казал.
     - Поднялись  вы,  значит, к ним в квартиру, - продолжал допрос Чикуров,
- взяли из футляра гарнитур...
     - Точно,  - кивнул Бухарцев. - На футляре еще буковки золотые "Л.Г."...
Только  не  все  было  на  месте,  колечко отсутствовало. Оказывается, Ленка
нацепила.  Это  мне  потом  Ярцев  объяснил...  А  я  взял  сережки, кулон и
браслет.
     - Тут зазвонил телефон, - подсказал Кичатов.
     - И  это  правильно,  -  подтвердил  Бухарцев.  -  Баба  какая-то Ленку
спрашивала.  Ну,  я  сказал,  что  они  на концерте Антонова. Вот и все... Я
поехал в гостиницу.
     - Как вы добирались к Ярцевым?
     - Один  хмырь  подкинул,  частник.  Обратно,  в  гостиницу,  - таким же
макаром.
     - Так сказать, соблюдали конспирацию, - бросил Чикуров.
     - А  как  же! - не поняв сразу подвоха, откликнулся Бухарцев, но тут же
спохватился: - При чем здесь конспирация? Меня так Глеб научил!
     - Послушайте,  Бухарцев,  неужели  вы  такой наивный человек? - покачал
головой Игорь Андреевич. - Ведь это было обыкновенное воровство!
     - Какой  я  вор?  -  перебил подследственный. - Сами подумайте, взял бы
вор трубку, если бы кто-то позвонил во время кражи?
     - Еще  похлеще  поступают,  -  сказал  Кичатов. - Вы похититель, в этом
сомнений нет. Чем бы это ни оправдывали.
     Бухарцев в сердцах хлопнул себя по коленям:
     - Вот дурак! Набитый дурак! Не хотел же, патрон уговорил!
     Он сплюнул и выругался.
     - А зачем это им надо было? - спросил Чикуров.
     - Валерий Платонович раздел Глеба как последнего лоха!
     - В карты, что ли? - уточнил Игорь Андреевич.
     - Ну да! В стос играли на квартире у отца Ярцева.
     - Сколько же Ярцев проиграл? - спросил Чикуров.
     - Насколько  я  помню,  около  тридцати  тысяч. Вот он и придумал такую
комбинацию - расплатиться драгоценностями жены.
     - Расплатился?
     - С  лихвой!  Оказывается,  я тогда даже лишнее прихватил, - усмехнулся
бывший   телохранитель  "профессора".  -  Когда  шеф  показал  драгоценности
ювелиру,  тот  оценил  их  в  сорок с чем-то тысяч. Ну, Валерий Платонович и
вернул Ярцеву браслет. Как бы сдачу...
     "Вот,  значит,  откуда у Глеба один из предметов гарнитура, очутившийся
потом у Гриднева", - подумал Чикуров.
     Вероятно,  это  же  пришло в голову и Кичатову, потому что он посмотрел
на коллегу многозначительным взглядом.
     - А вы сами что имели от этой сделки? - спросил Игорь Андреевич.
     - Подумаешь, посидели вечер в кабаке! - зло ответил Бухарцев. - И все!
     Игорь  Андреевич  внимательно  посмотрел  ему  в  глаза, потом на руки.
Бухарцев вроде говорил правду.
     Среди  предъявленных  для опознания фотографий различных драгоценностей
Эрнст  безошибочно  указал на кулон, браслет и серьги, которые он взял в тот
декабрьский вечер в квартире Ярцевых.
     - Когда  вы  расстались  со  Скворцовым-Шанявским?  -  продолжил допрос
Чикуров. - Я имею в виду, перестали быть его шефом и телохранителем?
     - В июне.
     - Почему?
