особо выделял души, произошедшие от "смеси в чаше уже второго порядка",
определяя их как "частные" и замечая, что став разделенными, они должны
быть "по необходимости укоренены в телах".
Конечно, в тех местах, где он говорит о Боге, сеющем души или о Боге,
произносящем речи, он выражается метафорично, чтобы хоть как-то дать
понять, что все, что создано и рождено, проистекает из природы Единого; для
ясности изложения понятия последовательности и очередности переносятся на
вещи, чье существование и определенность формы неизменны.
5. Диалектика может примирить и снять все кажущиеся противоречия: рождающую
божественность, направленную на придание космосу целостности и полноты, и
противопоставляемое ей добровольное нисхождение; необходимость и свободный
выбор (фактически, необходимость тоже содержит в себе момент выбора);
воплощение, как зло; учение Эмпедокла о полете от Бога, бродяжничестве и
грехе, с последующей карой, и утешение полетом по Гераклиту - все это,
одним словом, добровольное нисхождение, которое одновременно является и
принудительным.
Безусловно, процесс ниспадения в чувственный мир нельзя в полном смысле
считать невольным, ибо он есть следствие врожденного, неотъемлемого
стремления. Подчинение же низшему может быть понято, как наказание за
грехи.
С другой стороны, эти действия и переживания навязаны вечным законом
природы, который выражается в том, что сущность покидает свое высшее ради
служения иному. Следовательно, правы и те, кто утверждают, что души
ниспосланы Богом. Конечные результаты могут быть постигнуты только после
того, как изучены их первопричины, даже в тех случаях, когда на их
формирование оказывает влияние множество других событий.
Можно говорить о существовании как бы двух форм порока или изъяна,
приводящих к ниспадению душ: первая заключается в отчасти добровольных,
дерзостных стремлениях самих душ к обособлению и инобытию, вторая - в том
зле, которое они совершают, находясь здесь. Первый порок наказывается тем,
что душа страдает от своего падения; для тех, кто совершал здесь ошибки,
меньшей карой является повторный переход из тела в тело с тем, чтобы после
понесения этого наказания возвратиться домой; но если душа погрязла во зле,
ее может постигнуть куда более суровое, соответствующее степени содеянного,
наказание от рук карающих демонов.
Таким образом, Душа - божественная сущность и обитательница горних сфер,
нисходит в тела. Она, третья ипостась божественного, под влиянием своих
собственных энергий и склонности привносить порядок в те области бытия, что
лежат ниже ее, добровольно проникает в дольние сферы; хорошо, если ей
удастся быстро вернуться - она не понесет ущерба от того, что обретет новые
знания, поймет, что есть грех, примет участие в естественной игре бытия и
проявит себя в тех действиях и поступках, которые в той или иной форме уже
потенциально присутствовали в сверхчувственном мире, но по разным причинам
никогда не стали бы актуальными, не проявись они в нижних областях (Душа,
ведь, сама не всегда осознает, что подавляет и сдерживает порой всю
совокупность потенциального бытия).
Божественные энергии, до поры до времени скрытые, можно сказать как бы и
несуществующие, или существующие потенциально, актуально проявляются через
те или иные действия; богатство и красота внешнего нам мира порождает все
самое лучшее и в нас, что находит свое выражение в мудрых речах и
прекрасных поступках.
6. Должно быть нечто помимо единства - в противном случае весь мир будет
неприметно похоронен, становясь бесформенным в пределах нерушимой
целостности; ничто из истинно-сущего в умном космосе не сможет
существовать, если Дух прекратит свое внутреннее движение. Множественность
сущего - порождение единства Духа - истинно есть только тогда, когда
проявляет себя вовне, как бы продолжаясь в ином; таким образом, можно
сказать, что эти сущности обладают душами различных порядков.
