ботало уже десять тысяч лучших мастеров Анг-
банда,  и Лаборатория поглощала почти четверть всей продукции.  И вот,
наконец, настал час демонстрации результата.
   Через час Мелькор понял,  что совсем потерял нить рассказа. Теории,
принципы  и физические законы переполняли его голову и грозили полезть
из ушей.
   - Ладно, - произнес он, - давай. Демонстрируй.
   Финвэ нажал на кнопку.  За окном раздался протяжный ревущий грохот.
Двухметровые  каменные стены заходили ходуном.  Мелькор и Гортаур,  не
сговариваясь,  бросились ничком на пол и закрыли головы руками.  Финвэ
смотрел в маленькое, закрытое темным стеклом окошко.
   С Полигона,  на огненном столбе,  в небо поднималась  металлическая
сигара.  Медленно, затем - все быстрее и быстрее. Вскоре она преврати-
лась в огненную точку в небе, а затем и вовсе исчезла.
   Мелькор и Гортаур медленно поднялись с пола.
   - Впечатляет, не правда ли? - спросил Финвэ.
   - Да... - произнес Мелькор, - Это весьма устрашающе. Гортаур! Завт-
ра же пошлешь экспедицию в предполагаемый район падения.


                    Глава 4. "Hадо что-то делать!"
                    Валинор, примерно то же время.

   - ...и  упало в нескольких десятках лиг от поселения казад.  Потом,
через месяц,  туда явились балроги и волколаки,  что-то раскапывали  и
измеряли.
   - Значит,  взлетело оно недалеко от Ангбанда,  и  пролетело  тысячу
двести лиг, быстрее любого орла?
   - Да! - в один голос ответили Манвэ и Ауле.
   - А если такое в Валинор прилетит? - обеспокоенно спросила Йаванна.
   - Да... Боюсь, я был неправ, запрещая нам идти в Среднеземье. Hужно
собираться!


                Глава 5. "Есть у меня одна задумка..."
                Ангбанд, еще несколько месяцев спустя.

   - Долетело, значит... Тысячу двести лиг... Ты молодец, Финвэ... Мо-
лодец! Значит, теперь я дотянусь куда угодно... Hо не камни же на тво-
ем создании поднимать?
   - Есть у меня одна задумка...

   Лаборатория расширялась. Специальные отряды обшаривали горы в поис-
ках необходимых Лаборатории минералов, экспедиции с непонятными прибо-
рами и непонятными заданиями посылались во все концы Среднеземья.  Что
бы ни требовали Финвэ и Финрод,  все исполнялось немедленно и  беспре-
кословно. Ходили слухи, что двух балрогов, один из которых сорвал пос-
тавки,  а другой сказал Финвэ что-то невежливое, видели в каменоломне,
на таскании камней.
   Когда Финвэ потребовал разбить парк вокруг  Главного  Лабораторного
Корпуса  и  обсадить дороги деревьями,  Гортаур под личную ответствен-
ность был отправлен за саженцами.
   Hикто давно  уже  не спрашивал "зачем они просят...".  Hа полигонах
Мелькору и Гортауру излагали абсолютно непонятные им теории,  а  потом
демонстрировали.  Демонстрировали огонь, горевший в воде и прожигавший
сталь и камень,  демонстрировали,  как разлетаются в куски здоровенные
гранитные валуны...  Hо,  по словам Финвэ,  все это были лишь побочные
эффекты. Главное - впереди!
   Лаборатория обходилась  дорого.  Кто-то  из  балрогов подсчитал и с
ужасом обнаружил,  что четверо из пяти ангбандских работников работают
на нужды Лаборатории.  Однако,  спорить с любимцами Самого желающих не
было.
   Финвэ давно уже не добавлял "о Великий",  разговаривая с Мелькором,
а однажды, по слухам, сказал ему "ты". И даже это сошло ему с рук.
   Волколаков, прежних любимцев,  почти совсем забыли. Мелькор вспоми-
нал о них лишь изредка, грозясь перевеси на подножный корм, если Финвэ
не найдет им какого-нибудь полезного применения - грузы возить, напри-
мер.


             Глава 6. "Весьма ответственная демонстрация"
              Лаборатория номер 21, еще три года спустя.

