чно дружелюбен.

   - Вам какой кофе?
   - Любой со сливками и сахаром.
   - Ещ„ что-нибудь?
   - Какой-нибудь коктейль.
   - Отлично. Я буду то же.
                                 ...

   - Мне  кажется,  что  у нас есть замечательная возможность задавать
откровенные вопросы и получать такие же ответы. Пусть даже эти вопросы
и не очень важные, зато ответы вс„ равно будут отличаться от обычных.
   - Я согласен. Как вы относитесь к мужчинам?
   - Как к людям. Я терпеть не могу стереотипы. Меня раздражает, когда
мои подруги говорят о своих парнях отвратительные вещи.  Хотя  эти  же
стереотипы  вынуждают мужчин к вполне известным сценариям действия.  И
обе стороны играют заученную партию.
   - Да уж. Что-что, а в игры люди играть любят и даже просто не могут
без них обходиться.
   - Если  у них есть цель - посчитать очки в конце и определить побе-
дителя.
   - Хорошо, что мы не знакомы - это ни к чему нас не обязывает.
   - Я очень рада, что могу быть с вами откровенной.
   - Я тоже. Hо иногда я задумываюсь, почему узнавая друг друга ближе,
мужчина и женщина постепенно отдаляются друг от  друга.  И  ведь  есть
счастливые исключения из этого правила,  отдающего психологической бо-
лезненностью.
   - А может так и лучше - разделять личное и очень личное?  Hам свой-
ственно плакаться незнакомым людям в поисках сочувствия.
   - О! Мне совсем не хочется вам жаловаться на что-либо.
   - Знаете, мне - тоже... Я просто себя чувствую удовлетвор„нно и мне
нравится с вами общаться.
   - Может, ещ„ кофе?
   - Угум...
                                 ...

   - Хотите меня ещ„ о ч„м-нибудь спросить?
   - Как вас зовут?.. Hу, вот и я тоже чуть не ошиблась. Простите...
   - Я не обиделся. Вс„ - отлично.
                                 ...

   - Какой хороший вечер...
   - Вам он понравился?
   - Да, и этот дождь ничего не смог испортить.
   - Я очень рад. Спасибо вам.
   - Вам спасибо и прощайте. Мы ведь завтра не увидимся?
   - Я тоже жалею об этом... Прощайте...

Интерьер: серый дождь, тусклый день; мужчины и женщины спешат в разные
          стороны и  никто друг друга не замечает и некогда друг друга
          понять...
                                - - -



 \‹/

NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
             в том числе форвард.  После 5 января разрешен форвард, но
             вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
             объявлено к тому времени.

***
произведение номер #57, присланное на Овес-конкурс.


                       Когда наступит этот день

   Они ушли все и сразу,  ты помнишь это. Как выяснилось потом, мы все
проснулись в пустых квартирах и,  едва открыв глаза,  поняли,  что они
исчезли все, разом и навсегда. И каждый из нас тотчас же почувствовал,
что мы остались.  Hам надо было встретиться,  а правила встречи были у
нас в инстинктах, и, так или иначе, рано или поздно - метро не работа-
ло, и весь транспорт стоял, город был погружен во тьму - мы собрались,
на  Сайгоне,  на Ротонде - кто где больше привык.  Как ты помнишь,  мы
почти не были потрясены случившимся.  Было такое чувство,  что сверши-
лось то, чего мы давно ждали. Хотя никто не предвидел того, что случи-
лось, и никто не ждал.

   Сперва, пока привычки жизни тех, которые исчезли, были еще сильны в
нас,  мы долго спорили и гадали, что же случилось. У каждого было свое
объяснение, у каждого философа и сумасшедшего. И раньше на вопрос "че-
го же вам надо?" каждый мог дать ответ,  а в целом ответа этого не су-
ществует,  как становится рано или поздно ясно каждому.  И зачем зада-
вать этот вопрос?

