ринцами, король, не задумываясь, ответил:  "Если  они
заслужат, прикажите выдрать их. Поступайте так, как вы привыкли поступать  в
Вестминстере". Жаль, что не все "товарищи для наказаний" могли относиться  к
экзекуциям так шутливо и  с  таким  удовольствием,  как  один  школьник,  по
фамилии Смит; этот юноша не только оставался  весел  сам,  ног  и  заставлял
смеяться других. "Опять Смит!" вызывал обыкновенно  учитель;  вздох  и  Смит
стоял готовым к восприятию наказания. Он принимал такую позу,  словно  хотел
стать на колени, затем выпрямлялся  и  с  самой  смешной  гримасой  говорил:
"Позвольте мне, господин учитель, подложить под колени носовой  платок.  Эти
брюки стоят  моему  отцу  двадцать  пять  шиллингов,  и  он  строго-настрого
приказал мне следить за тем, чтобы  они  не  испачкались".  Затем  он  снова
становился на колени и в то время, когда учитель свирепствовал и  "сдирал  с
него шкуру", самым невозмутимым образом  говорил:  "Пожалуйста,  будьте  так
любезны, бейте понежнее, да повыше, пожалуйста, повыше!" Мало того,  во  все
времена экзекуции он корчил такие  рожи,  словно  вот-вот  умрет,  когда  же
учитель  прекращал  избиение,  он  весело  вскакивал,  отвешивал  поклон   и
произносил: "Благодарю вас, господин учитель!"
     Как именно заботились в Утоксетере о розге в  шестнадцатом  столетии  и
каково  должно  было  быть  настроение  у  наказываемого,  можно  видеть   в
"Приказах" основателя школы. Приказы эти состояли из семнадцати  параграфов,
причем два из них, относившиеся к розге, гласили буквально следующее:
     "Я хочу, чтобы все мои ученики любили своих  учителей  и  почитали  их,
наказание же за свои проступки принимали от них смиренно.
     Я хочу, чтобы все мои ученики при поступлении ко мне жертвовали по  два
пфенига в пользу бедного товарища, который по назначению  учителя  заботится
как о чистоте школы, так и о розгах".
     Доктор Бусбей из вестминстерской  школы,  вследствие  своего  зверского
обращения с учениками,  вошел  буквально  в  поговорку,  стал  нарицательным
именем. Розга в  его  руках  называлась  решетом,  которое  отсеивало  зерна
учености  от  отрубей.  Об  этом  педагоге  рассказывают  очень  веселенькие
истории.
     Во время отсутствия  доктора  Бусбея  один  из  учеников  нашел  в  его
кабинете несколько слив  и  принялся  за  истребление  их.  Но  прежде,  чем
отправить первую сливу в рот,  шалун  во  всеуслышание  заявил:  "Довожу  до
всеобщего сведения, что по поводу моего рта и этой сливы совершается брачное
оглашение.  Кто  из  присутствующих  имеет  законное  основание  или   знает
препятствие, вследствие которого рот и слива не могут  соединиться  брачными
узами, пусть сейчас же скажет и затем замолчит". Доктор  Бусбей  слышал  эту
импровизацию  и  решил  расправиться  с  мальчиком  по-своему,  но   отложил
наказание на следующий день. Утром он  приказал  всем  мальчикам  собраться,
взять в руки хорошо знакомый им инструмент и сказал:  "Довожу  до  всеобщего
сведения, что по поводу этой розги и зада этого мальчика совершается брачное
оглашение.  Кто  из  присутствующих  имеет  законное  основание  или   знает
препятствие, вследствие которого розга и зад не могут  соединиться  брачными
узами, пусть сейчас же скажет и затем замолчит". На  это  сам  провинившийся
закричал: "Я имею против оглашения". "На каком основании? - спросил учитель.
"Потому что оба не  любят  друг  друга!"  -  ответил  находчивый  шалунишка.
Доктору понравилось возражение, и мальчик таким путем спасся от  жесточайшей
порки.
