сями, где камень, где застежка, где эмаль.
     "Удивительно  смахивает  на  тот,  Леночки Ярцевой!" - отметил про себя
Жур.
     Теперь  уже было не до личных обид, ему очень захотелось встретиться со
Сторожук и глянуть на браслет.
     - Я  прихвачу  с  вашего  разрешения?  -  показал на рисунок в блокноте
капитан.
     - Ради  бога!  - Гриднев вырвал листок и протянул капитану. - А что это
он вас так заинтересовал?
     - Проверить  надо...  -  неопределенно  ответил  Виктор Павлович, пряча
чертеж.
     Мимо  окна  промелькнула  знакомая  женская  фигура.  Заметил  Оресту и
Гриднев.
     - Странно, - сказал он. - Что-то рановато возвратилась.
     А   в   коридоре  уже  слышались  ее  шаги.  Потом  дверь  стремительно
распахнулась.
     - Представляешь,   Димка  заболел!  -  расстроенно  выпалила  с  порога
Сторожук и осеклась, увидев капитана.
     - А у нас вот Виктор Павлович, - смущенно сказал Гриднев.
     - Здравствуйте, - выдавила из себя Ореста.
     - Здравствуйте, - ответил капитан.
     Молодая  женщина  топталась  на  месте, не зная, как вести себя дальше.
Выручил  Гриднев.  Он подскочил к ней, помог снять шубу, расспрашивая, что с
сынишкой.
     - ОРЗ,  -  ответила  Сторожук.  -  Отец звонил в садик, что Дима слег с
высокой температурой.
     Поохав и посочувствовав, Федор спросил:
     - А куда ты положила браслет?
     - Какой?  -  в  свою  очередь  задала  вопрос Ореста, и Жур уловил в ее
голосе испуг.
     - Господи,  как  будто у тебя их десять, - проворчал Гриднев. - Который
я тебе подарил, с александритом.
     - Ну  да,  с александритом, - словно эхо повторила Сторожук. - Не помню
где...
     И  она  принялась  искать  браслет там же, где и хозяин квартиры. Успех
был  одинаков.  Сторожук  даже  зачем-то  обшарила сумку, с которой ходила в
детский сад.
     "Тут  что-то  не  то",  -  решил оперуполномоченный уголовного розыска,
наблюдая   за   ее   лихорадочными   усилиями.  В  действиях  женщины  легко
улавливалось смятение и неестественность.
     - Простите,  Федор,  -  обратился  Жур  к Гридневу, - мне нужно кое-что
спросить у Оресты Митрофановны... Наедине.
     - Да,  да,  пожалуйста!  -  сказал  инженер,  поспешно надевая пальто и
шапку. - Я пока за хлебом сбегаю.
     Схватив  хозяйственную  сумку,  Гриднев  вышел.  Оставшись со Сторожук,
Виктор  Павлович  некоторое  время внимательно смотрел ей в глаза. Ореста не
выдержала, отвела взгляд.
     - Всего один вопрос, - строго сказал Жур. - Где браслет?
     - У  Сергея,  -  не  поднимая головы, тихо ответила она и добавила: - У
Барона.
     - Когда отдали и зачем?
     - В  тот  день, когда избил меня. Он заставил отдать все драгоценности,
которые  дарил еще в Трускавце. Они лежали в шкатулке. Вместе с браслетом...
Он взял и его...
     Капитан   оформил   ее  показания  протоколом.  Вернулся  Гриднев.  Жур
попросил инженера подъехать вместе с ним в горуправление внутренних дел.
     - Для чего? - испугался электронщик.
     - Не  волнуйтесь, - успокоил его Виктор Павлович. - Проведем опознание,
и вы свободны.
     Действительно,  Гриднева  долго  не  задержали. По фотографии в деле он
сразу  же  узнал браслет, который достался ему от Ярцева, а теперь перешел в
руки Рогового-Барона.