Это движение, начавшееся в Духе, не может закончиться на душах: каждая
сущность должна порождать последующую. Развертываясь из некоего
центрального принципа подобно тому, как из семенных зачатков развиваются
живые организмы, это изначальное движение распространяется все далее и
далее до тех пор, пока окончательно не проявится в разнообразных формах
чувственного мира. Высшие формы сущего будут оставаться неизменными, но и
низшие планы бытия родственны душам, ибо и они проистекают из природы
Первоединого.
Эти силы, эти божественные энергии находятся в вечном движении, поскольку
им нельзя приписать какое-либо недоброжелательство по отношению к
какой-нибудь части вселенной; до тех пор, пока они развертываются, истекают
вовне, космос остается целостным и всесовершенным. Таким образом, вся
целокупность сущего произведена неиссякающей силой, как бы дарящей себя
этой вселенной, вездеприсущей мирозданию во всех, без исключения, его
частях.
Кроме того, нет ничего такого, что могло бы помешать чему-нибудь из сущего
участвовать, по мере своих возможностей, в природе Блага. Поэтому, если
материя существовала вечно, то одного этого уже было достаточно для того,
чтобы обеспечить ей участие в бытии, которое в зависимости от
индивидуальной восприимчивости каждого повсеместно взаимодействует с высшим
Благом. Если же, напротив, материя обрела свое бытие лишь после
последовательного ряда необходимо предшествующих причин, то подобное начало
должно было отвратить ее и отдалить от идеального плана, как если бы она не
могла достигнуть того принципа, чьей милости обязана своим существованием.
Итак, все, что прекрасно в чувственном мире, - это лишь отражение той
истинной красоты, что находится с царстве Духа, являющей нам примеры своей
мощи и благоподобия; все вещи взаимосвязаны: одни по своей природе умны и
духовны, другие - чувственны; одни существуют самостоятельно, другие - от
века берут свое начало, участвуя в жизни первых - и так до тех пор, пока
хватает сил порождать все новые и новые планы бытия.
7. Сущность, о которой у нас идет речь, имеет двойственную природу -
духовную и, в то же время, чувственную.
Душе лучше обитать в Духе, но благодаря присущей ей двойственности она
вынуждена также участвовать и в чувственном мире. Нет ничего
неестественного в том, что она не до конца принадлежит высшему; Душа
занимает промежуточное положение: с одной стороны, она есть истинно-сущее,
а, с другой, находясь на границе области Духа, касается чувственно
познаваемого мира. И вот Душа, участвуя в этом мире и привнося в него нечто
от себя, порой проявляет как бы излишнее рвение и, вместо осторожного и
мудрого правления, погружается в самую толщу выбранной ею сферы; тогда она
утрачивает состояние цельности, хотя и сохраняет возможность обрести ее
вновь, воспользовавшись обретенным опытом и познанием того, что она видела
в чувственном мире и от чего страдала; ведь, благодаря увиденному и
выстраданному, сравнивая наилучшее с тем, что ему противоположно, Душе с
большей очевидностью открывается то величие, которым она обладает,
оставаясь в Высшем. Так там, где нет способности сверхчувственного
познания, на помощь более ясного восприятия Блага приходит зло.
Эманация Духа не есть выход за его пределы, но лишь нисхождение к его
границам, его собственному низшему плану. Это движение, как эманация, не
может быть направлено в сторону высшего, трансцендентального. Будучи как бы
переполнен всяческими благами, побуждающими его творить нечто новое из
своей полноты, Дух действует непременно вовне, и тогда провидение и законы
природы приводят Дух к его крайнему пределу - к Душе, на которую
возлагается творение всех последующих стадий бытия до тех пор, пока она не
возвратится к своим истокам.
Подобным образом действует и Душа: ее следующий, более низший акт -
творение космоса, более же высший - созерцание истинно-сущего в Духе. Что
же касается индивидуальных душ, то такой божественный акт возможен для них
только в одном из их преходящих состояний, когда они обращаются к высшему,
обитая в низшем. Но та душа, которую мы называем мировой Душой, никогда не
нисходит до непосредственного участия в низшем. Свободная от всяческого
зла, она обладает способностью познавать низшее, при этом производя лишь
как бы осмотр своих владений, в то время как сама обращается вокруг более
высоких сущностей; таким образом, становится возможным выполнение ее
двойственной задачи; и до тех пор, пока Душа не бежит от этого дивного
созерцания, она неизменно пребывает в высшем.
