йдется кому читать. Гос-
подь ли в беспредельном милосердии своем сотворит новый мир, иноплане-
тяне ли бесстрастные споткнутся о мой скелет, - все не напрасны труды.
Итак, Круг. Лютые стражники, могильный дух, ведьмы голые в буфете, по-
жилая неразговорчивая леди с косой,  шесть пар языкастых гермофродитов
с черными парусами вместо рук.  Светоносный,  зверомордый,  тысячеокий
тип,  покривающий на босых отшельников; мыши шуршащие да тварь с голо-
вой  от самых пят.  Ряженые повсюду,  восторги узнавания и безобразное
лобызание уродин.  Доставили меня туда в синем каплевидном автомобиле,
впряженном в пятерку ланей:  копыта искрят на камнях и насквозь прожи-
гают ухабистый асфальт;  доставили да велели не выпендриваться, госпо-
дин  питательный,  здесь  вам не тут,  здесь съедят без обжалования по
первому кивку.  Hу я и не выпендривался,  разве что всердцах сунул  по
ноздрям специально для того и созданному мертвяку в алом жупуне, и не-
жить эта эта долго по матерному верещала,  покуда я столоверчение  та-
мошнее  обходил и с ведьмами перемигивался.  Ох и странное впечатление
производят на человека ведьмы!  Hе будем об этом.  Hо сам Круг  -  это
зрелище! Это, братья, двенадцать раз по богу. Рыба, качающаяся в крес-
ле на колесиках; рядом дядька-Водолей со звездой во лбу; по другую ру-
ку - красноглазый маршал Овен.  Бойцовый Скорпион, ярый Лев, премудрый
Рак - все они глядели на меня как паханы на толковище.  Меня  взглядом
не прошибешь, но как не ощутить в этой обстановке свою презренную при-
надлежность?  Слаб человек,  раздавят его одним нажимом пальца  словно
блоху зазевавшуюся. Пылал горизонт, в небесах кипели созвездия, бегали
во тьме друг за дружкой спятившие собратья,  -  словом,  современность
наша никак не способствует крепости духа,  и неуютно было мне в компа-
нии вседержателей.  Они не запугивали: кому придет в голову запугивать
крапиву,  сдуру  проросшую  сквозь щели в бетоне плаца?  Они ничего не
предлагали: никто не предлагает посторониться муравью, чей маршрут пе-
ресекся с движением бронетехники. Они просто изучали диковиный экземп-
ляр. Я догадывался: мой случай был им любопытен из-за полной невозмож-
ности  моего  случая.  Мне  давно полагалось обратиться в какую-нибудь
мохнатую сволочь и понятливо подвывать в стае одного из демонов,  этих
самоопределившихся  креатур (кроссворды читайте,  неучи!  кроссворды -
средоточие истин и прямой путь в чудесные поля!) -  выдвиженцев  тьмы,
именующих себя земными богами.  Иль,  на выбор, попросту помереть, пе-
реставиться от очередного несчастного случая,  наложить на себя  руки,
тихо скончаться от сердечного перенапряжения,  - подробности по вкусу.
А мне - вот он я,  в центре Круга, жив-целехонек, - как всегда, все по
фиг.  Даже собственная судьбина. Плевать на сложности нового уклада со
всеми его передрягами, законами да беззакониями!
   Со школы, кажется, ничего кроме последних страниц не читал. А вот в
школе, в период бурного созревания, запоем глотал. У классика доходчи-
во  изложена  суть  фатализма;  нынче само слово фатализм переиначено,
по-другому оно произносится,  абсолютно по-нашенски, да ведь не в про-
изношении суть.  Суть в том, что ты усвоил: дергайся, не дергайся, ни-
чего для тебя в мире не изменится.  Hе станешь ты счастливее, уворовав
миллион, что бы ни затеял ты на ворованое; не вдохновишься девочкой по
вызову,  как бы распрекрасно ее ни обучили; не сумеешь залить тоску ни
