, кто набил ее
преступным  путем!  Но  для  того,  чтобы  могла  существовать наша коммуна,
приходится идти на жертвы.
     - А почему вы выбрали именно Южноморск? - спросил следователь.
     - Южноморск  -  это размах! Взяточники и расхитители крупного масштаба!
Да  вы  об  этом не хуже меня знаете! Не какие-нибудь тушканчики, щипачи или
шакалы*! Там встречаются такие катраны**, где играют только на капусту***.
     ______________
     * Мелкие воры, карманники (жарг.).
     ** Катран - место, где собираются картежники (жарг ).
     *** Капуста - валюта (жарг.).

     - Вы лично во что играете?
     - Как правило, в стос, секу, терц, деберц*.
     ______________
     * Названия азартных карточных игр.

     - А в буру, очко?
     - Господь  с  вами,  Игорь  Андреевич!  - впервые назвал следователя по
имени-отчеству  Астахов.  -  Бура и очко - сявские игры, для всякой мелюзги,
из  той,  что  ошивается  возле гостиниц, в парках и кафе. Самое большее, на
что  они  способны,  это  облапошить лоха*, прибывшего с Севера или Дальнего
Востока...  Знаете,  как  это делается? Заманивают какого-нибудь буровика из
Тюмени  или  морячка  в  такси,  следующее  из  аэропорта  в  город. Один из
шулеров,  которого  шофер  берет по дороге, тоже представляется курортником,
как  правило  моряком.  Да еще для пущего доверия надевает фуражку с крабом.
По  пути  машина  якобы ломается. "Моряк", чтобы скоротать время, предлагает
сыграть  в  "тридцать  одно"  или  "японское танго". Правила - проще пареной
репы!..  Поначалу  лоху  дают  выиграть.  Он  входит  в азарт. Вот тут его и
подлавливают!..  Но  что для меня какая-нибудь тыща или полторы? Мне подавай
лобовика**.
     ______________
     * Лох - жертва карточных шулеров (жарг.).
     ** Лобовик - играющий по-крупному.

     - Так ведь у лобовиков тоже мухлюют, - заметил Игорь Андреевич.
     - Еще  ка-ак!  -  протянул  Астахов.  -  Зеркальце в перстне, например,
чтобы  при  сдаче видеть карту противника... Или сажают его спиной к зеркалу
на стене. Называется "посадить фраера под фонарь".
     - Слышал  об  этих приемах, - сказал Чикуров. Ему интересно было узнать
что-нибудь  новенькое,  авось  пригодится  в  дальнейшей  работе, поэтому он
спросил: - А какие еще есть?
     - О,  масса!  -  охотно  рассказывал  Астахов.  -  Один  из  способов -
подсматривать карты из другой комнаты.
     - Каким образом?
     - На  стену  вешается  ковер,  обычно  цветной,  пестрый,  а  в  нем  -
небольшая   дырочка.   В   стене,   конечно,  тоже.  Через  нее  "ассистент"
подсматривает  карты  и  при  помощи  определенных знаков сообщает играющему
напарнику.
     Следователь  вдруг  вспомнил  странную  причуду Скворцова-Шанявского, о
которой  сообщила хозяйка флигеля Александропулос, где квартировал покойный:
он тоже вешал ковер на пустой дверной проем!
     "Если не для шулерства, тогда для чего же еще?" - подумал Чикуров.
     Астахов тем временем продолжал:
     - Насчет  подсматривания  иной  раз  такую изобретательность проявляют,
что  только  диву  даешься! При помощи системы зеркал, из-под пола, с дерева
за окном...
     - Я слышал, что карты метят, - сказал Игорь Андреевич.
     - Совершенно  верно! Но главное не пометить, а как добиться того, чтобы
во  время игры на столе была именно тобой помеченная колода... К чему только
не  прибегают!  Внедряют,  так  сказать,  свои колоды в ближайших магазинах,
предлагают  купить  у  якобы  незнакомых лиц, а на самом деле это подставные
люди,  и  так  далее,  и тому подобное... В прошлом году в Сухуми состоялся,
как говорится, матч века. Это была "коррида"!