     - Ну,  Виктор,  ты молоток! - похвалил капитана Воеводин, когда Гриднев
ушел.  -  А версия-то моя подтверждается! Ясно как божий день, что Глеб имел
отношение к краже драгоценностей у жены.
     - Во  всяком случае, знал, кто это сделал, - более сдержанно высказался
Жур.
     - У  меня,  между  прочим,  тоже  кое-что имеется! - продолжал ликовать
Воеводин. - Ознакомься.
     Он  дал  Журу заключение судебной экспертизы, в которой говорилось, что
золото,  из  которого сделан кулон, подаренный Ярцевой Скворцовым-Шанявским,
идентично  золоту  перстня,  оставшегося  у  Елены от похищенного гарнитура.
Бриллианты тоже идентичны.
     - Выходит,  и  моя версия подтвердилась, - улыбнулся Виктор Павлович. -
Скворцов-Шанявский преподнес Леночке не копию, а оригинал!
     Вскрывшиеся  факты  были  настолько  важными,  что Жур решил немедленно
довести их до сведения Чикурова и позвонил в Москву.
     Поистине  это  оказался  день  сюрпризов.  Выслушав Виктора Павловича и
поблагодарив  за  интересную  информацию,  Игорь  Андреевич, в свою очередь,
сообщил, что задержан Эрнст Бухарцев.
     - В Крыму? - спросил капитан.
     - Представьте  себе,  нет.  Хотя  Латынис  был уверен, что бывший шофер
Скворцова-Шанявского  вынырнет где-то под Симферополем... Бухарцев залетел в
сети в Южноморске.
     - Каким образом его взяли?
     - Подробности узнаете в Москве, - пообещал Чикуров.


     Чикурова  разбудили  шумная  возня  и  трепыхание крыл, доносившиеся из
открытой  форточки.  Он  открыл  глаза  и  обрадовался:  в кормушке за окном
жировали свиристели.
     Птичью  столовку  повесил  сам  Игорь  Андреевич  и  следил,  чтобы она
никогда  не  пустовала,  насыпая  туда  хлебные  крошки,  пшено,  рис и даже
кусочки  сала  -  излюбленное  лакомство синиц. Наложил он и тугих замерзших
гроздей  рябины  -  основного  корма  свиристелей,  вертлявых, бойких птиц с
трогательными  хохолками,  которых  особенно  любил.  В  эту зиму они еще не
появлялись в Москве. И вот пожаловали.
     Покончив  с завтраком и помыв посуду, Игорь Андреевич поехал на работу.
В прокуратуре его уже дожидался Кичатов.
     - Когда  из  Львова?  -  спросил  Чикуров, обмениваясь с подполковником
крепким рукопожатием.
     - Поезд  пришел  в  пять  утра,  прокантовался  на  вокзале,  - ответил
Дмитрий  Александрович  и  без  лишних  слов приступил к главному: - Как вам
нравится  сюрприз  Рогового?  Это  же  надо,  под  своим  именем  похоронить
женщину!
     - Откуда   труп?  Где  достал  справку  о  своей  смерти?  Кто  помогал
Роговому?   Ведь  нужно  было  сделать  соответствующий  грим,  организовать
захоронение? - забросал вопросами коллегу Игорь Андреевич.
     - Всем  этим  занимаются  местные  товарищи, - ответил Кичатов. - Чтобы
распутать клубок, придется им попотеть.
     - Ну  и  шляпа  этот  трускавецкий  Костенко!  -  покачал головой Игорь
Андреевич.
     - Сейчас  старается  вовсю,  чтобы  замолить  свои  грехи,  - улыбнулся
Кичатов.  -  И  кое-что  ему  удалось  распутать.  К  примеру,  окончательно
прояснилась  картина,  почему  и  как  был убит Сегеди. Помните? Фотограф, у
которого Ореста Сторожук работала "медведем"?
     - Да, да. Ну и...?
