нде?  --  он  заморгал. -- В безопасности? --
теперь  он действительно  собрался  с силами и сел, потом встал  на  ноги и,
тяжело осев на край кровати, потерял сознание.
     Когда тьма рассеялась, Кэсерил увидел Бергона с округлившимися глазами,
который поддерживал его за плечи.
     -- Опусти голову вниз и посиди, -- посоветовал Палли.
     Кэсерил послушно согнулся над своим терзаемым болью животом. Если Дондо
навещал  его  прошлой ночью,  то не  застал дома. Призрак пинал его  во  сне
несколько раз -- по крайней мере, так ему показалось. Пинал изнутри.
     Бергон тихо сказал:
     -- Вчера,  когда  мы  приехали, он ничего не ел. Он просто падал, и  мы
перенесли его в постель.
     -- Правильно,  --  Палли жестом  что-то  приказал Фойксу, тот  кивнул и
выскользнул за дверь.
     -- Тарной? -- пробубнил Кэсерил себе в колени.
     -- Ага. Она улизнула от двухтысячной  армии ди Джиронала. Улизнула! Ну,
сначала ее дядя, ди Баосия, вывел своих людей и отправился домой. Эти идиоты
дали ему уйти!  После этого Исель пять дней кряду выезжала верхом покататься
-- каждый раз в сопровождении эскорта из всадников канцлера --  и  гоняла их
так,  что они были  едва  живы. Люди канцлера  были совершенно уверены,  что
Исель попытается бежать с одной такой верховой прогулки. Так что когда она и
леди Бетрис на шестой день отправились гулять пешком в сопровождении пожилой
леди  ди  Хьюлтер, охранники  позволили  им  пойти  одним.  Я  ждал  с двумя
оседланными лошадьми и двумя женщинами наготове,  которые обменялись плащами
с Исель и Бетрис и  вернулись вместо них  с леди ди Хьюлтер.  Мы скакали так
быстро... Старая  провинкара  взялась покрывать побег внучки и  заявила, что
Исель  больна и находится в покоях матери. Держу пари, принцесса была  уже в
безопасности в Тарионе, прежде чем в Валенде стало известно о ее побеге. Но,
пятеро богов,  как  скачут  эти девушки!  Шестьдесят миль по бездорожью,  от
заката до рассвета, при полной луне! И только один раз сменив лошадей!
     -- Девушки? -- переспросил Кэсерил. -- Леди Бетрис тоже в Тарионе?
     --  О  да.  Они  обе  щебетали как  птички,  когда  я  уезжал.  Я  даже
почувствовал себя стариком.
     Кэсерил стрельнул  глазами в Палли, который был на пять лет моложе его,
и не ответил на эту фразу.
     -- А сьер ди Феррей... провинкара, леди Иста?
     Палли посерьезнел.
     -- Остаются  заложниками  в  Валенде.  Знаешь, они все убеждали девушек
ехать.
     -- Да.
     Фойкс принес на подносе миску с бобовой похлебкой, горячей и ароматной,
а  Бергон  собственноручно  поправил  подушки  и помог  Кэсерилу  устроиться
поудобнее. Кэсерил думал,  что голоден  как  волк,  но  нашел  в  себе  силы
проглотить  только несколько ложек. Палли мудро рассудил,  что ехать лучше в
темноте,  пока  не взошло солнце,  чтобы  в сумерках не  могли  рассмотреть,
сколько их скачет. Кэсерил  посопротивлялся  для  порядка, но потом позволил
Фойксу помочь ему одеться. Его страшила перспектива снова оказаться в седле.
     Во дворе  их ожидал эскорт -- дюжина людей из ордена Дочери, приехавших
с  Палли из Тариона.  Между седлами двух лошадей  были прикреплены  носилки.
Кэсерил   поначалу   возмутился   и  с   негодованием   отверг   предложение
взгромоздиться  на  них  и  ехать  лежа,  но  затем  поддался  на уговоры  и
убедительные  доводы   Бергона.   Кавалькада  тронулась  в  путь   в   серой
предрассветной дымке. На разбитых окольных дорогах и узких петляющих тропках
носилки немилосердно трясло и качало. Через полчаса Кэсерил запросил пощады,
решив все-таки пересесть на лошадь. Кто-то  догадался  захватить с собой для
этой цели  спокойного, с легкой поступью иноходца; Кэсерил  вцепился  в луку
седла, решительно настроившись выдержать весь этот убийственный путь в обход
Валенды с  войсками  ди Джиронала и далее дорогу  на Тарион, которая обещала
быть получше.
