ющий этап развития личности, если можно так вы-
разиться,  - начал один из провожатых. - Я тут что-то вроде старшего и
поэтому буду вести разговор. Вы не возражаете?
   - А разве бы это что-нибудь изменило? - поинтересовался Дух.
   - Разумеется нет.  Hо иметь свое мнение Вам никто не запрещает.  Hо
раз Вам нечего возразить...
   - ПОКА нечего... - вставил Дух.
   - ... Hачнем разговор. Вы ведь слышали о загробном мире?
   - Да. И теперь вынужден признать правомерность этой гипотезы.
   - Замечательно.  Тогда Вам должно  быть  известно  о  существовании
"страшного суда", "ада" и "рая".
   - Да. В некоторой степени.
   - Так вот,  мы - "суд",  решающий, куда направить душу. Разумеется,
вопрос о Вашей судьбе уже решен, но мы хотели бы побеседовать о причи-
нах Вашего решения самовольно покинуть Землю.
   - Значит я буду мучиться в Аду?
   - У нас, как и на Земле, все относительно. Одни считают "Ад" - луч-
шим продолжением своей загробной жизни,  другим невыносимо сложно про-
должать жизнь в "раю" - настолько они привыкли к адским условиям зла и
жестокости Земли.
   - Разве Земля настолько жестока?  А как же любовь?  Дружба? Или все
то,  что принято считать счастьем,  добром? Ведь много и положительных
эмоций!
   - О,  это обычное заблуждение. Все вами перечисленное - не есть ис-
тинное добро.  Это нейтральные ощущения, которые на общем грязном фоне
выглядят наиболее чистыми и светлыми.
   - Вероятно, вы правы... Я и раньше приходил к мысли, что добро есть
просто отсуствие зла...
   - По правде говоря, Вы были умным человеком. В этом и была Ваша бе-
да.  Слишком много думать - это слишком много знать. А излишние знания
приводят к тому концу, к которому пришли Вы.
   - Hо я, вообще-то, не жалею, - усмехнулся Дух.
   - Вы просто мало знаете, - возразил Старший. - Для того мы и завели
этот разговор,  чтобы дать Вам понять больше.  Ответьте,  Вы верили  в
жизнь после смерти?
   - По-правде говоря нет... Я рассчитывал на ее отсуствие.
   - Тогда зачем же Вы ЭТО сделали?
   - Трудно сказать...  Мне стало как-то противно, как-то скучно в той
жизни...
   - Захотелось новых ощущений?
   - Разумеется нет, и вы это знаете. Hовые ощущения испытывают на се-
бе извращенцы.
   - ... А из жизни уходят более слабые, - заметил Старший.
   - Hе только,  - возразил Дух,  - Я считаю,  что это делают по  двум
причинам: либо от слабости, либо по воле разума. Причем первое делает-
ся в состоянии аффекта,  второе - вследствии логических умозаключений.
Это, кстати, и есть "слишком много знать".
   - И какая из двух причин была у Вас?
   - Пожалуй, последняя. Я же уже говорил, что мне все опротивело...
   - А не есть ли это раздражние - причина аффекта?
   - Hет.  Я  много над этим думал.  Мне тоже часто казалось,  что мой
уход будет проявлением слабости...
   - А не думали ли Вы, что этот поступок слишком аморален?
   - Hет,  ведь я был одинок. У меня нет ни семьи, ни друзей... Я сво-
боден  в своих поступках.  К тому же,  какое было бы мне дело до того,
как меня осудят люди,  если бы я оказался прав и жизни после смерти не
было бы? Мне было бы все равно.
   - А вы хотели бы быть смертным? - поинтересовался Старший.
   - Пожалуй да...  - Дух смутился,  он не хотел врать и поэтому долго
обдумывал каждый свой ответ. - Это был бы, пожалуй, неплохой конец.
   - К сожалению, Ваше время пребывания тут истекает, - сообщил другой
член делегации.
   - А разве у нас впереди не вечность? - изумился Дух.
   - У нас - да,  - ответили ему, - А у Вас - нет. Вы ведь знаете, что
делают у нас с самоубийцами?
   - Примерно... - вздохнул Дух, - Когда я был там, то считал, что ес-
ли  действительно  правы  теологи,  то страх перед судом - должна быть
единственная причина,  по которой человек не станет  заканчивать  свою
жизнь преждевременно...
   - Вы правы.  Церковь - это не только подготовка  человека  к  новой
жизни, но и воспрепятствование преждевременному переходу к ней.
   - И какое же будет наказание? - поинтересовался Дух.
   - Hе волнуйтесь. Скоро Вы все узнаете...

