в Баварии
случаев,  являющихся  в  разбираемом  нами  отношении   в   высшей   степени
интересными, упомянем об одной истории, закончившейся в  свое  время  шумным
процессом.
     Некий капуцинский монах из дюарского прихода, по имени Ахациус,  своими
проповедями и убеждениями в исповедальной  комнате  взбудоражил  всех  своих
духовных сынов и дочерей. Одаренный суровыми  чертами  лица,  но  обладавший
изумительным даром слова, этот капуцин имел  особое  обаяние  и  власть  над
слабой половиной рода человеческого;  пожилые  женщины  и  вдовы  совершенно
подпадали под его  неудержимое  влияние  -  они  буквально  становились  его
рабынями. Символ его веры заключился в следующем: "Человек, как таковой,  не
в состоянии обуздывать свои сердечные желания и побуждения, но дух его может
остаться добродетельным и непорочным в то  время,  когда  тело  погрязнет  в
грехах. Дух принадлежит Господу Богу, тело является достоянием мира. То, что
представляется нашей собственностью, должно в действительности  принадлежать
нам; таким образом, чтобы дух был чист, тело должно грешить".
     Нетрудно себе представить, куда именно клонилось его учение! Он учредил
адамитский клуб истязаний, просуществовавший несколько  лет  кряду  и  затем
закрытый вследствие доноса одной из молодых  монашенок,  которая  бежала  из
монастыря, чтобы затем выйти замуж за любимого ею офицера. Следствие длилось
очень долго, чему способствовали те  члены  клуба,  которые  принадлежали  к
знатным фамилиям; судебный  процесс  хотя  и  был  начат,  но  под  влиянием
давления сильных мира сего его в конце концов замяли.
     В Испании в процедуре умерщвления плоти волокитство  играла  далеко  не
последнюю роль, причем один из писателей говорит о  флагеллянтах  следующее:
"Влюбленные  очень  часто  сопровождают  процессию  флагеллянтов,   находясь
обыкновенно во главе ее; во время бичевания они удваивают свою энергию, лишь
только поравняются с окнами своей возлюбленной.  Если  случается,  что  мимо
процессии проходят молодые, красивые девушки, то процедура умерщвления плоти
усиливается всеми  флагеллянтами,  которые  стараются  при  этом  забрызгать
соблазнительных   красавиц   своею   кровью.   В   знак   благодарности    и
признательности девушки считали своей  обязанностью  подбрасывать  в  воздух
головные уборы. Трудно чем-либо объяснить, что такие выходки могли нравиться
испанкам; нужно допустить, что  желание  понравиться  им,  в  свою  очередь,
радовало и их, либо же они ценили то терпение и ту выносливость,  с  которой
флагеллянты  разгуливали  по  своему  телу  розгами.  В  некоторых   городах
искусство самоистязания преподавалось особыми специалистами, игравшими такую
же роль,  как  и  профессора  изящных  искусств.  К  секте  флагеллянтов,  -
заканчивает автор, - принадлежали люди всех степеней и положений".


        ^TКОРНЕЛИЙ АДРИАН И ТЕЛЕСНЫЕ НАКАЗАНИЯ^U

     Рассказ о Адриане и  его  институте  бичевания  является  замечательным
эпизодом  в  истории  сечения  и  проливает  свет  на  ее  тайны,   открывая
злоупотребления этим  оригинальным  способом  покаяния.  Самые  значительные
факты из истории  этой  ереси,  которыми  изобилуют  летописи  Нидерландской
церкви,  достаточно  достоверны,  и  мы,  приводя  их,  по   большей   части
согласуемся с оригиналом.
     Корнелий Адриан родился в Дортрехте, на юге Голландии, около 1520 года,
и после обычного искуса был принят в орден францисканцев.  Он  был  назначен
профессором богословия в монастырь того же ордена в Брюгге около 1548 года.
     Он обладал большим красноречием и скоро приобрел большую известность, в
особенности среди прекрасных и благочестивых дам этого города.  Корнелий  не
был равнодушным к красоте и  с  удовольствием  останавливал  свои  взоры  на
многих набожных исповедницах. Один из современных ему  писателей  выражается
по этому поводу: "Чтобы доставить удовольствие как себе, так и им, он  решил
учредить совсем особый благочестивый орден среди них". Цель и характер этого
особенного учреждения мы объясним ниже.