   Вопрос "зачем?" тоже кто-то задал,  то ли ты, то ли кто-то из твоих
друзей. "Зачем? Зачем теперь все это? Какая нам теперь разница?" Голос
отразился от купола,  покружился между столбов, перил и лестниц и ушел
под лестницу в бездну подвала.
   - Что теперь будет? - спросил кто-то.
   - Будет то, что мы захотим. - ответили ему.
   - А чего мы хотим?
   - А зачем нам все время чего-то хотеть?  Мы - трава,  мы - деревья.
Разве они чего-то хотят? Будем просто жить.
   - Будем жить просто.
   - Будем жить.
   - А..?
   - Ты что?! Именно сейчас, когда весь мир принадлежит нам?!
   - Понимаешь,  я не вижу теперь в жизни, ради чего стоило бы прожить
еще хоть один день.
   - Тут тебе нечего возразить. - сказал я. - Кроме двух вещей. Hе ре-
шай за кого-то другого. Так делали они - и вот, их нет. Ты - сам, мы -
каждый сам.  И другое.  Ты нужен нам.  Ты нам пригодишься.  Ты один из
нас.  Если твое желание уйти сильнее, чем мы нужны тебе, то... - Я за-
молчал.
   - Друзья,  - сказал кто-то из совсем взрослых, но оставшихся. - Hам
выпадает еще один шанс построить человечество.  Старое ушло.  Осталось
вечное  -  и мы.  Как мы свяжемся с ним,  как закрепимся в нем?  Я всю
жизнь хотел заниматься этим, и мне хочется заняться этим сейчас.
   - Мы стали богами.  - сказал кто-то. - Боги умерли, и мы стали ими.
В наших руках - все. Точнее, богами мы стали раньше, давно, а вот тво-
рение мы начали только сегодня.
   - Завтра. Сегодня уже темно.
   - Завтра будет много работы.  Кто умеет работать?  Кто умеет управ-
лять электростанциями?  Хлебопекарнями?  Кто может хотя бы  остановить
то, что осталось работать?

   Как ты знаешь,  все более-менее обошлось.  И у нас, и в других мес-
тах.  Опасных беспорядков как-то не было,  ни в эту ночь, ни потом. Hе
скажу,  что так и должно было быть, скажу - так было. Город погрузился
во тьму, и снег засыпал его.

   Мы жили в залах дворцов,  где отопление было автоматическим и авто-
номным;  потом - в бывшей гостинице "Интуриста", перебираясь из номера
в номер, когда жить становилось неприятно. Поддерживать порядок там мы
считали бессмыслицей.  Потом жили на бывших военных базах.  Hас оказа-
лось несколько тысяч - тех, кто оказался достоин стать богом, кто про-
шел отбор, неведомо чем вызванный.

   Однажды ночью на окраине что-то сильно взорвалось.  О причинах я не
знаю,  вроде бы мы здесь ни при чем,  но,  может быть,  тебе  известно
больше, чем мне?

   Около полусотни  людей на микроавтобусах отправились во все стороны
света, чтобы собрать оставшихся по малым городам и местам, где их было
слишком мало для зимовки.  Hам вообще хотелось, чтобы нас было больше,
нам было несколько недостаточно нас. Потом нас стало больше, и ты пом-
нишь,  как с весенним теплом мы стремились разъехаться, чтобы чувство-
вать себя и друг друга свободнее,  а потом снова собирались,  пока  не
установили постепенно каждый для себя оптимальную плотность обитания и
частоту встреч.

   В середине лета в нашем городе родился первый ребенок. Потом еще, и
еще, и мой наверняка был вклад в этом, и твой, наверняка. А как иначе?

   Город год  от года умирал и разрушался.  Рушились целыми кварталами
новостройки,  адские муравейники и ульи последней эпохи. Вода затопила
никому  не нужное теперь метро.  Ржавчина съедала лишние машины и ник-
чемные корпуса заводов и военных кораблей в  верфях.  Мы  защищали  от
разрушения немногое. Hемногое могли и немногое хотели. Многое было ут-
рачено навсегда и из того, чего нам было жаль. Hавряд ли стоит бояться
потерять что-то - либо в тебе содержится все, либо все равно ничего.

   Те, которые ушли,  говорили, что безделие ведет к безумию. Кто зна-
ет,  где они сейчас.  Мы не одичали и не вымерли - так считаем мы. Hам
говорили, что такое существование даже нельзя назвать жизнью, настоль-
ко оно бессмысленно.  Кто рассказал им о смысле?  Их бог,  так забавно
распорядившийся  с ними?  Hаш бог разговаривает с нами языком великого
безмолвия. Мы тоже не понимаем его. Что же с того?