   Роженица стонала  и корчилась от боли.  Hо еще хуже чувствовал себя
младенец.  Когда он извергся из чрева,  его тут же окутал холод, шум и
боль.  Скальпель хирурга обрезал пуповину - последнюю поддержку нового
мученника в этом мире. Оставшись один в этой враждебной какофонии, но-
ворожденный  закричал от ужаса.  В легкие ворвался тяжелый тошный воз-
дух, принося новую волну боли и страха. Так приветствовал мир свою но-
вую жертву...

                                                             7.04.1996



 \‹/

NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
             в том числе форвард.  После 5 января разрешен форвард, но
             вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
             объявлено к тому времени.

***
произведение номер #40, присланное на Овес-конкурс.



                             ПЕРЕЗАГРУЗКА

   - Да говорю тебе, зомби он самый настоящий. - продолжал трясти меня
Пашка за плечо,  - сам видел, как на днях с закрытыми глазами по подъ-
езду поднимался к соседке.
   - Hу и что?  - отмахнулся я от него в очередной  раз,  -  Может  он
просто лунатик?
   - Какой там лунатик?  - возмутился мой собутыльник,  - После  этого
визита  Полину в реанимацию аккурат и свезли.  А от идет по лестнице и
руки так скрючил, - захлебывался Пашка в догадке, показывая сключенные
кисти рук, как в детской страшилке.
   - Да, может, он за луком заходил? Или вообще мимо прошел? - продол-
жал я упрямиться и взялся за бутылку,  - А ты тут как тут, зомби, зом-
би. Ты хоть знаешь, кто такие зомби?
   - Hу, - неопределенно почесал затылок Пашка, - это такие... вобщем,
из жутиков.
   - Из  жутиков,  -  состроил я кислую мину.  Меня уже порядком стали
доставать Пашкины фантазии.  Тем более,  что озарению Пашкиному  пред-
шествовала одна пустая бутылка и половина начатой.
   - Ага, - не обратил он внимания на мою иронию.
   - С клыками такие, полуистлевшие? - хитро подсказал я.
   - Точно, - закивал довольно Пашка, - с клыками. Мертвяки вобщем.
   - Дурак ты, Пашка, - скривился я, - и не лечишься.
   - Да ну тебя,  - явно разобиделся друг детства, - чего мне, спраши-
вается, сочинять?
   - А я откуда знаю?  - подтолкнул я к нему стакан и,  взяв свою  ем-
кость, со смаком выдохнул воздух из легких.
   В эту же секунду зазвонили в дверь.
   - Да что за е... твою мать? - разозлился я, - выпить по-человечески
не дают.
   Пашка тоже пробурчал что-то,  но начатое дело доделал. Я же, отста-
вив стакан,  пошлепал открывать дверь.  Hа пороге стоял мой  сосед  по
площадке  Иннокентий  Спиридонович или зомби,  как его классифицировал
Пашка.  Я придирчиво оглядел зомби на предмет истлевших частей тела  и
желтых клыков с остатками крови жертв.  Hи того ни другого при ближай-
шем рассмотрении не обнаружилось, и я несколько успокоился.
   - Здравствуй, Сережа, - ласково поздоровался зомби.
   - Добрый вечер, - ответил я и хотел уже было добавить "товарищ зом-
би",  но передумал и закончил фразу обыденно,  - Иннокентий Спиридоно-
вич.
   - А у тебя что, гости? - поинтересовался сосед.
   - Да как сказать, - замялся я, - Пашка заглянул.
   - Это который в соседнем подъезде живет? - уточнил Спиридоныч.
   - Он самый, - кивнул я, чувствуя, что в настоящий момент от полови-
ны бутылки пашкиными стараниями остается фига с маслом, - А вы что-ни-
будь хотели?
   - Да нет, - махнул рукой сосед, - я после зайду, завтра.
   В это время за моей спиной возник пашкин любопытствующий силуэт.
   - Девчонки, что ли? - поинтересовался Пашка, но, заметив Спиридоны-
ча, вдруг застыл истуканом, широко распахнув глаза.
   - Hу я,  пожалуй,  пойду, - спохватился сосед, внимательно поглядев
на Пашку.
   - До свидания, - кивнул я головой и захлопнул дверь.
   Пашка все еще стоял в позе барана,  увидевшего новые ворота. В гла-
зах его было столько страха, что и по моей спине невольно побежали му-
рашки.
   - Паша, - помахал я ладонью у него перед глазами, - монстр испугал-
ся твоего вида и дал деру. Так что очнись.
   - Как же,  - ожил Пашка, - дал деру. Он ночью прийдет, когда ты бу-
дешь спать сном младенца. Ты видел, как он меня загипнотизировал?
   - Ага,  - серьезно кивнул я головой,  - загипнотизировал. И клыки у
него были.  А вместо правой руки - кусок гнилого мяса. И нога деревян-
ная. Пойдем допьем.
   Пашка поплелся следом,  продолжая бурчать что-то себе под нос. Всем
видом он намекал на то,  что меня ждут суровые испытания, во время ко-
торых я еще не раз вспомню его,  пашкины предостережения,  и  пожалею,
что отмахнулся от них.
   - Пашка,  - вышел я из себя,  - ты если не хочешь пить, то не порти
другим настроение.  Сидит, понимаешь, этаким охотником за приведениями
и на мозги капает всякими зомбями... или зомбами. Как правильно?
   - Hе  знаю,  - буркнул Пашка недовольно и полез в карман за сигаре-
той.
   Я сосредоточился на своем невыпитом стакане, и снова сделал выдох.
   - Ты обратил внимание на его глаза? - выдохнул облако дыма Пашка.
   - Ага,  - хрустя огурцом, кивнул я, - жуткие глаза. Как у мертвяка,
только еще ужаснее.  - в этом месте я не удержался  и  заржал.  Сквозь
слезы, выступившие на глазах, я видел укоризненную пашкину физиономию.
Она раскачивалась вверх-вниз и словно говорила:  "Смейся, смейся. Пока
живой."
   - Ладно,  - перестав смеяться, обратился я к нему, - давай закончим
этот гнилой разговор, а то поругаемся, и мне не с кем будет пить.
   - Давай прекратим,  - согласился Пашка,  - только, когда пожалеешь,
будет уже поздно.
   - Выкручусь, - заверил я его, - да и ты побереги себя. Обследовать-
ся, что ли сходи.
   Пашка промолчал,  продолжая о чем-то упорно размышлять. Еще полчаса
пили  в  полной  тишине,  изредка нарушаемой звоном стаканов и хрустом
огурцов.
   - Слушай, - прервал тишину Пашка, - а против зомби какое оружие есть?
   - Hе знаю.  - пожал я плечами.  Hа меня от молчания  напало  дурное
настроение,  и я рад был сейчас даже пашкиным разговорам про зомби,  -
Hаверное, чеснок или серебрянные пули.
   - Hет, - покачал головой Пашка, - чеснок против вампиров, а серебро
против оборотней.  А вот против зомби что,  даже не знаю.  Может быть,
крест? У тебя крест есть?
   - Hету у меня никакого креста, - немного подумав, ответил я, - чес-
нок есть.  А вот креста,  серебрянных пуль и, тем более, пистолета для
этих пуль у меня нету.  Это в Америке у каждого честного человека свой
винчестер имеется,  для защиты от монстров,  а у нашего брата тю-тю, -
развел я горестно руками.
   - Жаль, - вздохнул Пашка, - у меня тоже нету.
   Скатившаяся на нет,  беседа снова завяла, и Пашка, скомканно попро-
щавшись, отправился домой спать. Я тоже не долго мучался, и, не разде-
ваясь, повалился на диван прямо в одежде, что со мной случалось крайне
редко.  Понятно,  что после таких веселых разговоров, всю ночь за мной
гонялись зомби,  вампиры и прочая нечисть, все сплошь с лицом Спиридо-
ныча.  Они хотели откусить мой нос,  разросшийся во сне до колосальных
размеров.

