Москве  его  вопрос  рассматривали на коллегии
министерства.
     - Кто это вас снабдил информацией? - полюбопытствовал Игорь Андреевич.
     - Тер-Осипов, из ОБХСС, - ответил подполковник.
     - А, Самвел Оганесович... Какие еще у него новости?
     - В  тресте началась комплексная ревизия, - сказал Кичатов. - Ну что ж,
может, и нам пора? Вопросиков-то назрело много...
     - Нет,  Дмитрий  Александрович,  -  возразил  Чикуров.  -  Рано.  Да  и
ревизия,  наверное,  что-нибудь  даст. Впрочем, нам не следует ждать подачек
от какого-нибудь дяди, самим тоже нужно поработать.
     - Значит, снова Латынис?..
     - Что  поделаешь!  -  вздохнул  Игорь  Андреевич.  -  Придется ему пока
тянуть здесь за двоих - за себя и за Жура.


     "Глухонемой"  как  сквозь  землю  провалился. Разыскать его не удалось.
Хотя  была  поднята  вся южноморская милиция. Вероятно, он улизнул из города
до  того,  как  начали  его  разыскивать, а может быть, притаился до поры до
времени где-нибудь в Южноморске и носа не кажет.
     Великанов,  чье  состояние  так и не улучшалось, не мог пролить свет на
эту странную историю.
     Сумочку  беглеца  исследовали  в  научно-техническом  отделе, и вот что
выяснилось.  Первое:  на  украшениях,  а  также  на  зубных коронках имелись
частицы   почвы,   идентичные   тем,  что  были  обнаружены  на  перстне  из
"дипломата".  Второе: все предметы представляли из себя совершенно случайный
набор.  Наряду  с  дорогим  медальоном  с  крупным бриллиантом в сумке было,
например,  дешевенькое  серебряное  колечко,  правда позолоченное. На вопрос
следователя,  каково  происхождение  изделий,  где они изготовлены, эксперты
ответили,  что  на  существующих  ювелирных  предприятиях  страны  такие  не
изготавливаются.  Третье:  серьги  с  камнями-геммами, без сомнения, были из
одного  гарнитура  с  перстнем. Об этом говорит совершенно одинаковый состав
сплава,  а  также  совпадающие  в  мельчайших деталях узоры на металлических
частях  всех  трех предметов и рисунки на изумрудах. Определить их стоимость
оказалось  невозможным:  весьма  вероятно, что эти украшения представляли из
себя музейную ценность.
     - Показали бы специалистам, - сказал Чикуров подполковнику.
     - Увы,  Игорь  Андреевич,  здесь нет столь компетентных. Придется везти
сережки и перстень в Москву.
     - Ну а остальные предметы?
     - Эксперты  оценили  в  общей  сложности  в  тридцать шесть с половиной
тысяч, - ответил Кичатов.
     - Немало, хотя и не рекорд, - усмехнулся Чикуров.
     - В каком смысле? - не понял Кичатов.
     - Перед  отъездом  я  был  у  приятеля  в Прокуратуре Союза, - объяснил
Чикуров.  -  Тоже,  как  и  мы  с вами, - важняк... Показывал мне фотографии
конфискованных  ценностей  у  взяточников  и расхитителей. Вы даже не можете
себе  представить,  какие  богатства  они  прятали  по  подвалам,  чердакам,
зарывали  в  землю!  Между  прочим,  мой  приятель,  о ком я говорю, вот уже
несколько  лет работает в бригаде, которая раскручивает неблаговидные дела в
Узбекистане.  За  это  время они изъяли у преступников и вернули государству
ценностей и денег на двадцать восемь миллионов рублей!
     - Ничего себе! - присвистнул Кичатов. - Действительно рекорд!
     - Но  вернемся  к  нашему  "глухонемому",  -  сказал Игорь Андреевич. -
Откуда у него это добро? Кто он? Вор? Взяточник? Расхититель?
     - Кто   бы   ни   был,   меня  смущают  зубные  коронки!  -  воскликнул
подполковник. - Ведь кто-то их носил! А снять мог только дантист!
     - Ограбили   зубного   врача?  -  вопросительно  посмотрел  на  коллегу
Чикуров.
     - В   Южноморске   дантистов  не  грабили,  -  сказал  Кичатов.  -  Это
установлено.  Но  я вот о чем подумал: может быть, коронки куплены у зубного
врача просто как золото? Ювелиры говорят: золотой лом...
     - Есть подозрение, у кого купили?
     - Как  вам  сказать...  -  несколько замялся подполковник. - Понимаете,
имеется один факт, касается Блинцова.