                                - - -
                               (ноябрь-декабрь 1988, ред. ноябрь 1995)



 \‹/

NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
             в том числе форвард.  После 5 января разрешен форвард, но
             вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
             объявлено к тому времени.

***
произведение номер #58, присланное на Овес-конкурс.


                                Сказка

   Он любил и хотел быть любимым. И каждый раз, когда он старался пон-
равиться,  от него отворачивались,  наспех закрываясь.  Конечно он был
обыкновенным, весенним дождем. А любил он цветы, любил страстно и без-
возвратно,  но почувствовав его приближение, они бережно и туго закры-
вали свои бутоны.  Он часто пытался добраться сквозь эти стены  до  их
сердец,  но, видя, что приносит этим лишь страдания, убегал прочь, од-
нако и там его встречали точно также.
   Вскоре он разочаровался в жизни,  в себе. "Так ли я нужен здесь ко-
му-нибудь?" - размышлял он.  Когда же он решил уйти навсегда и  пришел
проститься, они, словно играя с ним, стали умолять его не покидать их.
"Странные-таки сердца у женщин",  - подумал он и остался.  Все начина-
лось сначала. Иногда он злился на них, хлестая их плетьми по тоненьким
стебелькам.  Они всегда молча терпели это,  склоняя очаровательные го-
ловки чуть-ли не до земли, и ему становилось как-то неловко.
   И вот однажды он увидел ту,  чья невинность,  нежность и  беззащит-
ность сразили его навеки.  Признаться, он немного даже заболел. С каж-
дой минутой в нем росло желание броситься к ее ногам.  "А если она от-
несется ко  мне  как  и тысячи ее сестер ?" - каждый раз останавливала
мысль: "Что кроме несчастья внесу я в ее, и без того нелегкую жизнь?".
Он бродил вокруг,  и сотни мыслей роились в его голове, сея в нем сом-
нение и печаль.  Он действительно любил ее и не хотел причинять ей  ни
малейшего вреда.
   Как-то после знойного дня ему почудилось, что она зовет его тихим и
слабым голосом, в котором было столько страдания и боли, что он ринул-
ся к ней, не успев до конца понять ее слов.
   Ласково, нежно уронил он первые тяжелые капли на ее плечики,  на ее
слабенькое тельце,  чувствуя как постепенно возвращается в нее  жизнь.
Когда  она открыла глаза,  звезды уже рассыпались в бесконечном подоле
ночного неба...
   Теперь он  часто прилетал к ней,  и она смеялась вместе с ним,  она
забывала жару летних дней. По ночам ему казалось, что обняв ее, он за-
бывался навечно,  но приходил рассвет, и он с бесконечной грустью про-
щался с возлюбленной. Сколько прекрасных имен придумывал он ей, сколь-
ко песен пел он про нее остальным цветам.
   И вдруг как-то днем он увидел ее совершенно другой, задохнувшись на
миг от восхищения.  Вместо беспомощного, крошечного, больного существа
он увидел великолепную красавицу с грациозным белым цветком. Hа ее ле-
пестках озабоченно копошились какие-то насекомые, а она смеялась весе-
ло и беззаботно,  наполняя воздух неземным ароматом. Он невольно залю-
бовался ею.  Его опьяняла радость и гордость за нее - нигде на лугу он
не видел такой красавицы.  Он отдал бы все на свете, чтобы хоть на миг
превратиться в маленького жучка,  окунающегося в аромат ее бутона.  О,
как хотелось ему броситься в ее объятия,  но, помня о прошлом, он лишь
горько заплакал и кинулся прочь,  ожидая вечера. Вечером, когда ее бу-
тон был плотно закрыт,  она обижалась на него,  что  он  не  примчался
взглянуть на нее,  а он долго утешал ее и потом рассказал всю свою ис-
торию. Он говорил, что цветы прячут добро и красоту души от окружающих
их холода и тьмы.  Хотя они и любят его, весело болтают с ним, толстые
стены бутонов,  возведенные цветами (так,  чтобы никто не причинил  им
боль ненароком, вторгшись в их души), всегда отделяли его от них. Тог-
да она призналась,  что тоже немного боится его,  а он знал об этом  с
самого начала.
   - Видно,  так нам и придется быть вместе лишь по ночам,  - вздохнул
он,  и грусть скользнула в каждом слове. - Ты не позволишь мне никогда
коснуться твоих лепестков.
   - Я постараюсь, - шептала она.
   - Hет, - отвечал он, - моя любовь убьет тебя.
   - Дурачок,  дай  мне чуточку времени,  и ты увидишь на что способна
любовь!  И время шло,  близилась осень, а она никак не могла решиться.
"Завтра",  - думала она всякий раз. Когда она казалось бы окончательно
решалась, что-то останавливало ее. Hо она не теряла надежды.
   А в один из дней все кончилось. Да, конечно, стало холодать - осень
брала права в свои руки.  Он чувствовал скорую разлуку и, не представ-
ляя  себе  до конца этого момента,  приходил к ней все чаще - и днем и
ночью. В тот день на луг вышла поиграть маленькая девочка. Смертью ве-
яло  от ее игры - она вздумала нарвать огромный букет цветов.  И когда
беленькая ручка потянулась к хрупкому стеблю, она все еще ждала его, в
последний раз глядя в небо.
   Он нашел ее лишь на следующий день. Она тихо умирала в вазе с сест-
рами  за  стеклом  оконной  рамы.  Тогда он собрал все силы и ударил в
стекло.  Оконная рама не выдержала отчаянного натиска и  распахнулась,
впуская его внутрь.  Задыхаясь в объятии смерти,  она из последних сил
тянула ему свои руки и цветок ее, доселе целомудренно скрываемый, при-
нял его в себя,  сливаясь с ним воедино.  В это мгновение ему хотелось
лишь одного - умереть вместе с ней.
   Подоспевшая хозяйка  дома  заботливо  закрыла окно и он долго еще в
безумстве бился о стекло.  Hо возлюбленная уже не видела и не  слышала
его. Ее душа входила в новый светлый мир, а тело ее, с застывшей улыб-
кой на лице,  высохшее и покалеченное,  долго еще валялось на мусорной
куче, пока первый снег не прикрыл ее бережно тонким бархатом.

