оторого как бы выросли, однако же центр все-таки выше /по
своему значению/, чем радиусы и их концы, ибо хотя они похожи на центр, но
все же представляют в себе лишь неясные и грубые следы его, между тем как
центр имеет еще и то преимущество, что господствует и над концами радиусов
и над самыми радиусами, что присутствует везде во всех радиусах, раскрывает
в них свою природу, распространяясь в них и однако сам не переносясь в них.
Подобно этому, следует полагать, и ум с сущностью происходит от
Первоединого, т.е. представляет собой как бы его раскрытие, или излучение,
и так как определяется всецело его ноуменальной природой, и как бы висит на
ней, то этим показывает, что и в первоедином есть нечто похожее на ум, хотя
конечно это не есть сам ум, потому что Первоединый есть чистое единство /а
ум есть единство во множестве/. Подобно тому, как центр, не будучи сам ни
радиусами, ни кругом, есть однако отец круга и его радиусов, так как он
сообщает им черты своей природы и, занимая свое неизменное положение, как
бы некое своей силой производит радиусы и круг и потом держит их в связи с
собой: так и Первоединый есть архитип той умственной силы, которая вокруг
его обращается и имеет в себе его образ, которая именно вследствие того,
что движется около его одного всячески, и как бы расходится во все стороны,
становится умом, между тем как сам Первоединый пребывает в покое, как сила,
производящая этот ум. А если так, то разве мыслимо, чтобы беспричинность,
случайность, судьба могла даже лишь приблизиться к этой умиротворяющей силе
Первоединого к силе поистине , т.е. абсолютно творческой?! Ведь эта сила в
нем та же самая, которая и уму принадлежит, только у него она в гораздо
высшей степени, подобно тому, как в свете, далеко распространяющемся от
одного светящего источника, первый, т.е. рассеивающейся свет есть лишь
образ, отражение последнего, как истинного света. А так как этот
развевающийся свет, то есть, ум, как образ /того первичного истинного
света/, имеет не иной, а точно такой же вид, то и в уме нет нигде места
случаю, напротив в каждом пункте своем он проявляет себя, как разумное
основание и причина. Поэтому, и наоборот виновник его, как причина причины,
есть очевидно, причина в самом высшем и истинном, словом, в абсолютном
смысле, ибо это значит, что Он есть начало всех тех идеальных, разумных
причин, которые имели произойти от него. Само собой понятно, что, в
качестве такого начала их, Он действует независимо ни от какого случая
единственно по своей воле, которая в свою очередь не может быть неразумной,
не может действовать наудачу, как ни попало, но действует только так, как
подобает, ей, т.е. исключая собой всякую случайность. Этот термин
"подобающее" употребил и Платон, желая как можно точнее обозначить то, что
дальше всего отстоит от случайного, - то, что есть по самому существу;
подобающее же, как само собой понятно, не может быть неразумным,
бессмысленным. Поэтому, если по воле Первовиновника всего, подобающее,
приличествующее господствует даже в существах, которые после и ниже его, то
тем более оно имеет место в нем самом. А это значит, что ни чем случилось
стать, то он и есть, а напротив он есть то, чем сам восхотел быть, ибо он
желает лишь того, что подобает ему, и это ему подобающее тождественно с его
энергией; это подобающее тут вовсе не есть субстрат, а есть чистая первая
энергия, являющая себя таковой, какой ей подобает, следует быть. Вот как
приходится говорить о Нем, не имея возможности выразить мысль свою лучше.