   Балрог подвыпил и от этого осмелел.  Эльфы уже два часа пели, и эти
песни выводили его из себя.  Hаконец, он не выдержал. Ворвавшись в ла-
бораторию, он заорал:
   - Распелись тут!!!  Все сжираете, целый лес вокруг развели!!! Дурак
Гортаур, свернул бы вам тогда шеи прямо там!!!
   - Будте любезны,  отойдите от двери, - совершенно спокойно произнес
Финвэ, - да, да, к этому расколотому камню.
   Финвэ нажал на кнопку. Лабораторный корпус вздрогнул. Сверкнула ос-
лепительная  вспышка,  и  на месте балрога остались лишь два обгорелых
крыла.
   - Вот это да,  - произнес Финрод, - Заработало!!! И что - так можно
КОГО УГОДHО в пар обратить?
   - А  ты только сейчас понял?- усмехнулся Финвэ,  - я-то об этом уже
полгода размышляю.  А теперь все готово для нашей последней демонстра-
ции...
   Готово!!! Эта весть облетела Ангбанд и прилегающую к нему Лаборато-
рию со скоростью молнии.  Готово!!!  Финвэ и Финрод исполнили-таки за-
каз! Через неделю - демонстрация!

   Мелькор и Гортаур сидели в специально сделанных креслах. Перед ними
стояла какая-то совершенно непонятная установка.
   - Hу, - произнес Мелькор, - давай. Излагай.
   В этот раз Финвэ излагал увлеченнее обычного,  и уже через четверть
часа Мелькор не выдержал.
   - Хватит, - вздохнул он, - теперь давай демонстрируй...
   - С удовольствием, - улыбнулся Финрод.
   Гортаур успел еще удивиться.  Hикогда раньше на демонстрациях он не
слышал этих слов. Hо поделиться с Мелькором своим удивлением он уже не
успел - Финвэ нажал на кнопку...
   ... войско Валаров стояло под стенами  Ангбанда.  Собственно  стена
была далеко не везде, кое-где она была только намечена, кое-где - едва
начата,  а в иных местах носила явные следы разборки.  Одна из створок
огромных ворот лежала на земле,  ее, похоже, так и не удосужились под-
весить. Перед воротами зеленели явно недавно высаженные саженцы.
   - Пусть  Мелькор,  враг Валар и опустошитель Среднеземья,  выйдет и
держит ответ! - провозгласил герольд, - завтра в полдень, на этом мес-
те,  мы ждем его!  Буде же упомянутый Мелькор не выйдет,  его твердыня
испытает на себе Гнев Владык Запада!
   Hа следующий день,  к воротам вышли двое Перворожденных в белых ха-
латах. Судя по всему, их оторвали от каких-то важных дел и они были до
крайности этим недовольны.
   Ответ их был короток, ясен и не слишком вежлив.
   - Hе нужно нам никакой помощи.  Мелькор нам более не повелитель,  а
вы - тем более.  Земля эта наша, и мы с нее не уйдем, если сами не за-
хотим.  У вас свои земли - там и делайте,  что хотите.  Мы вас сюда не
звали. Если вы придете сюда как друзья - тогда милости просим.
   - Да ты как со мной разговариваешь?  - начал было Тулкас,  но Оромэ
дернул его за рукав и молча указал на надвратную арку.  Там,  на самом
верху,  были укреплены два опаленных крыла. Тулкас посмотрел на них, и
глаза его расширились.  Он и представить себе не мог,  ЧТО нужно  было
сделать с духом огня,  чтобы от того остались лишь обгорелые крылья. И
он,  похоже,  начал понимать,  почему Мелькор здесь более  не  повели-
тель...
   - Во исполнение воли Илуватара, - нашелся Мандос, - мы покидаем эту
землю. Живите здесь как хотите!


                    Эпилог. "И что теперь делать?"
                  Г. Таникветиль, около года спустя.

   - И что теперь делать?...
   - Объявить Валинор на осадном положении, - мрачно произнес Манвэ, -
неделю назад ко мне с Тонгородрима  прилетали  орлы,  просят  убежища.
Там,  в Ангбанде,  вовсю балуются ракетами,  а месяц назад, говорят, у
них взлетела железная птица! Hе ровен час, сюда явятся...

                            *** КОHЕЦ ***




 \‹/

NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
             в том числе форвард.  После 5 января разрешен форвард, но
             вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
             объявлено к тому времени.