     - Почему,  -  повторил  с  усмешкой подследственный. - Недаром говорят:
седина  в  голову,  а  бес  в  ребро.  Валерий  Платонович  весной лечился в
Трускавце,  ну  а  когда вернулся, привез с собой Сторожук. Воспылал, видите
ли,  любовью...  Что  ему  стукнуло  в голову, не знаю, но вдруг приревновал
меня  к  ней страшно. Главное, без всякого повода! И уволил, что называется,
без  выходного  пособия.  Да  я  и  сам  поскорее отвалил от него: могли так
отделать,  что  на всю жизнь остался бы инвалидом, а то и вовсе отправить на
тот свет.
     - Как же так? - удивился Кичатов. - Вы боксер, мастер спорта...
     - На  ринге  уложу  кого угодно. И в честной драке. Но ведь среди таких
тузов,  как  Скворцов-Шанявский,  честного  человека  встретишь не чаще, чем
жирафа в Арктике.
     - Туз - в смысле делец? - уточнил Игорь Андреевич.
     - Нет,  -  мотнул головой Эрнст, - в смысле карточный шулер... За вечер
он  может  спустить  или выиграть столько, сколько вам не заработать за пять
жизней!  И когда нужно расправиться с кем-нибудь, мой бывший патрон запросто
найдет  лихих  мальчиков... Одурманят тебя из газового пистолета, бросят под
электричку - и поминай как звали!
     Игорь  Андреевич  вспомнил допрос Астахова - тот тоже говорил о нравах,
царящих  среди  картежников.  Впрочем,  Чикуров и сам немало слышал от своих
коллег,  расследовавших  подобные  дела,  и знал, что допрашиваемый не врет.
Еще  он  подумал:  если Бухарцев упоминает "профессора" в настоящем времени,
то, выходит, не знает, что Скворцов-Шанявский погиб.
     - После  того  как ушли от Скворцова-Шанявского, куда же вы подались? -
задал вопрос Кичатов.
     - Пошел  сначала  к  геологам,  -  ответил  Эрнст.  - Думал, оценят мой
талант,  озолотят. Я ведь могу находить воду, металлы разные. В старое время
нас называли рудознатцами... А меня надули.
     И  Бухарцев  поведал  следователям  историю  о  том, как он помог найти
богатое  рудное  месторождение,  а все лавры его открывателей присвоило себе
начальство геологической партии.
     - Потом  переметнулся  к  археологам,  но и они оказались жлобами, - со
вздохом  продолжал  Бухарцев.  - Ведь эти кроты копают наугад. Будет находка
или  нет  - бабушка надвое сказала. А я навел их на древнее захоронение. При
помощи,   естественно,   моего  дара.  Сенсация  была!  Из  Москвы  прилетел
член-корреспондент,  все  тряс  от  восторга бородой, старый козел. "Находка
века, находка века!" - передразнил он кого-то и замолчал.
     - И что дальше? - поторопил его Чикуров.
     - Выперли меня, - хмуро произнес допрашиваемый. - Тот самый членкор...
     - Тоже не захотел делить славу?
     - Да нет, пришили мне, будто я спер нефритового божка.
     - Кого-кого? - переспросил Кичатов.
     - Ну,  вот  такую фигурку, - Эрнст показал размер пальцами, - не больше
спичечного коробка, из нефрита. Это камень такой поделочный.
     - Действительно  не  брали?  -  внимательно посмотрел ему в глаза Игорь
Андреевич.
     Подследственный   не  выдержал  этого  взгляда,  потупился  и  негромко
ответил:
     - А на кой он мне?
     "Ой,  опять  воротит  физиономию,  -  подумал  Игорь Андреевич. - Никак
врет?"
     - Откуда  у вас такие способности - чувствовать в земле металлы и воду?
- задал очередной вопрос Кичатов. - Это что, врожденное?
     - Да  как  вам сказать, - встрепенулся Бухарцев оттого, что следователи
не  настаивают  отвечать  на щекотливый вопрос. - И от природы малость, и от
бати.  Он  приучал  меня к этому сызмальства. А потом, приспособления разные
существуют...  Эх,  жаль,  отобрали  у  меня  при  аресте  мою  рамку,  я бы
продемонстрировал.