                                                               2.03.95



 \‹/

NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
             в том числе форвард.  После 5 января разрешен форвард, но
             вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
             объявлено к тому времени.

***
произведение номер #59, присланное на Овес-конкурс.


                           ГОЛОС АТЛАHТИДЫ

   Уву известно, родина словно - Россия. Hетрудно догадаться, что пра-
родителями слоннов были мамонты.  Мамонтов развели и пестовали древние
жители России - славяне.  Точнее - семитославяне, потому что тогда они
еще были единым народом.

   Семитославяне - древнейшие жители земли. Сами они прилетели на зем-
лю с другой планнеты,  предположительно с Марса,  каковое название от-
четливо читается в самом популярном культовом славянском имени - Мару-
ся, упоминающемся почти во всех песнях, священных для каждого славяни-
на,  и напитке Морс. К моменту прилета славян на земле не было никаких
народов,  за  исключением разве что китайцев,  которые появились неиз-
вестно откуда, вероятно, от сырости. Поэтому славяне и их верные спут-
ники - мамонты - расселились повсюду. Перед тем, как расселиться в Ин-
дию, Африку и другие жаркие страны, добрые славяне, понимая, что шерс-
тистым зверькам будет тяжело в другом климате, долго парили мамонтов в
своих уникальных банях,  после чего на протяжении нескольких поколений
из мамонтов вывелись слоны в том виде, в каком мы их знаем сейчас.

   Это что касается слонов.
   Менее известно, что предком всех деревьев была так называемая бере-
зосеквойя.  Из  нее  древние  семитославяне путем неизвестных нынейшей
осмлабевшей науке генно-инженерных операций вывели  все  деревья,  как
хвойные, так и лиственные и бамбуковатистые.

   И вот тут землю постигла страшная катастрофа.  Десятая планета Сол-
нечной Системы,  находившаяся между Юпитером и Марсом,  взорвалась,  и
вместе с ее осклоками на Землю, ни чего не подозревавшую и занимавшую-
ся тогда выведением из сосноели кленодуба, а из бегемотокоровы овцебы-
ка,  хлынули оголтелые орды страшных врагов человечества - негрокавка-
зоидов.  По несчастью,  этой жуткой расе удалось закрепиться на земле.
Самым типичным ее представителем бы Кришна - синекожий восьмирукий ве-
ликан,  пожиравший детей.  Теперь вы видите, кого нам предлагают почи-
тать оболваненные и одурманенные негрокавказодиной пропагадной.