     Игорь  Андреевич  знал  этот  термин:  в "корриде" встречались игроки с
самыми высокими ставками.
     - Представляете,  с  одной  стороны, Копченый - король стоса и деберца!
Гремел  по  всему  Черноморскому  побережью!  Да что побережье - его знали в
Москве,  Ленинграде и других городах, где самые фешенебельные катраны!.. А с
другой  -  некто  Маэстро!  До  этого  мало  кто  о  нем  слышал... Так вот,
"коррида" шла месяц! И Копченый проиграл... Как вы думаете, сколько?
     - Гадать не хочу.
     - Четырнадцать миллионов!
     - Да ну?! - все-таки поразился Чикуров.
     - Факт.  Копченый  проиграл  все  деньги,  которые  выиграл за всю свою
жизнь!
     - Как же это удалось Маэстро? - полюбопытствовал Чикуров.
     - Выяснилось,   что   он   готовился   к   этой  "корриде"  целый  год.
Представляете,  меченные  им  колоды  были  не только в Сухуми и близлежащих
городах,  но  по  всему  берегу  Черного моря - от Батуми до Крыма! Везде! В
киосках, в магазинах, на базарах, у цыган и так далее!
     - Ну а вы сами часто выигрываете?
     - Я,  Игорь  Андреевич,  ас!  Проигрыш  для  меня  - вещь чрезвычайная.
Огромный  опыт,  интуиция, математические способности. Знаете такую - теорию
игр?  Ее  разработали еще в начале века математики Борель и Нейман. Так вот,
согласно этой теории я всегда выбираю самый оптимальный вариант игры.
     - Но  есть  еще  и  теория  вероятностей,  - сказал Чикуров. - А по ней
человеку  не  может везти в ста процентах случаев. Выигрыши и проигрыши, как
правило,  происходят  равномерно. Так что постоянно обыгрывать партнеров без
"кованых",  "коробочки",  "живчика",  "насыпной  галантины" и прочего просто
нельзя, - щегольнул он знанием шулерских приемов.
     - А  если  я  с таким же успехом играю в биллиард? - хмыкнул Астахов. -
Спросите - почему? Секрет фирмы!
     - Гипноз?  Кстати,  вы  и  его  применяете,  чтобы держать в узде ваших
собратьев в Киникии?
     Астахов ничего не ответил.
     - Ну, хорошо, вернемся к Южноморску... Ваш самый большой выигрыш?
     - Около миллиона.
     - У кого?
     - У Варламова. Вам известен такой?
     - Да, - сказал Чикуров, и продолжал: - У Решилина вы тоже выиграли?
     - Выиграл, - подтвердил Астахов.
     Назвал  он  и  другие  свои  жертвы:  "облепихового  короля" Привалова,
киноартиста Великанова, а также аспиранта из Средневолжска Глеба Ярцева.
     - Ярцев  - шулер, - сказал Астахов. - Но вот каким способом он мухлюет,
я так и не разобрался. Но в том, что брал не интеллектом, я уверен.
     - Ну  а теперь, Павел Кузьмич, поговорим о Скворцове-Шанявском, - решил
не сбавлять темп следователь, - сколько вы выиграли у него?
     - Пятьсот десять тысяч.
     - А для чего посетили его после Южноморска в Москве?
     - Так он знаете кто? Фуфлыжник! - возмущенно произнес Астахов.
     - Что, не мог отдать долг?
     - Да просто не хотел!
     - И  вы  решили  выбить  у  него  этим?  -  Чикуров  показал  окурок  в
целлофановом пакете.