     - А что представляет из себя рамка? - поинтересовался Чикуров.
     С описью изъятых у Бухарцева вещей следователи были знакомы.
     - Ну, такая, наподобие авторучки, - пояснил допрашиваемый.
     Действительно, в описи такой предмет упоминался.
     - Как она действует? - спросил Игорь Андреевич.
     - Понимаете,   головная  часть  рамки  на  шарнире,  и,  если  в  земле
находится, к примеру, золото, она сама указывает, что тут находится металл.
     - Кто ее вам сделал?
     - Да  никто.  Сам.  Штука  простая,  никаких  премудростей,  -  ответил
Бухарцев  и  начал  было  рассказывать  принцип действия, но Игорь Андреевич
попросил сделать это письменно, что Бухарцев охотно и выполнил.
     На  вопрос  Кичатова,  куда  он  отправился  после археологов, Бухарцев
ответил:
     - Клады  искал. - Заметив недоумение на лицах следователей, он пояснил:
-  Это  ведь  мечта моей жизни - найти сундук с драгоценностями! Но согласен
был  и  на  консервную банку с золотыми монетами. Честное слово!.. Самая моя
любимая  книга  -  "Остров  сокровищ".  А  сколько  у  меня разных вырезок о
затонувших  галионах  с  полными  трюмами  золота  и  драгоценных  камней, о
богатейших  находках  захоронений  могущественных  царей  и  полководцев!  В
детстве  мечтал: вот откопаю такой клад, и знаете что сделаю? Натрескаюсь от
пуза!..  Да, да, - с грустью произнес Бухарцев. - Сколько себя помню, всегда
был  голодным.  Жили  мы  не в самой Москве, в Хотькове - это по Ярославской
дороге.  Батя  был  неплохой  мужик, но пил. От этого и отдал концы - замерз
зимой.  И  остались  мы  с  матерью  одни.  На  ее  зарплату  не разъешься -
учительница.  Да  к  тому  же  каждый  год ей нужно было ездить в Трускавец,
лечиться.  А  не  поедешь  -  загнешься,  почки.  Приходилось  от своих крох
откладывать  на лечение. А я рано вымахал. Худющий был как жердь. - Бухарцев
тяжело  вздохнул. - Словом, пришлось хлебануть... Первый раз я по-настоящему
чувствовал   себя   сытым   на   сборах,   когда   готовились  к  всесоюзным
соревнованиям  среди  юниоров.  Ну  а  потом наступили годы, когда я забыл о
голоде.  И  мечта  найти клад постепенно забылась. Но тут вдруг подвернулась
книга,  которая  снова  все  всколыхнула  во мне. Об этой книге мне еще отец
рассказывал.  Уникальное,  можно  сказать,  издание. Называется "Запорожская
рукопись,   указывающая,  в  каких  именно  местах  и  какие  сокрыты  клады
гайдамаками и местными жителями"...
     - Из  той  же оперы, что и "Остров сокровищ"? - не смог сдержать улыбки
Кичатов.
     - Да  нет,  - серьезно ответил Бухарцев. - Автор - солидный мужик, член
Русского  географического  и  археологического  обществ.  Ученый.  Фамилия -
Сементовский.   Книга   напечатана  в  типографии,  правда  очень  маленьким
тиражом.
     - И где же вы ее достали? - спросил Чикуров.
     - Выменял у одного человека, любителя всяких старинных штучек...
     "Не  на  того  ли  нефритового  божка  из  раскопок?"  -  подумал Игорь
Андреевич, но уточнять не стал.
     - В   ней  указывается  более  трехсот  мест,  где  спрятаны  клады,  -
рассказывал  дальше  подследственный.  - Все на Украине, разумеется. Указаны
ориентиры,  где  искать  золотые червонцы. Но видимо, многие исчезли, другие
изменились,  прошло  ведь  более  ста  лет после выхода книги... Короче, мне
фортуна  не  улыбнулась.  Как  любит  говорить  мой бывший патрон: фортуна -
шлюха, сегодня спит с одним, завтра - с другим.
