м следует выяснить, что является материей духовного мира,
приобщившись которой, духи обретают способность проникать и в низшую,
телесную материю.
7. Этот вопрос имеет ключевое значение для понимания Платоновского мифа о
рождении Любви.
Опьянение Пороса, отца Эрота, было вызвано нектаром, ибо "вина тогда еще не
было"; этим высказыванием Платон дает нам понять, что Любовь родилась
прежде чувственного мира; таким образом, Пения появилась в области Духа
раньше возникновения планов бытия, подлежащих божественным сферам. Она
обитала в высшем, но как сущность не чистой, но смешанной природы, будучи
отчасти оформленной, а отчасти - неопределенной, ибо и родилась она из той
неопределенности, что имела место в Душе, прежде чем та достигла Блага и
когда ее представления об истинно-сущем были еще приблизительны и туманны.
И вот, находясь в подобном состоянии, мечтая о Благе, Нужда проникла в
ипостась.
Таким образом, возник союз высшего Разума с чем-то неразумным,
непросветленным, неопределенно устремленным в сущее, а потому и плод этого
союза, Эрот, далек от совершенства: он не самодостаточен, не вечен,
унаследовав черты обоих родителей, он сочетает в себе разумность с
бессмысленностью. Любовь как бы цепляется за Душу, источник своего бытия,
но, ослабленная включением в нее элементов разумного принципа, смешанных с
неопределенностью, не касается Души непосредственно, а истекает из нее, как
ее эманация.
Как и все смешанное, Эрот никогда не бывает полностью удовлетворен,
поскольку истинное удовлетворение может принести лишь приобщенность
собственной природе; порой он достигает того, чего страстно желает, но это
обладание длится недолго - и вот он снова ни с чем. Любовь, таким образом,
наследуя богатства умопостигаемого мира, в тоже время, в виду своей
природной недостаточности, бывает и бессильна.
Таковой должна быть сущность всех духов: обращаясь в отведенной им сфере,
они обладают значительной мощью, но так как они не самодостаточны, то
всегда готовы устремиться к частным вещам, если замечают в них те или иные
виды блага.
Итак, из сказанного ясно, почему добродетельные люди не ищут в жизни иной
любви, чем любви к Первоединому Благу, почему их не манит пестрый хоровод
случайных событий - ведь они понимают, что все это - ниже Духа и недостойно
его.
Каждый человек имеет своего духовного поводыря - ангела-хранителя, но этот
дух ничем не может помочь тому, кто чурается всего истинно своего и
предпочитает руководствоваться совсем другим духом, который становится тем
ближе ему, чем более он обращается к низшей, неразумной и растительной
части своей души. Но тот, кто умеет подняться над чувственной природой с
царящим в ней злом, кто, сливаясь с вечной Любовью, очищает сердце от
всяческого зла, тот, поняв свою истинную сущность, избавившись от ложных
мнений, идет верным путем.
Все, что идет от Любви, служит естественным целям и является благом. Если
это связано со смешанной Душой, то и блага выходят земные, если же с высшей
и чистой - значит и блага высшие. Все же неестественные формы любви, в
сущности, любовью и не являются. Они не есть ни что-либо из истинно-сущего,
ни даже образ чего-то реального. Они не имеют ничего общего с самой Душой,
а скорее представляют собою нечто вроде случайных турбулентностей или
вибраций, возникающих при движении Души.
Таким образом, следствием деятельности Души могут быть лишь истинные блага,
которые, проявляясь на том или ином уровне бытия, как бы обслуживают его
естественные потребности. Эти блага - истинные сущности, все же иное - лишь
некие случайности, которые мы можем сравнить, к примеру, с ложными
мнениями, не несущими в себе ни крупицы правды и не отражающими ничего, что
было бы связано с истинным бытием не только в высшем мире, но и в частных
вещах, ибо, ведь, и частные вещи имеют в себе след Духа, являясь как бы
порождением его эйдосов, а потому и о них мы можем судить не при помощи
мнений, но только правильных знаний и суждений. В каждом человеке так или
иначе проявляется деятельность Духа и его эйдосов, но поскольку в нас есть
нечто и от другого начала, мы отчасти присутствуем в чувственном мире, а
отчасти - нет.