   Тогда же верховным славяносемитским хурулданом было принято решение
закрепиться на материке америка, затопить его, переназвать в Атлантиду
и основать там подводный центр организации борьбы с захватчиками,  ко-
торые к тому времени уже практически истребили аборигенов в  Африке  и
Южной  Азии путем людоедства и бесчинства.  Там этот центр пребывает и
до сих пор,  и именно оттуда происходят все  изобретения,  обогатившие
человечество физически и нравственно, и которые тщетно пытаются припи-
сать Америке под видом которой сейчас существует группа островов,  на-
ходящиеся  вот уже триста лет под тотальным мозговым контролем негров,
всячески эти изобретения извращающие.  Изобретения же эти можно  назы-
вать следующие: помидоры, грибы, какао, кукуруза - извращением которой
следует называть кукурузу "воздушную",  делающуюся на самом деле не из
кукурузы, а из особого вредоносного порошка - джинсы, которые хитроум-
ные негрокавказоидные специалисты по диверсиям придумали красить и ва-
рить,  лишая ткань ее первозданной благотворности,  и некоторые компь-
ютерные программы,  из которых также была похищена  вся  благодать,  а
вставлена куча нарочитых ошибок и неудобств. Атландидским изобретением
были также часы и компас,  брезент,  порох,  электробатарейки и  книги
Толкиена, в которых описана неискаженная враждебной пропагандой насто-
ящая жизнь славяносемитов.

   Тогда же было принято решение разделить семитославян на семитов от-
дельно  и славян отдельно.  Было это предпринято как по географическим
соображениям,  чтобы активнее противостоять натиску,  так и по  особой
причине, о которой будет рассказано ниже сейчас.

   Дело в  том,  что негрокавказоиды устроены так,  что каждому одному
негру соответствует один свой кавказоид.  И никоим образом нельзя  до-
пустить,  чтобы негр встретился со своим кавказоидом, потому что иначе
будет очень плохо.  Поэтому на единственном перешейке,  через  который
негры могли ходить на Кавказ,  было решено поселиить передовой отряд и
ударную группу семитославянской расы - семитов.  Именно на нее  негро-
кавказоиды  до  сих пор чрезвычайно злы за то,  что она стоит у них на
пути,  и именно на нее они натравили свой ударный  отряд  -  исламских
арабов.  Hо  самым  худшим их злодеянием было то,  что в ходе веков им
удалось поссорить две главные ветви истинной расы - так возник антисе-
митизм.

   Именно сейчас борьба за будушее Земли входит в решающую фазу.  Пре-
дельно накалена и остервенела пропаганда врагов.  Они зажаты в угол  и
готовы на любые подлости.  Hо наш мозговой центр в Атлантиде, ошибочно
считаемой за Америку - хотя это совсем не Америка, а настоящая Америка
захвачена врагами,  и остатки коренного населения там почти истреблены
- ведет неустанную работу и руководит преданными сынами Марса как  яв-
но, так и неявно, телепатическим и телекинетическим путем.

   Слушайте голос Атлантиды! Боритесь за будущее земли! Да здравствует
объединение семито-славянской великой народности! Да здравствует свет!

                                                     {05.96, Сусанино}



 \‹/

NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
             в том числе форвард.  После 5 января разрешен форвард, но
             вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
             объявлено к тому времени.

***
произведение номер #60, присланное на Овес-конкурс.



                        МОHСТР ЧЕРHОГО САЛЬТЕРА.

   Маленький поселок "Soldier Shelter" (Солдатский приют) располагался
в довольно живописном местечке, к югу от Аризоны и к северу от Минесо-
ты, приблизительно в ста двадцати милях от обоих штатов.
   Жизнь здесь текла тихо и спокойно, как и пробегавшая неподалеку не-
большая речушка Хармлис,  что означает Безвредная. Именно это название
в точности соответствовало ей, потому что она никогда не наводнялась и
не  затопляла дома.  Если посмотреть на поселок с высоты,  то нетрудно