     Многие  из  заместителей  доктора  Бусбея  унаследовали  вместе  с  его
должностью и привычку к строгим наказаниям, и времена доктора Винцента  были
ничуть не лучше, пожалуй еще хуже, чем "грозное владычество Бусбея".  Он  не
удовлетворялся обыкновенно практиковавшимися наказаниями и  сплошь  и  рядом
прибегал к оплеухам и безжалостно  щипал  несчастных  воспитанников.  Против
такого режима восстал Солеман, грамогласно заявивший, что  педагог,  имеющий
право в определенных местах окрашивать кожу своих учеников в  красный  цвет,
не должен пользоваться и  вторым  правом:  щипать  пальцами  до  образования
синяков и кровоподтеков. Во  времена  владычества  Винцента  ученики  начали
издавать журнал, окрестив его именем "Флагеллянт";  само  собой  разумеется,
что содержание статей далеко не пришлось по вкусу самодуру Винценту, и он  в
своем гневе дошел до того, что решил возбудить  против  издателей  уголовное
преследование. В это время появилась статья Сутгея, который  не  только  еще
больше высмеивал  Винцента,  но  и  называл  себя  зачинщиком  и  виновником
упомянутого выше издания, так что обидившийся педагог  должен  был  оставить
мысль о судебном преследовании оскорбителей-учеников.
     Бывшая в употреблении в вестминстерской  школе  розга  состояла  не  из
березовых прутьев, как это обычно наблюдается, а из  четырех  веток  яблони,
прикрепленных  к  деревянной  ручке.  Из  числа  учеников  младшего   класса
избирались  двое,  носившие  название  розговых  дел   мастеров;   в   их-то
обязанности и входила постоянная поставка в школу розог.  Изобретение  этого
инструмента   приписывается   доктору   Бекеру,   состоявшему   заведывающим
вестминстерской школой в период времени с 1454  по  1458  год.  Им  же  были
созданы  точные  правила,  коими  необходимо  было   руководствоваться   при
приведении экзекуции в исполнение.
     Провинившегося школьника заставляли стать на колени  перед  специальной
скамьей с подставкой; затем его раздевали,  и  учитель  приступал  к  порке,
нанося либо четыре, либо шесть ударов. В первом случае экзекуция  называлась
"шваброй", при шести ударах ей присваивалось название "библейская порка" или
"библейские удары". В 1570 году вестминстерскую  школу  посетила  английская
королева и обратилась к одному из молодых учеников  со  следующим  вопросом:
"Знаком ли ты уже  с  пресловутой  винтоновской  розгой"?  Не  долго  думая,
находчивый мальчик ответил ее величеству словами Виргилия: "Infidum, regina,
jures renovare dolorem".
     Раз мы касаемся вопроса о флагеллянтизме в школах, нельзя не  упомянуть
также о докторе Парре. Субъект этот  был  глубоко  убежден  в  неоспоримости
влияния "березовой каши" и считал ее  обязательным  атрибутом  воспитания  и
обучения вверенного ему юношества. Поставщиком розог был  у  этого  педагога
некий джентльмен, присужденный к смертной казни через  повешение.  Во  время
казни веревка оборвалась, и преступник был сначала приведен к жизни, а затем
помилован. От этого-то любезного субъекта получал доктор Парр розги  и,  как
утверждают его ученики, принимал их с обязательной  улыбкой  удовольствия  и
благодарности.
     О Ван-Дейке рассказывают, что свои большие дарования он выказал  еще  в
раннем детстве, нарисовав на заду у одного из своих однокашников чрезвычайно
схожий с оригиналом портрет своего учителя. Как-то раз этот учитель  пожелал
наказать розгами ученика, послужившего Ван-Дейку полотном.  Каково  же  было
его  изумление,  когда  на  "казенной  части"  мальчишки  он   увидел   свое
изображение!  Изумление  сменилось  чистосердечным  хохотом,  и  оригинально
разукрашенный мальчик был освобожден от наказания.
     В Итоне розга также с давних времен  считается  в  большом  почете.  Мы
говорим "считается" потому, что при приеме школы новым заведующим  "капитан"
этого учебного заведения от имени всех соучеников преподнес  ему  элегантную
розгу из березовых прутьев, связанных между собой голубой  лентой  бантиком.