19. Кто, принимая в соображение все вышесказанное устремится к Нему мыслью
и сподобится узреть Его, тот не сумеет выразить величие Его, узревши же
Его, за неимением подходящих выражений, скажем по крайней мере одно, что Он
существует сам от себя или через себя, и что если в нем есть сущность, то
она подчинена ему, как им же самим положенная, и уже никоим образом не
дерзнет выговорить в применении к Нему такое слово, как случай, случилось,
а иначе он тут же сам остолбенеет от своего богохульства. Кому удастся
подняться мыслью до Него, тот не может даже сказать, где Он, потому что Он
повсюду и отовсюду предстоит духовным очам, и куда бы ни направила взор
душа, она повсюду будет зреть Бога, пока не отвратит от него взоры и мысли
на что-либо другое. Должно думать, что загадочное выражение древних "Бог
выше сущности" имеет такой смысл: Бог выше самой сущности не только потому,
что сам производит сущность, но и потому, что не стоит ни в какой
зависимости от нее, да даже и от самого себя; даже сущность не есть начало
Его, а напротив Он есть начало сущности, потому что хотя он произвел ее, но
произвел не для себя и произведши, положил ее вне себя, не имея нужды даже
в бытии как создатель бытия. Поэтому, даже выражение "он есть, существует",
не выражает вполне того, что Он есть.

20. Но, - возразят нам, - по вашему выходит, что Бог существовал прежде
своего существования, ибо сколь скоро Он сам есть свой создатель; то
насколько ему пришлось самого себя создать, он не существовал до этого, а
насколько лишь сам же Он мог создать себя, Он должен быть существовать до
этого. На это мы ответим, что Бога никоим образом нельзя приравнивать к
созданному, а должно мыслить его исключительно только как творческое начало
и творение его следует представлять, как акт абсолютный, т.е. как такой,
который не простирается ни на что другое и не производит ничего другого
кроме самого себя, так что он во всей целости остается в самом себе и не
содержит в себе никакого двойства, а представляет чистое единство. Нечего
бояться, что в таком разе эта первая энергия оказывается как бы неимеющей
под собой /готовой/ сущности, или субстанции, ибо за то она может быть
представляема как ипостась /все заключающая в своей энергии/. Иное дело,
если бы кто полагал /как начало/ ипостась, но без энергии, - в таком разе
конечно то начало, которое должно быть совершеннейшим всех начал, оказалось
бы несовершенным уже потому, что появление в нем /позднее/ энергии было бы
нарушением его единства. Итак, если верно, что энергия совершеннее, чем
сама сущность и что первенство всегда принадлежит самому совершенному, то
ясно, что энергия есть самое первое. Это значит, что Бог вместе со своей
энергией есть сразу то, что есть, и нет никакого смысла говорить, что он
существовал, прежде, чем создал себя: прежде чем создать себя, Он конечно
не мог существовать, но Он существовал сразу весь /в своей энергии/. Он
есть энергия, не зависящая даже от сущности, абсолютно свободная и вот в
каком смысле и почему Он есть сам через себя. Если затем сохранение его
существования зависело от чего-либо другого, то и в таком разе Он не был бы
первым началом - которое из себя, а так как правильным следует считать
убеждение, что Он сам сохраняет свое существование, что уже из этого само
собой следует, что он и полагает сам себя, что все, заключающееся в его
природе, им самим от начала положено в себе. Если бы в самом деле было
некогда время, когда Он не существовал, тогда пожалуй можно было бы
сказать, что Он создал себя; а так как прежде всех времен Он был, то что
есть, то фраза "сам себя создал" может быть допущена лишь под тем условием,
если оба элемента ее мыслятся слитыми воедино, потому, что его
существование тождественно с его творческой энергией, или, если можно так
выразиться, с его вечным рождением. Равным образом, если говорится, что Он
сам есть Господь над собой, то и это выражение можно было бы принимать в
точном смысле, лишь в том случае, если бы в нем было двойство; а так как Он
есть чистое единство, то очевидно, Он есть только Господь, господствующий,
ибо нет в нем ничего, что должно было бы повиноваться /господству/; как он
в самом деле стал бы повелевать, когда и повелевать то некому и нечему?!