8. Но и наша, человеческая душа, если осмелится, наперекор "общественному
мнению", перейти в более определенное состояние личного убеждения, не
опускается целиком; своей лучшей, разумной частью она остается в царстве
Духа, но властвует в ней, однако, та ее часть, которая находится в области
чувственного; и эта низшая часть души, заправляя здесь, в материальном
мире, вечно озабоченная земными проблемами, ослепляет нас, делая подчас
невозможным созерцание высших сфер.
Так как далеко не все, что происходит в той или иной, а, в первую очередь,
в разумной части нашей души, сразу же становится нам известным и, тем
более, понятным, то все, что проистекает из области Духа, попадает в поле
нашего зрения только тогда, когда оно нисходит до уровня чувственности.
Любая вещь, для того, чтобы быть познанной, должна предстать сразу перед
всей душой. Желание, пока оно не выходит за пределы одной лишь способности
желать, остается нам неизвестным, но благодаря нашему дару восприятия или
благодаря сознательному выбору, или же благодаря и тому, и другому, мы
делаем это желание нашим достоянием. Таким образом, каждая душа обладает
чем-то низшим, привходящим от телесного и чем-то высшим, проистекающим из
области Духа.
Мировая Душа, будучи целостной, управляет мирозданием посредством той своей
части, которая ближе к телесному, но так как ее воля не основана на
расчете, как у нас, но проистекает из чистой духовной деятельности,
напоминающей ту, что мы наблюдаем в действиях артиста, исполняющего свою
роль, то ее акты преимущественно бездейственны; в космосе активна только ее
низшая часть, деятельностью которой она украшает этот мир.
Те же души, которые, разделившись, стали присущи той или иной отдельной
вещи, также содержат в себе высшую, духовную часть. В них, однако,
преобладает чувственность, и чем больше пробуждается их сознание, тем
сильней они ощущают, что дисгармоничны своей собственной природе, что то, с
чем им приходится иметь дело, лишено целостности, несовершенно, подвержено
чужеродным влияниям, наполнено страстями и получает удовольствия от
недостойного, что постоянно их манит; и это ощущение наполняет души
страданиями и печалью.
Но всегда существует другая, высшая часть души, которая не находит радости
в низменных наслаждениях и идет своим собственным, справедливым путем.


                                     18

                     V.1 О ТРЕХ НАЧАЛАХ ИЛИ СУБСТАНЦИЯХ

[Эгоистическое стремление душ к утверждению независимого существования как
причины их забвения о Боге. Отрешенное от всего чувственного самосознание
как первая ступень к богопознанию. Самопознание удостоверит прежде всего в
существовании единой универсальной души, от которой происходит всякая
индивидуальная душа. Душа эта в свою очередь, насколько она осуществляет
целую систему идей, указывает на существование высшего над ней начала -
божественного, вечного, неизменного творческого Ума - как целостного
архитипа всего существующего. Поскольку же Ум представляет в себе двойство
мышления и бытия, то он предполагает такое еще высшее начало абсолютно -
Единое, которое, стоя выше бытия и мышления, служит верховной причиной
обоих. Таким образом Единый производит Ум, а Ум производит душу. Эта теория
единого начала, как основы двух других начал не чужда была Анаксагору,
Гераклиту, Эмпедоклу, в особенности Платону, отчасти и Аристотелю. Эти три
начала не чужды и нам, напротив, все в совокупности входят в нашу природу и
составляют нашего внутреннего человека, при чем последнему из трех
сверхчувственных первопринципов соответствует наша живая душа, среднему -
наш рассудок, а первому, самому высшему - наш созерцательный разум. То, что
мы часто не сознаем этих начал, не означают еще, что они нам не присущи и в
нас не деятельны.]

