иобретается подсознательно и
вызван стимулами,  даже  не предназначенными для этого, но  которые вводят в
действие умственные процессы  внутри  слушателя  на  непроизвольном  уровне,
часто неуправляемом, хотя хорошо известно, что это может вызвать негодование
со стороны  заики. Классическая шутка в этой связи состоит в том, что заика,
подходя  к незнакомому  человеку, болезненно выговаривает  просьбу  показать
дорогу. Незнакомец показывает  на свои уши и трясет отрицательно  головой, а
заика  повторяет свой  вопрос  другому  прохожему, который показывает нужное
направление. Затем второй  прохожий спрашивает у первого незнакомца, который
показал,  что  он   глухой,  почему  тот  не  ответил,  и  слышит   в  ответ
произнесенное с заиканием: "Я не хочу, чтобы мне оторвали голову!" Его ответ
красноречиво показывает, что он  знает о своем собственном гневе,  когда ему
пытаются помочь говорить или смеются над ним.
     Однако, заика  ни  косвенно,  ни  прямо  не  просит  другого  человека,
произносить  за  него слова;  слушатель  знает,  что это  будет встречено  с
негодованием, и не хочет делать  этого; однако причиняющие страдания стимулы
от  слов,  произнесенных  с заиканием,  возбуждают  его  собственные,  давно
установившиеся  модели речи. Так обстоит дело и со стимулами,  словесными  и
прочими, используемыми в процессе индукции,  и никто  не  может предвидеть с
четкой  уверенностью,  как субъект  использует эти стимулы.  Можно назвать и
указать  возможные пути поведения субъекта  в  соответствии  с его навыками.
Следовательно,   важное    значение   приобретают   хорошо   организованные,
пространные,  допустимые внушения, а  ритуальный традиционный метод, слепо и
механически используемый, играет намного меньшую роль в этом процессе.
     В нескольких случаях автор книги имел возможность выполнить специальную
работу с пациентами с врожденной  глухотой и теми, что приобрели  глухоту на
нервной почве. Одним из них был мужчина, который приобрел глухоту на нервной
почве после 30 лет, а другим -- женщина, которая  оглохла  после 40 лет. Все
эти люди  умели читать по губам, хотя  большинство из них объясняли  автору,
что  "чтение по губам" было  "чтением  лица", и  все они знали  язык знаков.
Чтобы  доказать   это,  один  из  этих  глухих  пригласил  автора  послушать
воскресную  проповедь священника с густой  бородой и с помощью языка  знаков
переводил проповедь, чтобы показать, что он может "читать  по лицу", так как
тогда  автор понимал  язык  знаков. Дальнейшие  эксперименты  с  этим глухим
мужчиной  показали,  что,  если  священник  говорил  монотонным  голосом или
шепотом, то он не мог "читать по лицу".
     С этими  глухими был проведен  эксперимент, в котором им объяснили, что
ассистент  напишет  на  доске  различные  слова  и  что несколько  студентов
колледжа будут стоять  лицом к доске и молчаливо наблюдать за написанием, не
делая никаких комментариев. Им также объяснили, что по отдельности в кабинет
будут приводить  неизвестных  и сажать их  в кресло  лицом к  ним,  спиной к
доске,  и они будут сидеть лицом к ним, пока пишет ассистент. Им не сказали,
что неизвестные тоже глухие и могут читать по губам.
     Глухие пациенты  знали, что  им нужно "читать  по лицам", которые будут
находиться перед ними, и что они будут молча читать, что пишет ассистент, но
один дополнительный факт перед ними не раскрыли.
     Прекрасным  почерком,  большими   буквами  ассистент  написал  слова  с
различным количеством слогов. Только автор и ассистент знали, что слова были
написаны  так,  что  образовывали  по   форме   квадрат,   алмаз,  звезду  и
треугольник, размещая слова на стратегических точках по углам геометрических
фигур. Круг, последняя фигура,  раньше был написан  на черной картонке и был
повешен  на доску. Этот  круг был образован  из  самых коротких слов,  чтобы
легче читать, а также, чтобы легче узнать рисунок.
