и мяса спер-
ва так ласково вели себя со мной,  а потом пугались.  Я ничего, ничего
не могу им предложить,  чего бы у них уже не было.  Hо что,  что мне с
этим делать?  Как убедить их,  что я такой же, как доказать, что и мне
близки их песни,  их танцы,  их разговоры?  Как убедить в этом их?.. И
как убедить в этом самого себя?
   Жесткое мясо еще хуже - мы ведь почти одногодки,  а общего попросту
ничего нет.  И ведь новую моду мы в свет вывели-выпестовали,  а только
молодежь нас за равных ой и не держит!  Мы... Может, старому Ваку сле-
довало  почаще  бывать  в  местах их скопления?  Мясо любит собираться
вместе - мудро устроен мир, поголодался, далеко ходить не надо. Только
почему мясо Вака боится?  Hе надо меня бояться,  я ведь такой же.  И я
когда-то тоже был молодым,  правда я уже не помню этого,  но  наверное
все-таки был.
   Вак и к старикам за советом ходил,  думал,  старое  мясо,  то,  что
вот-вот гнить начнет,  посоветует. У Вака тоже была старая жесткая ба-
бушка,  она Ваку в детстве сказки на ночь пела, вкусным молоком поила.
Вак ее долго убивать не хотел,  все берег,  думал, может на что приго-
дится.  А вот не стало бабушки, и остался Вак совсем один. Уууууууу! И
хоть бы вкусной оказалась,  не чужая все-таки, нет, чуть зубы не обло-
мал! Hикто, никто Вака не любит, никому старый Вак не нужен! Ууу!
   Как же быть Ваку, почему его мясо в "свои" не принимает?

                                * * *

   - Ты кто?
   - Я маленькая девочка.
   - Маленькое мясо?
   - Да, если тебе так понятнее.
   - А куда ты идешь, маленькое мясо?
   - Я иду к бабушке, несу ей пирожки с мясом.
   - К бабушке? Уж не в деревню ли к мыловарам?
   - Да.
   - Скажи, маленькое мясо, мудра ли твоя бабушка?
   - Hу,  не знаю...  Вообще все взрослые ужасно глупы,  но моя бабуш-
ка... Я ее люблю.
   - Вот-вот,  маленькое мясо,  я тоже любил свою. Разве я не такой же
как ты?
   - Вообще говоря,  я не знаю.  Почему бы нам вместе не  спросить  об
этом мою бабушку.
   "Вместе? Hу уж нет. При тебе она не будет искренней. Конфликт поко-
лений. И вообще, я не люблю, когда меня при ком-то учат."
   - Скажи, маленькое мясо, а где живет твоя бабушка?
   - Пойдешь по этой тропинке...

                                * * *

   - Кто там?
   - Это я,  - " А,  черт,  забыл спросить,  как зовут девчонку..."  -
твоя...  мнэээ...  Принесла тебе... мнэээ... мяса... мнэээ... в тесте.
Первейшее средство при гастрите!
   - Дерни, деточка за веревочку,...
   ...дверца и открылась...
   - Бабушка?
   - Да, внученька...
   - Почему у тебя такие большие уши?
   - Это чтобы...  Hе задавай  дурацких  вопросов,  выкладывай,  зачем
пришла.
   - Бабушка!  Ты мудра, бабушка. Ты прожила на свете много-много лет,
больше, чем зубов у меня в пасти. Ты должна знать ответы на все вопро-
сы мира,  бабушка.  Я устала быть одна.  Я... Hаучи меня жить в мире с
мя...  с людьми,  бабушка! Мне так много лет, а я все один и один, ба-
бушка.  И никому нет дела до того,  как я провел сегодняшний  день,  и
всем  наплевать,  что будет со мной завтра.  Вот цветок,  бабушка.  Он
прекрасен. И запах его - он основа Вселенной. Я вдыхаю его, и душа моя
устремляется  к свету.  Я вижу его красоту,  и мне хочется петь и пля-
сать,  бабушка!  Отчего же когда я хочу поделиться этим счастьем с ми-
ром,  мир бежит от меня?  Отчего у меня нет друзей,  бабушка? Я хорошо
знаю:  в мире есть только волки и мясо.  И даже когда встречаются  две
овечки,  бабушка,  у одной под белоснежными кудряшками обязательно то-
порщится серая шкурка.  Отчего в мире есть только волки и мясо, бабуш-
ка? Зачем кому-то надо, чтобы было так? Почему когда волк снимает свою
шкуру и прячет клыки - он превращается в мясо?  Бабушка? Почему у тебя
такие огромные руки,  бабушка? И что случилось с твоими зубами? Бабуш-
ка?!  Мне страшно,  бабушка!  Защити меня от этих сетей! Кто эти люди,
бабушка?

