проводить эксперименты на других субъектах в то  время,
когда  сам  еще  находится  в  трансе,  и  позже исследовал свою способность
изобретать различные способы метода путаницы и эффективно использовать их на
практике. В  этой  связи его  первое спонтанное открытие  своей  способности
использовать метод путаницы можно  отнести  к  разряду  очень  интересных  и
познавательных примеров.
     Профессор  М. из  Йельского  университета весьма  критично относился  к
работе  Кларка  Л.  Гулла  и  почти  не  верил  в  гипноз  как действительно
существующее явление.  Сам он  был  психологом, методами  транса  никогда не
пользовался  и,  однако,  опыты, проводимые в Йеле  до  сегодняшнего дня, не
убедили его в реальности такого феномена, как гипноз. Он обратился  к автору
за  дополнительными   разъяснениями  относительно   гипноза  и   просил  его
продублировать  некоторые   гипнотические   опыты,  выполняемые  в  Йельском
университете.
     После  некоторых   размышлений   автор   согласился   и   вызвал   двух
замечательных  сомнамбулических субъектов.  Когда профессор  М.  объяснил им
свое   отношение  к  гипнозу  и  свои  пожелания,  оба  испытуемых  выразили
готовность исполнить его просьбу, если это будет одобрено автором.
     Согласие  было  дано, и  автор предложил  мисс Р.,  доктору психологии,
чтобы  она загипнотизировала мистера  X. и в полной  мере продемонстрировала
гипнотические явления в соответствии с просьбой профессора М. Автор объяснил
мисс   Р.  и  мистеру  X.,  что  должен  удалиться,  так  как  занят  своими
исследованиями,  однако они  останутся  в  раппорте с ним,  несмотря  на его
вынужденное отсутствие. Автор добавил,  что вернется через  час или немногим
позже, и следовательно,  мисс Р.  может использовать  все это  время,  чтобы
выполнить пожелания профессора М.
     Когда  через час  автор  вернулся,  перед  ним  предстало  удивительное
зрелище. Профессор М. с  явным выражением замешательства и  озабоченности на
лице сидел  за столом, пытаясь делать записи. Мисс Р.,  которой было сказано
загипнотизировать  мистера  X., явно  находилась в глубоком сомнамбулическом
трансе. Мистер  X.  также  был  в  глубоком  сомнамбулическом трансе. Только
мистер  X. сохранил  раппорт с  автором, показав  это  тем, что взглянул  на
автора,  когда  тот  вошел  в  комнату.  Мисс  Р.,  очевидно,  не  сознавала
присутствия  автора вопреки тому факту, что ее глаза  были широко открыты, и
автор сразу же  спросил: "Что здесь  происходит, мисс Р.?".  Ее  явный отказ
слышать его и вся ситуация подсказали автору, что  следует подробно записать
все,  что здесь  происходит. Немедленно была  вызвана мисс  К., и когда  она
пришла,  автор заявил:  "Давайте  сохраним все как  есть.  Мистер X.,  вы  в
трансе? А мисс Р. тоже находится в трансе?" На оба вопроса он ответил: "Да".
-- "Вы оба находитесь  в раппорте со мной?". -- "Нет". -- "Кто же в раппорте
и почему?". -- "Я. Мисс Р. поддерживает раппорт только со мной".
     Автор немедленно приказал:  "Оставайтесь в  том же  положении, сохраним
статус-кво,  ничего  больше не делайте. Я на  время  уведу профессора М.  из
комнаты, а вы двое оставайтесь в том  же  положении и ничего не  делайте. Не
хотите ли вы что-нибудь сказать относительно профессора М.?".
     Мистер  X.  просто сказал:  "Он  теперь  признает  гипноз как настоящее
дело", -- но никак не прореагировал  на присутствие мисс К.  или профессора.
Профессор М.,  мисс  К. и автор вышли в  соседнюю  комнату. Автор расспросил
профессора М. о том, что произошло.
     Он  объяснил, что мисс  Р.  индуцировала "глубокое  состояние транса" у
мистера  X.  методом  левитации  руки,  а  потом  использовала   его,  чтобы
продемонстрировать анестезию, каталепсию, амнезию,  позитивные  и негативные
идеомоторные   и  идеосенсорные  явления,   гиперэстезию,  постгипнотические
внушения, пробуждение из транса и повторную индукцию.