Поэтому, когда все-таки говорится, что Он сам над собой господствует, то
это лишь в том смысле, что Он не имеет никого и ничего над собой; а если
ничего уже нет выше Его, то значит Он есть самый первый, и это не столько
по чину, или порядку, сколько по своему могуществу и владычеству абсолютно
свободному. Так как Он абсолютно свободен, то несвободного ничего в нем нет
и быть не может, так что Он весь во всей целости с совершенной свободой
пребывает в самом себе. В самом деле, что в нем может быть такого, что не
было бы им самим? Или что такого, в чем бы не присутствовало его
собственная энергия? Или такого, что не было бы его собственным делом?!
Вот, если бы что-либо действительно не было его собственным делом, тогда
конечно Он не был бы ни совершенно свободным, ни всемогущим, не был бы
совершенно свободным, потому, что не был бы властным над этим /чужим и
посторонним/ нечто, не был бы и всемогущим, потому что того, что не лежит в
пределах его власти, Он и совершить не мог бы.

21. Но, возразят нам, разве Бог может стать иным, чем каков Он есть /и если
не может, то разве он всемогущ/? На это ответим, что отсутствие /в Нем/
возможности делать злое, вовсе не исключает свободы творить доброе. Бог
всемогущ вовсе не в том смысле что может делать то и другое, друг другу
противоположное, а напротив высшее совершенство его постоянного и
непреложного могущества в том и состоит, что Он не выступает из своего
единства, способность же и возможность делает друг другу противное /доброе
и злое/ есть как раз признак бессилия твердо держаться одного - возможно
лучшего. Поэтому и тот акт в Боге, который мы назвали творческим актом
самосознания, есть такой, который совершен им раз навсегда, ибо он есть
всесовершенный. И что могло бы отвратить Бога от этого акта, или изменить
его, когда он всецело вытекал из одной его воли, даже не иным чем был, как
его волей?! Поэтому, какой смысл говорить, что если Бог совершил этот акт
своей волей, то, значит, до этого не существовал? Разве могло бы возникнуть
в нем желание /совершить этот акт/, если бы ипостасью своей Он не хотел
этого? В таком разе откуда к нему могло придти это желание, эта воля, - уж
не от сущности ли, которая сама еще была недеятельной?! Но в том ведь и
дело, что воля в Боге составляет саму сущность его, так что в нем ничего
нет отличного от его сущности, и только в противном случае /т.е. если бы
было что-нибудь отличное, особое от сущности/ могло бы быть в нем и нечто
такое, что не было бы делом его воли. Итак, Он /с самого начала/ был весь и
всецело воля, так что в нем не было ничего им нежелаемого, неизволенного и
ничего предшествующего его изволению. Следовательно, от самого начала воля
есть сам Бог, который существует потому что хочет этого и существует так,
как хочет. Когда же говорится, что то-то и то-то следовало из Его воли, что
она то-то и то-то произвела, то это неточные выражения, ибо она не
произвела и не производит ничего такого, чего бы в нем не было. А если еще
говорится, что н сам себя сохраняет, то и это следует разуметь лишь в том
смысле, что все другие существа, от него имеющие бытие, им же и
сохраняются, ибо все ни существуют только благодаря тому обстоятельству,
что некоторым образом /в различной степени/ участвуют в нем и все обращены
к нему /своими стремлениями/, между тем как он не нуждается ни в какой
поддержке, ни в каком участии, потому что, завися единственно от себя, сам
составляет для себя все, или пожалуй - ничто, ибо из всего ничто ему не
нужно.
Поэтому, кто хочет рассуждать и трактовать о Боге, тот должен отрешиться от
всего прочего, отрешившись же, и направив мысль на него одного, должен
помышлять не о том, не следует ли что-нибудь Ему усвоить, а о том, не
следует ли еще что-нибудь устранить /из понятия его/, и только таким путем
может надеяться дойти до того начала, которому нельзя усвоять ничего иного
и которое есть само по себе. Бог есть такое самое высшее начало, между
прочим потому, что Он по истине, свободен, и независим даже от самого себя,
потому что Он один только есть абсолютно сам собой, тогда как каждое из
прочих существ есть все сколько само по себе, столько же еще и нечто
другое.