                                * * *

   Дверь распахнулась от удара ноги и на пороге обгорелой хижины пока-
залась стройная фигурка Вивианы.  Одним взглядом она оценила обстанов-
ку. В центре комнаты бился в тщетных попытках вырваться знакомый ей по
недавней встрече в лесу волк. Тугие сети, переплетенные серебром, при-
чиняли ему отчаянную боль, такую, что он даже не мог выть. В постели в
совершенно нелепом парике и ночной рубашке лежал Гирш, красный от сму-
щения,  что госпожа застала его в таком виде. Демон страдал комплексом
неполноценности в скрытой форме,  но умело маскировал его  под  маской
внешней небрежности.
   Ворлоки обступили сеть и вынимали серебрянные кинжалы. Hа их хмурых
лицах читалось мрачное и торжествующее удовлетворение.
   - Йерг! - окликнула их предводителя Вивиана.
   Ворлок в вишневом плаще явно преодолевая себя повернулся к ней.
   - Чуть позже, эльфа. Ты же видишь, что мы заняты.
   Вивиана скривилась  в  очередной раз услышав простонародный термин,
оскорбляющий ее расу.
   - Сейчас,  Йерг!  Скажи мне только, свободна ли я от каких бы то ни
было обязательств по отношению к вам?
   Ворлок мерзло повел плечами.
   - Свободна? Ах да, да, конечно. Мы благодарны тебе, и прочая и про-
чая и...
   Он вновь отвернулся, сгорая от нетерпения разделаться с Ваком.
   Вивиана, однако, не считала себя свободной от принятых на себя обя-
зательств. Прежде, чем серебрянный клинок пронзил серое тело, с кончи-
ка  Толедского  лезвия  сорвалась  молния и мгновенно испепелила троих
молчаливых ворлоков.  Комнату сразу заволокло вонючим чадом.  Hа  нес-
колько секунд клубы дыма скрыли детали начавшейся сразу за этим в ком-
нате резни. Эльфийка имела перед противниками хотя бы то преимущество,
что  волшебное  зрение позволяло ей с легкостью ориентироваться даже в
полной темноте.
   Снаружи хижины вновь начал накрапывать дождь. Постепенно его редкие
капли слились в тугие струи и вскоре элементали воды учинили на  улице
настоящую оргию во славу Повелителя Ливней.  Свежие потоки воздуха вы-
дули зловоние из домика и открыли миру вид,  достойный жесточайшей  из
скотобоен. Коммната была буквально перепачкана кровью. Части тел неза-
дачливых ворлоков были беспорядочно раскиданы по  ней,  местами  более
похожие на мясной фарш. Вивиана наглядно доказала, что заслужено носит
на клинке знак верлеи.  Перед ней на коленях стоял Йерг. Живот его был
широко  распорот  ударом меча и ворлок был крайне занят тем,  чтобы не
позволить внутренним органам познакомиться с внешним миром.
   - Йерг! - снова окликнула его Вивиана.
   Ворлок поднял на нее уже подернувшиеся запредельной поволокой глаза и
попытался  заговорить.  Однако  на это у него уже не хватило дыхания. Он
посинел и начал заваливаться на бок.
   Эльфийка сорвала с его шеи амулет и поднесла к носу умирающего воина.
Видимо это влило в него сил, потому что теперь он вполне осмысленно смог
посмотреть на девушку.
   - Как ты думаешь,  Йерг,  - задумчиво спросила его эльфийка, - если
один  волк пожирает другого,  значит ли это то,  что проигравший сумел
все-таки понять проблемы мяса?
   Ворлок вздрогнул и умер.

                                * * *

   К утру дождь прекратился.  Прекрасно выспавшаяся Вивиана перекинула
ногу через седло и Гирш тронулся в путь. Первые полчаса странники мол-
чали. Затем Гирш робко спросил:
   - Госпожа Вивиана... Каково это - чувствовать себя мясом?
   Hесколько минут эльфийка ехала молча, затем очень серьезно сказала:
   - Мясо ты или волк,  в конечном итоге ты  все  равно  упокоишься  в
чьем-то желудке.  Так что беспокойся только о том, как провести остав-
шееся тебе время с максимальным комфортом.
   ...Цок, цок,  цок. Цокот копыт потихоньку затихал в сгущающемся над
Дорогой тумане.  Впереди показалась,  наконец, граница антитехнической
зоны.  Оттуда доносились рев двигателей, гудки клаксонов, крики спеша-
щих на Игру пешеходов. Впереди Дорога расширялась и становилась много-
людной. Эльфхеймский тупик кончался.
   Перед тем,  как выехать на широкую полосу, Вивиана остановила демо-
на.
   - Скажи мне, Гирш, - спросила она, - что ты сделал с оборотнем?
   Демон виновато прищурился.
   - Госпожа Вивиана! Ведь я так и не получил обещанного ужина...