     Глухие пациенты сидели за барьером, достаточно высоким, чтобы скрыть их
руки. Пока ассистент писал, автор сидел так, чтобы он мог видеть только руки
глухих пациентов. Автор не  видел доски и не  знал порядка рисунков, и какие
были слова.  Но он  знал, что  список  возможных  слов  был составлен  им  и
ассистентом, но понадобится только около трети из них, и что ассистент будет
выбирать эти слова сам.
     Один  субъект  (глухая  женщина, которая  стала  страдать  глухотой  на
нервной  почве после  40  лет)  сделала отличное  начало. Ею были не  только
прочитаны слова по лицам сидящих пред нею и читающих про  себя, но и угаданы
фигуры, которые  они образуют. Больше того, она  рассказала автору  на языке
знаков,  что  закралась  какая-то  ошибка  в  словах  "квадрат",  "алмаз"  и
"треугольник", и произошло что-то странное со  словами  "звезда"  и  "круг".
Однако, нужно  добавить,  что  эта  женщина  страдала  параноидным психозом.
Никому другому не удалось дать таких результатов. Один из пациентов  дал все
ответы за исключением слова "круг". Он сказал на языке знаков, что последняя
серия слов была написана по-другому, но он не может объяснить, как он прочел
все  слова,  образующие круг. Другие  пациенты узнали все слова, но испытали
легкое смущение относительно слов,  записанных по кругу, и  пропустили слова
"круг" и  "звезда". Вся группа пациентов чувствовала, что они пропустили два
слова.  Всем  им, кроме женщины,  страдающей параноидным психозом, разрешили
посмотреть  на доску,  а наблюдатели были удивлены, увидев,  что неизвестные
прочли  по  выражению их лиц и написанные слова, и  фигуры, образуемые этими
словами.  Этот  эксперимент долго  не  выходил из головы  автора  в связи  с
разработкой своего подхода к индукции гипноза. Следовательно, помня о  своих
настоящих  желаниях,  автор  старался  создать  ситуацию  для, казалось  бы,
родственных  понятий,  рассчитанных  для  фиксации  и  закрепления  внимания
пациента, а  не  для фиксации  взгляда  субъекта или  индукции  специального
мышечного состояния.  Наоборот,  он  предпринимает  любое  усилие  направить
внимание пациента на процессы,  происходящие внутри него, на ощущения в  его
собственном теле,  его  воспоминания, эмоции, мысли, чувства,  идеи, прошлые
навыки, прошлые события и  прошлые ситуации, а также на то, чтобы вызвать  и
создать понятия сегодняшнего дня и т. д.
     Таким  путем,  как  считает  автор, лучше всего  индуцировать транс,  и
гипнотический   метод,  организованный  таким  образом,  может   быть  очень
эффективен даже в совершенно различных обстоятельствах. Но автор до сих  пор
терпел неудачу, если индуцированное поведение вызывало неприязнь у субъекта,
хотя было вполне допустимым  с других  точек  зрения. Рассказ об этом случае
приведен в статье, опубликованной в этом же журнале, том VI, No 3, стр. 201,
когда не один, а несколько  пациентов "отключали свой слух" и просыпались. В
этой  отдельной  статье  рассмотрены  четыре случая  работы  с  пациентами с
помощью одного и того же приема с небольшими поправками, чтобы удовлетворить
их  потребности  с учетом  пола,  интеллекта  и образования.  У всех четырех
пациентов  сопротивление было различного плана  и различные типы их проблем.
Один из них был довольно малообразованным,  плохо приспособленным человеком,
поведение   второго    определялось   особыми,   несчастливо   сложившимися,
неконтролируемыми обстоятельствами, у третьей пациентки была длинная история
неудачно сложившихся отношений с родственниками и врачами, которые поставили
ей диагноз  "психоз параноидного типа", возможно,  шизофрения";  а четвертой
была  пациентка,  которая  была  приговорена  многочисленными  компетентными
врачами, неврологами,  психиатрами к пожизненным страданиям от органического
заболевания,  не   поддающегося  никакому  лечению.  Пять  лет  испытаний  и
страданий от боли твердо убедили последнюю пациентку в том, что ее состояние
не поддается  и психологическим средствам, и только отчаяние и безнадежность
заставили обратиться к гипнотерапии.