     В  связи  с  каждой из  этих демонстраций  она  просила  профессора  М.
провести свою собственную  проверку каждого  явления. Это все убедило  его в
том, что он является свидетелем очень интересных и достоверных явлений.
     Профессор М. рассказал,  что, вновь  индуцировав гипноз  у  мистера X.,
мисс Р.  спросила мистера X., осталось  ли что-нибудь  еще такое, что  нужно
сделать, чтобы показать профессору М. Мистер X. ответил на это простым "да".
Потом  она  спросила, сделает ли он  это сам. Он снова  ответил  "да", но не
сделал  ни одного движения.  Потом она спросила:  "Ну,  что  же?". На это он
ответил: "Не могу сказать, только сделать!".
     Профессор потом сказал: "Вот когда я был совершенно изумлен. До сих пор
мистер X. сидел в кресле. Его глаза были открыты, зрачки расширились,  он не
мигал, периферийное зрение у него отсутствовало. Он медленно встал с кресла,
подошел к  мисс Р., осторожно взял  ее руку, медленно поднял  руку  вверх  и
мягко, тихо  сказал  женщине, чтобы она  крепко  заснула в глубоком  трансе.
Потом, когда она начала говорить  что-то, он начал весьма запутанным образом
рассказывать  ей  о  вас,  обо  мне,  о  ней  самой  и  о себе,  о  гипнозе,
демонстрации,  экспериментах.  Я  совершенно   запутался  и  не   знал,  что
происходит, до тех пор,  пока  неожиданно не понял, что мисс Р.  находится в
трансе  и  он  сам тоже.  Меня они  не замечали. Мистер X.  просил  мисс  Р.
проделывать множество  вещей, вроде тех, что она сама заставляла его делать,
но добавил кое-что еще. Например, он вызвал у нее полную амнезию о том,  как
ее зовут  и где  она  находится.  Сначала я подумал,  что она  проснулась, и
спросил,  как ее зовут, но  казалось, что она не  слышит меня, так же  как и
мистер  X. Я тряс  их обоих  за  плечи, но они  не  реагировали.  Потом  ему
показалось, что она  испугалась,  поэтому он приказал ей  глубоко заснуть  и
чувствовать себя легко и свободно. Я пытался разобраться во всем этом, когда
вы вошли. Из  тех вопросов, которые вы мне задавали,  видно,  что  вы вполне
понимаете всю ситуацию".
     Мы вернулись в  комнату, где мисс Р. и мистер X. находились в состоянии
пассивного ожидания.
     Мистеру  X.  было  приказано  проснуться. Он  сделал  это сразу  же,  и
несколько простых вопросов раскрыли тот факт, что  он переориентировался  во
времени  к  моменту  заявления  автора   о  том,  что   последний  не  будет
присутствовать на сеансе гипноза, так как занят другими экспериментами.
     Потом автор заговорил с мисс Р., но она не смогла дать никакого ответа.
Мистер X. выглядел изумленным и был в явном замешательстве, но прежде чем он
смог что-нибудь сказать, автор попросил мистера X. сказать мисс Р., чтобы та
его выслушала. Когда мистер X.  сделал это, автор сказал мисс Р.: "Не хотите
ли  вы  сказать  мне  что-нибудь  теперь,  когда  я  вернулся?"  (это   была
замаскированная команда мисс Р. выйти из состояния транса).
     Ее ответом  было мгновенное пробуждение с ориентацией  на  время, когда
она вновь  индуцировала  состояние  транса у  мистера X.  Она ответила,  что
продемонстрировала профессору М. все обычные явления, но теперь автор  может
взять все дело на себя, и добавила, что мистер X.  еще находится в состоянии
транса.  Мистер  X. тут же заявил:  "Нет, это вы еще в трансе. Я  только что
перенес  раппорт  на доктора Эриксона, чтобы он мог поговорить с вами, а  он
еще не приказал вам прийти в себя".
     В замешательстве она ответила: "Нет, это вы в трансе,  но я не  понимаю
вашего поведения".
     В  течение еще  одного  часа  мы  слушали,  как эти двое пытались найти
решение, в то время как мисс К. делала записи.
     У обоих  развилась  амнезия своего  собственного  состояния транса, оба
считали, что не он, а его  собеседник находится в трансе, оба сознавали, что
собеседник ведет  себя  так,  будто находится в состоянии  бодрствования, ни
один не мог вызвать у другого гипнотического поведения, и они никак не могли
прийти к единому мнению.