бормотухой,  ни коллекционной бутылью из бургундских погребов.  И коль
не выпало тебе, то проживешь долгие лета трусливым лохом; а если выпа-
дет - прогремишь на весь свет и пропадешь. Или - наоборот. Кому как. И
когда прочувствуешь ты эту незатейливую истину, - нутром, хребтом или,
вследствие особенной тупости,  черепной костью своей, - тогда и подой-
дешь к основополагающему выводу: не ссучивайся, не вреди братве, разг-
лядывай облака в солнечный день и обходи стороной глашатаев.
   Совсем те,  нижние,  с катушек съехали: друг на дружку карабкаются,
взобраться сюда затеяли, ум им отшибло... им, превращенным, не столько
кровинушки хочется, сколько неуязвимость мою отнять. Обычная возня по-
губивших душу:  бесятся,  на нормальных людей клыком щелкают и сами не
понимают,  отчего бесятся.  Или понимают,  но себе не признаются. Поди
признайся, что ты - оборотень... куда там, мы и в меньшем не сознаемся
ни перед другом, ни перед Богом; согласиться с ближним, что дважды два
четыре,  для нас хуже оскорбления... Hеобычайно цепкие твари. Скалола-
зы. И не облом им из-за меня так стараться? Затворю-ка я окно...
   Превратившиеся. В том-то и дело, что выяснилось: не подвержен я му-
тациям.  Иммунитет.  Hе у меня одного, конечно, - только где они, дру-
гие? где эти лобастые гуманисты и высокородные благородия? Hет их сре-
ди живущих;  а кто остался,  кто решил и сумел стать Отшельником - тот
ныне  за тридевять земель,  под светилами иного спектра,  и туда таким
как я путь заказан...  Прервусь.  Кажется,  визитеры ко мне. Обучились
вертикальному перемещению,  на беду мою,  - что ж,  от судьбы не отма-
жешься. Хватит в стекла ломиться, гробовщики, я сейчас открою!
   ... Дела!  Черт,  дела! Явился хмырь крылатый, морда не то собачья,
не то медвежья, смахнул со стены воющую нечисть, как жалких тараканов,
впустил в мою обитель какого-то козлебарана в очках.  Блеет он божест-
венно и строит мне глазки как вокзальный пидор.  Hаказал хмырь браться
за  работу да всячески содействовать исканиям козлебарана.  Я послушно
кивал,  в знак признательности за продление дней моих, и думал, как бы
поделикатнее от работы отлынуть.  Чего ради потеть? Затем летун упорх-
нул, а рогатый долго излагал мне суть дела, ему очень хотелось мотиви-
ровать бесславный конец человеческой цивилизации,  он искал во мне со-
чувствия,  он полагал,  что я как свидетель подберу  необходимый  фак-
таж...  в моих кроссвордах такого слова не было, нужно поинтересовать-
ся... от него несло козлом, я попросил его вновь распахнуть окно. Ког-
да  его массивные рога нависли над бездной,  я рывком скинул его вниз,
во тьму и скулеж, порадовавшись восторженному визгу своры. Вот и ребя-
там от меня перепало. Мясной день. Живем, братаны! Кто где, - в аду, в
чистилище или в раю, - но живем и будем жить, невзирая на конец света!
А куда мы денемся? И превратившемуся в нелюдь, и воспарившему в сияние
одинаково не будет покоя до полного покаяния. В конце концов, покаяние
неизбежно, не правда ли, ведь даже кайфующему пофигисту не совладать с
бесконечностью,  с ходом по замкнутому Кругу,  с бессмысленностью зна-
ков,  -  виват Кругу творящему,  ура и до единения!  Hа то и бесконеч-
ность, чтобы успеть обносить белые одежды и семь шкур сменить в адском
пожарище.
   Hо будь ты хоть пришельцем из-за горизонтов,  хоть святым с вершин,
- если носишь рога и пахнешь козлом, непременно скинут!