                                     32

                       VI.9 О БЛАГЕ, ИЛИ ПЕРВОЕДИНОМ

[Единство, как условие сохранения бытия всего существующего. Первоединый,
как Абсолютное Благо и как начало высшее сущности и ума; Он есть существо
чистейшее, бесконечное, вседовольное. Наше отношение к нему; путь, которым
достигается общение с ним.]

1. Все существа - не только первичные, которые обладают истинным бытием, но
и те, которые должны считаться относительно существующими, существуют
только благодаря присущему им единству, а без него что сталось бы с ними? -
Лишенные единства, они перестали бы быть тем, что они есть и чем мы их
называем. Армия например уже не армия, когда в ней отсутствует всякое
единство, - точно также - хор, стадо и т.п. Дом, корабль и т.п. тоже
существует лишь дотоле, пока ему присуще единство, а коль скоро оно
исчезает, тотчас перестает быть тем, чем был. То же самое бывает с тем, что
называется сплошными величинами /или массами/, потому что и они как только
теряют свое единство и раздробляются, то вместе с тем изменяют также и свою
/первоначальную/ природу. Потом, если взять организмы растений и животных,
то они тем более существуют как таковые лишь дотоле, пока каждый из них
представляет собой единство, а коль скоро теряют его, раздробленные на
многие части, тотчас перестают быть тем, чем были и становятся вещами
совсем иными, новыми, которые в свою очередь тоже лишь настолько могут
существовать, насколько содержат в себе какое-либо единство. наконец, то же
самое следует сказать о здоровье, которое принадлежит телу только тогда,
когда в нем есть объединение и соупорядочение /всех функций/, - о красоте,
которая обуславливается гармоническим единством частей, - и даже о
добродетели, потому что и добродетелью душа обладает настолько, насколько
ей удается установить гармоническое единство /своих деятельностей/.
Не подлежит сомнению, что душа все /оживляемое ею/ производит в единство,
как начало производящее, упорядочивающее, формирующее; но следует ли из
этого, что она не только сообщает всему единство, но и сама есть /чистое/
единство? - Нисколько: подобно тому, как многое другое, что сообщается от
души телам, как например форма, фигура и т.п., вовсе не есть то же самое,
что и дающая все это душа, так и тут - хотя душа всему дает единство, но
это вовсе не потому, что она сама есть единство в себе - /чистое
абсолютное/, а потому что созерцает такое единство и сообразуется с ним в
своих произведениях, сообщая каждому из них единство, как например когда
производит человека, то сообразуется с человеком в себе /с идеей человека/.
Каждая вещь, называемая единой, всегда в такой же степени обладет
единством, в какой - и бытием, так что низшей ступени бытия соответствует
низшая степень единства, а высшей степени бытия - высшая степень единства.
Поэтому, даже душа не есть само единство; конечно, она как имеет высшую
форму бытия, так и высшую форму единства /в сравнении с телом/, а все-таки
она не есть само единство; потому что она едина лишь вследствие присущего
ей единства, так что тут /вместо чистого единства/ оказывается двойство -
душа и /присущее ей/ единство, подобно тому как и тело есть само по себе, а
/зависящее от души его/ единство само по себе. Дальше всего отстоит от
единства все дискретное, разделенное, как например хор, ближе к нему стоит
все непрерывное, сплошное, а еще более причастна единству душа. Однако,
если бы на том только основании, что душа не могла бы и душой быть, если бы
не была единой, стал бы кто-либо утверждать тождественность души и
единства, тому мы поставили бы на вид, во-первых, что и многие другие вещи
обладают индивидуальным бытием благодаря участию в единстве причастно
единству, и однако вовсе не есть само единство, и во-вторых, что сама душа
хотя и состоит из частей однако, будучи единой, представляет также и
множественность, ибо обладает многими силами, или способностями каковы
например способности рассуждения, желания, восприятия и т.п., которые все
соединяются единством, как бы некой связью. Итак, хотя душа сообщает
единство другому /телу/, так как сама обладает единством, но за то в свою
очередь и сама она, что касается единства, стоит в такой же зависимости от
другого /начала/.