     Метод, так успешно использованный  у таких различных четырех пациенток,
в основном  состоял  в фиксации их  внимания  и создании  такой ситуации,  в
которой  они могли  извлечь из слов автора определенные понятия и  значения,
которые  бы  совпали с  их  собственными моделями мышления  и понимания,  их
собственными  эмоциями,   воспоминаниями,   идеями,   понятиями,   навыками,
условиями, ассоциациями, опытом  и реакциями на стимулы. Автор фактически не
инструктировал их. Он, скорее, делал заявления небрежно, по нескольку раз, в
тоне  рекомендаций,  но достаточно  авторитетно, и в  такой  замаскированной
форме,  чтобы  не отвлечь их внимание от их собственного внутреннего мира на
автора, и чтобы оно оставалось зафиксированным на их  собственных внутренних
процессах.  Впоследствии  развивалось  состояние транса, в котором  они были
наиболее восприимчивы к подсознательным процессам, направленным на  проверку
и оценку общих понятий с точки зрения их применимости к проблемам пациентов.
Например,  автор не  говорил второму  пациенту, чтобы  тот  развивал у  себя
"короткие глупые  периоды  паники".  Ему также  не приказывали разрабатывать
планы  для  регулирования своих  ежедневных  поездок.  Его не  спрашивали  о
происхождении его состояния; его разум сам подсказал ему  это происхождение,
и не было необходимости заставлять его отыскивать его.
     Что  касается  пациентки  с невралгией тройничного  нерва, то автор  не
прибегал ни  к анальгезии,  ни к анестезии. Он  не узнавал  у  нее подробных
сведений  о   личной  жизни.  Ей  много  раз  ставили  диагноз  компетентные
клиницисты, неврологи и  психиатры, которые  утверждали, что она страдает от
органического заболевания, а не от  психогенных  затруднений.  Она знала эти
факты,  и  автор  понял это без  дальнейшего упоминания и  повторения. Ей не
предлагали ни длительного  и "полезного" анализа того, какая это боль, того,
как  уменьшить и ослабить, облегчить  ее страдания. Независимо от  того, что
говорил автор, она зависела только от собственных ресурсов.
     Следовательно,  было  сказано  не  больше,  чем нужно, для  того, чтобы
задействовать те  внутренние процессы ее  собственного поведения, реакции  и
функции, которые выполнили бы определенную роль для нее. Следовательно, было
сделано  прямое упоминание о  том, что первый  кусочек филе  скумбрии  будет
очень болезненным, но  остальное  будет все очень хорошо. Из этого простого,
но много говорящего заявления ей пришлось извлечь все значения и намеки, и в
этом   процессе   она   была   вовлечена  в  непроизвольное  и  благоприятно
неравнозначное сравнение многолетнего удобного и приятного приема пищи с тем
болезненным процессом, который длится всего лишь несколько лет.
     В заключение следует заметить, что целью терапевтического использования
гипноза   является  прежде  всего   удовлетворение  потребности  пациента  в
понятиях,  которые  он  сам себе предлагает. А затем врачу нужно фиксировать
внимание  пациента на его собственных подсознательных  процессах. Правильное
использование  этого метода  вырабатывает у пациента  адекватное отношение к
его  проблемам.  Это  выполняется  случайными,  не  серьезными  и искренними
замечаниями,   которые,   казалось   бы,   носят   характер  объяснения,  но
предназначены только  для  стимулирования  пациента,  чтобы  он  решил  свои
проблемы путем использования навыков, уже приобретенных и возникающих вновь,
по мере того, как он продолжает делать успехи.
     Вернуться к содержанию
     ГИПНОЗ  ПРИ НЕИЗЛЕЧИМЫХ ЗАБОЛЕВАНИЯХ,  СОПРОВОЖДАЮЩИХСЯ ТЯЖЕЛЫМ БОЛЕВЫМ
СИНДРОМОМ
     American journal of clinical hypnosis, 1959, No 2, pp. 117--121.
     Применение психологических  средств при лечении заболеваний известно  с
незапамятных времен. Психологический  аспект медицины играет решающую роль в
самом искусстве  лечения  и  превращает  врача из  искусного профессионала в
необходимый человеку источник веры, надежды, помощи и, что особенно важно, в
источник побуждения  к физическому и  духовному благополучию. Следовательно,
неудивительно, что гипноз следует рассматривать как психологическое средство
при лечении тяжелых  неизлечимых болезней, особенно на их  последней  стадии
развития.