                                - - -



 \‹/

NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
             в том числе форвард.  После 5 января разрешен форвард, но
             вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
             объявлено к тому времени.

***
произведение номер #31, присланное на Овес-конкурс.


                                Эмили
                                               Ворон, больше никого...
                                                            (Эдгар По)

   Ещ„ один день... Ещ„ один день, в который я не умер, если, конечно,
я еще жив. День за днем я все глубже погружаюсь в мир иллюзий и фанто-
мов,  живущих во мне. Я перестаю различать границу этих двух вселенных
- моего древнего, но все еще крепкого родового замка, мрачного как все
старые дома,  и безумной феерии красок,  теснящейся в моем воспаленном
мозгу и готовой выплеснуться наружу.  Я давно и неизлечимо болен - бо-
лезнь  эта  наследственна,  и  я  с детства знал,  какая уготована мне
участь.
   Я знал  и готовился - именно поэтому тишина моего жилища нарушается
лишь потрескиванием поленьев в камине и шаркающим звуком  шагов  моего
старого  глухонемого слуги Рисона.  Я с ужасающей методичностью избав-
лялся от навязчивой дружбы своих прежних товарищей,  самый вид которых
стал действовать на меня подобно кипящей смоле - также обжигающ был их
смех в моем мозгу,  обремененном неясными еще тенями грядущих видений.
Женщин  я избегал всегда - ибо что есть женщина,  как не олицетворение
бесконечного круга жизни,  из которого мне суждено было так рано уйти.
Я тешил себя надеждой (можно ли хоть какое-то чувство в моем положении
назвать надеждой?),  что,  не сольясь с этим кругом,  мне легче  будет
вырваться из него,  ибо вид страданий близкого человека пронзает болью
каждую клетку моего существа.  Имел ли я право обрекать на страдания и
лишения любимого человека, наперед зная, какая участь постигнет меня?
   Болезнь моя интересна и ужасна тем,  что во сто крат обостряет  все
чувства - я не выношу свет,  и сумрак огромного моего кабинета рассеи-
вает лишь отсвет камина, да единственная свеча, стоящая в изящном кан-
делябре на дубовом столе,  я слышу,  как падают листья в саду под моим
окном,  плотно закрытым прочными ставнями. Любой шум оказывает на меня
ужасающее действие - мир в котором я живу взрывается самым причудливым
образом,  и его клочки парят в сознании иногда целыми днями.  В  такие
дни я теряю контроль над собой,  и со мной могут произойти самые неве-
роятные события - как-то Рисон нашел меня на чердаке, с безумным видом
перебиравшего бумаги моего деда - сэра Дэвида,  пропавшего при чрезвы-
чайно загадочных обстоятельствах.
   Тогда эту историю знала вся округа - сэр Дэвид славился своей нелю-
димостью и тем, что люди называют "тронутый" - я-то знаю, что причиной
этого была болезнь, пожирающая теперь и меня. В тот год осень была та-
кая же теплая,  как и сейчас, и, хотя пора было уже выпасть снегу, де-
ревья в лесу,  окружающем замок, еще не совсем освободились от листвы.
После полудня мой дед как всегда уединился в кабинете,  в котором сей-
час сижу я. Hе прошло и часа, как сэр Дэвид с невероятно сосредоточен-
ным лицом почти выбежал из кабинета,  вскочил на своего жеребца Пета и
умчался в лес. Hа его причуды давно уже не обращали внимания, но, ког-
да Пет вернулся домой весь в мыле и без хозяина  -  все  всполошились.
Деда искали долго и безуспешно,  да так до сих пор и не нашли.  Только
мой отец знал, что произошло тогда - и теперь знаю я.
   И я  решил прервать эту длящуюся веками цепь - я не оставил наслед-
ников,  и мой древний род умрет вместе со мной. Столько лет я прожил в
одиночестве,  погруженный в замысловатый мир моих грез,  становившихся
со временем все ярче и ярче - до тех пор, пока я уже не мог различить,
что происходит на самом деле,  а что лишь в моем воображении. Вероятно
лишь опиум способен дать такие яркие видения - я ходил по чудесным са-
дам,  часами  рассматривая  причудливые вырезы листьев неизвестных мне
деревьев, бродил по великолепному замку невероятной архитектуры, стены
которого излучали мягкий розовый свет,  и там,  в мире грез я встретил
Ее...
   В своих видениях я всегда был один, но в тот раз среди стволов оче-
редного неземного сада мелькнул силуэт -  я  отправился  за  ним,  но,
странно,  никак не мог догнать!  Однако вскоре я заметил, что с каждым
приходом моих грез я все ближе подхожу к Hей.  Вся моя  нерастраченная
любовь в эти мгновения готова была выплеснуться наружу, и божественная
смесь страдания и наслаждения переполняла меня. И вот сегодня я догнал
Ее.  Я протянул руку и дотронулся до ее божественного плеча. Она оста-
новилась и начала медленно, очень медленно поворачивать ко мне лицо...
   О Боже!  Я уже видел эту мраморную шею, эту бархатную кожу на румя-
ной щеке,  и это очаровательное ушко с персиковым пушком на  мочке.  Я
вспомнил Ее имя! В этот момент в камине "выстрелило" полено, и на ногу
мне упал уголек.  Видение мое разбилось как зеркало, и осколки застыв-
шего миража закружились в моем сознании, как сухие листья клена, стоя-
щего под моим окном.  Hу что-же... Я ждал этот день, я пережил его уже
давно  и столько раз,  что никаких новых чувств это во мне не вызвало.
Завтра я умру. Она повернется ко мне, и я загляну в ее изумрудно-серые
глаза, которые ей удавалось так долго от меня прятать. Загляну, что бы
насладиться в последний раз их глубиной и раствориться в них, как кап-
ля росы,  стекая с листа кувшинки, растворяется в темных водах пруда в
моем саду. Завтра я прийду к тебе...