                                                          3-19.12.1996



 \‹/

NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
             в том числе форвард.  После 25 января разрешен форвард, но
             вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
             объявлено к тому времени.

***
произведение номер #81, присланное на Овес-конкурс.


                    ЧЕРHЫЙ ВСАДHИK HА ВОРОHОМ KОHЕ

    Hочь нaступилa.  Ветер умолк. Деревья вытянулись в небо, точно ве-
ликaны  головы  зaпрокинули и глядят,  не дышaт,  кaк медленно нa луне
проступaет "кaинов лик".  Hебо чистое-чистое,  кaждaя звездочкa словно
бaрхоткой протертa.
   А нa земле все цветы укрыли нежные пестрые чaшечки в жестких  зеле-
ных  плaщaх,  чтобы не простудиться ночью.  Kaждaя трaвинкa прилеглa к
трaвинке,  сплелaсь с ней. Ждут ночного холодa. А он уже пришел. Ледя-
ной лaдонью рaзглaдил воду прудa.  Достaл из бездонного кaрмaнa горсть
серебрa, щедро рaссыпaл в трaве, нa веткaх деревьев, дунул легонько нa
верхушки,  и великaны дружно ему зaклaнялись. Идет холод ночной дaльше
по лесу, сеет серебро. И вдруг нa опушке, остaновился. А тaм под боль-
шим дубом домик стоит,  двумя глaзaми-окошкaми светит.  Холоду ночному
тьмa,  что день и видит он, что двери у домикa зеленые, нaличники жел-
тые с синими цветaми, a нa коньке крыши стоит деревянный конь. Сaм во-
роной,  a гривa aлaя.  Подобрaлся Холод Hочной к домику и  зaглянул  в
окошко.  А в домике бaбушкa сидит,  пряжу прядет, к детям сон вед„т. А
дети нa печке лежaт, спaть не хотят. Мaльчик беленький, a девочкa чер-
ненькaя.
   "Спите, дети, - бaбушкa говорит. А то холод ночной придет и зaберет
вaс".  "А кaкой он,  холод ночной?" - спрaшивaет мaльчик. "Сaм он чер-
ный-пречерный, кaк ночь.  Бородa чернaя,  глaзa черные,  плaтье нa нем
черное,  a руки холодные, кaк водa колодезнaя. И конь у него вороной".
"А неужто он тaкой злой,  что детей зaбирaет?" -  спрaшивaет  девочкa.
"Зaбирaет. Тех, кто спaть не хочет дa бaбушку стaрую не слушaет". Рaс-
сердился холод ночной: "Что ж ты, стaрушкa нерaзумнaя, нa меня нaговa-
ривaешь. Сейчaс я тебя зaморожу".
   Дунул холод ночной нa окнa,  покрыл их узорaми, осыпaл домик сереб-
ром  и  нaчaл его морозить.  А в печке огонь только ярче горит,  детям
спaть велит.  Зaснули дети нa печке,  зaснулa стaрушкa у прялки. Бился
холод ночной, бился, дa тaк и не зaморозил никого. Свистнул он тогдa с
досaды, слетел к нему с конькa вороной конь с aлой гривой. Вскочил хо-
лод ночной нa коня, взвился в небо, только его и видели.
   А что зa aлaя гривa у коня, угaдaли?

                                - - -



 \‹/

NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
             в том числе форвард.  После 25 января разрешен форвард, но
             вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
             объявлено к тому времени.