     - Значит,  вы  ничего  не  нашли  и  решили  действовать  более  верным
способом?  - сказал Кичатов. - То есть отправиться под Симферополь, на место
расстрела немцами мирных жителей?
     Лицо   Бухарцева   искривила   болезненная  гримаса:  видимо,  об  этих
"подвигах" говорить ему не очень хотелось. Но теперь уже не скроешь.
     - Да, - еле выдавил он из себя.
     - Откуда  вы  узнали  о месте захоронения и что там можно поживиться? -
спросил подполковник.
     - Из газеты.
     - Какой?
     Бухарцев пробормотал что-то невнятное.
     - Громче, пожалуйста! - сказал Чикуров.
     - Точно уже не помню... Ну, и поехал я в Крым.
     Следователи  попросили  его  рассказать подробно, много ли и что именно
он  "добыл"  из  захоронения  под  Симферополем.  Бухарцев  набросал  список
драгоценностей,  который занял несколько листов дела, добавив при этом, что,
возможно, кое-что он и забыл, но постарается вспомнить позже.
     - На  это  можно  кормить  досыта  целый  полк  в течение десяти лет, -
заметил  Игорь  Андреевич,  пробегая  глазами  печальную опись. - Не так ли,
Бухарцев?
     - Да,  на  этот  раз  не  голод  мной руководил! - чуть ли не простонал
допрашиваемый.  -  Другая  мечта!  Утереть  нос  Скворцову-Шанявскому! Вы не
можете  себе  представить, сколько унижений и оскорблений вытерпел я от этой
гниды!  Ей-богу, в старое время баре не позволяли себе вести так со слугами.
Вот  уж истинно про него: из грязи да в князи... Бывало, что совсем не думал
обо  мне,  ел ли я хоть раз за сутки, спал ли. И попрекал каждой подачкой...
Как  мне  хотелось  сесть  с  ним на равных за карточный стол, этак небрежно
швырнуть нераспечатанную пачку сотенных!
     - А  что,  до  этого  вы  не  играли со Скворцовым-Шанявским? - спросил
Дмитрий Александрович.
     - Откуда?!   -   вытаращился  на  подполковника  Эрнст.  -  С  моими-то
копейками  против  его  сотен  тысяч?  Я  вообще никогда не садился играть в
карты  на  интерес.  Но  вот  когда  у  меня  была  целая  сумка золотишка и
камешков,  тут  уж  позвольте-подвиньтесь!  Я и махнул в Южноморск. Туда еще
каждую осень съезжались лобовики... Слышали о таких?
     - Да, - кивнул Игорь Андреевич. - Боссы среди картежников.
     - Вот-вот!   Ну  и,  конечно,  Валерий  Платонович!  Как  же  без  него
обойдется  "коррида",  - усмехнулся допрашиваемый. - Надеюсь, и это словечко
вам знакомо?
     - Естественно, - подтвердил Чикуров.
     - Первый  удар  по моему бывшему шефу был нанесен, когда я снял особняк
куда  шикарнее  его!  -  продолжал  Бухарцев,  не  скрывая  злорадства.  - Я
пригласил  его.  Увидел он, как я живу, и чуть желчь не разлилась от злости!
Как,  его бывший холуй обошел его? Это было для шефа как хороший нокдаун! Но
я  не даю ему опомниться и предлагаю перекинуться в стос. Ставку заламываю -
как  настоящий  лобовик.  Он занервничал, но отказываться было неудобно: как
бы я не подумал, что он боится сесть со мной.
     - А  вы  проиграть  не  боялись?  -  поинтересовался Кичатов. - Сами же
говорили, что Скворцов-Шанявский шулер.
     - Это  он  у  себя дома шулер, когда Орыся подглядывала карты партнеров
через  щелку  в  ковре  и, зайдя потом в комнату, особыми знаками передавала
Валерию Платоновичу.