     Мисс Р.  была уверена, что автор только  теперь вернулся после часового
отсутствия, а мистер X.  полагал, что  автор готов  уйти,  а мисс Р.  начать
работу. Оба не  могли понять присутствия мисс К. и ее запись, а также  отказ
профессора М. и автора прояснить все это дело.
     Наконец их, по-прежнему спорящих, отпустили, а мисс К.  отпечатала свои
записи. Позже, когда профессор М.  нанес мне еще один визит, были приглашены
эти два субъекта и мисс К. Что касается мисс Р. и мистера X., для них вопрос
еще не был решен, и никто из них, казалось, не мог осознать и понять их опыт
с трансом, когда они читали отпечатанные заметки мисс К.
     Однако, когда у каждого из них в отдельности  взяли интервью в глубоком
состоянии транса, оба вспомнили все события транса, за исключением того, что
мистер X. просил мисс Р. вновь установить раппорт с автором.
     Им обоим было сделано постгипнотическое внушение полностью восстановить
в памяти все, что касалось их опыта в состоянии транса.
     Что   касается   профессора    М.,   он   позднее   проделал   обширную
экспериментальную работу с доктором Гуллом и автором.
     Через несколько  лет  после этого инцидента с  мисс Р. и профессором М.
мистер X. по какой-то  причине  полностью утратил интерес к  гипнозу,  но не
уважение к нему.
     Потом он однажды столкнулся с заявлением врачей, что одна из его давних
приятельниц,  нуждавшаяся в  операции,  не вынесет сочетания  хирургического
вмешательства и  общей анестезии. Так как  мистер X. был врачом, он уговорил
сопротивляющихся  хирургов сделать  операцию,  в  то  время  как  он методом
путаницы  индуцирует  у  нее состояние  транса, а потом  пространственную  и
ситуационную  дезориентацию,  чтобы  осуществить  гипноанестезию.  Пациентка
выдержала  длительную тяжелейшую  хирургическую  операцию  под гипнозом. Она
выздоровела, и теперь доктор X. широко использует гипноз в  своей работе. Но
сам он не хочет снова входить в состояние  транса и до сих пор не дал автору
никаких объяснений по этому поводу, а также  не объяснил,  почему у него был
такой длительный период отсутствия интереса к гипнозу.
     Еще один испытуемый  сначала  хорошо  реагировал  на метод  путаницы, а
потом  отчаянно  воспротивился  ему.  Это  лучше  всего  иллюстрирует  такое
пространное   заявление:  "Я  всегда  чувствовал  себя  в  какой-то  степени
раздраженным и расстроенным на  сеансе метода  путаницы, и мне  не нравилось
его применение,  но сначала я  охотно  слушал и даже сотрудничал,  насколько
мог. Частично это отвращение,  несомненно,  основано на типе моего мышления:
мне всегда хотелось понять каждую мысль, идею. Однако я продолжал иметь дело
с методом путаницы, и знаю, что  он действовал на  меня, хотя не так хорошо,
как другие способы наведения транса.
     В настоящее время он вообще на меня  не действует. Если начинается этот
тип  внушения,  я  просто  перестаю  слушать. Я  даже не  могу  притворяться
слушающим.  Если  гипнотерапевт настойчиво продолжает говорить,  я  отключаю
слух (автоматически возникающая гипнотическая глухота) и выхожу из состояния
транса с чувством острого раздражения.
     Я могу точно определить переход от нежелания и сопротивления  к полному
отказу выслушивать любые  внушения с путаницей.  Однажды  я пытался  решить,
должен ли сообщить об этом гипнотерапевту -- я не уверен, что это было, но я
считаю, что это были кое-какие сведения о проделываемой работе, относительно
чего  я не был  уверен, должен или нет раскрывать это. Гипнотерапевт пытался
получить эту  информацию  и  неожиданно  изменил тактику, чтобы запутать мое
мышление: упоминалась тема, которая должна была меня отвлечь, в то время как
я был поглощен чем-то еще. Я не могу вспомнить тот путь путаницы, который он
использовал.  Я чувствовал прилив гнева -- и  не отвечал ему. Как я понимаю,
тогда  я думал, что тактика неверна --  гипнотерапевт пытался запугать меня,
требовал, чтобы  я  быстро  отвечал ему,  вместо того  чтобы дать мне  время
прийти к какому-то решению. Я также понял, что либо сейчас, либо в следующий
раз, когда на  мне  будет опробован метод путаницы,  со мной  случится то же
самое, и это меня также разозлило. Мне все это надоело. Больше этого со мной
не будет".