     - Так  вот,  Сегеди  был  доверенным  лицом  Рогового-Барона  и занимал
довольно  важное  место  в  преступной  шайке.  Ведь  вам  известно, чем они
занимались:  производили  фальшивые  золотые  кольца и сбывали их доверчивым
покупателям.  Металл,  из  которого были сделаны кольца, по удельному весу и
по  виду походил на золото. Они даже ухитрились ставить пробу. Между прочим,
обручальные  кольца,  что  нашли  в гробу на Лычаковском кладбище, такие же,
фальшивые.
     - Странно,  -  удивился Чикуров. - Спрятать на черный день сберкнижки -
понятно, но копеечные украшения!
     - Мне  это  тоже  не  совсем  ясно,  -  согласился  с  коллегой Дмитрий
Александрович.  -  Собственно, из-за колец так трагически и кончил фотограф.
Помните,   я  вам  рассказывал  историю  с  канадской  родственницей  Оресты
Сторожук? Ей здешняя родня подарила кольцо, а оно оказалось фальшивым.
     - Разумеется, помню.
     - Купили-то  его  у Сегеди! И когда милиция вышла на фотографа, Роговой
его  убрал.  Чтобы  тот не раскололся, - рассказывал дальше Кичатов. - Как и
предполагал  Костенко,  убил Сегеди действительно Пузанков, который пришел к
нему в женском обличье.
     - А  почему  этот  Пузанков имел кличку Черная вдова? - поинтересовался
Игорь Андреевич.
     - Пока  не  установили.  Но  зато  стало  известно, что фотограф Сегеди
никогда  не  баловался "травкой", а сигареты с гашишем подложил ему в карман
Пузанков.  Чтобы  сбить  с  толку  следствие:  мол,  накурился  наркотика  и
выбросился из окна сам.
     - Идея Барона?
     - А  чья  же! - хмыкнул подполковник. - Роговой исчез даже из тех мест,
чтобы  на него не пало ни тени подозрения. В день убийства Сегеди он кутил с
Орестой Сторожук в Ужгороде.
     - Опять Сторожук! - вырвалось у Игоря Андреевича.
     - Да,  опять.  Роговой, говорят, был в нее влюблен до безумия, ревновал
как  Отелло!  Грозил  убить,  если  она  сойдется  с  другим...  Когда Барон
почувствовал,  что  милиция  вот-вот  прищемит ему хвост, он приказал Оресте
смыться  из  Трускавца  куда-нибудь  подальше.  Боялся,  видимо,  что  через
Сторожук могут выйти на него.
     - Смотри-ка, все предусмотрел, - заметил Игорь Андреевич.
     - Да  нет,  далеко не все, - возразил Кичатов. - Хотя бы то, что Ореста
попадет в сети старого ловеласа Скворцова-Шанявского.
     - Они  были  знакомы? - спросил Чикуров. - Я имею в виду Барона и этого
овощного дельца?
     - До  происшествия  в  Южноморске  вроде и знать не знали друг друга, -
сказал  Кичатов. - А вот потом - неизвестно. Как и то, где может в настоящее
время находиться Роговой.
     За  обсуждением  этого  вопроса и застал следователей майор Латынис. Ян
Арнольдович  приехал  в Прокуратуру республики прямо из аэропорта Внуково. И
первым делом поинтересовался, доставлен ли в Москву Бухарцев.
     - Еще вчера, - ответил Чикуров.
     - Как  же  так?  - подколол Латыниса Кичатов. - Ждали Бухарцева в одном
месте, а он...
     - Я   уже   докладывал   Игорю   Андреевичу   по   телефону,  -  сказал
оперуполномоченный уголовного розыска.
     - А  теперь просветите, пожалуйста, его, - кивнул на коллегу Чикуров. -
Я не успел ввести в курс дела.
     - Знаете,  Дмитрий  Александрович,  почему  я предполагал, что Бухарцев
объявится  в  Крыму? - начал объяснять майор. - Мародерство под Симферополем
не кончилось...