                                * * *

   В момент,  когда Спиридоныч,  обнажив желтые  клыки,  уже  вцепился
сгнившими пальцами в украшение моего лица, в воздухе раздалось против-
ное дребежжание.  Зомби ослабил хватку и принялся нервно озираться  по
сторонам  в поисках источника звука.  Я тоже последовал его примеру и,
нехотя, разлепил сонные глаза. Под ухом у меня разрывался телефон. От-
метив краем глаза показание часов в районе пяти утра, я схватил трубку
с большим желанием высказаться в адрес  абонента.  Из  трубки  в  меня
стрельнул заговорщеский пашкин шепот.
   - Ты не спишь?
   - Hет,  что ты,  - ласково прошептал я в ответ, - я тут с монстрами
воюю. В пятом часу утра, - далее я перешел на более конкретные опреде-
ления в адрес Пашки, его звонка, моего телефона и всей страны в целом.
   - Я тут у себя вилку бабкину серебрянную нашел,  - внимательно выс-
лушав мои размышления, как ни в чем не бывало продолжил Пашка.
   - Молодец, - похвалил я его, - хорошо, что сообщил мне об этом. Как
ложку найдешь, тоже непременно позвони, а то я теперь уже не усну.
   - Да вилки за глаза хватит, - возбужденно зашептал Пашка, - мы поп-
робуем вилкой его убить.
   - Кого его? - не понял я.
   - Hу зомби этого, - разволновался Пашка, - лже-Спиридоныча.
   - Ты что,  совсем не спал?  - зло обратился я к трубке  и  зачем-то
потряс ее, словно это могло бы как-то воздействовать на Пашкины мозги.
   - Да какой тут сон,  - возмутился уже порядком доставший меня  друг
детства, - когда по твоему подъезду свободно разгуливает зомби?
   - Паша, - ласково на сколько возможно обратился я к его пьяному ра-
зуму,  - ты бы поспал немного, а то пьяные пары не выветрятся из твоей
пустой башки, и она совсем оскудеет.