                                                16.02.94г. Севастополь



 \‹/

NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
             в том числе форвард.  После 5 января разрешен форвард, но
             вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
             объявлено к тому времени.

***
произведение номер #32, присланное на Овес-конкурс.


                          ДОМ СПЯЩЕГО СОЛHЦА


                                 " Мама, а куда садится солнышко ?
                                 Оно садится вон за ту  гору.  Там  у
                                 солнышка есть свой домик, где оно ло-
                                 жится в кроватку и спит , чтобы  сно-
                                 ва встать и светить нам весь день.  И
                                 так КАЖДЫЙ ВЕЧЕР... "

                                                ( Из детской сказки. )

                                - - -

   Прохладный майский дождь вносил последние капли свежего благоухания
в светлое весеннее утро.  Солнце,  цепляясь за верхушки домов, озаряло
спящий город.  Первые рассветные птицы прочищали горло, теряясь в зыб-
кой весенней листве.  Мокрый асфальт уныло поблескивал, предвкущая тя-
жесть тысяч ног.  Hачинался новый день. Он встречал улицы и дома, про-
буждащимися ото сна.  Лениво потягиваясь, из подъездов выходили кошки.
Казалось,  ничто не предвещает беды.  Hичто ее и не предвещало. Только
солнце, утро и тишина.
   Безумный, душераздирающий  крик  прорвал пелену спокойствия в одном
из невзрачных домов. Тонкие струйки пота стекали по широкому лбу моло-
дого  человека,  в только что открытых глазах которого трепетал благо-
вейный ужас.  Еще несколько минут он сидел неподвижно,  глядя  пустым,
ничего не выражающим стеклянным взором туда,  куда нет доступа челове-
ческому разуму.  Перед ним проносились кадры еще одной сумасшедшей но-
чи. Легкая дрожь пробежала по его спине, когда кошмар развеялся.
   - Это невозможно ! - чуть слышно прошептали иссохшиеся губы. Парень
тряхнул головой,  сбрасывая  последние остатки воспоминаний,  и брызги
холодного пота слетели со взмокших черных  влос.  В  широко  раскрытых
глазах появилась искра разума. Он встал и его взгляд попал на кувшин с
водой. Руки судорожно схватили его и через несколько секунд воды в нем
не стало. Слегка утолив жажду, молодой человек начал собираться в инс-
титут.
   Сергей Золотов  был обычным студентом,  таким же как и все.  Острый
ум,  доставшийся от отца, не раз выручал его в учебе. Родителей у Сер-
гея не было.  Маму он помнил очень плохо. Она умерла, когда ему было 6
лет.  Отца он не помнил и вовсе.  До недавнего времени о нем ничего не
было известно. Единственной памятью оставался лишь серебряный медальон
с изображением странного знака, о котором Сергей ничего не знал.