Возвращаясь к предмету наших рассуждений, скажем, что, подобно умственной
деятельности, Любовь озабочена лишь абсолютным и вечным; если же мы порой
устремлены к частному, то это не есть отражение нашей сущности, но нечто
привнесенное к ней извне; ведь и о том, что сумма углов того конкретного
треугольника, который мы видим перед собой, равна сумме двух прямых углов
мы знаем лишь потому, что существует единый прообраз - эйдос треугольника.
8. Но кто такой этот Зевс, в саду которого уснул Порос*? И что это за сад?
Как уже было показано выше, Афродита в данном мифе - это Душа, а Порос -
разумное начало вселенной; теперь же нам следует определить, кто такой Зевс
и его сад.
Очевидно, что в данном случае Зевс - это не мировая Душа, так как она
названа в мифе Афродитой.
Платон, главный для нас авторитет в подобных вопросах, называет Зевса
"великим предводителем богов"**, указывая также на то, что он не только
царственная Душа, но и царственный Ум***.
____________
* Платон. "Пир".
** Платон. "Федр".
*** Платон. "Филеб".
Соединяя в себе величайшие Разум и Душу, Зевс должен быть ни чем иным, как
началом причинности; он не просто выше того или иного ума или духа, но царь
и вождь - причина причин; таким образом, в приведенном мифе Зевс - это Дух.
Афродита же, его дочь, т.е. произошедшая непосредственно от него и наиболее
ему близкая - мировая Душа. Ведь даже само имя "Афродита", близкое по
звучанию со словом "нежность", говорит о красоте, просветленности,
невинности и изяществе его обладательницы - Души!
И если мы согласимся с тем, что главная добродетель мужчин - разум и
духовность, а главная женская добродетель - душевность, а также и с тем,
что с каждым умным духом соседствует и душа, то, признав Афродиту Душою
Зевса, мы сблизимся с теми учениями жрецов и орфиков, в которых полагают,
что Афродита и Гера - одно и то же лицо, и даже называют звезду Афродиты
(Венеру) звездою Геры.
9. Далее, Порос - разумное начало всего истинно-сущего, а также и самого
Духа, будучи рассеянным и множественным, смешиваясь с иной, отличной от
себя природой, касается Души и проникает в нее.
Все, что находится в Духе, духовно по своей природе; ничто иное не
привходит сюда; но "Порос захмелел", а это значит, что одна из его энергий
вышла за свои собственные пределы. Именно этим ниспадением разумного начала
в иную, худшую природу и можно объяснить слова о том, что небожитель
"перепил нектара". То есть, разумный принцип "в день рождения Афродиты"
покинул область Духа и проник в Душу, "вышел в сад Зевса".
Этот сад - обитель истинной красоты и славы, содержится Зевсом совместно с
разумным началом, т.е. истекает из божественного Духа через разум в
божественную Душу. Что же тогда может символизировать сад Зевса, как не
целокупность эйдосов Духа и блеск его славы? И чем могут быть эти
божественные красоты, как не разумным началом, истекающим из него?
И вот это-то разумное начало - Порос - само совершенство и изобилие
красоты, "охмелев от нектара, вышел в сад Зевса и, отяжелевший, уснул".
Здесь нектар богов - не что иное, как результат эманации божественной
природы из себя в нечто вовне, и это "нечто" лежит ниже области
божественного Ума, или Души, и именно его и достиг Порос.
Дух самодостаточен, он не "хмелеет", истекая из своей полноты, в которой
нет места ничему, чуждому его природе. Другое дело - разумный принцип,
позднее порождение Духа, - он уже не обладает целостностью и укоренен в
другом царстве; как уже было сказано, он прилег в саду Зевса, и это
случилось именно в тот момент, когда Афродита появилась в мире
истинно-сущего.