     - Пардон,  а  что  мне  оставалось делать? Скворцов-Шанявский отнюдь не
голубых  кровей, поверьте, - сдался Астахов и ткнул пальцем в небольшой шрам
на  своем  подбородке. - Его работа! Хорошо, что у меня отменная реакция, не
то раскроил бы он мне череп пресс-папье! Если хотите, я оборонялся.
     - Ну а кто свел вас со всеми ними?
     - Одна   весьма   привлекательная  особа.  Фамилию  не  знаю,  а  звать
Викторией. Хотя, вернее, сводила не она именно, а ее хахаль, торгаш...
     "Неужели  и  тут  не  обошлось без Вербицкой и Жоголя?" - подумал Игорь
Андреевич и спросил:
     - Его фамилия Жоголь?
     - Кажется, так... Хотя точно утверждать не могу.
     В  палату  заглянул  главврач  и  поманил  следователя. Игорь Андреевич
вышел.   Куприянов   сообщил,   что  Чикурова  срочно  просили  позвонить  в
Средневолжск товарищу Вербикову.
     Игорь  Андреевич  прервал  допрос  и  отправился в дирекцию совхоза. Из
кабинета Вострякова он связался с шефом.
     Олег Львович выслушал его и сказал:
     - Пусть  убийством  Листопадовой  занимаются местные товарищи. Ты нужен
здесь, в Средневолжске. Если можешь, вылетай прямо сегодня.
     - Хорошо, - ответил Чикуров.


     Около  полудня  подполковник  Кичатов  сошел  с  московского  поезда  в
Средневолжске  и  тут  же  направился  в гостиницу, где ему был забронирован
номер.  Поездка  в  город  на  великой  русской  реке  явилась  для  Дмитрия
Александровича  неожиданностью.  Позвонив  и  попросив  приехать,  начальник
следственной   части   Прокуратуры  республики  Вербиков  в  подробности  не
вдавался,  лишь  сказал,  что  соберется вся следственно-оперативная группа,
занимающаяся  южноморским делом. Кичатов, что называется, крутился как белка
в колесе вплоть до отъезда и успел-таки выполнить все поручения Чикурова.
     Оформив  документы  и  получив  у  дежурной ключ, Дмитрий Александрович
пошел  в  номер.  Только  он  поставил чемодан в шкаф, как зазвонил телефон.
Подполковник   снял   трубку,  думая,  что  это  кто-то  из  своих,  но  ему
представился  спецкор  одной  из центральных газет. Мелковский, так была его
фамилия, просил о немедленной встрече.
     - Зачем?  -  поинтересовался Кичатов, удивляясь, откуда тому известно о
его прибытии.
     - Хочу  задать  несколько  вопросов по делу небезызвестного вам Жура, -
безапелляционно заявил журналист.
     О  Мелковском  Дмитрий  Александрович  был наслышан от Чикурова, но все
равно  несколько  растерялся,  так как с центральной прессой до сих пор дела
не  имел.  И  хотя  тон  журналиста  покоробил, уклонился от встречи Дмитрий
Александрович довольно вежливо.
     Следом  раздался  другой  звонок, уже от Чикурова. Поздоровались тепло,
словно  не  виделись  бог  знает  сколько  времени. Игорь Андреевич попросил
зайти к нему в номер.
     Там  навстречу  Кичатову поднялся со стула Латынис, который тоже только
что  прилетел  из Южноморска. Находился в номере и капитан Жур. Похудевший и
осунувшийся,  Виктор  Павлович  посмотрел на подполковника выжидающе: подаст
тот руку или нет? Кичатов пожал ему руку.
     Предложив  Дмитрию  Александровичу сесть, Чикуров обратился к капитану,
с которым, видимо, беседовал до прихода Кичатова:
     - Ну а потом?
     - Я  решил  допросить  Сторожук  обстоятельней.  Специально пошел к ней
домой.  -  Капитан  покачал головой, вздохнул. - Представляете, сам пошел, а
не вызвал повесткой в отделение! Заботился о ее репутации, дурак!