Обыкновенная розга состояла в Итоне из трех длинных березовых веток,  причем
четвертая часть их протяжения была обернута бечевками. При взимании платы за
нравоучение к обычной цифре добавлялось еще полгинеи за розгу, независимо от
того, применялась ли она по отношению к данному ученику или нет.  Понятие  о
чести учеников Итонской школы ничего предосудительного в  наказании  розгами
не усматривало; наоборот, на неподвергшихся телесному наказанию учеников все
смотрели косо, и потому, во избежание нареканий товарищей,  каждый  старался
проштрафиться "с заранее обдуманным намерением". Несколько  лет  тому  назад
наказанию    розгами    должен    был    подвергнуться    молодой    человек
восемнадцатилетнего возраста, пойманный в  курении  папироски.  По  наущению
своего отца, юноша уклонился от экзекуции и был исключен вследствие этого из
заведения.
     В прежние времена днем наказания в Итоне была  пятница,  имеющая  худую
репутацию дня злых предзнаменований.
     Самым знаменитым флагеллянтом слыл  в  анналах  Итонской  школы  доктор
Кэте, владычество его началось в 1809 году и  длилось  целых  двадцать  пять
лет.  О  его  четвертьвековой  деятельности  в  сфере  страсти  к   телесным
наказаниям рассказывают массу потешных историй.
     Как-то раз в школе должен был состояться торжественный акт конфирмации,
и каждому из учителей  было  предъявлено  требование  о  доставлении  списка
учеников его класса соответствующего возраста. Должно же было случиться так,
что один из учителей составил упомянутый только что список как  раз  на  том
листе бумаги, на котором записываются  обыкновенно  ученики,  подлежащие  за
предосудительное, по понятиям школы, поведение телесному  наказанию.  Доктор
Кэте  получил  этот  список,  приказал  сейчас  же  позвать  к   нему   всех
поименованных в списке учеников и, не обращая  внимания  на  их  протесты  и
разъяснения, поочередно выпорол всех самым основательным образом.
     При оставлении школы один из учеников сказал доктору  Кэте:  "Прощайте,
доктор Кэте"!, на что последний возразил: "Как видно, ты хорошо знаешь меня,
но вот я никак не могу припомнить твое лицо!" - "Зато вы прекрасно знакомы с
другой частью моего тела, господин доктор!" - ответил дерзкий мальчик.
     Еще двадцать пять лет тому  назад  в  школе  под  названием  "Госпиталь
Иисуса Христа" телесные наказания были в  большом  ходу  и  производились  с
необычайной строгостью. Надзиратели пользовались  правом  пороть  школьников
розгами и, само собой разумеется, пользовались этим правом вовсю и  особенно
не церемонились с учениками младших классов. Вот что  рассказывает  об  этом
Чарлз Ламб.
     "Нередко  меня  стаскивали  с  постели,  чтобы  задать  хорошую  порцию
березовой каши. Случалось и так, что несколько ночей кряду  меня  заставляли
проводить без сорочки - и это в зимнее время; в таком костюме я  должен  был
ожидать, пока кому-либо из надзирателей благоугодно будет наконец обработать
мое тело кожаным ремнем. Всех таких,  которым  доставалось  особенно  много,
было нас одиннадцать человек, одиннадцать товарищей по несчастью. И  если  в
дортуаре после того, как все воспитанники улеглись по  постелям,  раздавался
чей-либо  разговор  (мы,  одиннадцать,  страха  ради  иудейска  никогда   не
осмеливались беседовать в ночное  время),  наказывали  непременно  почему-то
нас, а не действительно виновных в нарушении тишины в недозволенное время.
     Так называвшиеся "юнги короля", т. е. мальчики, которые  избирали  себе
морскую карьеру  и  с  этой  целью  поступали  в  училище  мореплавания  или
мореходные классы Виллиама Уэльса,  обречены  были  на  чрезвычайно  тяжелую
жизнь. Так, например, чтобы приучить будущих  моряков  к  обычным  во  время
плавания  страданиям  и  невзгодам,  Уэльс  держал  их  буквально  в  ежовых
рукавицах. В школе царил вполне спартанский режим, наказания  распределялись
направо  и  налево  и  выполнялись  с  ужасной  жестокостью.  Переносить  их
начальство заставляло безропотно и  терпеливо;  молодые  люди  закаливались,
причем воспитанники старших классов получали право безжалостно распоряжаться
с маленькими учениками, которые боялись своих старших товарищей, как огня, и
дрожали пред ними, как  пред  лютыми  зверьми.  Репутация  школы  разнеслась
далеко  за  пределы  ее,  и  все  мальчишки,  принадлежавшие  к   окрестному
населению, относились к питомцам Виллиама с большим уважением, а некоторые -
даже с трепетом. За побег из школы полагались различные наказания. За первое
дезертирство виновный  подвергался  заковыванию  в  кандалы.  Попавшийся  во
второй раз заключался  в  одиночную  "камеру",  которая  по  своей  величине
равнялась  ровнехонько  росту  преступника,  и  то  в   лежачем   положении.
