотелось бы Кэсерилу.
     -- Ладно, это слова. А как насчет войск?
     Ди Баосия пожал плечами.
     --   Два  моих  соседа  обещали   военную  поддержку  Исель,  если  это
потребуется.  Они  не  очень-то обрадованы  тем,  что личное войско канцлера
заняло мой город. Мне кажется, что это беспокоит их даже больше, чем меня. А
третий... третий женат на одной из дочерей ди Джиронала. Он сейчас чувствует
себя крайне неуютно и почти ни с кем не общается.
     -- Еще бы. А кому-нибудь известно, где сейчас ди Джиронал?
     -- Мы  думаем, что в  Кардегоссе, --  сказал  Палли. --  Военный  орден
Дочери  все  еще остается  без генерала. Ди Джиронал  боится оставить Орико,
чтобы ди Джеррин не убедил его подписать назначение. Как мне тайно сообщили,
жизнь Орико висит на волоске.  Он болен, но  далеко не безумен; мне кажется,
рей использует свою болезнь,  чтобы избежать принятия ответственных решений,
которые могли бы кого-нибудь обидеть.
     -- Очень похоже на него, --  Кэсерил потер подбородок и посмотрел на ди
Баосия.  --  Кстати, о солдатах  храма -- насколько велик  гарнизон  Сына  в
Тарионе?
     -- Небольшой отряд, человек двести, -- ответил провинкар, -- это не то,
что в Гуариде и в других провинциях, граничащих с Рокнаром.
     "Значит,  в  стенах  Тариона двести  человек", --  подумал  Кэсерил. Ди
Баосия понял его взгляд.
     --  Настоятель  нынче вечером поговорит  с  командирами,  Полагаю,  что
брачный договор убедил его в преданности новой наследницы... э-э... Шалиону.
     -- Но  они давали присягу, --  прошептал Палли, -- нельзя доводить дело
до того, чтобы им пришлось ее нарушить. Кэсерил прикинул время и расстояние.
     -- Весть о побеге Исель  из Валенды уже  наверняка достигла Кардегосса.
Новость  о приезде Бергона  последует за ней. Ди  Джиронал почувствует,  что
регентство, на которое он так рассчитывал, ускользает из его рук.
     Ди Баосия радостно улыбнулся.
     -- Да,  все происходит  быстрее,  чем  он -- да  и любой другой --  мог
предположить, -- и он бросил на Кэсерила исполненный уважения взгляд.
     -- Лучше было  бы  предотвратить те его  действия, которые мы потом  не
сможем исправить, -- сказал Кэсерил. Если две  стороны, обе несущие  на себе
проклятие, столкнутся в  гражданской войне, могут проиграть обе. И это будет
кульминацией  посмертного  дара  Золотого  Генерала  всему  Шалиону;  страна
погибнет.  Победа  подразумевает  тонкую борьбу,  без  кровопролития.  Пусть
Бергон спасет Исель  от  проклятия, но оно все  равно  останется  над бедным
Орико, и ди Джиронал разделит судьбу своего номинального господина... "А что
будет с Истой?"
     --  На самом  деле  все  зависит  от  того, когда  умрет рей.  Он может
протянуть  еще какое-то  время,  --  продолжил  Кэсерил, думая  о  том,  что
проклятие наверняка предопределит Орико самую тяжелую судьбу. Для того оно и
существует,  чтобы  притягивать  все  мыслимые беды  и катастрофы.  Зверинец
Умегата  защищал рея  от куда более  страшных вещей, чем  болезнь.  -- Нужно
подумать,  что мы можем  предложить ди Джироналу в качестве отступных -- как
до вступления Исель на трон, так и после.
     --  Не  думаю, что  ди Джиронал согласится  на  какие-то  отступные, --
возразил Палли. -- Он  был  реем Шалиона во  всем, кроме  титула, в  течение
десяти лет.
     --  Ну, тогда он,  вероятно, устал, -- вздохнул  Кэсерил. --  Несколько
хороших должностей для его  сыновей смягчат его сердце. Его слабое место  --
верность семье.
     Только  вот проклятие  извратило эту добродетель,  превратив  в  прямую
противоположность.
     -- Дайте  ему уйти, но выкажите расположение  его клану... выдерните  у
него зубы медленно и нежно, и дело будет сделано.
     Кэсерил посмотрел  на Бетрис, которая внимательно слушала разговор. Да,
она наверняка потом поделится всем услышанным с Исель.