     Следователи    переглянулись:    о    том,    что   Сторожук   помогала
Скворцову-Шанявскому обманывать соперников, они слышали впервые.
     А Бухарцев тем временем продолжал:
     - Ну  а  тогда  мы  играли  на  моей  территории. Правда, опыта у меня,
считай,  никакого. И я проиграл десять тысяч. Шеф похлопал по плечу: прощаю,
говорит,  долг. Тогда я решил окончательно послать его в нокаут. Знаете как?
Вынимаю  пачку за пачкой! С банковскими наклейками! И швыряю ему небрежно...
-  У  подследственного  вырвалось  торжествующее  ржанье.  -  Кранты! Рефери
отсчитал десять раз, и моего патрона унесли с ринга...
     - Погодите,  -  перебил  его  Чикуров. - Каким образом вы, так сказать,
превратили золото и драгоценности в купюры?
     - Это  было нетрудно, - доверительно улыбнулся допрашиваемый. - Труднее
наоборот.   Бумажки   и  есть  бумажки!  Они  могут  обесцениваться,  а  вот
драгметалл   и   камешки   со   временем  только  дорожают  и  для  них  нет
государственных границ!
     - Кому  же  вы  продавали,  как  вы  говорите,  драгметалл и камешки? -
спросил подполковник.
     - Да  в общем-то в своем кругу. Решилину, например, - ответил Бухарцев.
-  Ну  и надувал же он меня, этот гений советской живописи! И торговался как
базарная  баба!  -  Он  сплюнул.  - Аж противно! А не хотелось терять своего
достоинства:   бери,  подавись!  Вот  с  Дончаковым  было  все  легче.  Тоже
прижимистый, но с Решилиным не сравнить.
     Продал,  оказывается, Бухарцев кое-что из награбленного у покойных тому
же  Скворцову-Шанявскому,  "облепиховому  королю"  Привалову  и  кому-то  из
местных.  Как  поняли  следователи, в карты Эрнсту катастрофически не везло.
Да  и  не могло повезти: разве мог он противостоять шулерам с их изощренными
методами  и приспособлениями? Редкие выигрыши случались у него только тогда,
когда  он  играл  со  случайными партнерами на городских пляжах, в парке. На
таких  катранах ставки были мелкие (по сравнению, конечно, с лобовиками), но
зато  Эрнст  приобретал  нужные навыки перед решающим сражением, "корридой".
Для  нее  он  держал  неприкосновенный  запас  золотишка,  драгоценностей  и
бумажных купюр.
     - И когда состоялось сражение? - спросил Кичатов.
     - Вначале   предполагалось   первого-второго   ноября.   Но  тут  Орыся
вляпалась  в  историю:  у  нее  вытащили деньги в автобусе. И она побежала в
милицию... Да вы, наверное, знаете об этом?
     - Знаем, - кивнул подполковник.
     - Скворцов-Шанявский  перепугался, что начнут копать: откуда, мол такие
барыши?  Не  дай  бог,  выйдут  на  него.  Вот  и  решили  поскорее провести
"корриду"  и  разбежаться  кто  куда...  Собрались  вечером двадцать первого
октября  за  городом.  Место  отличное!  Хотите  - море вам, хотите - речка.
Чернушка  называется.  Вокруг  кипарисы,  лавры  и  прочая экзотика. Палатку
поставили. Словом, все чин-чинарем...
     Здесь   допрос  пришлось  прервать,  так  как  подошло  время  обеда  и
Бухарцева увели в камеру.
     Встретились  с ним следователи вновь через полтора часа. Что им удалось
выяснить, лучше всего видно из протокола допроса:
     "Чикуров: Что за люди принимали участие в "корриде"?