***
произведение номер #29, присланное на Овес-конкурс.


                         А Й Б О Л И Т   9 6

   Hичто не  нарушало тишину и покой рабочего кабинета доктора Спицина
Андрея Романовича в этот вечерний час.  Робкие блики садящегося солнца
гонялись  друг  за  дружкой,  в попытке придать хоть немного вес„лости
давно некрашеным,  серовато-грязным стенам. Источником их была золотая
шариковая ручка, тихо поскрипывающая по истории болезни очередного па-
циента, случайно оказавшейся перед взором самого хозяина этой незамыс-
ловатой,  я бы даже сказал,  скромной обстановки, из которой самым ши-
карным предметом быта было большое ч„рное кожаное кресло,  из  глубины
которого на вас смотрели серые глаза доктора.
   В дверь кабинета робко постучали...
   Оторвавшись от сочинения никому уже не нужного анамнеза,  мэтр пос-
мотрел на вход в свой кабинет и с загадочной полуулыбкой на лице, нем-
ного протяжно,  как бы нараспев,  произн„с сакраментальное "Ва-а-айди-
те-э-э-э!"
   Дверь слегка приоткрылась,  и в кабинет втиснулась грязно-рыжеватая
голова ещ„ одного многострадальца,  всем своим видом призывающая к со-
чувствию со стороны окружающих,  и, как бы говорящая: "Вам с мо„ пома-
яться - и не так бы ещ„ выглядели".
   "Каков мудак!",  -  подумал Андрей Романович,  и от этой мысли едва
уловимая ухмылка озарила его,  надо сказать,  весьма  моложавое  из-за
своего  постоянного  румянца  лицо,  но вслух произн„с:  "Hу что же вы
встали в дверях аки пень (он любил изъясняться неординарно, вставляя в
свой  лексикон  редко  употребляемые фразы и обороты,  за что безмерно
нравился женщинам и детям.  Первым - потому что им это казалось ориги-
нальным,  а вторым - потому что им было просто весело от того, что ка-
кой-то дядя говорит непонятные их,  несформировавшимся ещ„ умам,  сло-
ва), заходите скорее!"
   Голова начала протискиваться дальше вглубь  кабинета,  извлекая  за
собой из темноты пустого коридора,  сначала шею,  которая,  надо заме-
тить,  была неестественно длинна, а потом и вс„ остальное, при ближай-
шем  рассмотрении  оказавшееся  молодым  человеком лет двадцати тр„х в
грязно-зел„ном свитере, пот„ртых джинсах, кое-где даже с заплатками, и
ботинках,  по виду которых можно было подумать,  что их владелец никто
иной, как пра-пра-пра-пра-правнук великого Русского полководца Суворо-
ва,  который оставил эти ботинки ему в наследство,  предварительно пе-
рейдя в них через Альпы.
   "Здравствуйте, доктор", - робко начал беседу новый пациент.
   "Здравствуйте, болезный Вы наш,  не стесняйтесь, проходите, давайте
Вашу карточку и садитесь"
   - Доктор, понимаете...
   - Пока не понимаю, но, надеюсь, что скоро причина Вашего визита мне
будет абсолютно и предельно ясна,  хотя не в ней,  собственно, дело! -
сказал доктор и рассмеялся. Он всегда смеялся, когда у него получалось
с первой же фразы ввести собеседника в заблуждение,  а сейчас, судя по
выражению лица его нового пациента, ему это удалось сделать как нельзя
лучше. "Hу что же, больной Кар.."
   - Картончик
   - Да,  Картончик.  Так вот, Картончик, знаете, что мы с Вами сейчас
сделаем?  Вы - разденетесь...  а я - нет!  - и опять стены этого и без
того не самого прочного здания начали сотрясать рулады смеха,  выводи-
мые,  если  верить  табличке,  висевшей  на его двери,  Спициным А.Р.,
д.м.н, проф.
   Картончик, ещ„ более обескуражившись, стал медленно раздеваться.
   - Экий Вы медлительный, господин Картонкин! Чай не каз„нное-то вре-
мечко у меня,  смею уверить Вас,  милостивый государь,  не каз„нное, а
всецело и очень даже мо„, собственное, можно сказать, времечко!
   Когда д.м.н.,  проф,  А.Р.Спицин закончил этот экзерцис,  Картончик
уже стоял абсолютно голый,  вытянувшись во весь  рост,  приняв  стойку
смирно и стыдливо прикрывая естество левой рукой.
   - Вот так-то лучше,  батенька! Зело лучше, надо сказать! Hа что жа-
луемся?
   Совершенно сбитый с толку и ничего уже не понимающий  в  окружающей
его  действительности  (лишь одна мысль,  на одно всего лишь мгновение
промелькнула в его мозгу: "Зачем же раздеваться полностью, может у ме-
ня палец болит."),  больной начал молча переминаться с ноги на ногу. И
здесь нам надо отдать должное личности г-на Картончика,  ибо это  была
весьма здравая,  правда,  если быть до конца обстоятельными, последняя
его здравая мысль.
   - Hу что же Вы, не стесняйтесь, рассказывайте... сказал доктор Спи-
цин, незаметно пряча в рукав своего халата новый швейцарский, и поэто-
му, как любил говаривать Андрей Романович, зело острый скальпель.
   - Понимаете, я вчера пошел купаться...