     В своих проповедях брат Корнелий свободно говорил о греховности  земных
наслаждений и их последствий и своими инсинуациями пробуждал страх и совесть
в душах своих прелестных слушательниц, пока они не шли в его исповедальню за
советом и наставлениями. Немолодым  и  некрасивым  он  предписывал  прилежно
исповедоваться в своих грехах их прежним духовникам, пока те не разрешат их,
но тем, которых он желал принять в свой орден, он говорил: "По причине того,
что вы не в силах противиться таким  внутренним  греховным  побуждениям,  их
нужно карать внешним наказанием и покаянием". Они  давали  ему  обет  делать
все, что он от них потребует. Взяв с них клятву хранить в  тайне  положенное
наказание, потому что ни один человек в свете не только не  может  понять  и
оценить это дело, а непременно  постарается  нанести  оскорбление  ордену  и
ввести его в соблазн, брат Корнелий снабжал их правилом, сообразно  которому
они должны каждый месяц являться в  его  исповедальню.  Здесь  они  подробно
каялись ему во всех своих нечистых помышлениях, словах и поступках... По его
объяснению, все это можно было искупить только особенным курсом  умерщвления
плоти и секретным покаянием, назначенным им и производимым  под  его  личным
надзором.
     Адриан ловко распорядился, чтобы это умерщвление  плоти  происходило  в
смежном с монастырем доме, который содержала одна швея,  пользовавшаяся  его
доверием. Когда исповедальницы являлись туда в первый раз, хозяйка давала им
по розге с наказом спрятать ее в комнате, где происходили  наказания,  и  не
забыть принести одну  из  этих  розог,  когда  понадобится.  Когда  все  его
духовные чада были в сборе, Корнелий  являлся  и  с  самым  серьезным  видом
объявлял, что для получения наказания надлежащим образом они должны снять  с
себя часть одежды. Сделав это, грешницы смиренно подавали ему розгу, которая
должна была очистить их греховные тела. Брат  Корнелий  принимался  за  дело
очень нежно и сначала потихоньку, но потом все  усиливал  удары,  увеличивая
происходящее от них благодеяние столь первобытного свойства. В  этом  ордене
состояли девушки, замужние женщины, вдовы,  и  эта  тайная  "гинопигическая"
секта, как называли  ее  голландские  писатели,  держалась  десять  лет,  не
возбуждая ни в одной из ханжей ни малейшего недоверия к ее  неприличию.  Они
были счастливы и спокойны, твердо веря в благочестие Корнелия  до  тех  пор,
пока одно обстоятельство не  сделало  известным  его  необыкновенный  способ
умерщвления плоти и не привело к распадению этого ордена.
     В 1553 году в  числе  многих  слушательниц  брата  Корнелия  была  одна
добродетельная и всеми уважаемая вдова, которая иногда брала  с  собой  свою
красивую и очень милую дочку, Каленкен  Петере,  шестнадцати  лет.  Каленкен
скоро близко сошлась с  несколькими  молодыми  особами,  последовательницами
брата Корнелия, и конечно много наслышалась от них о послушании, смирении  и
тайном умерщвлении плоти. Из любопытства она спросила у  своих  подруг,  что
значит все это. Они ответили, что только один брат Корнелий  может  дать  ей
необходимые объяснения и конечно он охотно расскажет ей обо всем,  если  она
когда-нибудь пойдет к нему на исповедь. В надлежащее время она пришла к нему
исповедоваться, и в это первое свидание брат Корнелий внушал, что нужно быть
покорной ему во всем и понятливой, если она хочет сохранить свою  девическую
чистоту, и изъявил желание, чтобы  она,  с  согласия  матери,  посещала  его
каждую  неделю  для  получения  наставлений,  необходимых   для   священного
послушания. Мать ее с радостью согласилась, и в следующее свидание  Каленкен
обещала по его просьбе с полной верой покаяться ему  в  своих  самых  тайных
мыслях и желаниях. После шести- или семинедельных наставлений брат  Корнелий
сказал ей, что она должна дать клятву не исповедоваться у другого священника
и что тогда она может войти в комнату наставлений  и  претерпеть  наказание,
как и все другие девушки.