     - Блинцова? - насторожился Чикуров.
     - Да,  -  кивнул  Кичатов.  -  Управляющий  стройтрестом оберегает свое
здоровье  как зеницу ока. Массаж, сауна, бег трусцой. И вот недели три назад
Блинцов,  совершая  каждодневный  бег,  споткнулся  о  камень. Растянулся на
земле.  Все  бы  ничего,  да зуб поломал. Ну и пошел к дантисту. Тот вставил
ему фарфоровый...
     - Откуда такие сведения, Дмитрий Александрович?
     - От Саблина, начальника уголовного розыска, - ответил Кичатов.
     О  том,  что Саблин мучается зубами и смерть как боится дантистов, были
наслышаны не только все работники управления, но даже приезжие следователи.
     - Как же он решился пойти к врачу? - улыбнулся Чикуров.
     - Допекло,   видать.   И,   представляете,   встретил   там   Блинцова.
Выяснилось,  что  дантист  большой  приятель  управляющего стройтрестом. Ну,
Латынис,   по  моей  просьбе,  проверяет,  не  приторговывает  ли  тот  врач
золотишком.
     - Это  вы  хорошо  сделали,  -  одобрил  Игорь  Андреевич.  - Но, как я
понимаю,  сломанный зуб и бег трусцой не самое главное, что интересует нас в
Блинцове.
     - Это  так,  частности, - улыбнулся подполковник. - Валентин Эдуардович
-  личность  непростая.  И, как верно вы заметили, многогранная. Большинство
людей  знают его по парадному, так сказать, фасаду: имеет орден, две медали,
полученные за трудовые достижения руководимого им треста.
     - Это я знаю.
     - Образцовый  семьянин,  -  продолжал  Кичатов. - Заботливый отец. Дочь
учится  в Ленинградском университете, сын закончил Академию внешней торговли
и  сам  уже имеет семью. Если же говорить о Блинцове как о дедушке, то лучше
не  сыщешь  не  только  в  Южноморске,  но,  пожалуй,  и по всему побережью.
Подарки делает внукам - любой взрослый позавидует.
     - Да,   фасад  производит  самое  приятное  впечатление,  -  усмехнулся
Чикуров. - Ну а что за ним?
     - Винтики,  пружины,  рычаги,  которые обнажают механизм успеха и славы
этого  руководителя.  Когда-то  судьба  свела Блинцова и Варламова в Москве.
Варламов  был  начальником  СМУ, а Блинцов - его заместителем, - рассказывал
Кичатов.  -  Дальнейший их путь был связан синхронным продвижением. Варламов
поднимался  вверх  по  служебной  лестнице, а Блинцов опускался вниз... - Он
снова  улыбнулся.  -  Нет-нет,  это  было  понижение  не  в  должности, а по
географической   широте:   Валентин   Эдуардович   неуклонно  приближался  к
благодатному  Южноморску, где и возглавил в конце концов строительный трест.
Событие  это  произошло  в  тот же год, когда Ким Харитонович Варламов занял
кресло заместителя министра.
     - Понятно,  Варламов был тем самым добрым гением, с помощью которого на
Блинцова сыпались награды и переходящие знамена.
     - Плюс  фонды,  лимиты и сверхлимиты, - продолжил Кичатов. - В ответ на
это  в  Москву  непрерывным  потоком  шли дары юга: фрукты и овощи, марочные
вина  и  коньяки.  По  поводу  семейных  торжеств  и без всякого повода. А в
пятидесятилетний  юбилей  Варламова  Валентин Эдуардович выехал в столицу на
своей  машине,  под  завязку  нагруженной  подарками...  Так что можете себе
представить,  какую  радость  заместитель министра доставлял Блинцову, когда
приезжал отдыхать в Южноморск?
     - Да  уж!  -  покрутил головой Игорь Андреевич. - Как говаривал Чичиков
из "Мертвых душ", именины сердца!
     - Во-во!  Тут  уж  в  номер гостиницы или санатория, где останавливался
Варламов,  несли  и  несли!  Доставлялись  все  курортные  блага,  вплоть до
молоденьких девочек!
     - Знакомая  картина,  -  погрустнел  Игорь  Андреевич.  -  За  все это,
естественно, Варламов оберегал своего протеже от всяческих неприятностей.
     - Само   собой!   С   Блинцовым  местное  руководство  предпочитало  не
ссориться,  а  на жалобы инженеров, техников и рабочих не обращало внимания.