Наши рассуждения опираются на миф, миф же - это особый мир, имеющий свой
язык и свои цели; миф использует понятия времени и последовательности там,
где не было еще ни того, ни другого, привнося момент разделенности и
обособленности, дабы отличать лишь разные уровни и качества божественных
энергий, целокупно пребывающих в Едином. И стоит ли философу принимать
всерьез разговоры о рождении нерожденного и разделении неделимого? Истину
можно сообщать различными способами, наше же дело - руководствуясь умом и
здравым смыслом ее повсюду искать и выявлять.
Итак, мы имеем Душу, обитающую в божественном разуме и вышедшую из него уже
как бы наполненной изобилующим всевозможными красотами разумным началом,
так что каждая из этих красот отобразилась и продолжает отображаться в ней
до тех пор, пока в ней различимо это начало - Порос, выпавший, как говорит
миф, под действием нектара, из высшего царства. Все прекрасное, что есть в
Душе - это ожившие воспоминания о саде Зевса, где, "насытившийся и
отяжелевший" произведенными им же красотами, уснул Порос. Жизнь,
бесконечная в своих проявлениях, вечно пребывает в сущем, и "пир богов"
означает, что боги живут прекрасной и блаженной жизнью. И Любовь,
"родившаяся на пиру богов", необходимо вечна и бесконечна, поскольку она
происходит от стремления Души к Благу; доколе есть Душа, до тех пор будет и
Любовь.
Любовь, однако, имеет смешанную природу. С одной стороны, в ней есть
недостаточность, порождающая желания, а, с другой, она и не всецело
обездолена; то, что недостаточно, ищет способы восполнить ущерб, и все, в
чем есть хоть немного какого-либо блага, стремится к Благу.
Происхождение от Богатства, ощущение недостаточности, порождающее желания,
память разумного начала - все это присутствовало в Душе, когда она
произвела Любовь - свое движение по направлению к Благу. Мать Любви -
Нужда, поскольку стремиться к чему-то можно лишь тогда, когда испытываешь в
этом нужду; и эта Нужда - материя, так как материя - абсолютно бедна. Кроме
того, движение в сторону Блага - признак наличия неопределенности;
недостаточность формы и смысла порождает стремление к Благу, высшая же
степень неопределенности покоится в самых глубоких безднах материального.
Дух также направлен к Благу, но при этом он оформлен и неизменен; его
устремленность означает не что иное, как то, что он - материя Блага,
воспринимающая его энергии *.
____________
* Согласно Плотину, каждый последующий уровень бытия служит своего рода
материей для предыдущего, породившего его уровня (см. II.4)
Таким образом, Любовь - это одна из высших форм материи и, в то же время, -
небесная эманация Души, тоскующей о Благе.


                                     13

                               III.5 О ЛЮБВИ

                         III.7 О ВЕЧНОСТИ И ВРЕМЕНИ

1. Вечность и Время: мы говорим, что это "две абсолютно различные вещи, ибо
первая окружает Бессмертных, а вторая - царство Процесса, нашу собственную
Вселенную"; постоянно используя эти слова и относя каждый феномен к той или
иной из этих категорий. Мы, как инстинктивно, так и в результате
углубленных размышлений, приходим к выводу, что адекватно воспринимаем эти
понятия, и нам не нужно предпринимать никаких дальнейших усилий в этом
направлении.
Но если мы попытаемся прояснить наши представления и дойти до самой сути
данного вопроса, то тут же теряемся: сомнения отбрасывают нас назад к
древним определениям: нам приходится делать выбор из разных теорий, или
комментариев какой-то из теорий, и как только нам удается дать устраивающий
всех ответ, мы сразу же успокаиваемся, удовлетворенные достигнутым
результатом.
Что же, мы должны верить, что некоторые почтенные древние философы открыли
истину: но нам важно понять, кто именно из них действительно прав и с
помощью какого принципа мы сможем обрести убежденность в достоверности
наших представлений.