     Первый визит в это "святилище" был очень неудовлетворителен  для  брата
Корнелия. Она или не могла, или не хотела быть вполне откровенной, как этого
желал духовник, и он отпустил ее с увещанием  быть  лучше  подготовленной  в
следующий раз.
     В следующее свидание, убеждая ее брать пример  с  других  кающихся,  он
спросил ее, вполне ли серьезно она доверила ему исцеление  своей  страждущей
души. Она подтвердила это.
     "Хорошо, тогда, - продолжал он, - если вы вверяете мне  свою  душу,  вы
можете безбоязненно  доверить  мне  свое  земное  тленное  тело;  если  я  в
состоянии освятить вашу душу, то я должен прежде всего очистить ваше тело  и
сделать его способным к добродетели, благочестию и  раскаянию.  Не  так  ли,
дитя мое?"
     "Так, святой отец, - ответила она. "Хорошо, - продолжал  он,  -  теперь
нужно, чтобы вы были мне покорны в святом послушании таким  образом,  как  я
вам скажу".
     Тогда  он  велел  ей,  чтобы  победить  скромность,   служащую   только
препятствием  священному  поучению  и  покаянию,  совершенно  раздеться,   и
объяснил ей, что невозможно сделаться  вполне  благочестивой,  если  она  не
подвергнется  этому  самоуничижению,  которое   является   первым   условием
приобщения к тайному священному умерщвлению плоти. Каленкен пошла  исполнять
это приказание, но, не успев еще окончить своего  урока,  упала  в  обморок.
Почтенный отец ожидал этой "помехи" и скоро  привел  девицу  в  чувство  при
помощи нюхательной соли. Тогда он отпустил ее,  заметив,  что  на  этот  раз
довольно, и обещал, что к ее следующему  визиту  у  него  будут  еще  другие
молодые особы, которые послужат ей хорошим  примером.  Действительно,  когда
Каленкен пришла снова, там были две молодые женщины, которые  без  малейшего
колебания по требованию  отца  Корнелия  разделись  и,  став  на  колени  на
подушку, получили свое наказание.
     Так шли дела несколько месяцев, в продолжение которых посвященные члены
ордена прилежно добивались дружбы  Каленкен  и  убеждали  ее  быть  во  всем
покорной Корнелию. Это постепенно развратило ее мысли, у нее уже нашлось,  в
чем покаяться, и духовный отец, обрадованный такой переменой, сказал ей, что
теперь она уже достаточно подготовлена принять тайное поучение, и  велел  ей
принести с собой розгу в следующий раз, которой она и была высечена  тем  же
манером, как и другие молодые женщины,
     Но как бы то ни было, секрет этот  открылся  в  1563  году  при  помощи
другой жертвы, и Каленкен  предстала  пред  судом  как  свидетельница  в  ее
пользу.
     В обществе брата Корнелия состояла одна женщина, по имени Беткен  Масс,
которая посвятила себя уходу за больными и славилась своей добродетельностью
и  благочестием.  Она   познакомилась   с   монахом   августинцем,   который
предостерегал  ее  против  Корнелия,  что  дошло  до  ушей  последнего;   он
немедленно объявил Беткен последовательницей Поля и Эразма и  убеждал  своих
духовных чад не входить с ней ни в какие сношения. Беткен  сносила  все  это
молча. Ей пришлось вскоре ходить за одной дамой, которая была при смерти,  и
эта дама велела Беткен принести ей монашескую  шапочку,  спрятанную  у  нее,
чтобы она могла в этой шапочке испустить свой последний вздох.