     Кичатов  понял,  что  речь  идет  о  злополучном дне, когда была избита
Ореста Сторожук.
     - Разговаривал   с   ней   нормально.   Еще  к  совести  ее  взывал,  к
человечности!  Не  только  действием,  словом  не  обидел!  - Жур замолчал и
ссутулился, словно ощутив на плечах тяжелую ношу.
     - А дальше? - спросил Чикуров.
     - Побеседовал  с  ней минут сорок, понял, что толку не будет, и ушел. А
на  следующий  день  - бац! - телеграмма в Москву... Вот так я превратился в
изверга.  Нарушителя  соцзаконности.  Самое  страшное,  Игорь Андреевич, что
нашлись свидетели!
     - Кто такие?
     - Соседи.  Двое  из того же дома, а третья, старуха - через дорогу. Она
на  полном серьезе утверждает, что видела через окно, как я будто бы избивал
Сторожук!
     - Ладно,  думаю,  Олег  Львович  разберется, - сказал Чикуров и сообщил
Кичатову  с  Латынисом:  - А вызвал нас Вербиков для того, собственно, чтобы
подбить кое-какие итоги и наметить планы.
     - Совет в Филях? - улыбнулся Кичатов.
     - Что-то наподобие, - кивнул в ответ Чикуров.
     Он  сделал  небольшую  паузу.  Жур  истолковал это по-своему и попросил
отлучиться:  мол,  ждет  очень  важного  звонка.  Игорь  Андреевич разрешил,
подумав при этом: "Слава богу, сам догадался".
     По   существу,   Виктор   Павлович  не  имел  права  присутствовать  на
совещании,  так  как был отстранен до окончания служебного расследования, но
попросить его удалиться у Чикурова не повернулся бы язык.
     - Не желал бы я быть в его шкуре, - заметил Латынис, когда Жур вышел.
     - Да, попал мужик в переплет, - согласился Кичатов.
     И  рассказал  о  звонке  Мелковского.  Выяснилось,  что журналист успел
сегодня позвонить и Чикурову.
     - Ну   и  пройдоха!  Откуда  у  него  информация  о  нашем  приезде?  -
недоумевал Латынис.
     - Будто  вы  не знаете Мелковского! - поморщился Игорь Андреевич. - Без
мыла  всюду  пролезет!  -  Он перешел к делу: - Так вот, сейчас Олег Львович
допрашивает  Сторожук,  так  что  попросил  начинать  без  него. Давайте, Ян
Арнольдович, выкладывайте.
     - Ну  что,  -  сказал  майор.  -  В Крыму не удалось найти ниточку ни к
Бухарцеву,  ни  к Роговому и его людям... Но если что появится, тут же дадут
знать.
     - Вы думаете, кто-нибудь может появиться в Симферополе?
     - Не  исключено,  Игорь Андреевич. Как там ни борются с мародерством, а
оно  продолжается.  Не  в том, так в другом месте. Там ведь не одна братская
могила.
     - Ну а в Южноморске?
     - У  ОБХСС  вполне  достаточно материалов для ареста Блинцова, - сказал
Латынис.  -  Но...  - он усмехнулся, - легче было добыть улики, чем получить
санкцию на арест.
     - Что так? - вскинул брови Игорь Андреевич.
     - Блинцов  -  депутат  горсовета,  -  пояснил майор. - Чтобы арестовать
его, нужно разрешение отцов города. А они не торопятся его дать.
     - А этот дантист? Дончиков?
     - Я  говорил  со  следователем. Помимо эпизодов скупки драгоценностей у
Бухарцева,  зубных  протезов  с  бриллиантами  у Сторожук и продажи Блинцову
перстня  в  его  деле для нас ничего интересного больше нет. Самое серьезное
обвинение  против  Дончикова  - валютные операции. Оказывается, его квартира
была  чем-то  вроде  обменного  пункта:  несли  доллары,  фунты  стерлингов,
франки,   лиры,  гульдены,  иены,  марки...  Словом,  полный  интернационал!