     Бергон и  Исель  в другой комнате встали. Она  положила  ладонь  на его
протянутую  к  ней  руку; они  бросили друг на друга застенчивые взгляды, не
оставшиеся незамеченными ими обоими,  и направились к ожидавшей их компании.
Принц  и принцесса  выглядели настолько  довольными,  как  Кэсерилу  даже не
мечталось.
     -- Наследница Шалиона, -- произнесла Исель и сделала паузу.
     -- И наследник Ибры, -- добавил Бергон.
     --  Рады  всем  сообщить,  что  мы  обменяемся  брачными  клятвами,  --
торжественно продолжила Исель, --  перед богами и  перед нашими благородными
ибранскими гостями и горожанами...
     -- В храме Тариона, послезавтра в полдень, -- закончил Бергон.
     Слушатели разразились радостными криками и поздравлениями. И -- Кэсерил
не сомневался -- подсчетами, успеет ли  враг прибыть сюда до послезавтра. Не
успеет! Теперь следовало перейти к тщательной подготовке.  Как  только Исель
окажется  освобожденной от проклятия,  время будет работать на нее. С каждым
днем  число  ее  сторонников  будет расти. С  чувством  огромного облегчения
Кэсерил откинулся на спинку кресла и поморщился от боли, когда живот стиснул
очередной спазм.

        "25"

     На следующий  день, среди суеты совершенно обезумевших  в предсвадебной
горячке  дворцовых слуг,  Кэсерилу  казалось, что он  единственный  человек,
которому нечего делать. Исель прибыла в Тарион только с теми вещами, которые
были на ней надеты;  вся  корреспонденция и  бухгалтерские книги  остались в
Кардегоссе. Когда  же он  пошел к ней, чтобы узнать,  будут ли  какие-нибудь
распоряжения,  то обнаружил  в  ее  покоях  целую толпу  близких  к истерике
камеристок под руководством тети-провинкары. Все  сновали туда-сюда, принося
и унося свертки тканей, нитки, иголки и прочие необходимые предметы.
     Исель высунула голову из вороха шелковых складок и оборок и, задыхаясь,
простонала:
     -- Вы только что вернулись, проскакав ради меня  более восьмисот  миль.
Идите отдыхать, Кэсерил.
     Она послушно вытянула руку, чтобы одна из женщин могла примерить рукав.
     -- Нет, лучше составьте два письма с  объявлением о моей свадьбе, чтобы
в канцелярии моего дяди  с них сняли копии. Одно письмо для всех провинкаров
Шалиона, другое  -- для старших настоятелей  всех храмов.  Что-нибудь такое,
что они могли бы прочесть своим людям. Это замечательное, спокойное занятие.
Когда у вас на руках будут все семнадцать, нет -- шестнадцать...
     --  Семнадцать, -- поправила ее тетя откуда-то из-за  шелковых волн. --
Твой дядя захочет одно для архива канцелярии. Стой ровно.
     -- Когда все они будут готовы, отложите их. Мы с Бергоном  подпишем все
завтра  после церемонии, и вы тогда проследите,  чтобы они были разосланы по
назначению, -- и она решительно кивнула, вызвав недовольство другой женщины,
подгонявшей вырез горловины.
     Кэсерил удалился  из покоев  Исель,  прежде чем раздраженные камеристки
начали втыкать в него иголки, и ненадолго задержался на галерее, опершись на
перила. День был  чудесный, ясный,  уже дышавший весной.  Небо было  чистое,
бледно-голубого цвета. Мягкий  солнечный свет заливал  выложенный новенькими
плитами двор, на котором вокруг только  что  заработавшего фонтана садовники
устанавливали  кадки с цветущими апельсиновыми деревьями. Кэсерил  остановил
проходившего мимо слугу и попросил поставить письменный стол прямо во дворе,
на солнышке. А еще -- уютное кресло с  толстой подушкой, потому  что, хотя в
голове Кэсерила  впечатления и  воспоминания  о проделанных восьмистах милях
уже начинали стираться, задница его, похоже, отлично помнила  каждую из них.
Он откинулся на  спинку, подставил  лицо солнечным  лучам  и, закрыв  глаза,
начал мысленно составлять письма. Затем  Кэсерил быстро написал их и передал
результаты  своего  труда   клерку  канцелярии,  чтобы  тот  сделал   нужное
количество копий куда  более  удобочитаемым  почерком,  чем его собственный.
Завершив  сие мирное и спокойное дело, Кэсерил снова  откинулся  в кресле  и
закрыл глаза.