1. Отчего и как это происходит, что души забывают Бога - своего Отца?
Отчего это происходит, что они, имея божественную природу, будучи созданием
и достоянием Божьим, теряют знание о Боге и самих себя? Причина постигшего
их зла лежит в них же самих - в их дерзостно осуществившемся желании
рождения, в их изначальном стремлении к инобытию или обособлению, в их
замысле ни от кого не зависеть, а жить по свое воле от себя и для себя. Как
только они вкусили сладости такого самостоятельного бытия, тотчас дали
полную волю всем своим прихотливым желаниям и став, таким образом, сразу на
путь противоположный своему первоначалу, постепенно отдалились от Бога до
степени полного забвения о том, что они есть суть Его создание и его
достояние. Как дети, тотчас после рождения отделенные от родителе,
вскормленные и выросшие на чужбине не узнают потом их, и себя не признают
их детьми, так и души, живя долгое время без созерцания Бога и без сознания
своих к Нему отношений, теряют наконец фактически свое прирожденное
достоинство, вследствие забвения о своем происхождении, - пристращаются к
разным предметам, считая их более ценными, чем самих себя, прельщаемые
внешними вещами, отдают им уважение и все лучшие чувства, и вместе с этим,
понятно, все более и более порывают связь со всем высшим, божественным, от
которого наконец удаляются и отвращаются с пренебрежением. Таким образом
души доходят до забвения Бога по то причине, что все прочее чувственное
чтут и любят больше, чем самих себя, ибо коль скоро душа что либо таковое
ставит предметом своего восхищения и искания, то тем самым она признает это
за высшее и лучшее, а себя за низшее и худшее, а когда она свыкается таким
путем с мыслью, что сама она хуже всего подверженного происхождению и
уничтожению, что она и по достоинству и по праву на существование
несравненно ниже всего того тленного, которое она чтит и любит, тогда
понятно, она не в состоянии уже бывает уразуметь природу и силу Божества.
Поэтому, кто пожелал бы помочь людям, находящимся в таком состоянии, т.е.
направить их мысли в противную сторону и довести их до высочайшего, единого
первого начала, тот должен во-первых, показать им всю ничтожность тех
вещей, которые они так высоко ценят (о чем нами много было говорено в
другом месте), и по-вторых, напомнить им о происхождении души. Второе
должно предшествовать первому, так как прольет свет и на первое. Поэтому и
мы с него начнем наше исследование, так как от него прежде всего зависит
достижение того самого высшего искомого, ибо желает достигнуть его не иной
кто, как душа, которая, понятно, для этого прежде всего должна познать, что
такое сама она есть, обладает ли она способностью познавать и созерцать
высочайшее и, наконец, прилично ли и уместно ей предаваться такому
исследованию? Если божественное чуждо ей, тогда какой смысл могут иметь все
ее усилия. Но если оно сродно ей, тогда, конечно, она может и обязана
постигнуть и познать его.