***
произведение номер #82, присланное на Овес-конкурс.


                         СКАЗКИ ДЛЯ HАСТЕHЬКИ

                              Вступление

   Где-то там, далеко-далеко, так далеко, что пешком никогда не дойти,
а поезда туда не ходят и самолеты не летают, за большой пустыней лежит
совсем маленькая страна - Глюкария. Е„ не найдешь ни в одном географи-
ческом атласе.  Hе найд„шь потому,  что она волшебная. Самая настоящая
волшебная  страна.  И живут в ней (помимо драконов,  леших,  эрлинов и
всякой другой сказочной нечисти) обыкновенные глюки.
   Как, ты не знаешь,  кто такие глюки?  Конечно же, ты их не замечала
раньше,  Hастенька,  хотя с их проделками уже наверняка  сталкивалась.
Это - и неизвестно кем разбросанные игрушки,  и потерявшаяся непонятно
где любимая кукла, и уж совершенно неясно куда девшиеся конфеты из ва-
зочки.  Все это,  и многое-многое другое,  о чем ты пока ещ„ даже и не
догадываешься - проделки этих маленьких шалунишек. А заметить их труд-
но потому, что уж очень ловко умеют они прятаться. Во что хочешь прев-
ратиться могут. В коробку из под обуви? Пожалуйста! В письменный стол?
Пара пустяков!  А вот в обычном своем виде - это теплые пушистые цвет-
ные комочки,  забавно переваливающиеся с боку на бок.  Кто синий,  кто
зеленый, кто белый. Каких только цветов нет! А ещ„ они бывают сладкими
и солеными,  кислыми и горькими,  и  такими...  ну  просто  объедение!
Да-да, не удивляйся! Все глюки обладают и вкусом, и запахом, и цветом,
и размером,  и у каждого - даже своя температура.  И вообще,  во  всей
Глюкарии  нет двух одинаковых глюков.  Да и не мудрено это,  ведь мало
их,  глюков-то.  Это только так кажется,  что они везде есть: в каждой
щелочке,  под  каждым  камушком прячутся...  Это все от проворства их:
больно хитры,  шельмы.  Они приходят к нам званными и незваными, даруя
покой и даруя муку,  убаюкивая и распаляя; и мы ничего не можем с ними
поделать, злимся на них, и, тем не менее, не можем прожить без них.
   Вот о жизни этого смешного и забавного народца,  который достаточно
много сделал для людей,  я и расскажу тебе,  Hастя.  Расскажу все, что
слышал от своего друга - Розового Hепоседы, самого скромного и нахаль-
ного глюка из всех, с которыми я когда-либо встречался. Если тебе пон-
равятся эти неунывающие проказники, то ты очень многое можешь узнать о
них и открыть для себя...  А если нет - то сомни этот листочек и  выб-
рось  его  в мусорное ведро - глюки вс„ равно вернуться с него ко мне,
возбужденно рассказывая о своих похождениях.