     Так  и  оказалось. Однако на  другие методы этот испытуемый  реагировал
отлично.  Как  экспериментальные,  так и  клинические  субъекты  часто имеют
определенные  предпочтения  и   наклонности,  которые  следует  учитывать  и
уважать. Так, иной субъект может энергично противостоять методу релаксации и
предпочитать  метод  левитации руки, а  в  следующий  раз будет  реагировать
только на другой метод.
     Значение   метода   путаницы    имеет   двусторонний    характер.   При
экспериментальной    работе   он   служит    отличным   средством   обучения
экспериментатора пользоваться словами, легкости  сдвигать и смещать  обычные
шаблоны мышления и позволяет ему учитывать проблемы, связанные с сохранением
внимания и реакции  субъектов.  Кроме того, экспериментатор может  научиться
опознавать и понимать минимальные оттенки в поведении субъектов.
     Клинически это имеет большое  значение для пациентов, остро нуждающихся
в  лечении,   но  ограниченных   клинической   проблемой   и   неуправляемой
сопротивляемостью,  которые  мешают   им  начать  лечение.  Как  только  это
сопротивление  подавляется,  возникает возможность  закрепить взаимодействие
пациента  с   гипнотерапевтом.  Длительное  и  частое  использование  метода
путаницы  чаще  всего приводит к чрезвычайно быстрой  гипнотической индукции
при   неблагоприятных  условиях,  таких,  например,  как  острая   боль  при
хронических злокачественных  заболеваниях, и у  людей  заинтересованных,  но
враждебных, агрессивных и противодействующих.
     Возможно,   было  бы   полезным   привести   пример   метода  путаницы,
используемого  при   работе  с  сопротивляющимися  отчаявшимися  пациентами,
больными раком, один из которых  страдал от постоянных болей, а другой -- от
нерегулярных  периодических  приступов,  продолжающихся десять  --  тридцать
минут, а иногда и дольше. В этом опыте автора единственное реальное различие
заключается  в  самих  пациентах, так  как на любом типе больных  может быть
использован один  и тот же  метод с небольшими модификациями, которые делают
его применимым к определенной личности.
     Одна пациентка с многочисленными метастазами,  страдающая от постоянных
болей, была в  сильном  негодовании от  мысли  о  приближающейся смерти,  не
хотела принимать наркотики,  поскольку  не  получала от  них  облегчения,  и
страстно хотела провести все оставшееся ей время с семьей. У  всех членов ее
семьи были  отрицательные религиозные представления о  гипнозе,  хотя ей его
рекомендовал  их семейный терапевт,  исповедовавший ту же  веру. К  счастью,
членов  семьи  убедили  одна  публикация  в  медицинском  журнале,  статья в
энциклопедии  и  личное  письмо  автору   от   одного   миссионера,  который
исповедовал ту же веру и писал об успешном использовании гипноза при лечении
новообращенных.
     Другим пациентом был мужчина немного старше пятидесяти  лет, страдавший
от нерегулярных, но частых приступов мучительных болей, которые продолжались
от десяти минут до одного  часа, но  при этом короткие  приступы становились
все реже, а длинные -- все чаще.
     Его  отличали презрительное безверие и  насмешки, а также горькая обида
на свою судьбу и враждебное  отношение ко всем, особенно к людям медицинской
профессии, которые абсолютно ничего не знают о раке.
     В обоих  случаях был  использован  одинаковый общий метод  путаницы, за
исключением некоторых ссылок персонального характера.