     Днем они спустились с поросшего лесом склона холма на открытое место, и
Палли поехал  рядом с  другом, время от  времени бросая  на него  любопытные
изучающие взгляды. Наконец он спросил:
     -- Говорят, ты творил какие-то чудеса с мулами?
     -- Не  я -- богиня, --  Кэсерил скривил губы в  ухмылке. -- Похоже, она
поступила, как хотела.
     -- Еще мне рассказали, как ты расправился с разбойниками.
     -- Нас было  куда больше, и мы были хорошо вооружены. Если бы не приказ
ди Джоала, они не осмелились бы напасть на нас.
     -- Ди Джоал был одним из лучших клинков ди Джиронала. Фойкс говорит, ты
уложил его в считанные секунды.
     --  Это  вышло по ошибке.  Я  не  хотел его  убивать.  Кроме  того,  он
поскользнулся.
     Теперь ухмыльнулся Палли.
     -- Знаешь, тебе не обязательно трубить об этом направо и  налево, -- он
посмотрел  вперед  и после  небольшой  паузы  добавил: --  Так,  значит, тот
ибранский мальчик на галере, за которого ты заступился, был сам Бергон.
     --  Да. Как выяснилось, это был  именно  он,  похищенный людьми  своего
сводного брата.  Теперь  мне понятно,  почему  ибранский флот  так  отчаянно
преследовал нас.
     -- Неужели ты даже не догадывался, кто он такой, -- ни тогда, ни потом?
     -- Нет. У  него... такая выдержка, я и представить не мог. Одно это уже
делает  его достойным уважения и говорит  о том, каким сильным реем он может
стать в свое время.
     Палли посмотрел туда, где рядом  с  ди Соулдом скакал  Бергон, и осенил
себя священным кинтарианским знаком.
     -- Боги на нашей стороне, я уверен. Мы можем проиграть?
     Кэсерил горько усмехнулся.
     --  Да, -- он подумал об Исте,  Умегате,  безъязыком  груме. Об игре со
смертью,  в  которую он  оказался втянутым.  -- И когда  мы проиграем,  боги
проиграют вместе с нами.
     По крайней мере Исель была в безопасности, под защитой своего дяди; как
наследница,  она могла привлечь на свою сторону немало честолюбивых людей. У
Исель будет достаточно сторонников, не считая самого Бергона, чтобы защитить
ее от врагов... хотя  в будущем ей не помешали бы и  мудрые советники, чтобы
защитить и от друзей... А что может избавить от грядущих опасностей Бетрис?
     --  У  тебя была возможность по дороге в  Валенду, да и  потом  поближе
познакомиться с леди Бетрис? -- обратился он к Палли.
     -- О да.
     -- Замечательная девушка, правда? Ты разговаривал с ее отцом, сьером ди
Ферреем?
     -- Да, честнейший человек.
     -- Это точно.
     -- Она очень беспокоится о нем сейчас, -- добавил Палли.
     -- Да, могу себе представить. Как и он о ней... они  оба заботятся друг
о  друге. Если...  если  все пойдет  хорошо, она  станет  фавориткой будущей
рейны. Такое политическое влияние стоит большего, чем обычное приданое, даже
и очень богатое. Умный, проницательный мужчина это поймет.
     -- Несомненно.
     -- Она умна, энергична...
     -- Отлично ездит верхом, -- тон Палли стал странно сухим.
     Кэсерил проглотил комок в горле и, пытаясь заставить свой голос звучать
непринужденно, выдавил:
     -- А ты не видишь ее будущей марчессой ди Паллиар?
     Палли печально скривил рот.
     --  Боюсь,  что  эти виды безнадежны. По-моему, она  положила  глаз  на
другого мужчину. Судя по всем тем вопросам, которые она о нем задавала.
     -- Да? Кто  он? -- Кэсерил безуспешно старался убедить себя, что Бетрис
влюблена  в...  ну,   скажем,  ди  Ринала  или  кого-то  еще  из  придворных
Кардегосса. Гм... Большинство  из них так легкомысленны... мало кто обладает
влиянием или состоянием, а о мозгах и говорить не приходится. Кэсерил пришел
к выводу, что никто из них не годится для Бетрис.
     --  Это секрет. Но  я считаю, что тебе следует спросить  ее об  этом по
прибытии в Тарион, -- Палли улыбнулся и послал коня вперед.