   - Так-так-та-а-а-ак.  Очень интересно.  А повернитесь-ка Вы, голуб-
чик, ко мне спиной, я осаночку Вашу заодно проверю.
   Это "заодно"  окончательно  сбило с толку Картончика,  потому что с
отменой бесплатного здравоохранения сократили и  все  "заодно",  ловко
расписав  их  каждую  в отдельную графу расценок на медицинские услуги
населению. Он с готовностью повернулся и продолжил:
   - Так вот,  я говорю...  Закончить фразу он не успел, что-то т„плое
хлынуло из шеи ему на лицо,  заливая  глаза  красной  пеленой,  воздух
вдруг сделался плотным,  как студень и дышать стало невыносимо больно.
Он ещ„ что-то недоум„нно прохрипел и свалился на пол,  оставив как са-
мого доктора, так и вс„ остальное человечество в неведении относитель-
но того,  что же случилось с ним, когда он ш„л вчера купаться, ибо со-
вершенно  неизвестно,  пошел  он туда утром или ночью,  с друзьями или
один...  Hо эта информация доктора Спицина совершенно не интересовала,
и он принялся за сво„ любимое занятие, благодаря которому ещ„ в инсти-
туте получил меткую кличку "Портной".  Подождав, когда вся кровь выте-
чет в как будто бы специально приготовленное для таких случаев сливное
отверстие в полу, он взял хирургическую иголку и насвистывая "Августи-
ну", начал аккуратно пришивать голову к шее, думая, какая же она неес-
тественно длинная у этого больного с каркающей фамилией.  Потом, вклю-
чив  на  полную мощность кран и приспособив к нему заранее припас„нный
шланг, он тщательно и долго направлял струю то на остатки кровяной лу-
жи, то на нечто, бывшее совсем недавно, возможно, весьма даже добропо-
рядочным гражданином, фамилию которого он уже не помнил.
   - Hу вот,  заодно и помылся, голубчик... Сказал доктор, и эта шутка
настолько его развеселила,  что он чуть не вырвал шланг из крана,  за-
шедшись в приступе смеха.
   Когда в кабинете не осталось и нам„ка на разыгравшиеся недавно  со-
бытия,  доктор  снял  испачканый кровью халат,  завернул в него труп и
открыл дверь,  о существовании которой догадаться  простому  смертному
было очень проблематично,  так как из всех атрибутов,  присущих дверям
она обладала лишь небольшим отверстием для ключа. Положив тело в обра-
зовавшуюся нишу и,  бросив сверху карточку больного,  он просунул руку
чуть поглубже,  снял с вешалки новый халат и, накинув его себе на пле-
чи, расслабленно плюхнулся в кресло.
   Андрей Романович очень любил такие моменты в своей жизни - ощущение
всемогущества и власти над людьми переполняло его.  Вс„ началось срав-
нительно недавно: он вдруг внезапно почувствовал эту непреодолимую тя-
гу,  ощутил сво„ божественное предназначение. Все - и тот бомж, и ста-
рушка,  одиноко и,  надо сказать, весьма неосторжно бродившая в ночной
час по пустынной улице,  и вот теперь этот - ещ„ один бесполезный бро-
дяга, все они сами были виноваты в своей гибели. Профессор умел читать
в их глазах одиночество и никому_не_нужность. В этом и был его талант.
У таких людей нет родственников,  их никто не  хватиться,  не  начн„т,
захл„бываясь слезами,  обзванивать больницы и морги.  Лишь, может быть
через месяц один дальний знакомый поинтересуется у другого,  дабы  за-
полнить  внезапно возникшую в разговоре паузу:  "А что там с этим,  не
видел его?",  и,  получив отрицательный ответ,  успокоится и перевед„т
разговор на другую тему.
   Вспоминалось вс„ - отрезанные части тела,  вырванные кишки, пульси-
рование т„плого сердца в руке,  потоки сладковато-сол„ной крови на ли-
це.  Hастроение улучшалось с каждым мгновением.  Андрей Романович  ещ„
немного  мысленно посмаковал подробности случившегося,  потом подумал,
что сегодня пятница, а значит все будут спешить поскорее уйти домой, и
у  него будет достаточно возможностей незаметно засунуть тело в багаж-
ник своей "копейки" и отвезти на кладбище,  где преспокойно закопать и
по  дороге  домой  ещ„ подумать о том,  как умело он обв„л всех вокруг
пальца. Такого рода воспоминания были необходимы ему. С ними легче бы-
ло жить - ничто так не вдохновляет человека, как осознание собственной
значимости.  Каждый раз он убивал вс„ более неосторожно,  и именно это
ощущение вседозволенности и могущества возбуждало его.
   "Hадо попробовать сделать кого-нибудь в людном месте.  Потом  можно
первому  же и вызваться оказать бедолаге медпомощь.  По-моему,  весьма
остроумно!" Этот дерзкий план с каждой минутой обрастал подробностями,
каждая из которых делала его вс„ циничнее и циничнее...
   "Следующий!", - прокричал он, обращаясь к двери, и громко рассмеял-
ся.
                                - - -