     - Даже  после  опубликования  в  газетах?  После  судебных процессов? -
удивился подполковник.
     - Как  это  ни  прискорбно,  но  факт,  - вздохнул Латынис. - Мародеров
судят,  общественность возмущается, а кощунство продолжается! Представляете,
ров  с  расстрелянными  людьми  взяли  даже  в  бетон, как бы в саркофаг, но
кое-кто  ухитряется  докапываться  до останков! Роют по ночам, с фонариками,
выламывают  золотые коронки из праха! Самое страшное, среди мародеров немало
молодых людей.
     - Уму  непостижимо!  -  возмутился  Кичатов.  - До какого же предела мы
дошли, если стало возможно такое.
     - Да, - мрачно согласился с ним Чикуров. - Дальше некуда.
     И каждый молчал, думая о своем.
     - Вот  я  и решил, - нарушил тишину Ян Арнольдович, - если Бухарцев сам
добыл  гарнитур  Киструсовой - Сапожниковой из захоронения, то, возможно, он
появится   под   Симферополем   снова.   Первая  часть  моего  предположения
подтвердилась,  а  вот  вторая... - Он виновато улыбнулся. - Сижу я в Крыму,
жду,  как  говорится, у моря погоды, и вдруг коллеги из Южноморска сообщают,
что  Бухарцева задержали возле дома Дончикова. И знаете с чем? С золотишком,
добытым из могил.
     - Опять из могил? - вскинул брови Кичатов.
     - Опять,  -  подтвердил  майор.  -  Правда, на этот раз Бухарцев грабил
останки  убитых фашистами мирных жителей в Белоруссии и Прибалтике. Там ведь
тоже  немало  страшных  рвов. Задержал Бухарцева наружник, дежуривший у дома
Дончикова,  опознал  его по приметам, указанным в ориентировках, разосланных
из  тех  республик,  где  говорилось  о  нескольких  случаях  мародерства  и
давалось  описание  внешности  мародера... Нужно заметить, Бухарцева описали
довольно точно...
     - Значит,  поехать  еще  раз  в  Крым за добычей он побоялся? - уточнил
Кичатов.
     - Видимо,  так,  - кивнул Латынис. - Опасался, что нарвется на засаду у
захоронения под Симферополем, а попался там, где и не предполагал.
     - Хорошо,  -  сказал  Чикуров.  - Теперь, Ян Арнольдович, пожалуйста, о
Блинцове.
     - Взят под стражу.
     - Наконец-то, - вырвалось у Кичатова. - Давно пора!
     - Блинцов,  как  я  понял,  до  последнего  не  верил,  что арестуют, -
продолжил  майор. - Когда его брали, знаете, что он заявил начальнику ОБХСС?
Мол,  будь это два года назад, то загремел бы за решетку сам начальник, а не
он, Блинцов.
     - Откуда такая самоуверенность? - усмехнулся Игорь Андреевич.
     - В горисполкоме его прикрывали как только могли.
     - Кто конкретно?
     - Зампредседателя,  -  сказал  оперуполномоченный уголовного розыска. -
Спросите  почему  -  отвечу.  Оказывается, в свое время Блинцов построил ему
особняк.  Бесплатно, считай, - тот отделался лишь банкетом в честь Блинцова.
Управляющий  трестом, естественно, внакладе не остался: дочь его в нарушение
всех  законов получила квартиру. Представляете, студентка, одна, не замужем,
а  отхватила  трехкомнатную!  И  это  при том, что в Южноморске на получение
жилья стоят в очереди по двадцать лет!
     - Ну а что зампредседателя? - поинтересовался Кичатов.
     - Сняли  с  работы,  против  него  возбуждено  уголовное  дело... Нужно
сказать,  в  отношении  него  и  Блинцова проявил принципиальность городской
прокурор.
     - Измайлов  крепкий  мужик,  -  согласился  подполковник.  -  Такого на
кривой  не объедешь... - И спросил, что известно Блинцову о трагедии в устье
Чернушки и ее участниках.