     Беткен, расспросив о причине этой странной просьбы, узнала, что шапочка
- драгоценный подарок брата Корнелия,  который  сказал  этой  женщине,  что,
надев ее перед смертью, она получит отпущение всех грехов и избавит себя  от
мук чистилища. Беткен пыталась разубедить ее в этой глупости,  но  напрасно;
это  только  раздражало  больную,  которая  вместо  того,   чтобы   умереть,
выздоровела и при первой возможности отправилась в монастырь францисканцев к
Корнелию. Почтенный отец был разгневан вмешательством Беткен  и  объявил  ее
везде еретичкой. В монастыре кармелиток, где у Корнелия была  племянница,  к
которой он приходил, как и к другим монахиням, - он также оклеветал  Беткен;
ее друзья отказывались видеться с ней и не желали больше принимать ее  услуг
как сиделки. Доведенная до крайности, она отправилась  к  начальнику  ордена
августинцев и открыла ему настоящую причину  ненависти  к  ней  Корнелия,  а
также и секрет тайной дисциплины. Августинец послал за  Корнелием  и  указал
ему опасность, какой он  подвергнется,  если  не  примирится  с  Беткен.  Он
потребовал, чтобы Корнелий формально отрекся от всего, что говорил о  ней  с
кафедры, в монастыре и частных домах. С кафедры Корнелий упомянул  об  этом,
но так темно и запутанно, что никто ничего не понял, а в частных  домах  все
осталось по-прежнему. После этого  он  продолжал  свои  нападки  на  Беткен,
которая прибегла к последнему средству: она рассказала  во  многих  домах  о
злоупотреблениях и обманах монаха, а также о его особенном курсе покаяния.
     Это скоро распространилось, и дело дошло  до  суда,  который  пригласил
Беткен Масс дать полное показание  относительно  всех  этих  тайн.  Общество
очень заинтересовалось тайной дисциплиной, но в то же время Корнелий  вполне
мог бы оправдаться, если бы взялся за дело,  как  следует:  следствие  можно
было легко остановить, так как  здесь  было  замешано  очень  много  знатных
фамилий.  Но,  несмотря  на  все  это,  Корнелии  продолжал  громить   своих
обвинителей, а расследование шло своим порядком.  Все  женщины,  на  которых
было указано, как на членов  этого  дисциплинарного  общества,  должны  были
лично предстать пред судом, и оказалось, что в числе членов  состояло  много
знатных дам, как молодых, так и старых.
     Велик  был  стыд  многих  семейств,  когда  открылось  это  многолетнее
бесчестие. Все свидетельствовали свою невинность и обман их монахом, но  это
не могло остановить позорных насмешек над его последователями, и  "священная
дисциплина" была предметом  множества  пасквилей  и  острот.  Брат  Корнелий
удалился в другой монастырь в Эйперн, где  провел  несколько  лет,  а  потом
опять возвратился в Брюгге. Он объяснил простоватым фламандцам, что  история
с этой дисциплиной была клеветой на него врагов; он  ревностно  проповедовал
против реформаторства и наконец 1581 году скончался в полной святости.


        ^TЗНАМЕНИТОЕ ДЕЛО МОНАХА ЖИРАРА И МИСС КАДИР^U

     Этот случай, один из самых знаменитых в  летописях  сечения,  в  то  же
время дает яркий пример изумительно распущенной нравственности и  лукавства,
бывших  тогда  отличительной  чертой  ордена  иезуитов.  Подробности   этого
обстоятельства постоянно печатались на многих  европейских  языках,  но  все
тонкости поучений и других духовных воздействий, происходивших  между  отцом
Жираром и его ученицей, оказались слишком обширными  для  их  опубликования;
поэтому мы позволяем себе предложить нашим читателям  только  один  или  два
главных факта из этой знаменательной истории.
     Биография девицы  Кадар  в  ранних  ее  летах  не  представляет  ничего
особенного и может быть описана в немногих  словах.  Екатерина  Кадир,  дочь
Жозефа Кадир и Елизаветы Поме, родилась в Тулоне 12 ноября 1702  года.  Отец
ее умер, когда она была еще ребенком,  оставив,  кроме  нее,  трех  сыновей.
Вдова осталась в благоприятных условиях и воспитала  своих  детей  в  страхе
Божием. Старший сын женился, второй вступил в орден доминиканцев,  а  третий
сделался священником. О воспитании дочери особенно заботились, и  когда  она
выросла, то вполне вознаградила мать за все эти труды.
     Екатерина прославилась среди подруг своим добрым характером, чистотой и
невинностью души и своей красотой. Ей делали много предложений, но она  всем
отказывала, так как ее мысли были слишком заняты небесным. Ей было  25  лет,
когда  в  апреле  1728  года  иезуитский  патер  Жан  Батист  Жирар  получил
назначение в Тулон. Сперва он поселился в Аахене, откуда и разнеслась  слава
о его красноречивой проповеди и строго нравственной жизни.