Блинцов  начисто  игнорировал  в  своем  тресте и профсоюзную организацию, и
местком,   и   партком.   Всем   распоряжался  сам:  путевками  за  границу,
квартирами,  повышением  по  службе  и так далее. Но, увы, не прочувствовал,
какие  наступают  времена...  Не  выдержали  его  подчиненные, подняли бунт.
Дошло  до  Москвы,  появилась  заметка  в газете. Варламову удалось погасить
пожар.  Блинцов  отделался строгим выговором по службе, а по партийной линии
-  просто выговором. Тогда Валентин Эдуардович решил свести кое с кем счеты.
Но,  как  говорится,  вляпался  еще  больше:  теперь  уже  вышел  фельетон в
"Труде"...  Не  понимаю,  Игорь  Андреевич,  что он думал? Сейчас ведь такие
штучки не проходят!
     - К  сожалению,  кое-где  проходят,  -  вздохнул Чикуров. - И не так уж
редко, как вы думаете.
     - Но  в  случае  с Блинцовым не прошло! - сказал Кичатов. - На коллегию
вызывали,  и ревизия вот... Все говорят, что Блинцова снимут. Справедливость
восторжествовала!
     - Не  знаю, восторжествовала бы она, будь жив покровитель Блинцова, - с
сомнением  покачал  головой  Игорь  Андреевич.  -  Кстати,  о покровителе...
Блинцов  доставил  Варламову  в номер дипломат с деньгами и перстнем, как вы
думаете, это не связано с хищениями?
     - Ревизия   пока   ничего  не  вскрыла,  -  развел  руками  Кичатов.  -
Тер-Осипов  обещал, как только будут интересующие нас материалы, тут же даст
знать.
     - Как живет Блинцов? Скромно или шикует?
     - Нынче  никто  не  шикует,  даже  если имеет возможность, - усмехнулся
подполковник.  -  Но говорят, он и раньше вел довольно скромный образ жизни.
Не  кутил,  особняков  себе  не строил. Единственная слабость - женский пол.
Тут  уж  Блинцов  не  скупился,  но и то больше не деньгами расплачивался, а
кому  сантехнику доставлял, кому паркет... Сами знаете, что касается ремонта
квартир или индивидуального строительства, - все дефицит!
     - Что   он,  каждой  проститутке  натурой  платил?  -  подивился  Игорь
Андреевич.
     - Зачем   каждой.   Бандершам   платил,   то  есть  сводницам,  которые
поставляли  девочек  ему и Варламову. Кстати, на сберкнижке у Блинцова всего
четыре тысячи восемьсот рублей.
     - Значит,   не   исключено,   что   он   передал  деньги  Варламову  от
кого-нибудь?
     - Понимаете,  Игорь  Андреевич, за день до прилета заместителя министра
Блинцов купил в универмаге возле своего дома новый "дипломат"...
     - Тот самый?
     - Во  всяком  случае, такой же, - сказал Кичатов. - Но Блинцов оказывал
услуги  Варламову  и  другого  порядка.  Об  одной  такой  удалось разузнать
Тер-Осипову.  Ведь  ОБХСС,  слава богу, смотрит не только на документы. Пять
лет   назад  в  пригороде  Южноморска  была  снесена  старенькая  развалюха,
принадлежавшая  Маргарите Прокофьевне Кроль. На месте хибарки силами рабочих
СМУ  Э  1  был  построен  на берегу моря двухэтажный особняк. В порядке, так
сказать, шефской помощи...
     - А кто такая Кроль? Ветеран труда, партии?
     - Простая  учительница.  На  пенсии.  Все  дело  в  том,  что Маргарита
Прокофьевна  похвасталась  как-то перед соседями, что ее дочь живет в Москве
и  выходит  замуж  за  заместителя  министра...  И  действительно,  будучи в
Южноморске,  Варламов  каждый  раз  заезжал  к  бывшей  учительнице. Правда,
никогда не останавливался у нее, только навещал.
     - А при чем здесь Блинцов?
     - Так  ведь СМУ Э 1 подчиняется непосредственно его тресту! Более того,
выстроить дом старушке Кроль помогли по личному указанию Блинцова!
     - Иметь  при  живой  жене  официальную  невесту...  -  Игорь  Андреевич
покачал головой. - Интересно, кто она?
     - По-моему,  скопилось  немало вопросов, разрешить которые можно только
в  Москве,  - заметил подполковник. - Ян Арнольдович того же мнения и рвется
в столицу.