     Он  услышал  приближающиеся  шаги  и вздрогнул,  когда  о  стол брякнул
поднос.  Слуга  принялся выставлять  перед  ним  разные лакомства:  блюдо  с
сушеными фруктами, хлеб  с медом и орехами,  чай и кувшинчик  молока.  Затем
Бетрис отпустила слугу, сама налила  ему чая,  сунула в руку ломоть  хлеба и
примостилась рядом, на бортике фонтана, глядя, как он ест.
     --  У вас  так похудело лицо!  Вы наверняка  почти  ничего не  ели  всю
дорогу, -- строго сказала она.
     --  Даже   не  знаю.  Что  за  чудный  день  сегодня!  Надеюсь,  погода
продержится до завтра.
     -- Леди  ди Баосия считает, что  да, хотя, по ее словам, в День  Дочери
будет лить дождь.
     Запах цветов  апельсина  заполнял  двор,  смешиваясь  со вкусом меда на
губах. Он сделал глоток чая и удивленно заметил:
     -- Через три дня будет ровно год, как я пришел в замок Валенды. Я хотел
просить места на кухне. На щеках Бетрис заиграли ямочки.
     --  Я помню.  Мы  впервые  увиделись  накануне  Дня  Дочери  за  столом
провинкары.
     -- О, я  увидел вас раньше. Вы въехали во двор вместе  с Исель  и...  и
Тейдесом.
     "И беднягой ди Санда". Она выглядела изумленной.
     -- Правда? А где вы были? Я вас не видела.
     --  Сидел на скамейке у стены.  Вы были слишком заняты, получая нагоняй
от отца за скачки по холмам, чтобы заметить меня.
     -- Ох, --  она вздохнула и опустила руку в воду маленького бассейна, но
тут  же  выдернула ее и,  нахмурившись, стряхнула капли  с  пальцев.  Хотя в
воздухе нынче и веяло дыханием леди  Весны, но вода была еще  во власти Отца
Зимы. -- Мне кажется, это было сто лет назад, а не всего-навсего один год.
     -- Для меня время промелькнуло в мгновение ока, -- затем Кэсерил сменил
тему.  -- Исель  говорила  дяде  о  проклятии, которое мы  попытаемся завтра
уничтожить?
     -- Конечно нет! -- и в  ответ на его недоуменно  вскинувшиеся брови она
пояснила: -- Исель -- дочь Исты. Она не может говорить о проклятии, иначе ее
тоже  сочтут  сумасшедшей.  И  используют  это, чтобы захватить...  все.  Ди
Джиронал  уже  подумал об  этом.  На похоронах Тейдеса  он  распускал разные
слухи.  Не упускал ни одной возможности с кем-нибудь пошептаться. Если Исель
плакала -- он интересовался, не истерика ли это; если смеялась -- спрашивал,
как можно  смеяться на похоронах брата; когда она разговаривала  -- опасался
за  ее рассудок;  когда молчала -- пугался, отчего она так мрачно молчит? Вы
бы видели, как смотрели  на нее люди после таких разговоров. К концу  своего
визита в Валенду  ди Джиронал  говорил  все  это  прямо  в  ее  присутствии,
надеясь, что она возмутится и ее гнев можно будет приписать  неуправляемости
и  раздражительности.  Он  плел  вокруг  нее  целую  паутину.  Но  я,  Нан и
провинкара  раскусили  его  хитрость  и  предупредили  Исель,  так  что  она
сохраняла при нем полное хладнокровие.
     -- Умница! Бетрис кивнула.
     -- Но когда мы услышали, что  едут люди канцлера, чтобы забрать Исель в
Кардегосс, она  была  в панике, не  зная, как покинуть Валенду. Ведь если бы
она попала к нему в руки, она оказалась бы полностью в его власти и он легко
мог в любой  момент объявить ее безумной. И кто бы опровергнул его слова? Он
заставил  бы  провинкаров утвердить  его  регентство над бедной свихнувшейся
девочкой, даже не прибегая к мечу, -- она перевела дыхание. -- Поэтому Исель
не решается рассказывать о проклятии.
     --  Да,  конечно.  Она очень умна и потому  осторожна. Ну, волею богов,
скоро все кончится.
     -- Волею богов  и кастиллара  ди Кэсерила. Он смущенно отпил еще глоток
чая.
     -- Когда ди Джиронал узнал, что я отправился в Ибру?