     Жирар сразу сделался популярным  в  Тулоне,  и  целые  толпы  приходили
слушать его проповеди и исповедовать ему свои  грехи.  Дамы  всех  возрастов
единодушно избрали его своим духовником и советчиком, и это доверие  было  в
высшей степени приятно святому отцу; молодые  же  девицы  Тулона  образовали
между собой род ордена для упражнений в  благочестии,  начальником  которого
был Жирар, придерживавшийся по отношению к своим ученицам системы Молини,  и
при том с такой хитростью и наглостью, что  это  возбуждало  доверие  к  его
приемам. Он  приступил  к  делу  с  большой  осторожностью  и  долгое  время
ограничивался  только  двусмысленными   и   мистическими   разговорами,   но
постепенно и незаметно, хотя уверенно, доводил своих  прелестных  исповедниц
до обычного покаяния, которое он привык налагать в виде умерщвления плоти по
издавна установленной форме. Перед его убедительным  красноречием  не  могли
устоять никакие сомнения в пристойности и полезности такой дисциплины.
     Множество молодых девиц вполне усвоили себе  идею  Жирара  относительно
умерщвления плоти; но главным лицом в  этой  секте  явилась  девица  Гюйоль,
умная и ловкая от природы, с самого начала показавшая, что может как  нельзя
лучше  служить  намерениям  святого  отца.  Отец  Жирар  нашел  себе  в  ней
единомышленника; очень скоро между ними установилось полное доверие,  и  она
усердно помогала ему заманивать в западню самых неопытных и молодых  женщин.
Жирар собственноручно давал розги отдельно каждой из своих учениц, устраивая
род "вечеринки бичевания", на которой многие из них присутствовали.  Вначале
наказания производились самым скромным и приличным образом,  но  мало-помалу
вожделения отца Жирара заставили его налагать и наибольшее очищение за более
легкомысленные  поступки,  а  его  прекрасные  грешницы  были  им  до   того
ослеплены, что процесс исправления только увеличивал их  благоговение  перед
пастырем и любовь к нему.
     Девица Кадир находилась в числе его воспитанниц, и так - как  она  была
красива и помышляла только о небесном, то  очень  скоро  привлекла  внимание
святого отца. Он был совершенно очарован ее душевными и телесными качествами
и решил, если возможно, обратить ее в  свою  веру.  Сообщив  свое  намерение
Пойоль и приведя ей все доводы, он получил от нее обещание помочь ему в этом
деле. План его действий состоял в том, чтобы проявить необыкновенное участие
к своей послушнице. Расспросив самым заботливым образом о ее родителях, о ее
здоровье и состоянии ее духа, Жирар стал  распространяться  об  удивительных
свойствах ее характера и о том, что Бог предназначил  ее  быть  орудием  Его
великих замыслов, а чтобы  исполнить  это  высокое  назначение,  она  должна
совершенно передать себя в руки своего духовного отца.
     Эта система "вежливого обольщения", как она была после названа,  велась
в течение целого года, пока однажды отец Жирар не упрекнул свою воспитанницу
за то, что она не послала за ним, когда была больна. Нежный поцелуй  святого
отца закончил этот милый выговор, и во время последовавшей за этим  исповеди
он расспросил ее обо всех ее желаниях, наклонностях и мыслях. Он посоветовал
ей посещать различные церкви  в  городе,  каждый  день  причащаться,  причем
предупредил ее, что скоро у нее начнутся видения, о которых она  должна  ему
подробно рассказывать. Это имело желанные  последствия:  Екатерина  впала  в
истерическое и мистическое состояние, и образ отца Жирара не выходил  у  нее
из ума. Она открылась  в  этой  страсти  к  нему,  горько  плача  над  своей
слабостью. Отец  Жирар  утешал  ее  такими  словами:  "Молитва  есть  только
средство воспитать себя в Боге. Раз эта цель достигнута и человек соединился
с Ним, он больше не нуждается в молитве. Любовь, привлекающая вас ко мне, не
должна вас печалить. Бог желает, чтобы эта любовь соединила нас  с  вами.  Я
ношу вас в своем сердце и душе. Отныне вы будете моей душой - да, душой моей
души. Следовательно, эта любовь  отдаст  нас  друг  другу  в  св