     Однако нужно подчеркнуть,  что гипноз не является абсолютным ответом на
все вопросы  и  не может  быть заменой  других  медицинских процедур  в этой
ситуации. Скорее, это  всего лишь  одно  из вспомогательных  и синергических
средств,   которые  можно  использовать  для   удовлетворения   потребностей
пациента.  Вопрос состоит не  в том, чтобы  вылечить саму  болезнь,  так как
пациент умирает  и сильно страдает. Первичная проблема состоит  в том, каким
образом   лечить   больного   так,  чтобы   его   человеческие   потребности
удовлетворялись  как  можно  полнее.  Таким  образом  возникает  комплексная
проблема  относительно  того,  что  требует физическое  тело, и  того, в чем
нуждается личность. Культурные и индивидуальные психологические модели имеют
гораздо  большее   значение,   чем  физиологическое   ощущение   боли.   При
неизлечимых, приносящих сильные  болевые ощущения  заболеваниях используются
успокаивающие средства, обезболивающие лекарства  и наркотические препараты,
которые  могут  отнять у  пациента  привилегию  осознавать,  что  он  жив  и
наслаждаться  теми  удовольствиями,  которые  для  него  еще  доступны.  Эти
препараты   также   лишают   родственников   больного   контактов   с   ним.
Следовательно,  эти  препараты  должны  даваться   пациентам  только  в  тех
количествах, которые удовлетворяют физическим  требованиям, не  препятствуют
психологическим   потребностям,  чрезвычайно   важным   для  всей  жизненной
ситуации.
     В качестве  иллюстрации  этой точки  зрения автор  приводит  три  таких
случая из своей практики.
Случай No 1
     Первой пациенткой была  женщина 37 лет с  начальным  образованием, мать
четверых детей, умирающая  от  прогрессирующего  рака  матки  с  отдаленными
метастазами.  В  течение  трех  недель до  гипноза ей  вводили большие  дозы
наркотиков, так  как  это был единственный способ уменьшить боли так,  чтобы
она могла  спать и есть без  приступов тошноты  и  рвоты. Пациентка понимала
свое  положение и очень была расстроена  из-за  своей неспособности провести
последние недели своей жизни в контакте  со своей семьей.  Лечащий  врач,  в
конце концов, решил  использовать гипноз.  Пациентке  объяснили  создавшуюся
ситуацию и не стали давать наркотики в тот день, когда должен был состояться
сеанс гипноза, чтобы лекарственное воздействие на  нее  свести до возможного
минимума.
     Приблизительно четыре  часа  было потрачено  на то,  чтобы научить  эту
женщину вопреки приступам боли самостоятельно вырабатывать у себя  состояние
транса  и  нечувствительность  в  теле,  погружаться  в  состояние  глубокой
усталости так, чтобы  у нее  возникал  физиологический сон  вместо  боли,  и
принимать пищу без приступов болей в желудке. Никаких  длительных объяснений
не понадобилось, так как ограниченность ее образования и отчаянное положение
способствовали легкому  восприятию внушения  без сомнений и вопросов.  Кроме
того, ее  научили отвечать на вопросы в гипнотическом состоянии, реагировать
на своего мужа, на  старшую дочь и  на лечащего врача так, чтобы  можно было
легко усилить гипноз в случае  нового  приступа. Это был  единственный  раз,
когда автор  встречался с  пациенткой.  Побудительные причины были настолько
велики,  что  этого  единственного  гипнотического  обучающего  сеанса  было
достаточно.
     Прежнее лечение лекарствами оказалось после этого практически ненужным,
за исключением  одного  сильного болевого приступа. Это еще больше облегчило
ее страдания  и  позволило ей поддерживать  контакт  с  семьей  в  спокойном
уравновешенном состоянии  до  конца  своих  дней.  Она также  участвовала  в
деятельности  семьи по  вечерам в  течение целой недели. Шесть недель спустя
после первого состояния  транса, когда пациентка смеялась  и разговаривала с
дочерью,  у нее  неожиданно наступила кома,  и она умерла через два дня,  не
приходя  в сознание. Эти  последние шесть недель  были для  нее  определенно
счастливыми и безболезненными.