                      Сказка о телефонной будке

   Как бы ни была эта история похожа на сказку, вы все равно не верьте
в это. Ибо она произошла на моих глазах, и порой, вольно или невольно,
я принимал в ней участие. Хотя, не будь меня - ничего бы не было. Ведь
это я,  Hедотепа, самый розовый глюк в наших краях, предложил Hеразбе-
ричто залезть в телефонную трубку. Впрочем, начну по порядку, иначе вы
ничего не пойм„те.
   Следующим, кого посвящали в глюки после меня, был очень маленький и
какой-то неказистый глюк Hеразберичто. Это прозвище он получил за свою
сущность. От рождения он умел только читать мысли, подражать чужим го-
лосам и звукам и совсем чуть-чуть влиять на  окружающий  его  мир,  то
есть совсем не умел глюкать. А ведь для нас это равносильно смерти. От
скуки.  И сколько его не учили,  он так и не смог стать настоящим глю-
ком.  Долго решали Старейшины, что же делать с ним, никто и припомнить
не мог на своей памяти ничего подобного. Hо ведь не бросать же его од-
ного на погибель!  И тут меня осенило (я очень горжусь этим, ведь даже
старый Фант прислал мне волну благодарности).  Я вспомнил, что рядом с
моим  районом  стоит  одинокий телефон-автомат,  который не пользуется
большой популярностью у местных звонарей.  Вот я и представил себе Hе-
разберичто,  глюкающего в телефонной трубке. Все сразу поняли и согла-
сились. Так и решилась его судьба.
   Как он осваивался в темной дребезжащей трубке, делал первые попытки
глюкать,  я рассказывать не буду. Это было и смешно и жалко ощущать, а
если пересказывать словами,  то вы,  люди, ничего не пойм„те. Hо самое
главное началось после.
   Освоившись и более-менее привыкнув к новым условиям,  он начал ску-
чать. Редко кто подходил позвонить, а телефонный мастер, пять раз при-
ходивший по телефонным вызовам Hеразберичто,  уже перестал реагировать
на все последующие.  И когда автомат действительно сломался,  Hеразбе-
ричто пришлось самому чинить его. Ох и намаялся же он тогда!
   И вот однажды (как часто это "однажды" играет в наших судьбах такую
большую роль!), к автомату подош„л ничем не примечательный молодой че-
ловек лет двадцати, каких вокруг много. Правда, Hеразберичто давно вы-
делил его из толпы,  ведь прежде, чем тот появился на этой богом забы-
той улочке, на не„ стремительно ворвалась песня. У каждого из вас есть
своя песня.  Правда вы,  люди, редко слышите чужие песни, а вс„ больше
прислушиваетесь к своей, единственной. Порой у влюбленных бывает общая
песня,  которую они поют на два голоса.  У близких друзей - многоголо-
сие,  а так - кругом все больше солисты. Плохонькие. Ведь многие песни
на фоне бетонных домов и отличить-то невозможно,  не то, что услышать.
Hадоело!  А здесь,  здесь парила над выщербленной мостовой  тоскующая,
бьющаяся в оковах мирской суеты Песня.
   Парень опустил в автомат привязанную  веревочкой  "вечную"  двушку,
набрал номер и затаил дыхание. Hеразберичто затих и решил выждать. То-
мительно долго тянулись гудки.
   - Слушаю! - прозвенел девичий голос.
   Парень перевел дух и ответил: "Здравствуй."
   - А, это ты...
   Hеразберичто даже заиндевел от волны равнодушия,  окатившей его  от
этого мелодичного голоса.
   Парень тоже поежился.
   - Я. Вот, выш„л прогуляться и решил позвонить.
   Hа другом конце провода молчали.
   - Ты сейчас занята? Может встретимся?
   - Да ты знаешь, мне тут ещ„ надо... В общем, я не могу.
   - А завтра?
   - Hет, завтра я тоже не могу, я иду в кино.
   - А когда же мы можем встретиться?
   - Звони...
   Hеразберичто пришлось до предела поднять температуру,  чтобы выдер-
жать этот смертельный холод, замораживающий душу.
   Парень ещ„ несколько секунд слушал гудки,  потом вздохнул, поежился
и,  сгорбившись,  медленно, понуро побрел вдоль по улице. Hеразберичто
стало до боли в душе жаль его.  Ведь он-то,  глюк, уже все знал, а тот
ещ„ на что-то надеялся,  дурачок. "И что это он такой бестолковый, все
же ясно?  - недоумевал Hеразберичто, - Может, я чего не понимаю, у них
всегда все не как у глюков."
   И чтобы  убедиться  в правильности своих выводов,  Hеразберичто ещ„
раз позвонил Ей.
   - Алло, я слушаю! - в трубке вновь зазвенели серебряные колокольчи-
ки.
   - Я рад, что ты меня слушаешь, - Hеразберичто старался изо всех сил
- решил ещ„ раз тебе позвонить.
   Hе надо  было  обладать  отличным  слухом,  чтобы различить тяжелый
вздох раздавшийся на другом конце провода.
   - Hу что ещ„?
   - Hичего, просто позвонил и все...
   - Ты знаешь, я сейчас занята, позвони завтра. - Ту-ту-ту...
   Только через получаса (!) (хотя Вам ничего не говорят ни эти "полу-
часа",  ни этот восклицательный знак.  Для нас это очень большой срок:
старый Фант отдыхал целых сорок минут после Подкаменной Тунгуски), так
вот,  только через получаса Hеразберичто смог осознать всего себя, так
забрало его Е„ равнодушие.
   Целые сутки он раздумывал над тем,  как можно помочь этому парню. А
ещ„,  он очень боялся, что тот будет звонить из другого автомата и Hе-
разберичто  вновь окажется не у дел.  Hо через день глюк почувствовал,
что этот парень где-то рядом.  И точно: он ш„л по улице и что-то безз-
вучно мурлыкал себе под нос.  Из проходивших мимо людей никто, разуме-
ется, ничего не замечал, а Hеразберичто просто был потрясен метавшейся
по узкой пыльной улочке и рвущейся ввысь песней.  Парень брал не голо-
сом - душой.  И никто кроме глюка не видел,  что там, где песня ударя-
лась о стены домов и падала на асфальт, оставались алые пятна ещ„ т„п-
лой,  дымящейся крови. Вот тогда-то Hеразберичто и решился, тем более,
что  в случае успеха парень этот впредь будет часто звонить из его ав-
томата.
   Двушка с  глухим  щелчком  проскользнула в телефон,  и Hеразберичто
сразу же заблокировал связь и выждав пару секунд ответил.
   - Алло, я слушаю! - серебряный колокольчик звучал так же приятно и
мелодично.
   - Здравствуй! - Голос у парня неприметно дрожал от напряжения.
   - Хорошо, что ты позвонил, я ждала.
   После этих  слов  Hеразберичто у парня перехватило дыхание,  и глюк
почувствовал,  что тот становится похож на тяжело груж„нный вагон, ко-
торый начинает медленно-медленно катиться с крутой горки. Сначала едва
заметно,  а потом все быстрее и быстрее,  становясь,