     По  словам  Латыниса,  управляющий  стройтрестом знал лишь Варламова, а
что произошло возле горы Верблюд в роковую ночь, ему якобы неведомо.
     Латынис  отправился  устраиваться  в гостиницу, а следователи засели за
работу - нужно было основательно подготовиться к допросу Бухарцева.
     Бывший   шофер   Скворцова-Шанявского   был   высок,  ладен,  с  вполне
нормальным,  даже  симпатичным  лицом.  Джинсы-варенки,  черный  свитер  под
горло. И не подумаешь, что мародер.
     "Как  он  мог,  такой  молодой,  здоровый, копаться по ночам в могилах,
обирая покойников?" - думал Чикуров, глядя на Бухарцева.
     Игорю   Андреевичу   никак   не   удавалось   отделаться   от   чувства
брезгливости,  хотя  он  на это не имел права. Впрочем, Кичатов испытывал то
же самое.
     Перекрестный  допрос  они  провели  в  следственном изоляторе Бутырской
тюрьмы,  и  начал  Чикуров  с  того,  как  и  когда Бухарцев познакомился со
Скворцовым-Шанявским.
     По  словам допрашиваемого, свел его с "профессором" Алик Еремеев. С ним
Бухарцев  учился  в институте физкультуры и имел в чем-то схожую судьбу. Оба
не  закончили  вуз,  оба  погорели.  Еремеев  на подпольном кружке каратэ, а
Эрнст  на  том,  что участвовал в преступной группе, которая восстанавливала
автомобили  иностранных  марок  и  спекулировала  ими  на  Кавказе. Учитывая
личность  парня  и  чистосердечное раскаяние, суд приговорил его к условному
наказанию.  Карьера  Бухарцева  как  боксера (а он был уже мастером спорта и
кандидатом  в  сборную республики) бесславно рухнула. Его дисквалифицировали
и  отлучили  от  большого  спорта  раз  и навсегда. Правда, Бухарцев отлично
водил  автомобиль,  но  перспектива  всю  жизнь крутить баранку автобуса или
самосвала,  а  в  лучшем случае - персональной "Волги" его не устраивала. Он
был уже испорчен легкими доходами от автомобильного бизнеса.
     Узнав,  что  приятель болтается без дела и без гроша в кармане, Еремеев
предложил пойти шофером к Скворцову-Шанявскому.
     - На зарплату нынче живут одни дураки, - сказал Эрнст.
     - Не  волнуйся,  помимо  основной ставки тебе и навар будет, - пообещал
Еремеев. - И хороший!
     - Левачить?  -  усмехнулся Бухарцев. - Да если я хоть раз попадусь, тут
же упекут в колонию! Не забывай, на мне висит условный срок!
     - Да  не  бойся  ты!  -  успокоил  его Еремеев. - Левачить не придется.
Просто   по   совместительству   будешь   у   Валерия   Платоновича  как  бы
телохранителем.
     Бывшая  надежда республиканского бокса согласился. И, честно говоря, не
знал,   что   же   было   главным,   а  что  "по  совместительству".  Возить
Скворцова-Шанявского или оберегать его драгоценную жизнь?
     Платил "профессор" из своего кармана...
     - Вы знали, чем он на самом деле занимается? - спросил Чикуров.
     - Сначала  нет,  -  ответил Бухарцев. - Да и зачем было интересоваться?
Работа  непыльная, башли - иной директор столько не получает! Правда, ездить
приходилось   много.   То   на   Юг,  то  на  Север,  то  в  Прибалтику.  Но
останавливались  всегда  в  лучших  гостиницах,  харчились  в  самых дорогих
кабаках.  Престижность  нужно было соблюдать... Помотался я с ним полгодика,
понасмотрелся,  с кем встречается, понаслушался, о чем говорит с людьми, вот
тогда и смекнул что к чему.