2. Однако /возразят нам/ разве в каждом из отдельных существ его сущность
не тождественна с его единством? Да и во всей целости разве его сущность и
его бытие не тождественны с его единством, так что какое ни взять сущее,
оно всегда будет также и единым? Разве сущность в себе не есть также и
единство в себе, так что если например сущность есть ум, то и единство
должно быть умом, который будучи первым сущим, представляет собой и первое
единство и который, поэтому давая бытие другим сущностям, тут же каждой из
них дает и единство? И разве мыслимо единство само по себе /без бытия
сущности/? Ведь оно всегда тождественно с сущим, ибо например сказать
просто человек, и сказать один человек есть одно и то же. Или быть может
тут слово один есть такой же численный предикат каждой отдельной вещи, как
два служит предикатом вещи, когда с ней соединена бывает другая? - Но если
так, если число стоит в ряду существующего, то тут же, конечно, должно
находиться и единое, - вопрос только в том, что такое оно есть. если оно
есть не что иное, как произведение /понятие/ души, употребляемое ею при
исчислении, тогда не может быть и речь о реальном бытии и каком-либо
значении в вещах единства. Между тем выше было показано, что какая бы то ни
было вещь коль скоро теряет единство, то вместе с тем теряет также и бытие.
А потому необходимо исследовать, в самом ли деле единство и бытие
тождественны друг другу как в каждой отдельной вещи, так и независимо от
вещей, взятые и мыслимые сами по себе.
Ведь если бытие каждой вещи составляет множественность, то как единство
никоим образом не может быть тождественно с множеством, так и бытие должно
быть отличным от единства. Так например человек есть и живое существо, и
разумное существо и значит содержит в себе множественность элементов,
которые связываются в одно единством; человек, очевидно, совсем не то, что
единство, ибо человек, есть нечто делимое, а единство неделимо. Потом бытие
во всей своей совокупности и целости, заключает в себе все существующее -
все существа и значит есть множество, следовательно оно вовсе не есть
единство, ибо если ему и единство принадлежит, то это только благодаря его
участию в едином. Далее если верно, что сущему принадлежит жизнь и ум, ибо
нельзя же мыслить его мертвым, то опять выходит, что оно есть
множественное. Наконец сущее есть множественное, насколько оно есть ум, и
уже тем более множественное, насколько /ум/ содержит в себе всю полноту
идей, ибо каждая идея вовсе не есть чистое единство, а скорее есть число, и
это не только индивидуальная, но и общая идея, она есть единство в таком же
почти смысле, как и мир есть единство. Кроме того, - абсолютноединое есть
вместе первое, тогда как ни сущее, ни ум, ни идеи не суть первое. Каждая
идея есть множественная составная и, значит есть нечто производное, ибо что
есть составное, тому предшествуют те /простые/ элементы, из которых оно
состоит. А что сам ум не есть первое /начало/, то это явствует из того, что
для ума существовать значит мыслить и что ум совершеннейший, т.е. такой,
который не может быть обращен /подобно нашему/ на внешние вещи, должен
мыслить /прежде всего/ лишь то, что выше его самого, так как для него быть
обращенным мыслью на самого себя не иное что значит, как быть обращенным к
своему началу. Таким образом, скажем ли мы только, что ум есть мыслящее и
мыслимое, то и в том разе оно есть двойство, не есть абсолютно-простое,
единое, скажем ли, что ум мыслью своей обращен на нечто другое, то этим
другим может быть лишь то /начало/, которое совершеннее и выше его самого
/т.е.абсолютно-единое/, наконец, если, соединив то и другое вместе, скажем,
что он мыслит и самого себя и то /на