     Подход  был таков: "Вы знаете, и я знаю, и доктора, которых  вы знаете,
знают, что есть один ответ, который вы знаете, что вы не хотите  знать и что
я знаю, но  не хочу знать, что ваша семья знает, но не хочет знать, неважно,
насколько  сильно  вы  хотите  сказать  „нет",  вы  знаете,  что  ваше
„нет"  фактически означает „да", и вам хотелось  бы,  чтобы  это
могло быть хорошим „да", и так вы знаете,  что то, что вы и ваша семья
знает,  означает  „да",  однако вы  хотите, чтобы это „да" могло
быть „нет",  и вы  знаете, что все врачи знают, что то, что они знают,
означает  „да",  однако  им  все  же  хотелось  бы,  чтобы  это   было
„нет". И точно, как вы  того  хотите, у  вас не будет боли, вы знаете,
что у вас, но  чего вы не знаете, нет  боли, и  это  именно то,  чего вы  не
знаете, что  нет боли, является той вещью, которую  вы можете  знать.  И  не
имеет значения,  что вы знаете, отсутствие боли будет лучше, чем то, что  вы
знаете, и, конечно, то, что вы  хотите знать  -- это отсутствие боли,  и то,
что вы  собираетесь знать, -- это отсутствие боли.  -- Все это автор говорил
медленно, но отчетливо и выразительно, не обращая  внимания на крики  боли и
на  увещевания „Замолчите!".  -- Эстер  (или  кто-то другой  из членов
семьи)  знает  боль  и знает отсутствие  боли,  и  поэтому  вы Хотите  знать
отсутствие боли и комфорт --  и вы знаете комфорт и  отсутствие  боли,  и по
мере того, как  комфорт увеличивается,  вы  узнаете, что  не можете  сказать
„нет" облегчению и комфорту, но  вы можете сказать  „нет" боли и
можете узнать отсутствие боли, но вы узнаете комфорт и облегчение, и это так
хорошо -- осознавать  комфорт и облегчение и релаксацию  и знать их теперь и
позднее, и все дольше, по мере того, как наступает все большая релаксация, а
изумление и удивление охватывают вас, когда  вы начинаете узнавать свободу и
комфорт, которого вы  так желали, и  по мере того как вы чувствуете, что  он
нарастает, а он  нарастает, вы знаете,  реально знаете, что сегодня, сегодня
вечером, завтра, всю  следующую  неделю  и весь следующий месяц,  и  в  день
шестнадцатилетия  Эстер,  и  какое бы  это  время  ни  было, -- эти чудесные
ощущения, которые  у  вас  тогда были, кажутся почти такими  же четкими, как
будто  они  были  сегодня,  а  воспоминание  о  каждом  хорошем  событии  --
удивительная, восхитительная вещь".
     Так   можно   импровизировать   до   бесконечности,   только  медленно,
выразительно, напряженно, но  спокойно, и  тоща эта игра слов и ненавязчивая
интродукция новых мыслей, старых счастливых воспоминаний, ощущений комфорта,
легкости и релаксации обычно приковывают внимание пациента, приводят к тому,
что   взгляд  его   глаз  фиксируется,   у   него   развивается   физическая
неподвижность, вплоть до  каталепсии, и появляется сильное желание понять, о
чем так серьезно говорит ему автор. Потом так же осторожно и тщательно автор
демонстрирует   полную   потерю   страха,   озабоченности   и   беспокойства
относительно негативных слов, делая дополнительные полезные внушения.
     Итак, продолжение внушения: "А теперь вы забыли кое-что, точно так, как
мы забываем многое, хорошее и плохое, особенно плохое, потому что хорошее --
хорошо помнить,  и вы  можете вспомнить комфорт, и легкость, и релаксацию, и
облегчающий сон,  и теперь  вы знаете, что вам нужно  отсутствие боли, и это
хорошо знать, что нет  боли, и хорошо помнить, всегда  помнить, что  во всех
местах: там,  здесь, повсюду, -- вам было легко и удобно, и теперь, когда вы
знаете это, вы знаете, что боль не нужна, но вы  должны знать все, что нужно
знать  о легкости, комфорте,  релаксации, нечувствительности, отмежевании от
боли, переадресовке мыслей и душевной энергии, и знать, полностью знать все,
что  дает  вам свободу,  чтобы знать  свою семью и все,  что она  делает,  и
беспрепятственно наслаждаться от удовольствия быть  с ними со всем комфортом
и легкостью, которые возможны, пока они возможны,  и именно  это вы и будете
делать впредь".
     Обычно  гипнотерапевту удается завладеть вниманием  пациента уже  минут
через пять,  но он  может продолжать свои внушения в течение  часа  или даже
больше. Кроме того, и это  очень  важно, нужно  использовать с