Заключенному полагался сенник и шерстяное одеяло; светом он  пользовался  от
свечки, стоявшей с наружной стороны оконного отверстия. Виделся он только со
сторожем, приносившим ему кушанье, да с палачом, который два раза  в  неделю
выводил его  на  прогулку  и  каждый  раз  производил  над  ним  прописанную
начальством экзекуцию. Третий  побег  считался  обыкновенно  последним,  ибо
произведенное в  третий  раз  дезертирство  влекло  за  собой  торжественное
изгнание из заведения. С преступника срывали присвоенную этим кадетом форму,
облачали его в особую, "покаянную" рубашку, и вводили в  актовый  зал,  куда
собирались также все учащиеся, учителя и служащие  мореходных  классов.  Там
виновного медленно водили вокруг залы и в то же время секли  розгами;  затем
его отдавали на руки родным или друзьям, если таковые оказывались налицо.  В
противном случае преступник сдавался в полицию через  городового,  постоянно
дежурившего у ворот заведения.
     В "доброе старое время" телесные наказания производились  не  только  в
низших и средних  учебных  заведениях,  но  и  во  многих  университетах.  У
некоторых профессоров и  деканов  порка  считалась  излюбленным  занятием  и
чрезвычайно  приятным  препровождением  времени.  Доктор  Поттер,  например,
читавший лекции в  Тринити  Колледж,  наказал  телесно  студента,  взрослого
мужчину, носившего на перевязи шпагу... В своих "Воспоминаниях  о  Мильтоне"
доктор Джонсон говорит: "Мне совестно все это рассказывать, но - что делать?
ведь  это  истинная  правда:  Мильтон  считался  одним  из  последних,   так
называемых "отъявленных" студентов нашего университета. У него хватало  даже
смирения и покорности, чтобы подвергнуться публичному телесному наказанию".
     Нельзя умолчать и о том, что, по преданию, известному и по сию  пору  в
Оксфорде,  доктор  Джонсон  сам,  будучи  студентом,  подвергался   телесным
наказаниям. Впрочем, как мы  сказали  выше,  все  это  относится  к  области
преданий, а за факт выдавать последнее мы не можем. Не известно также,  были
ли Мильтон  и  доктор  Джонсон  последними  студентами,  которых  начальство
решалось угощать "березовой кашей", если вообще правда то, что их наказывали
телесно.
     Слишком усердное применение  розги  в  школах  в  то  время  заставляло
мальчиков пускаться на всевозможные хитрости,  чтобы  "изъять"  учителей  из
школы, т. е. устроить так, чтобы они не могли  несколько  дней  являться  на
занятия. Особенно часто этот прием практиковался перед Рождеством в деревнях
и местечках, И если мальчикам удавалось удалить учителя на три дня из  сферы
его деятельности, то игра их считалась  выигранной,  и  побежденный  педагог
обязан  был  подписаться  под  соглашением,   касавшимся   продолжительности
каникул,  часов,  предназначенных  для  развлечений,  и  некоторых  пунктов,
относившихся к наказаниям. Но если попытка учеников заканчивалась  неудачей,
то  они  обязаны  были   подчиняться   беспрекословно   всем   распоряжениям
торжествующего победу учителя и, кроме того, получали невероятное количество
розог, которые должны были сносить безропотно и терпеливо.
     В отношении самих телесных наказаний  вообще,  применяющихся  в  школах
Англии в настоящее время, а также  некоторых  частностей  их,  мы  встречаем
интересные данные в отчете одной из школьных экзаменационных комиссий.