Случай No 2
     С этой  35-летней женщиной, матерью  четырех  маленьких детей  и  женой
профессионала-медика, автор  встретился за  5 недель до ее  смерти  от  рака
легких.  За  месяц  до гипноза  она почти постоянно  находилась в  состоянии
наркотического  ступора,  так   как  боль,  которую  она  испытывала,   была
совершенно  непереносимой.  Она попросила,  чтобы ей был  применен  гипноз и
добровольно прожила без  лекарств целый день,  чтобы  подготовиться к  этому
сеансу. Автор встретился с ней в б часов вечера; она была вся покрыта потом,
невыносимо страдая от постоянной боли,  и была очень изнурена. Тем не менее,
потребовалось не  менее  четырех  часов,  чтобы  индуцировать у  нее  легкое
состояние транса. Эта легкая стадия гипноза была немедленно использована для
внушения, которое дало бы ей возможность выполнить три  вещи, от которых она
отказывалась, страстно желая подвергнуться гипнозу. Первое -- это прекратить
инъекции  больших  доз морфия, что явно  не  соответствовало  ее  физическим
возможностям,  но было  вполне  уместно в  данной ситуации.  Второй  --  это
заставить  ее  съесть  пинту  насыщенного,  густого  бульона,  а  третье  --
заставить  ее  поспать в течение часа  спокойным  физиологическим сном. К  6
часам   утра   пациентку,   которая  в  конце  концов   оказалась   отличным
сомнамбулическим субъектом, научили всему, что требовалось в ее ситуации.
     Первый  этап  состоял   в  том,  чтобы  научить  ее   вызывать  у  себя
положительные  и  отрицательные галлюцинации  в модальностях зрения,  слуха,
вкуса и запаха. Потом ее обучили положительным и отрицательным галлюцинациям
в  области осязания,  глубины  ощущения  и  кинестезии,  и в соответствии  с
последним типом  ощущения ее научили дезориентации тела и диссоциации. Когда
эти  принципы были  достаточно  хорошо усвоены, пациентке были даны внушения
для анестезии  чулка и  перчатки (ног  и  рук), а потом  эта анестезия  была
распространена на все тело. После этого стало возможным  научить ее быстрому
частичному  и   комбинированному  обезболиванию  и  анестезии   относительно
сверхъестественных  и  глубоких  ощущений   всех  типов.  К  этому  добавили
сочетание дезориентации тела и диссоциации тела. Автор больше  не встречался
с пациенткой, но ее муж звонил ему по телефону и сообщал о ее состоянии. Она
внезапно  умерла  спустя  пять недель  посреди  веселой оживленной беседы  с
соседом и родственником.
     В  течение  этих  пяти  недель ей  дали  инструкцию  свободно  и  легко
относиться к приему  любого медикамента, который  ей  понадобится. Время  от
времени она  страдала от боли,  но  эту боль  почти всегда можно  было снять
аспирином. Иногда ей нужно  было дать вторую дозу аспирина  с кодеином,  а в
некоторых случаях ей приходилось давать одну восьмую грана морфия. Во всяком
случае  пациентка  до конца своих дней оставалась спокойной и даже  веселой,
если не считать постепенного ухудшения ее физического состояния.
     Случай No3
     Третьим  пациентом  был  врач  довольно  преклонного возраста,  который
полностью понимал природу своего  онкологического заболевания.  Учитывая его
образование  и  профессиональный  опыт, необходимо  было  использовать такие
гипнотические   внушения,  которые  бы  закрепили  его  интеллектуальное   и
эмоциональное сотрудничество с гипнотерапевтом. Смирившись со своей судьбой,
пациент  тем не менее с  возмущением  относился к наркотическому ступору,  в
который  он впадал, когда  ему вводили  наркотики,  чтобы уменьшить боли. Он
очень хотел провести оставшиеся ему дни  жизни  в полном контакте  со  своей
семьей,  но это было затруднительно  из-за  частых болевых приступов. Он сам
попросил  о гипно