     --  Не  думаю, что он  догадывался  о чем-то,  пока траурный кортеж  не
добрался до Валенды и вас здесь не оказалось. Старая провинкара сказала, что
он  получил еще несколько донесений  от своих шпионов в Ибре. Полагаю, он не
вернулся  бы в Кардегосс, если бы  ему не нужно  было  огородить Орико от ди
Джеррина.  Он  дождался  бы  прибытия всех своих войск, чтобы утвердиться  в
Валенде.
     --  Ди  Джиронал  послал  к границе убийц,  чтобы  избавиться от  меня.
Наверное,  рассчитывал, что я  вернусь  один  и  что переговоры  продолжатся
позже. Вряд ли он ожидал принца Бергона так скоро.
     --  Никто не  ожидал.  Кроме Исель, --  она выводила  пальцем  узоры на
тонкой  черной шерсти  лежавшего  на колене  плаща,  потом подняла  глаза  и
посмотрела  на  Кэсерила долгим взглядом.  --  Пока  вы  истощали свои силы,
пытаясь спасти Исель... вы не узнали, как спасти себя самого?
     После короткой паузы Кэсерил просто ответил:
     -- Нет.
     -- Это... это неправильно, --  Бетрис свела брови.  Он рассеянно  обвел
глазами  залитый  солнцем  двор,  не  желая  встречаться  взглядом со  своей
собеседницей.
     -- Мне очень нравится  это новое здание. Вы знаете,  что  в  нем нет ни
одного призрака?
     --  Вы меняете тему, -- морщинка между ее бровями  стала  глубже. -- Вы
всегда так делаете, когда не хотите о чем-то говорить. Это я уже поняла.
     --  Бетрис...  -- тяжело  вздохнув, мягко сказал Кэсерил,  -- наши пути
разошлись  в  ту  ночь,  когда  я вызвал для  Дондо демона смерти. Я не могу
вернуться.  Ты  будешь жить, а я нет. Мы не можем  быть вместе, даже если...
просто не можем.
     -- Ты не знаешь, сколько времени тебе осталось.  Это могут быть недели.
Месяцы. Но даже если боги дадут нам всего час, остальное не имеет значения.
     -- Дело не во времени, -- он поежился  от омерзения, --  дело в слишком
большой  компании. Подумай  о  нас наедине -- ты, я,  Дондо, демон смерти...
разве это не страшно, разве я не внушаю тебе ужас? -- его голос звучал почти
умоляюще. -- Поверь, что я сам в ужасе от себя!
     Она посмотрела на его живот, затем  отвела взгляд. Ее подбородок упрямо
вздернулся.
     --  Я  не  верю, что нет выхода, я не верю,  что демон и призрак внутри
тебя -- навсегда. Ты считаешь меня трусихой?
     --  Ни в  коем  случае, -- прошептал  Кэсерил. Она  простонала, опустив
глаза:
     -- Ради тебя я взяла бы штурмом замок богов, если бы знала, где он.
     --  Ну   вот!  Ты  разве  не  читала  Ордолла,   когда  помогала  Исель
зашифровывать  письма? Так вот он утверждает,  что мы и  боги -- здесь,  все
вместе,  разделенные  только  тенью.  Между  нашими  мирами нет  расстояний,
которые необходимо преодолеть, чтобы достигнуть их. -- "На самом деле я вижу
тот мир прямо отсюда, не сходя с места". Ордолл был абсолютно прав.
     -- Но ты никогда не сможешь силой  заставить богов сделать что-то.  Это
справедливо. Они тоже не могут заставить нас.
     -- Ну вот, опять! Снова сменил тему.
     --  Что вы  собираетесь  завтра надеть? Что-нибудь обворожительное?  Вы
знаете, что вам не положено затмевать невесту?
     Бетрис свирепо посмотрела на него.
     Наверху на галерее показалась леди ди Баосия, вышедшая из покоев Исель,
и  позвала  Бетрис разрешить  запутанный  вопрос о  каких-то тканях.  Бетрис
неохотно  поднялась  на  ноги и  пошла  к  лестнице. На  ходу  она  внезапно
обернулась и сказала:
     -- Ладно, пусть так,  пусть  вы обречены,  коль вам угодно,  но  если я
завтра  упаду  с лошади  и  сломаю  себе шею,  надеюсь, вы почувствуете себя
полным идиотом!
     -- Даже  больше,  чем  идиотом,  --  пробормотал он  вслед  ее  сердито
шелестевшим   юбкам.   Ярко  освещенный   солнцем  двор  зату