Дончиков  менял  их  на  рубли.  Клиенты  до  сих  пор  еще  приходят,  ну и
засвечиваются.
     - За квартирой установлено наблюдение?
     - Да, Игорь Андреевич.
     - А у вас что? - обратился Игорь Андреевич к Кичатову.
     - Скворцов-Шанявский,  оказывается, действительно консультант... Только
не  в Госагропроме. Помните, сколько ему по почте приходит газетных вырезок?
Насчет овощей, фруктов?
     - Ну? - нетерпеливо произнес Чикуров.
     - Так  вот,  все  эти сведения у Скворцова-Шанявского заложены в память
персонального компьютера "Хитачи".
     - Расшифровали-таки! - обрадовался Игорь Андреевич.
     - Конечно!  Пришлось,  правда,  попотеть  одному  доктору  наук  и двум
кандидатам...  А  знаете,  для  чего  это было нужно Скворцову-Шанявскому? -
Кичатов  оглядел собеседников и пояснил: - Делал огромные деньги на владении
информацией!    Звонит,   к   примеру,   Скворцову-Шанявскому   какой-нибудь
перекупщик  из  теплых  краев  и  говорит:  есть  машина  гранатов.  Или там
черешня,  груши,  помидоры - в зависимости от региона страны и времени года.
Куда,    спрашивает,   везти,   чтобы   толкнуть   с   наибольшей   выгодой?
Скворцов-Шанявский  вводит  запрос  в  свой "Хитачи", и на дисплее мгновенно
возникает ответ: город такой-то! Вот и все дела.
     - На каких условиях он делился этими сведениями?
     - Сама  консультация  стоила  недорого, всего пятьдесят рублей. Но если
делец   решался   воспользоваться   ею,   то   должен   был   потом   отдать
Скворцову-Шанявскому  пять процентов с прибыли. Он имел уникальные сведения!
Урожайность  овощей  и  фруктов  по  всем  республикам,  областям и районам.
Закупка  продукции  как  у  колхозов  и совхозов, так и у населения. Наличие
складов  для  хранения.  Имеющийся в наличии транспорт для дальних перевозок
продукции... Ну и самое главное - спрос!
     - И все это он черпал из газетных вырезок? - удивился Латынис.
     - Не   только.   Скворцов-Шанявский  имел  знакомых  в  Госагропроме  в
Союзплодимпорте и так далее.
     - Откуда у вас такие сведения? - полюбопытствовал Чикуров.
     - Помните,  вы  обнаружили  на  столе Скворцова-Шанявского телеграмму с
Кавказа? От Немчинова, насчет партии гранатов?
     - Помню. Ну и что?
     - Немчинов   -   матерый  спекулянт!  Перекупщик!  Один  из  постоянных
клиентов   покойного.  Он  был  арестован  и  дал  показания...  Аналогичные
сведения  удалось  получить  и  следователю, который занимался спекулянтами,
приезжавшими  в  Узбекистан  к  Иркабаеву.  Но, Игорь Андреевич, одно мне не
ясно.  Насколько  я  понял,  эта  осень у Скворцова-Шанявского была особенно
удачной, он получил от клиентов огромные барыши. А где деньги?
     - Их  нет.  В  карты  проиграл,  -  ответил  Чикуров.  -  Одному только
Астахову  Скворцов-Шанявский  продул  пятьсот  десять тысяч, - ответил Игорь
Андреевич.
     И  он  рассказал  собеседникам,  что  ему  удалось  установить в Нижнем
Аянкуте.  Обсудить добытые Чикуровым сведения не успели - появились Вербиков
с Журом.
     Олег  Львович  поздоровался  с  находящимися в комнате и как-то просто,
по-будничному сказал:
     - Не виноват Виктор Павлович. Элементарный навет.