Так как же воспринимают вечность те, кто столь небрежно определяют ее, как
нечто отличное от Времени? Мы начинаем с Вечности, поскольку, если нам
понятен Прототип, то понять его отражение в образе - под каковым понимается
Время - не составит труда - но, не менее верно было бы, признав связь
Времени как образа с Вечностью, как образцом,* оттолкнуться от определения
Времени и, посредством узнавания (платонового Воспоминания),** через
понимание образа подняться к пониманию представляемого им Вида.
____________
* Тимей 37d - 38b.
** AnamnesiV - Воспоминание. Альбин ХХV.З, в кн. Платон "Диалоги" М. 1986

2. Какое определение мы можем дать Вечности? Можно ли ее отождествить с
самой Мыслящей (или божественной) Субстанцией?
Это было бы все равно, что отождествить Время с Небесной и Земной Вселенной
- и у этой точки зрения есть свои сторонники; мы, конечно, воспринимаем
Вечность, как нечто крайне величественное: величественным также является и
Мыслящий Вид; и нельзя сказать, что одно величественнее другого: о Едином
Абсолюте речи может не быть, потому что, в данном случае, даже величие
является неуместным определением; стало быть, отождествление Вечности с
Мыслящим Миром имеет под собой некоторые основания, тем более, что Мыслящая
Субстанция и Вечность существуют в одних и тех же пределах и обладают одним
и тем же содержимым.
Тем не менее, представляя одно, как существующее в границах другого,
представляя Вечность, как основу Мыслящих Существующих - в "Тимее"
сказано:* "образец являет собой вечно живое существо" - мы, тем самым,
отменяем это отождествление: Вечность становится отдельной вещью, чем-то,
что окружает эту Природу, или находится внутри ее, или придано ей. А
присущее им обоим качество величия не является доказательством их
идентичности: оно может передаваться от одного к другому. Да, одни и те же
сущности являются содержимыми Вечностью и Божественной Природой; но здесь
имеются и различия: если Божественная Природа состоит из отдельных частей,
то содержимое Вечности представляет собой единое целое без каких-бы то ни
было намеков на деление, за исключением понимания, что все вечные вещи
составляют его.
____________
* Тимей 37d


А может быть определить Вечность как Покой-Там, а Время как Движение-Здесь?
Тогда возникает вопрос, является ли Вечность Покоем в общем смысле этого
слова, или тем же Покоем, который включает в себя Мыслящую Сущность.
В первом случае, если мы назовем Покой вечным, то с таким же успехом, мы
можем назвать вечной саму Вечность: быть вечным означает быть частью
внешней вещи, Вечности.
Далее; если Вечность есть Покой, то как же быть с Вечным Движением,
которое, в соответствии с этим определением, становится Покоем?
Опять же, концепция Покоя вряд ли включает в себя понятие бесконечности -
разумеется, я говорю о бесконечности не во временном смысле (в этом случае
она может быть следствием отсутствия движения), но в том смысле, который мы
подразумеваем говоря о вечности.
С другой стороны, если Вечность отождествить с Покоем божественной
Сущности, то тогда остальные божественные категории выносятся за рамки
Вечности.
Кроме того, концепция Вечности требует не просто Покоя, но и единства
причем, чтобы не путать Вечность со Временем, единства, исключающего
присутствие интервалов - но ни такое единство, ни отсутствие интервалов, не
подходят к концепции Покоя как таковой.
И, наконец, этот неизменный Покой в единстве* является основой Вечности,
которая сама Покоем (абсолютом) не является, а просто взаимодействует с
ним.
____________
* Тимей 37d

3. Тогда на основании чего мы заявляем, что все божественное Царство вечно,
бессмертно? Мы должны составить какое-то представление о бесконечности,
которой Вечность либо идентична, либо соответствует.
Она должна быть чем-то, одновременно соответствующим и природе единства, и
представлению о разнообразии, или (если точнее) Виду, Природе, которая
обслуживает Существ того, Иного Мира, объединена с ними и внедрена в их
сознание, ибо они все вместе и составляют эту Природу, которая, несмотря на
свое единство, все же разнообразна в своей энергии и своей сути. Принимая
во внимание многогранность этой энергии, мы провозглашаем ее Сущностью или
Бытием, если она представляет собой субъект или субстрат (в определенном
смысле); там, где мы видим жизнь, мы думаем о ней, как о движении: там, где
все является однообразным самотождеством, мы называем ее Покоем; и мы сразу
же воспринимаем ее, как Разницу и Тождество, когда мы понимаем, что все это
является единством разнообразия.