     И  Бухарцев  рассказал  о  том,  что  уже  было известно следствию, - о
фруктово-овощном   бизнесе   Скворцова-Шанявского.  Сам  же  Эрнст,  по  его
утверждению, к этому делу никакого отношения не имел.
     - Для   чего   вы   возили  своего  шефа  в  декабре  прошлого  года  в
Средневолжск? - задал вопрос Кичатов.
     - Там  у  Валерия  Платоновича  был  знакомый,  -  ответил  Бухарцев. -
Заправлял   в   областном  агропроме.  Он  поставлял  моему  патрону  ценную
информацию, ну и по возможности помогал чем мог.
     - За  деньги  или  просто  так,  по  дружбе?  - поинтересовался Дмитрий
Александрович.
     - За  просто так теперь и прыщ не вскочит! - усмехнулся Бухарцев и, как
бы  упреждая  уточняющие вопросы, сказал: - А вот как они там договаривались
с Валерием Платоновичем, о чем, ей-богу не знаю! Без меня было...
     - А  где  вы проводили время, когда Скворцов-Шанявский занимался своими
делишками? - словно бы невзначай поинтересовался Чикуров.
     - Да  где придется. Или в номере ждешь, когда позовет, или же, если шеф
предупредит, что не понадоблюсь до такого-то времени, - махнешь в кино...
     - Ну  а  двадцать  пятого  декабря? - спросил Кичатов. - Вечером, когда
Скворцов-Шанявский   ужинал   в  ресторане  "Россия"  с  тем  агропромовским
начальником?
     - Двадцать пятого, двадцать пятого... - Эрнст наморщил лоб.
     - Могу  уточнить,  -  добавил  Чикуров.  -  От шести тридцати до начала
десятого вечера.
     - Так   когда   это  было!  Год,  считай!  -  Бухарцев  отвел  глаза  и
пробормотал: - Не помню.
     - Вспомните, пожалуйста, получше, - попросил Игорь Андреевич.
     - Да,     да,     -     более     категорично,     чем     руководитель
следственно-оперативной  группы,  потребовал  Кичатов.  - Как вы очутились в
квартире   Глеба   Ярцева   на   Большой   Бурлацкой   улице,  где  похитили
драгоценности его жены?
     - Я? - растерялся Бухарцев.
     - Вы,   вы,   -   подтвердил   подполковник.   -   Больше   некому.   У
Скворцова-Шанявского - алиби, у Глеба - тоже...
     Чикуров   несколько   удивился   напору   Дмитрия  Александровича:  они
договаривались   по-другому.   Но   возможно,   Кичатов  лучше  почувствовал
обстановку и состояние Бухарцева, вот и гонит лошадей?
     - Кто вам дал ключ от квартиры? - наседал Кичатов.
     И  вдруг  совершенно  неожиданно  для  Игоря  Андреевича  (впрочем, для
Кичатова тоже) допрашиваемый признался:
     - Ключ  мне  дал  сам  Ярцев.  -  И  видимо, боясь, что ему не поверят,
затараторил:  -  Честное  слово!  Утром  дал!  Специально  приехал за мной в
гостиницу. Подвез на своей "Ладе" к их дому, показал подъезд, этаж...
     - Постойте,  -  жестом  остановил  его  Чикуров.  -  Вы  что же, хотите
сказать, что Ярцев попросил вас обворовать себя?
     - Господи,  почему  же  обворовать!  -  покрываясь от волнения красными
пятнами,  воскликнул  Бухарцев. - Какой это грабеж, если хозяин лично просит
зайти  к  нему  в  хату  ровно  в  семь пятнадцать вечера, взять из трельяжа
кое-какие золотые цацки и отдать их в его собственные руки?
     - Но  ведь  цацки, как вы выразились, принадлежали не Глебу, а Елене, -
заметил Дмитрий Александрович.
     - Муж  и жена - одна сатана! - отпарировал Эрнст. - Если они расписаны,
конечно. А Ярцев мне даже штамп в паспорте по