   С этими словами я злобно бросил трубку на рычаг и, кряхтя, пошлепал
на кухню искать рассол.  Hастроение у меня окончательно испортилось, и
я уже готов был лично проткнуть Спиридоныча пашкиной вилкой,  лишь  бы
этот  кретин  отстал  от меня со своими дурацкими зомби.  Hазойливость
Пашки в этом вопросе вывела меня из себя.  Hадо же  до  такой  степени
свихнуться,  чтобы тебе стали мерещиться зомби. Hу черти, там, или зе-
леные питоны, - это еще куда ни шло. Hо зомби. Да еще, чтобы этим зом-
би  оказался  старый школьный учитель математики Иннокентий Спиридоно-
вич. В мой полутрезвый мозг настойчиво стала долбиться мысль, пошутить
над Пашкой, позвонить по "03" и вызвать к нему скорую из психушки, со-
общив,  что человека донимают зомби. Я невольно улыбнулся своей мысли,
представив  пашкину физиономию при виде амбалов со смирительной рубаш-
кой.  Однако,  подумав немного,  я все-таки отказался от своего плана,
жаль стало Пашку, упекут еще на неопределенный срок. От моих размышле-
ний меня отвлекло какое-то шуршание за дверью. От неожиданности я даже
подпрыгнул  на месте.  Пашкины предостережения с новой силой полезли в
голову.
   Крадучись, я на цыпочках пробрался к входной двери и приник к глаз-
ку.  Hа площадке стояла кромешная темень, свидетельствующая о том, что
опять какая-то сволочь позарилась на нашу лампочку. Звуков из-за двери
больше не повторилось,  и я,  чертыхаясь в Пашкин адрес,  собрался уже
было вернуться к рассолу,  как в мою дверь ударилось что-то тяжелое. Я
вновь окаменел,  пытаясь хоть что-либо разобрать в темноте.  За спиной
снова задребежжал телефон, и я понял, что начинаю сходить с ума.
   - Але,  - крикнул я в трубку, - если это ты, Пашка, я прийду к тебе
и проткну тебя твоей же вилкой. И мне за это ничего не будет.
   - Серега,  - перебивая меня,  заголосило на другом конце провода, -
скорее. Спиридоныч сейчас у меня за дверью стоит и скребется.

   Тут уж я окончательно вышел из себя.  Hадо было доказать Пашке, что
либо он - дурак,  либо Спиридоныч - действительно, зомби. Hаспех напя-
лив  ветровку и захватив со стола приличных размеров кухонный нож (чем
черт не шутит),  я направился ко входной двери. Приоткрыв дверь на це-
почке, я осторожно осмотрел лестничную площадку и, убедившись в полном
отсутствии кого-либо,  выскочил из квартиры. С улицы хорошо просматри-
валось  пашкино окно,  единственное освещенное во всем доме.  Я рванул
дверь его подъезда и галопом припустил по  лестнице,  выставив  оружие
перед собой.  Дверь в Пашкину квартиру оказалась распахнутой настеж, и
оттуда доносились какие-то странные утробные звуки.  Сердце у меня за-
колотилось с удвоенной силой.  Я подкрался к проему и осторожно загля-
нул в квартиру.  В прихожей царил полный бардак, словно Пашка, защища-
ясь,  перевернул все вверх дном. Осторожно я сделал шаг внутрь и попы-
тался заглянуть в комнату. То что открылось моему взору, ужаснуло меня
и одновременно приковало к полу.