     Кэсерил задумался над словами и улыбкой друга, потом вспомнил и о белой
меховой шапке, бережно хранимой им  в седельной сумке. "Женщина,  которую ты
любишь, любит тебя?" А  разве он  когда-нибудь  по-настоящему  сомневался  в
этом?  Но,  увы, слишком много горьких обстоятельств,  кои обращают сладость
этих подозрений в тоску  и печаль. "Слишком поздно,  слишком поздно, слишком
поздно". В обмен на ее верность он может дать ей только горе; его гроб будет
слишком узким  и  тесным,  чтобы предложить его  в качестве брачного ложа. И
все-таки  эта мысль была  единственным  светлым  пятном среди зловещей  тени
смерти -- все равно что  найти уцелевшего после кораблекрушения человека или
цветок,  разворачивающий  лепестки  на  пепелище. Однако...  однако ей нужно
пересилить свое пагубное влечение к нему.  А он должен помочь ей в этом.  Он
должен проявить величайшую выдержку, чтобы не поощрять ее чувств. Интересно,
удастся  ли  сблизить  ее  с  Палли,  если  выдать  это  за  последнюю  волю
умирающего?
     В пятнадцати  милях от Тариона  их встретил большой  отряд баосийцев. У
них были  ручные  носилки и достаточно  людей для смены носильщиков. Слишком
измученный,  чтобы чувствовать что-либо,  кроме благодарности,  Кэсерил  без
протестов  позволил  себя  уложить.  Завернувшись в  пуховое одеяло, упокоив
больную  голову  на  мягких подушках, он  даже  проспал два часа  под мерное
покачивание.  Время от времени он  просыпался и  видел, как темнеющие зимние
пейзажи проплывают мимо, подобно сну.
     Значит, вот что это такое -- умирать. Что ж,  лежа совсем неплохо. "Но,
пожалуйста,  позвольте  мне  дожить  до  того  момента,  когда  будет  снято
проклятие с Исель. Я  так хочу это увидеть!"  Любой сказал бы, окинув взором
пройденный путь, что работа была проделана огромная. "Это  была моя жизнь, и
я успел достаточно". Он не просил ничего, только бы увидеть завершение того,
что начал: свадьбу Исель и надежное убежище для Бетрис. Если боги даруют ему
исполнение этих двух желаний, он может уйти спокойно. "Я устал".
     Они вошли  в  ворота  Тариона -- столицы  провинции Баосия -- через час
после  заката.  Любопытные  горожане  выглядывали  из  окон   посмотреть  на
процессию, торопились на  балконы, чтобы  получше рассмотреть гостей, многие
шли рядом, освещая путь факелами. Женщины  бросали  цветы, которые ибранские
спутники Бергона  после первоначального замешательства стали ловить на ходу,
чему  немало способствовала меткость бросавших.  Юные лорды посылали в ответ
воздушные поцелуи,  вызывавшие среди горожанок перешептывание  и  хихиканье,
особенно  на  балконах. Неподалеку  от  центра  города Бергон  и его друзья,
сопровождаемые  Палли,  свернули  к дворцу  богатого и влиятельного марча ди
Уэста -- одного из главных советников и соратников провинкара и, что не было
простым совпадением,  его шурина.  А баосийские  гвардейцы  пронесли носилки
Кэсерила   в   ворота   нового,  недавно  выстроенного   дворца  провинкара,
расположенного вблизи от крепости, которую  разрушило время. Прижимая к себе
бесценные  седельные сумки,  содержавшие  будущее  двух государств,  Кэсерил
прошел за  управляющим  в теплую  спальню с весело пляшущим  в камине огнем.
Горело множество светильников,  гостя  поджидали  двое слуг, готовая  ванна,
обилие горячей  воды,  мыло,  ножницы и полотенца.  Третий  слуга принес  на
подносе мягкий белый сыр, фруктовые пирожные и горячий травяной чай. Кто-то,
явно не понадеявшись  на гардероб Кэсерила, положил  на кровать смену одежды
--  траурный   костюм,  белье,   серебряный,  украшенный  аметистами   пояс.
Превращение  измученного дорогой  странника в элегантного придворного заняло
не более двадцати минут.
     Из  потертой  сумки  Кэсерил достал  завернутый в  шелк,  а  сверху для
надежности  в промасленную ткань -- пакет и проверил, не испачкан ли  тот  в
крови  и  грязи.   Затем  освободил  пакет  от  грубой  верхней  обертки  и,
убедившись,  что  шелк тоже  чист, зажал  документы под мышкой.  Управляющий
провел  Кэсерила  через  двор,  где при  свете  факелов  рабочие  укладывали
последние  каменные  плиты,  в соседнее  здание. Они  прошли через  анфиладу
комнат  и  оказались наконец  в просторном  зале  с  украшенными  гобеленами
стенами. Железные канделябры искусной работы, высотой в человеческий рост, с
пятью светильниками каждый,  излучали теплое сияние. Исель  сидела в большом
резном  кресле у  дальней  стены,  рядом  с  Бетрис и  провинкаром --  все в
траурных одеждах. Когда  Кэсерил  вошел, они посмотрели на него -- женщины с
жадным  нетерпением,   провинкар  со  смешанным   выражением  спокойствия  и
настороженности на лице.