Далее мы заново возводим всю конструкцию; мы еще раз собираем все детали в
единое целое, единственную Жизнь в Высшем: мы собираем воедино Разнообразие
и все бесконечное количество результатов действия; так мы познаем
Тождество, концепцию, или точнее, вечно одинаковую Жизнь, которая никогда
не становится чем-то новым, вещь, абсолютно неизменную, не прерываемую
никакими интервалами: и познав это, мы познаем Вечность.
Мы знаем ее как неизменно неподвижную Жизнь, вечно сохраняющую содержимое
Вселенной в его нынешнем состоянии; оно не меняется и всегда одинаково; оно
не принимает сегодня одну форму, а завтра - другую, а является единым и
неделимым совершенством: все его содержимое настолько сконцентрировано, что
представляет собой как-бы одну точку; ничто в нем не знает о развитии; все
остается идентичным в своих пределах, не ведая никаких перемен, вечно
пребывая в Настоящем, ибо ничто в нем никогда не умирало и не рождалось, и
именно то, что является настоящим, представляет собой вечность.
Стало быть Вечность - хотя и не Субстрат (истинная основа Божественного или
Мыслящей Первопричины) - может считаться излучением этого Субстрата; она
существует как свидетельство Тождества в Божественном, того неизменного
состояния, которым характеризуется то, у чего нет будущего, но что
существует вечно.
Действительно, что будущее может добавить этому Существу и может ли оно
быть чем-то, что не является сразу всем?
Не существует ни источника, ни основы, из которых что-либо могло бы попасть
в это постоянное настоящее; даже если представить, что такой "пришелец"
действительно появился, то тут же выяснится, что он никакой не
"посторонний", а неотъемлемая часть уже существующего целого. И поскольку
оно никогда не может быть ничем иным, кроме как настоящим, то оно не
содержит в себе какое-либо прошлое: что в нем могло быть такого, чего
сейчас в нем нет? О будущем также не может быть и речи: ничто не может
отсутствовать в нем в настоящий момент, и появится позже. Ему не остается
ничего иного, как только быть тем, чем оно есть.
Вечность - это то, о чем нельзя сказать, что оно было или будет: то что
просто обладает бытием:* то, что стабильно существует не подвергаясь
изменениям и ничего не меняя. Вот мы подошли к определению: Жизнь абсолютно
полная, совершенная, ни в одной точке на разделенная на части или периоды,
в силу самого своего существования принадлежащая Подлинному
Существующему-это и есть искомая нами Вечность.
____________
* Тимей 37е - 38а

4. Однако, мы не должны думать о ней, как о случайном даре, полученном
Природой извне: она - ее исконная, неотъемлемая часть.
В той Природе она понимается исключительно как настоящее, подобно всему
остальному, что мы там видим - всему имманентному, произрастающему из той
Сущности, и той Сути присущему. Ибо чем бы там не обладало первичное
Существование, оно должно быть имманентно Первым и самому быть Первым
каковыми являются и Вечность, и красота, и истина.
Некоторые из Первых пребывают в неполной фазе Всеединого: другие присущи
Целому, взятому как общность, поскольку это Подлинное Целое не является
вещью составленной из внешних вещей, а является истинно целым потому, что
его части порождены самими собой, подобно тому как истинность в Высшем не
соотносится с каким-то внешним фактом или существом, а присуща любому
члену, в отношении которого она является истиной. Для подлинного Целого
недостаточно того, что оно является всем существующим: оно должно быть
абсолютной целостностью, то есть ничто не может быть вне его. Оно ничего не
ждет: ибо, если бы оно ждало появления чего-то, то этого у него раньше не
было бы, и, стало быть, оно не было бы Целым. И что, обладающее Природой,
противоположной