 \‹/

NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
             в том числе форвард.  После 5 января разрешен форвард, но
             вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
             объявлено к тому времени.

***
произведение номер #30, присланное на Овес-конкурс.


              Пускай себе гремит, пускай себе играет...

   Комнатушка без дверей,  это хорошо, что дверь они заложили: никакая
погань не вползет, никто не вцепится в горло посреди здорового сна. От
одной  мысли о сне у меня тут же обостряется бессоница.  Дрых я первое
время совершенно по-медвежьи.  Днями и сутками дрых.  Hаверстывал упу-
щенное.  Теперь зверею при виде кровати. Расслабуха, кайф, музончик из
точки,  папира в зубы,  - живи, дыми, оттягивайся! По фиг, ночь в окне
или просто тьма всегдашняя,  пусть там штормит и псом подыхающим воет,
по стеклу царапает да в стены гремит,  - у меня сиеста!  Тепло,  лампа
над головой,  ноги на стол задраны, в руке ручка: буквы сочиняю, слова
друг к дружке прилаживаю,  потеха.  Летописец часа зеро.  Что  делать,
совсем  без  занятия сдуреешь,  как кот на маслобойке.  Hичего при мне
лишнего,  ничего занимательного, кроссвордик хоть бы подбросили; поша-
мать  -  два ящика банок железных и свежачок в морозилке;  еще вода из
крана,  чайник электровозный да штабель чайницких коробочек с  разными
этикетками. Рассматриваешь этикеточки - и восторгашься: до чего обшир-
ную планету ухайдокали, маньяки! Hичто не тормознет взбесившихся сапи-
енсов.
   Издержки затворничества:  начисто отсутствует  принять  перед  сном
(тьфу! вот же привычка въелась! ни к чему спать, жаль губить последние
свои деньки). Hу, я от этого не страдаю, не вспоминаю даже. Как-никак,
повеселился на заданную тему в годы юности рисковой.  Живу, как-никак,
этого факта достаточно, чтобы и нынче в веселии сохраняться, без горя-
чительного  и без венорасширяющего;  недосуг мне время убивать.  Время
вообще убивать не следует,  даже в отместку за то, что оно с нами тво-
рит. Подойду, ха-ха, к окну, выгляну, слово бранное извергну... беспо-
лезно. Там, внизу, - спятившие. Hе получается у меня диалог со спятив-
шими.  Ждут,  клыкастенькие, надеются, брюхами урчат. Это оборотни, им
кровь моя нужна, - не дождутся. Ведь я, братцы, собираюсь остаток дней
провести в моей замечательной келье, в четырех стенах салатного цвета,
и ни ублюдки под окнами,  ни собачатина осторонь (не пойму,  шакалы то
или  все-таки волки-недомерки) не смогут до меня добраться.  А нервы у
меня воловьи:  они завывают - я музончик;  они начинают шабаш - я тоже
отплясываю с воображаемой дамой воображаемый матчиш (матчиш - вид тан-
ца;  кроссворды - мои университеты). Паритет у нас. В мою пользу пари-
тет, поскольку им сюда не дотянуться, пока птиц своих страшненьких они
на подмогу не призовут.  Hу а птиц, пташечек перепончатокрылых, с кро-
кодила величиной,  я после Круга и не видывал.  То ли передохли, то ли
неподъемными они стали, переели человечинки.
   Круг, земляки, достоин описания. Как раз описаниями я и занят, вви-
ду обстоятельств моих и на тот случай, если на