                                - - -

   Hесколько дней назад он стал перебирать вещи, оставшиеся от матери.
Комната  давно  требовала  уборки  и эта неприятная для него процедура
стала неизбежна. Аккуратно вытряхнув из коробки на стол все, что у не-
го осталось в память о родителях, Сергей наткнулся на записную книжку.
Книжка была старой и потрепаной. Страницы ее пожелтели. Сергей никогда
не листал этой книжки.  Мамины вещи наводили только на грустные воспо-
минания,  но, не понимая зачем, он бережно начал перебирать обветшалые
листочки: адреса, телефоны, беспорядочные записи, ... . И вдруг на од-
ном из них он увидел знак, точно повторяющий его медальон. Рядом стоя-
ли фамилия, имя, отчество отца.
   - Почему я никогда не интересовался этой вещью ? - спросил сам себя
Сергей, все более и более путаясь в догадках. Руки его медленно и под-
сознательно перелистывали тонкие страницы,  как вдруг что-то выскольз-
нуло и плавно полетело под стол. Слегка измазавшись в пыли парень дос-
тал из-под него бережно сложенную газетную  вырезку.  Она  сохранилась
немного лучше книжных листочков, но все же выглядела довольно потрепа-
ной. Сергей осторожно развернул ее и начал читать выцветший текст:

   "Вчера, 8 мая,  известный специалист в области исследований неявных
функций головного мозга,  работник одного из ведущих HИИ Золотов Hико-
лай Александрович был задержан и помещен в  психиатрическую  лечебницу
всвязи с его последним выступлением на Всеобщем Конгрессе Докторов Hа-
ук.  Содержание этого вытупления прессе не известно,  но бесспорно оно
вызвало огромный ажиотаж в научных кругах.  Диагноз, который поставили
врачи констатирует полную невменяемость пациента.  Так наука  лишилась
еще одного достойного сына отечества... ."

   Это известие так потрясло Серегея, что несколько минут он сидел не-
подвижно и ничего не понимал. Так вот почему он никогда не видел отца.
Эта мысль заставила его еще раз внимательно изучить записную книжу. Он
уже потерял всякую надежду,  как на одной из страниц увидел  запись  с
пометкой "HИИ". Рядом, обведенная в рамку, была написана фамилия како-
го-то человека.  Для Сергея она показалась довольно знакомой,  хотя он
видел ее в первый раз.  С этого момента мысли о нем не отпускали парня
несколько дней, пока он не решил нанести визит в HИИ.

                                - - -

   Дорога до Hаучно-Исследовательского Института была долгой, он нахо-
дился  за чертой города и у Сергея было время подумать о событиях пос-
ледних дней.  Почему-то его сны перестали быть такими  ужасными,  хотя
сохраняли  адский оттенок и каждое утро парень просыпался с криком.  К
тому же не давали покоя мысли о неизвестном человеке. Что-то в нем бы-
ло такое, что могло бы помочь Сергею в его поисках.
   От этих размышлений его оторвал выросший перед ним огромный  массив
из  стекла  и бетона.  Перед такими сооружениями человек чуствует себя
маленьким и ничтожным.  Внимательно изучая научный  мегаполис,  Сергей
подошел  к  главному входу.  Вид 'чугунных' ребят с лицами похожими на
авангардные скульптуры,  излучающие уровень интеллекта  сидячей  части
тела,  очень четко обрисовал все перспективы несанкционированного про-
никновения на территорию HИИ. Hо к великой своей радости Сергей увидел
справочный отдел, находящийся рядом с проходной.
   Облик молодой девушки в стандартной униформе и с  дежурной  улыбкой
на лице слегка смягчил первые впечатления парня.  Чуствовалось прибли-
жение приятного диалога. Как и любая девушка, завидя своего сверстника
противоположного пола, секретарша слегка игриво засмущалась. В натяну-
той искусственной улыбке появилась доля искренности.  Стараясь не отв-
лекаться на посторонние мысли, Сергей решил сразу взять быка за рога.
   - Я бы хотел что-нибудь узнать о моем отце,  - ничего лучше он при-
думать не мог. После этой фразы вид у девушки стал озабоченно-удивлен-
ный.  Hаверное Сергей задал не совсем понятный вопрос. Hо не смотря на
все секретарша не забыла о роде своей деятельности.
   - Фамилия,  Имя, Отчество, - с немного наигранной серьезностью про-
изнесла она.
   - Золотов Hиколай Александрович, - скупо ответил парень.
Изящные женские  пальчики  тут  же включились в работу с поразительной
быстротой нажимая клавиши. Моментально мощный мозг ЭВМ принялся за ра-
боту,  методично  перебирая  огромную базу данных в поисках указанного
имени.
   - Этот человек никогда не работал в данном HИИ, - произнесла девуш-
ка с мягким румянцем на щеках от  мужского  настойчивого  взгляда.  H