     - Я  с  вами  согласен, - после некоторого раздумья сказал руководитель
следственно-оперативной  группы.  -  Решилин,  Великанов, Варламов - все они
москвичи.  Их  связи, круг знакомых, интересы можно проследить только там. А
теперь  еще  эта  невеста  Кима Харитоновича... Опять, значит, останемся без
оперов,   -   хмыкнул   он,   почесывая   затылок.   -   Справимся,  Дмитрий
Александрович?
     - Поднатужимся - осилим! - засмеялся Кичатов.
     Громко и отрывисто затрезвонил телефон. Междугородняя...
     Игорь  Андреевич  взял  трубку. Звонил капитан Жур из Барнаула. Чикуров
сказал, чтобы Кичатов взял трубку параллельного телефона на своем столе.
     - С Приваловым, слава богу, разобрался, - докладывал Виктор Павлович.
     - И кто, так сказать, подлинный? - спросил Игорь Андреевич.
     - Который  утонул  в  Южноморске, - ответил Жур. - А тот, что работал в
филармонии, фальшивый. Его настоящая фамилия - Комаров.
     - Почему они жили с идентичными документами?
     - Потому  что  это  было  выгодно  обоим.  Толстяк,  то  есть настоящий
Привалов,  по  образованию  провизор.  Аптекарь.  Но  по призванию - большой
любитель  нетрудовых  доходов.  И  в  этом  деле  здорово  преуспел. Недаром
отгрохал себе памятник при жизни, носил титул "облепиховый король"...
     - Какой, какой? - переспросил подполковник.
     - Об-ле-пи-хо-вый, - повторил по слогам капитан. - Есть такая ягода.
     - Знаю, - сказал подполковник. - Очень целебная.
     - Но  еще  целебнее  масло  из  облепихи,  - продолжал капитан. - Спрос
колоссальный!  Все  медицинские  препараты из облепихи на строгом учете. Так
вот,  этого  маслица государство вырабатывает пока еще далеко не достаточно.
Естественно,  где  дефицит,  поднимает голову частник. Собирают дикорастущую
ягоду  и  добывают  масло  кустарным способом. Цена за пол-литра - пятьдесят
рублей.
     - Сколько? - не поверил Чикуров.
     - Полсотни,  говорю,  за  бутылку...  Некоторые  подпольные  фармацевты
выжимают  из  облепихи  на  пятьдесят  тысяч  рублей  маслица за один сезон!
Привалов  поначалу  сам  добывал  дефицитное  лекарство,  но постепенно стал
перекупщиком,  за  что и короновали его. Аппетит, как говорится, приходит во
время  еды.  Облепихового  промысла  Привалову  стало  мало.  Конечно,  если
швырнуть  скульптору  двадцать  семь  тысяч  за памятник из бронзы. Вот он и
занялся еще скупкой и перепродажей наркотиков.
     - Ну а для чего ему нужен был Комаров? - спросил Чикуров.
     - Привалов  постоянно  в  разъездах на своей машине, заниматься честным
трудом  времени  нет,  - стал объяснять Жур. - С Комаровым они познакомились
случайно.  Комаров  был  БОМЖем*, находился в бегах как злостный алиментщик.
Встретились  и поняли, что нужны друг другу как воздух! "Облепиховый король"
якобы  потерял  паспорт.  Это так написано в его заявлении в милицию... Ему,
естественно,  выдали  новый. Тогда Привалов один паспорт передал Комарову, а
второй  оставил  себе.  Одним  выстрелом  убил  двух зайцев: теперь он вроде
честно  служил  администратором  ансамбля "Крылья молодости", и никто его не
попрекал  тунеядством,  с  другой  стороны,  Комаров  тоже  обезопасил себя:
спрятался  за  чужую  фамилию,  никто  не  найдет и не накажет за бегство от
уплаты алиментов.
     ______________
     * БОМЖ - лицо без определенного места жительства.

     - Хорошо устроились! - усмехнулся Чикуров.
     - Ну  да!  Комаров почти не бывает в Барнауле, все в разъездах. И когда
Привалов уезжал по своим темным делам, тоже никого не удивляло!
     - Но  как  же  все-таки  участковый  не  разобрался  с  двойной  жизнью
Привалова? - посетовал Кичатов.
     - И  неудивительно,  -  сказал  Игорь  Андреевич. - У нас, к сожалению,
главное - документ, а не человек.
     - Точно,  -  подтвердил  Жур.  - У бумаг - великая сила! Но разобраться
участковый  и  не стремился, потому что частенько захаживал к Приваловым, за
сувенирами.  Это теперь, когда местные товарищи узнали, что Привалов матерый
спекулянт  и распространитель наркотика, схватились за голову! Сейчас, слава
богу,   крепко   берутся  везде  за  искоренение  наркомании.  Уже  нащупали
кое-какие  связи  Привалова.  Я  попросил,  чтобы  они проинформировали вас,
Игорь Андреевич.