     Из числа пансионатов  (закрытые  учебные  заведения)  приблизительно  в
шестнадцати-двадцати двух начальство прибегает еще  к  телесным  наказаниям,
вообще же розга или палка употребляются чрезвычайно редко  и  уж  во  всяком
случае низший педагогический персонал не имеет права  по  своему  усмотрению
назначать порку. Телесно наказуются только провинившиеся во лжи,  замеченные
в неблагопристойном поведении,  прибегающие  к  борьбе  и  выдающиеся  своей
дерзостью   и   нахальством.   В   других   случаях,   требующих   наказания
провинившегося, практикуются принудительные работы, денежные  штрафы  или  -
что самое страшное для учеников - лишение карманных денег.
     Во всех школах, содержимых за  счет  общественной  благотворительности,
розга и палка  процветают  вовсю  и  гуляют  по  спинам  учащихся  буквально
ежедневно.
     Мнения  педагогов,  выраженные  в  напечатанных  отчетах  и  касающиеся
влияния телесных  наказаний  на  наказуемых,  различны.  Некоторые  говорят:
"Розга и палка являются для мальчиков  истинным  благом",  в  то  время  как
другие  утверждают,  что  "телесные  наказания  и  ненужны,  и  обесчещивают
наказанного". Третьи, наконец, уверены в том,  что  "значение  школы  сильно
поколебалось и совершенно погибает вследствие  того,  что  палка  изъята  из
числа воспитательных приемов".
     В общем кажется, что и учителя и ученики предпочитают  хотя  и  острое,
так  сказать,  но  быстрое  телесное  наказание  заключению   в   карцер   и
принудительным  работам.  Родители  придерживаются  категорически  обратного
мнения, и многие частные училища и школы строго выполняют их желание, изгнав
розгу раз и навсегда  из  числа  воспитательных  приемов.  Изредка,  правда,
наблюдались такие факты, когда розга с  триумфом  водворялась  на  то  самое
место, откуда была изгнана; это случалось  тогда,  когда  система  дружеских
увещеваний не приводила решительно ни к каким положительным результатам.
     Один француз-писатель замечает, что  в  английских  школах  "существует
такой род наказания,  которому  мы  отнюдь  позавидовать  не  можем.  Это  -
телесное  наказание,  практикующееся  у  нас,  французов,  исключительно   в
детских". Далее он говорит: "Употребление розги является  одним  из  древних
английских обычаев, наследуемых из  поколения  в  поколение.  Иностранцы  не
могут и представить себе той  суровости  и  упорства,  с  какими  английские
учителя придерживаются этого  старого  обычая,  обесчещивающего  наказуемого
ученика. Нам пришлось прочитать в сочинениях доктора Арнольда одухотворенные
дифирамбы, посвященные, телесным наказаниям, но они нисколько не убедили нас
в целесообразности или только  терпимости  розги.  Нужно  только  изумляться
тому, с каким рвением английский учитель стаскивает штанишки с ученика, в то
время как непорочность и пуританство его языка  запрещают  ему  даже  громко
называть эту часть туалета"!
     В Шотландии тяжелые наказания применяются в школах  с  таким  же  точно
усердием, как и в Англии; разница замечается лишь в том, что инструментом  у
шотландцев  является  пресловутый  "ремень",  приготовленный   из   довольно
длинного куска кожи и разделенный в окончании своем на маленькие полоски.
     Один из преподавателей высшей школы в  Эдинбурге,  по  фамилии  Николь,
имел обыкновение наказывать сразу по полдюжине своих учеников. Провинившиеся
расставлялись в одну шеренгу; когда все было готово, Николь посылал к своему
коллеге,  мистеру  Крукшанку,  посольство,   которое,   явившись   к   месту
назначения, докладывало:  "Привет  от  мистера  Николя;  он  приглашает  вас
пожаловать прослушать его оркестр".  Вслед  за  прибытием  почетного  гостя,
начиналась изумительная по быстроте и  жестокая  по  основательности  порка:
мистер Николь прохаживался  взад  и  вперед  мимо  выстроившейся  шеренги  и
извлекал из своих жертв всевозможные звуки и тоны.
     В сельских школах вместо ремней и розог учеников наказывали  в  прежнее
время  кожей  угря.  В  расположенных  вокруг   Эдинбурга   деревнях   такие
инструменты были  в  употреблении  еще  лет  сорок  тому  назад;  при  этом,
рассказывают, что крестьянки одного села  самым  жестоким  образом  выпороли
кожей угря некоего горожанина, осмелившегося яви