     Но   за   этой  будничностью  не  смог  скрыть  удовлетворения  и  даже
торжества, что он сумел-таки докопаться до истины.
     Коллеги  молча,  но  крепко,  от  души, пожимали руку капитану. Жур был
взволнован,  хотел  что-то  сказать,  но  из  него  вырывались лишь какие-то
неопределенные междометия, отчего он вконец смутился.
     - Ничего,  капитан!  -  подбодрил  его  Чикуров.  -  Не понимаю, как вы
вообще выдержали такое!
     Потом  Вербикова  забросали вопросами: кто же избил Оресту Сторожук, за
что, почему соседи подтвердили чудовищный поклеп на капитана.
     - Одного  соседа  припугнули  как  следует,  -  ответил Олег Львович. -
Второй  посочувствовал  Сторожук и сказал то, что она просила. А той старухе
просто  померещилось.  Между  прочим,  сомнения  мои  начались именно с нее.
Старуха  видела избиение из окна своей квартиры, а это приблизительно метров
сорок.  Когда  я  попросил  ее  подписать  протокол  допроса,  то прямо-таки
обалдел:  она  никак  не  могла  нашарить  на столе ручку! Повел я старуху к
окулисту,  и  оказалось,  что  на  один  глаз  она вообще ничего не видит, а
вторым  - на полметра! Ну а потом выяснилось, что показания и тех двоих тоже
не стоят выеденного яйца!
     - Так  кто  же  все-таки  избил Сторожук? - нетерпеливо повторил вопрос
Чикуров.
     - Роговой.
     - Что? - вскочил Игорь Андреевич.
     - Не  может  быть... - растерянно сказал Кичатов. - Ведь Барон... Я сам
видел во Львове, на Лычаковском кладбище... Надпись на склепе...
     - Выходит,  воскрес  наш  Барон!  - Олег Львович не скрывал сарказма. -
Через шестнадцать дней после того, как преставился.
     Услышанное   произвело  эффект  разорвавшейся  бомбы.  Присутствовавшие
ошеломленно смотрели друг на друга.
     - Как это произошло? - обрел наконец дар речи Игорь Андреевич.
     - Роговой   появился  у  Сторожук  буквально  вслед  за  Журом.  Вполне
возможно, что наблюдал за ними. Ну, и отделал бабенку.
     - За что? - продолжал допытываться Чикуров.
     - За   то,   что  жила  со  Скворцовым-Шанявским  -  это  раз,  -  стал
перечислять  Вербиков. - За продажу Дончикову зубных протезов с бриллиантами
-  два.  Это  ведь  его  подарок,  Барона. Ну и еще за то, что теперь с этим
инженером   связалась,  с  Гридневым.  А  когда  Роговой  чуть  поостыл,  то
сообразил,  что  можно  заодно  и милиции напакостить. Вот и заставил Оресту
свалить  побои на Жура. Только он за порог - является Гриднев. Увидел Оресту
в  синяках  и  шишках,  пришел  в  ужас.  Она сказала, что избил ее капитан.
Инженер  сгоряча  махнул  телеграмму  в  Москву.  Винить  его нельзя, он был
введен в заблуждение.
     - Ну,  а  Роговой,  где он? - Кичатову не давало покоя, что Барон обвел
вокруг  пальца  и  Костенко  и  его. Надо было во Львове проверить и еще раз
перепроверить, зная, какая бестия этот матерый преступник.
     - Сторожук   клянется-божится,  что  Роговой  больше  не  появлялся,  -
ответил Олег Львович.
     - Цену ее клятвам мы уже знаем, - хмуро сказал Игорь Андреевич.
     - Мне  кажется,  что  на сей раз она не врет. Вообще, по-моему, Гриднев
влияет на нее положительно: в ней стало просыпаться что-то человеческое.
     - Человеческое!  - зло сказал Жур. - Если уж сына променяла на