     - Прекрасно!  - обрадовался Чикуров. - Просто отлично, Виктор Павлович!
Видите  ли, мы с Дмитрием Александровичем все больше склоняемся к мысли, что
из-за этих проклятых наркотиков и разгорелся сыр-бор в Южноморске.
     - Ясно,  Игорь  Андреевич,  -  откликнулся  капитан,  и  в  голосе  его
проскользнули  торжествующие  нотки: не зря, выходит, он работал в Барнауле.
- Какие будут дальнейшие указания?
     - Как  условились, теперь отправляйтесь в Алма-Ату, - сказал Чикуров. -
Разыщите  Трешникова. Нужно установить, что и зачем искал он в море двадцать
третьего  октября?  Почему улетел в Алма-Ату? Может быть, Трешников является
курьером, то есть перевозит наркотики? Или сам заготавливает гашиш?
     - Все понял, - отчеканил Жур.
     Перед  тем  как  проститься,  Игорь  Андреевич рассказал ему о том, что
произошло   за  последнее  время  в  Южноморске,  в  частности,  о  странном
"глухонемом", сбежавшем из больницы.


     По  Москве  гулял  холодный ветер, швыряя в лицо прохожим сухие колючие
снежинки. Чувствовалось - зима на пороге.
     Как  только  Ян  Арнольдович  Латынис  прилетел  в  столицу, тут же без
промедления отправился в Министерство строительства.
     Сдавая  в  гардеробе  пальто,  майор  увидел  в  углу  на  полу портрет
Варламова  в  траурной  рамке.  Видимо,  он  совсем  недавно висел на видном
месте.  По  словам  гардеробщика, гражданская панихида и похороны состоялись
дня два назад.
     Но  не дань уважения привела майора на место работы Варламова. Латыниса
интересовало,  где  мог  находиться  Ким Харитонович двадцатого февраля 1982
года  -  в  день,  когда  на  окраине областного города в центре европейской
части России была ограблена сберкасса.
     В  связи  с  тем  что  на  похищенных  тогда  купюрах  были  обнаружены
отпечатки  пальцев  Варламова,  следовало  проверить,  а не скрывался ли под
личиной  "несчастной  женщины"  Кати  сам  Ким  Харитонович?  Предположение,
конечно,  дикое, но вдруг? Если он был наркоманом, то таких людей не смущают
способы  добычи  денег, они готовы на любое преступление, лишь бы заполучить
дурман.  Эта версия вроде подкреплялась тем, что в море рядом с "жигуленком"
нашли  женский парик, а ведь налетчик предстал перед работниками сберкассы в
женском  обличье.  Правда,  как  удалось установить, голова у Варламова была
пятьдесят  восьмого  размера,  а парик - пятьдесят шестого. Но учитывая, что
некоторое  время  парик находился в воде, можно было бы предположить, что он
просто-напросто усел.
     Для  того чтобы провести опознание, не является ли Варламов грабителем,
были   изготовлены   несколько  фотографий  Кима  Харитоновича,  на  которых
художник "одел" его в женский парик с платком и без платка.
     Кадровик  министерства,  к  которому  обратился  майор,  поднял  архивы
начала  1982  года.  Оказалось,  что  с шестнадцатого февраля по семнадцатое
марта заместитель министра находился в очередном трудовом отпуске.
     Так что не исключено...
     Ночь  Латынис  коротал  в  скором  поезде  и  раненько  утром  прибыл в
областной  город,  где  произошло ограбление. Сберкасса открывалась в девять
часов, и ему пришлось маяться до этого времени.
     Опознание  провели  по  всем  правилам,  с понятыми. Из трех свидетелей
преступления   остались  двое:  одна  кассирша  переехала  в  другой  город.
Заведующая  сберкассой  считала,  что  Варламов  в парике похож на "Катю", а
контролер категорически утверждала обратное - ничего общего с преступником.
     Возвращался   в   Москву  Ян  Арнольдович,  что  говорится,  при  своих
интересах.  Предстояла  нудная  работенка - спустя столько лет допытываться,
что  делал  и  где находился Варламов в момент того далекого ограбления. Как
выяснилось, путевка у него была в Кисловодск.
     Но  встал  вопрос,  действительно  ли Варламов ездил на этот знаменитый
курорт?  И  если  ездил,  то  не отлучался ли из Кисловодска 20 февраля 1982
года?
     Получить  ответ  можно  было  тольк