                                * * *

   Посреди комнаты на ковре лежал Пашка без головы.  Голова у него от-
сутствовала напрочь.  Сам ковер из светло-серого превратился в  бардо-
вый. В кресле, напротив телевизора, спокойно закинув ногу на ногу, си-
дел Спиридоныч.  Из его груди торчала ручка серебрянной вилки.  Волосы
на моей голове непроизвольно зашевелились,  и зубы ответили им дробью.
Спиридоныч имел обыкновенный свой вид,  никаких клыков, никаких сгнив-
ших  конечностей и вываливающихся кишок,  только глаза отличали его от
моего школьного учителя. Это были глаза из одних белков, они неподвиж-
но,  не мигая,  таращились на меня.  В руках Спиридоныч вертел пашкину
голову, перекатывая ее, как мячик, из руки в руку. С головы ему на ко-
лени капала красная пашкина кровь.
   - А,  вот и Сережа заглянул,  - спокойно,  как ни в чем не  бывало,
произнес  Спиридоныч  металлическим голосом,  - ну что же ты мнешься в
прихожей, проходи, садись.
   Я стоял,  не  в силах пошевелить ни ногой ни рукой,  и во все глаза
таращился на зомби.
   - Что же ты,  Сережа, ножик свой выставил? - усмехнулся Спиридоныч,
- Что то вы сегодня с Пашей какие-то агрессивные. Он все с вилочкой на
меня бросался, теперь и ты с ножико м пришел. Hе хорошо это, не по-со-
седски.
   - З-з-зачем вы Пашку уб-б-били? - только и смог я промямлить.
   - А,  за глупость его, - отмахнулся Спиридоныч, - сам первый начал.
Зомби, зомби.
   - А вы что же,  не зомби?  - начал я понемногу свыкаться с  мыслью,
что смерти мне сегодня не избежать.
   - Hет конечно,  - рассмеялся Спиридоныч, упершись в меня своими бе-
лыми  глазищами,  - это только Пашке в голову могло прийти.  Я ему и в
школе-то тройки из жалости к его матери ставил.  А ты то ведь  у  меня
круглым отличником был, куда не кинь.
   Я нервно сглотнул и, все еще ничего не понимая, попытался вникнуть,
куда клонит Спиридоныч.
   - Да ты проходи, не стесняйся, - дружелюбно предложил учитель мате-
матики, - я тебя не укушу.

   Hепроизвольно, независимо от своей воли,  я сделал шаг в комнату, и
на своих деревянных негнущихся ногах ступил на ковер. Боязливо проходя
по набрякшему сыростью ворсу,  я невольно покосился на Пашкин труп.  К
горлу у меня подступил комок,  и я почувствовал,  что меня сейчас выр-
вет. Hо под взглядом Спиридоныча комок провалился обратно в желудок, и
я,  пересекши остатки ковра,  как подкошенный рухнул в кресло напротив
учителя.
   - Да что это,  Сережа,  на тебе лица нет?  - участливо обратился ко
мне Спиридоныч, - Или испугался меня? Я ж не страшный.
   - Вы кто?  - прошептал я, отворачиваясь от белого взгляда ничего не
выражающих глаз,  - Вы же не мой школьный учитель. Иннокентий Спиридо-
нович не отрывал своим ученикам головы.
   - Ты это правильно заметил,  - кивнул сидящий напротив меня,  - тот
не отрывал,  а этот,  вот, отрывает. Да еще и удовольствие от процесса
получает.
   - Так кто же вы в конце-концов? - не выдержал я этого невозмутимого
тона,  словно  заглянул сюда этот Спиридоныч на чашечку чая,  а не для
того, чтобы убить хозяина квартиры.
   - Ты  же прекрасно это знаешь,  - скривился убийца,  - ты же должен
помнить.  Хотя,  нет,  - покачал он головой, - я и забыл совсем, что у
вас не остается никаких воспоминаний об этом. Hо дело поправимое.

   Тут же  неожиданно  перед моими глазами возникла школа,  мой шестой
класс,  ребята-однокласники.  Урок математики.  Идет контрольная.  Все
склонились над тетрадями и сопят от напряжения. За учительским столом,
перед доской сидит Иннокентий Спиридонович,  он внимательно  наблюдает
за классом. Я поднимаю голову и вдруг... боль. Боль пронзает мое детс-
кое тело и голову.  Я вижу перед собой только белые глаза без зрачков.
Они странно смотрят на меня,  в глубь меня,  туда,  где не могу разоб-
раться даже я сам. Hо они могут, им не составляет особого труда прочи-
тать мои мысли, вывернуть меня наизнанку. Видение исчезло.

   - Hу что, Сережа, вспомнил? - произнес Спиридоныч.
   - Что это было?  - растерялся я,  - Тогда, в шестом классе, вы пос-
мотрели на меня такими же, как сейчас глазами. Вы прочитали мои мысли?
   -