2. Вот что прежде всего да будет известно всякой душе: душа универсальная
или мировая произвела все живые существа, вдохнув в них жизнь, - и тех
животных, которых питает земля, и тех, которые живут в море и в воздухе,
она же произвела божественные звезды и солнце, да и всю красоту форм
необъятного неба, она же установила и поддерживает во всем закономерный
порядок; но сама она совсем иной несравненно высшей природы, чем все то,
что она производит, благоустраивает, чему сообщает движение и жизнь, ибо
между тем, как все это то нарождается, то умирает, смотря по тому, дает ли
она жизнь, или отнимает, сама она существует вечно, не умаляясь в свое
жизни. Каким образом эта великая мировая душа сообщает жизнь всей вселенной
и каждому существу в отдельности, это может уразуметь наша душа не иначе,
как став предварительно достойною такого созерцания, именно отрешившись от
всякого обольщения теми вещами, которыми другие души еще прельщаются и
затем сосредоточившись внутренно в самой себе с такой энергией и полнотой,
чтобы в ее сознание не вторглось и ее не тревожило не только тело со всеми
происходящими в нем движениями, но ничто окружающее, чтобы для нее все
замолкло - и земля, и море, и воздух и само величественное небо. В таком
состоянии душа пусть себе представит, что во всю эту мертвенную
неподвижность вдруг как бы вливается душа, которая повсюду
распространяется, проникает насквозь в эту безжизненную массу и освещает,
подобно тому, как лучи солнца, падая на темное облако, делают его
просвечивающимся, златовидным. Итак, душа, низойдя в эту громадную инертную
массу, сообщила ему движение и жизнь бессмертную или неиссякаемую и
превратила ее в мир, который, будучи вечно движим ее разумной силой, стал
живым, вседовлеющим существом. Как бы поселившись в мире, т.е. проникши его
своими животворными силами, душа сообщила ему смысл, ценность и красоту,
между тем как без души все это было и есть не более, как мертвый труп,
земля да вода, или нечто, даже того худшее - темная бездна вещества и
какое-то небытие - нечто такое, чего даже Бог ужасается по выражению
поэта*. В еще более ярком поразительном свете открывается природа и сила
души в тех способах и путях, какими она объемлет и уряжает весь мир со
своими хотениями. Она распростерта по всей этой неизмеримой громаде и
одушествляет все ее части, как великие, так и малые, и между тем как части
эти одни находятся там, другие здесь, одни напротив друг друга, другие
вместе или отдельно разбросаны, она от этого не разделяется и не
раздробляется на части, для того, чтобы оживлять каждую вещь в отдельности,
но все оживляет, оставаясь целостной, неделимой, присутствуя на всяком
месте вся нераздельно, и таким образом, всегда остается подобно родившему
ее отцу (т. е. Уму) и по единству и по всеобъемлющей универсальности.
Вследствие этого, как ни громадна вселенная и сколь не велико в ней повсюду
разнообразие, но она содержится в единстве ее всеобъемлющей силою, и мир
весь этот благодаря ей, есть Божество, как равно солнце и все звезды суть
божества, насколько одушевляются ею, да, наконец, и мы, люди по той же
причине представляем собой нечто божественное, без нее же все это были бы
разве одни трупы, худшие всякого навоза**. А если так, - если души сами
божества небесные обязаны своей божественной природой и жизнью, то понятно,
что сама она есть старейшее из божеств. Но и наша душа однородна с ней. В
самом деле, если ты по удалению из души своей всех прикрывающих ее чуждых
наростов, станешь рассматривать ее чистую от всего, то увидишь, какое
высокое достоинство иметь истинное существо ее и насколько она превосходит
им все телесное. Ведь без души все телесное есть лишь одна земля; но пусть
будет это и не земля, а огонь, все равно какой смысл, какую цену могла бы
иметь сама по себе его жгучая сила? Ничего не выйдет и тогда, если
присоединить к этим двум еще две стихии - воду и воздух. А если так, если
все ценно и вожделенно лишь потому, что одушевлено жизнью, то как можешь
ты, забывая о душе, которая в тебе есть, прельщаться тем иным, что вне
тебя? Раз ты во всем прочем чтишь главным образом душу, так чти же ее
прежде всего в самом себе.
_____________
* Гомер. Илиада, XX 64-65
** Это выражение Плутарх приписывает Гераклиту

3. Убедившись таким образом в высоком достоинстве, в божественной природе
души, ты затем можешь веровать, что через нее и ею достигнешь и познаешь
Бога. Нечего тебе искать Его слишком далеко, немногое отделяет тебя от
Него. Чтоб возвыситься до Него, отдайся руководительству самой высшей,
самой божественной части души - той силы, от которой сама душа происходит и
которой соприкасается с миром, сверхчувственным, мысленным. В самом деле,
как ни высоко признанное нам