     Бухарцев:  Из  тех,  с  кем  я был знаком раньше, - Скворцов-Шанявский,
Привалов,  Ярцев,  Варламов  и  Решилин. Феодот Несторович прибыл с какой-то
женщиной,  которая  все время держалась в сторонке. Мы и раньше слышали, что
Феодот  Несторович  в Южноморске не один, и все гадали: с кем? С любовницей,
служанкой?..  А  тут  увидели ее воочию. Я еще шепнул Ярцеву: ну и краля, ни
рожи  ни  кожи...  Должен  был  принять  участие  также Жоголь, но он срочно
улетел  в  Москву: мол, у него сердце забарахлило. Но зато Леонид Анисимович
порекомендовал  нам  лоха,  которому  с  ходу дали кличку Философ. Уж больно
заумные речи вел.
     Кичатов: А как его настоящее имя?
     Бухарцев:  Павел  Кузьмич.  А  фамилия - Астахов. Ну и последний - Саша
Великанов.  Тот самый знаменитый киноартист. Я даже глазам своим не поверил,
когда  он  появился.  Думал,  будет  задаваться,  но  он оказался простецким
парнем, своим в доску.
     Чикуров: Кто ввел Великанова в вашу компанию и когда?
     Бухарцев:  Еремеев, телохранитель Жоголя. Случилось это еще в июле, под
Москвой, на даче тестя Еремеева.
     Кичатов: Кто еще участвовал в "корриде"?
     Бухарцев:  Больше  никто.  Сразу  же  после  приезда Великанова сели за
карты.  И  очень  скоро  выяснилось,  какую  подлянку  подкинул  нам Жоголь.
Уверял,  что  Философ  - лопух. Сам Леонид Анисимович раздел его на двадцать
четыре  тысячи,  а  у  того,  мол,  еще полный чемоданчик сотенных... Причем
Жоголю даже не понадобилась помощь Вербицкой.
     Чикуров: Что вы имеете в виду?
     Бухарцев:  Жоголь  работал  в  паре  с  Викторией:  заманивали  лоха  и
обдирали  как  липку.  Действовали так же, как и Скворцов-Шанявский с Орысей
Сторожук.
     Кичатов: В чем же выразилась, как вы сказали, подлянка?
     Бухарцев:  Каждый из нас надеялся поживиться за счет этого Астахова, но
он  сам  разделался  с  нами,  как  с  котятами...  Первым  вылетел  из игры
Великанов. Затем Привалов.
     Чикуров: Играли в долг?
     Бухарцев:  На  наличные...  Я  спустил  сто девяносто пять тысяч за три
часа.   Пришлось   загнать   Решилину   за  сто  двадцать  тысяч  оставшиеся
драгоценности.  Отдал  прямо  с  сумочкой...  Через полчаса я был совершенно
пустой  и выбыл окончательно... Варламов проиграл девятьсот семьдесят тысяч,
схватился  за  сердце  и  пошел  приходить  в  себя на воздух, в "жигуленок"
Привалова...  Короче,  напоследок остались Астахов и Ярцев. В банке - за три
миллиона.  Страсти  накалялись  до  предела. Проигравшие следили за борьбой,
затаив  дыхание, не замечая ни воя ветра снаружи, ни раскатов грома. Главное
-  кто  кого?  Кому  достанется куш? И вдруг с жутким гулом сорвало и унесло
куда-то  палатку!  И началось!.. Адский свист, грохот и везде вода - сверху,
снизу,  сбоку.  Не  видно ни машины, ни дачи-прицепа... Речка превратилась в
бешеный  поток,  который нес целые деревья, вырванные с корнем... Меня сбило
с ног, поволокло. Я уцепился за какой-то куст.
     Чикуров: В котором часу это произошло?
     Бухарцев:  Точно  не помню, но уже рассвело... Тут слышу крик Решилина:
"Тимофей,  помоги, спаси!" Я удивился: Тимофея среди нас не было. Вдруг вижу
Феодота  Несторовича.  Он  из  последних  сил  старался  удержаться за ветку
дерева.  На  руке  у  него висела моя сумочка с драгоценностями. А рядом, на
бугорке,