     Дядя Исель, будучи скорее  плотным, чем худым, среднего  роста,  только
слегка напоминал свою младшую  сестру Исту. Общим у них был тусклый цвет уже
изрядно поседевших волос. Рядом с ди  Баосия Кэсерил увидел тучного  мужчину
-- вероятно, секретаря -- и пожилого настоятеля храма Тариона  в пятицветной
мантии. Кэсерил с надеждой взглянул на него, пытаясь увидеть  свет или искры
ауры, но это был обычный священник.
     Темное  облако  обволакивало  Исель  все таким  же  плотным одеялом, но
движение  в  нем было теперь  более  вялым.  "Милостью  леди,  недолго  тебе
осталось клубиться!"
     --  Добро  пожаловать домой,  кастиллар, -- сказала Исель.  Официальное
обращение весьма смягчали нежность в ее голосе и забота в глазах.
     Кэсерил осенил себя кинтарианским священным знаком.
     -- Пятеро богов, принцесса, все хорошо.
     -- Договор при вас? -- спросил ди Баосия, не отводя глаз  от пакета при
Кэсериле, и нетерпеливо протянул руку. -- На советах было множество споров и
волнений по поводу этих соглашений.
     Кэсерил  улыбнулся и, пройдя  мимо провинкара, опустился на одно колено
перед Исель, стараясь не застонать от боли  и  не упасть. Он коснулся губами
ее  ладоней  и вложил в руки принцессы -- в ее собственные  руки -- пакет  с
документами.
     -- Все как вы приказали.
     Во взгляде ее засветилась признательность.
     -- Я  благодарю вас,  Кэсерил,  -- она  стрельнула глазами в  секретаря
дяди. -- Принесите, пожалуйста, кресло для моего посла. Он проделал долгий и
трудный путь, -- и начала разворачивать шелк.
     Секретарь принес мягкое кресло с шерстяной обивкой.  Кэсерил выдавил из
себя  благодарную улыбку,  не зная,  как теперь подняться с  колена.  К  его
смущению, с одной стороны к нему подошла Бетрис, а с другой, замешкавшись на
мгновение,  поспешил настоятель. Поддерживая  под руки,  они  подняли  его и
усадили в кресло. Черные глаза Бетрис изучающе взглянули на  него, ненадолго
задержались со страхом на животе, где таилась опухоль, но сейчас  она  могла
только ободряюще улыбнуться ему.
     Исель  внимательно  читала  брачный договор  и не  видела,  как Кэсерил
садился  в  кресло.  Он  смотрел на  нее  и ждал.  Прочитав  одну  страницу,
принцесса   передавала  исписанный   ровным   каллиграфическим   почерком  и
заверенный  печатью лист дальше,  своему дяде, нетерпеливо переминавшемуся с
ноги на ногу, который, в  свою очередь, отдавал его по прочтении настоятелю,
а тот уже -- секретарю. Секретарь, пробежав текст глазами, складывал листы в
нужном порядке.
     Ди Баосия,  сложив  ладони, ждал,  когда настоятель  дочитает последний
лист.
     -- Ну? -- спросил провинкар.
     -- Она не продала Шалион, -- настоятель осенил себя священным  знаком и
поднял руки  ладонями  вверх,  благодаря богов.  --  Она  купила  Ибру!  Мои
поздравления, принцесса... вам и вашему послу!
     -- И всем нам, -- вставил ди Баосия. Все трое мужчин изрядно повеселели
и приободрились. Кэсерил откашлялся.
     --  Конечно.  Однако, надеюсь, вы воздержитесь от подобных комментариев
перед  лицом принца Бергона. Кроме того, договор  потенциально  выгоден  для
обеих  сторон,  --  он  взглянул  на  секретаря.  -- Возможно,  нам  следует
успокоить  народ, вывесив списки  договора  возле ворот дворца, чтобы с ними
могли ознакомиться все желающие.
     Ди  Баосия  неуверенно  нахмурился,  но  настоятель  согласно кивнул  и
сказал:
     -- Очень мудрая мысль, кастиллар.
     -- Я буду очень признательна, -- Исель посмотрела на дядю. -- Прошу вас
взять на себя это дело.
     Тут   в  комнату  вбежал   запыхавшийся  паж  и,   остановившись  перед
провинкаром, выпалил:
     --  Ваша   леди  просила  передать,   что  принц  Бергон  и  его  свита
приближаются к воротам и  вам следует присоединиться  к ней, чтобы встретить
гостей.
     -- Уже иду, -- провинкар набрал в грудь воздуха и улыбнулся племяннице.
--  Ну,  скоро  мы  приведем  к тебе твоего суженого. Помни,  что  ты должна
потребовать от него полного поцелуя подчинения --  лоб, ладони и ноги. Чтобы
все видели, что Шалион правит Иброй. Береги гордость и честь твоего Дома. Мы
не можем позволить ему взять  над тобой верх, иначе он быстро подчинит  тебя
себе. Ты должна начать так, как думаешь продолжать жить дальше.
     Исель  прищурилась.  Тень  вокруг  нее  потемнела,  словно  сжимая свои
объятия.
     Кэсерил выпрямился и, покачав головой, послал ей тревожный взгляд.
     -- У  принца Бергона  тоже есть гордость  и  честь, ничуть не ниже, чем
ваши  собственные,  принцесса.  И  его тоже  будут  видеть  его  собственные
подданные.
     Она ненадолго заколебалась, затем решительно произнесла:
     --  Я  должна  начать  так,  как  собираюсь  продолжать.  В  ее  голосе
послышалась сталь. Исель показала на договор.
     -- Наше равенство скреплено здесь печатью, дядя. Моей гордости не нужно
больших  доказательств. Мы обменяемся приветственными поцелуями  -- только в
ладони.
     Темнота немного развеялась,  и  Кэсерил  ощутил  непонятную дрожь.  Как
будто над его головой проплыла некая хищная тень, угрожая  расстроить все их
планы.
     -- Весьма благоразумно, -- с облегчением расслабился Кэсерил.
     Паж, пританцовывая  от  нетерпения, придержал  для провинкара  двери  и
юркнул вслед за ним.
     -- Лорд  Кэсерил, как прошло ваше  путешествие?  --  использовала паузу
Бетрис. -- Вы выглядите таким... измученным.
     -- Это просто усталость  -- мне пришлось  много скакать верхом,  но все
было хорошо, -- он поерзал в кресле и улыбнулся.
     Ее черные брови изогнулись.
     --  Вот  как?  Что  ж,  полагаю, Ферда  и Фойкс расскажут  нам  больше.
Наверняка все было не так гладко и скучно.
     -- Ну да, у нас  была небольшая  схватка  с разбойниками  в предгорьях.
Дело рук  ди Джиронала, я уверен.  Бергон  проявил себя наилучшим образом. С
Лисом... все оказалось проще, чем я ожидал, по причинам,  которых я как  раз
не ожидал,  -- он наклонился вперед и  понизил голос так,  чтобы его слышали
только  девушки.  -- Вы  помните, я  рассказывал об  ибранском  мальчике  из
благородной семьи, Денни с галеры?
     Бетрис кивнула, а Исель проговорила:
     -- Такое вряд ли можно забыть.
     --  Я даже  не догадывался, насколько благородна его семья. Под  именем
Денни скрывал от рокнарцев свое  подлинное имя Бергон. Похоже, его похищение
было  организовано  покойным наследником Ибры. И Бергон узнал  меня, когда я
предстал перед ибранским двором.
     Губы  Исель  изумленно  приоткрылись.  После   минутного  молчания  она
выдохнула:
     -- Вас послала мне богиня. Я уверена.
     -- Да, -- неохотно признал Кэсерил, -- я тоже пришел к этому выводу.
     Ее  глаза  обратились в  сторону двери. Руки нервно  перебирали складки
юбок.
     -- Как я узнаю его? Он... он красивый?
     -- Я не знаю, что вкладывают дамы в это понятие...
     Тут двери  настежь распахнулись, и в зал вошла целая толпа людей: пажи,
ди  Баосия и  его  жена, фрейлины, Бергон,  ди Тажиль  и  ди Соулд.  Замыкал
шествие Палли. Ибранцы  успели принять  ванну и переодеться в лучшие наряды,
которые они, оставляя обоз  в Заваре, все же уложили впопыхах в свои сумки и
теперь  дополнили  -- в  чем  Кэсерил  был абсолютно  уверен  --  некоторыми
заимствованными   деталями.  Глаза  Бергона  с  веселым  испугом  перебежали
несколько раз с Бетрис на Исель и обратно и, наконец, остановились на Исель.
Исель тоже переводила взгляд  с  одного  на другого ибранца. Высокий  Палли,
стоявший  позади Бергона, кивнул  на принца и одними губа