жена, он, защищаясь, заявил, что
она  нисколько не  лучше  его, и попросил,  чтобы  все это  осталось тайной.
Немедленно разговор был переведен  на описание  уличного угла. Он описал его
медленно и  тщательно,  но  упомянул об автозаправочной станции  напоследок.
Отрывочно он рассказал и о ней, в конце концов  упомянув о своих подозрениях
относительно своей  жены  и рыжеволосого рабочего. Его спросили, не начались
ли его подозрения в момент  его собственного интереса к рыжеволосой девушке,
и что он думает делать относительно всей ситуации.
     Подумав,  он ответил, что бы  ни случилось, он  и  его  жена виноваты в
равной степени, так как ни один из них даже не пытался найти общие интересы.
     Затем  ему  задали вопрос относительно  его  желаний  в  отношении  его
зрения.  Он  выразил  свой страх,  если  оно  восстановится  немедленно.  Он
попросил,  нельзя ли сделать так,  чтобы эта "ужасная, страшная краснота" не
была  такой  яркой,  и  чтобы  изредка  появлялись  вспышки  зрения, которые
постепенно  становились  все  чаще и длиннее,  пока  зрение не восстановится
полностью, его убедили, что все произойдет так, как он  захочет, и была дана
целая серия соответствующих внушений.
     Его отправили домой  с  больничным листом, но он приходил  ежедневно на
сеансы  гипноза в сопровождении жены. Наши беседы ограничивались усилением и
подкреплением    терапевтических    внушений    постепенного,    медленного,
прогрессивного улучшения зрения.  Через  неделю он  сообщил,  что его зрение
достаточно улучшилось, и он может вернуться на работу.
     Спустя  шесть месяцев он  вернулся и  сказал, что он и его жена  решили
развестись.  Она собиралась  уехать  в свой  родной город, а у  него не было
конкретных  планов  на  будущее.  Его  интерес  к рыжеволосой девушке пропал
окончательно. Без всяких происшествий он проработал в больнице еще два года,
а потом уволился.
Комментарии
     Гипнотерапия с  этими двумя пациентами была  почти одинаковой. Причины,
лежащие в основе  затруднений, не изучались  с терапевтической точки зрения.
Интеллектуальная  ограниченность пациента Е.  исключила такую возможность, а
пациент
     F. наотрез отказался от того, чтобы понять сущность проблемы. С помощью
процесса поочередного  увеличения  и  уменьшения  был  введен  контроль  над
комплексом симптомов  у пациента  Е.  и  у пациента F. Уменьшение  слепящего
красного   цвета,   разрешение   оставаться   слепым,   наличие   постепенно
увеличивающихся  и  учащающихся  периодов  восстановления  зрения  служила в
качестве  параллельной  процедуры. Вследствие  улучшения  их  симптомов  оба
пациента затем могли вполне удовлетворительно адаптироваться к жизни.
Корректировка эмоциональных реакций
     Нижеследующие  истории  болезни,  в  основном,  касаются  эмоциональных
проблем.  В  первом случае лечение заключалось  в  умеренной, спланированной
коррекции непосредственных эмоциональных реакций и использованием временного
фактора для разрешения проблемы, выявленной у пациента.
     У второго  пациента процедура лечения состояла в намеренном создании на
уровне,  близком   к  сознательному,  более   сильных  эмоций  на  ситуацию,
являющуюся   причиной   эмоциональной  реакции,  что   привело   к  хорошему
терапевтическому эффекту.
Пациент J
     Привлекательная студентка колледжа, готовящего сотрудников общественных
служб,  вошла  в кабинет автора без предварительной договоренности. Она была
одета в очень короткие шорты и бюстгальтер. Девушка, войдя  в кабинет, села,
развалясь,  в  кресло  и  заявила:  "Мне  чего-то  хочется".  Ответом  было:
"Очевидно так! В противном случае вы бы не пришли в  кабинет психиатра". Она
кокетливо  возразила, что вряд ли  кто-то  хочет  психотерапии и  услышала в
ответ, что  для получения  нужных результатов лечения тоже требуется сильное
желание самого пациента.
     Подумав немного, она заявила, что  ей  нужна психотерапия,  и она хочет
вылечиться.  Она  расскажет  о своей проблеме, и тогда  автор сможет решить,
захочет ли  он ее  лечить. Она сказала  убежденно, что когда он узнает о  ее
трудностях, то, вероятно, выгонит ее из кабинета.
     Затем  она  начала  свою  историю:  "У  меня  комплекс  проститутки:  в
последние три года я могу лечь в постель с любым мужчиной, которого  я вижу.
Большинство из них не отказывается от этого. Для меня  нет  никакой разницы,
кто  он: пьяный  или трезвый, молодой или  старый, грязный или чистый, какой
расы.  С любым,  кто  похож  на мужчину, я  готова  вступить  в  сексуальный
контакт. Я принимаю их поодиночке, группами, в любое время, в любом месте. Я
отвратительное, грязное чудовище. Но  я не могу бросить такую жизнь, и  в то
же время мне хочется покончить с этим. Вы мне хотите помочь, или мне уйти?"
     Ее  спросили,   сможет  ли  она  управлять  своими  действиями,   своим
поведением  до следующего  сеанса.  Ответом  было: "Если  вы возьметесь меня
лечить, я не буду ничего  такого делать сегодня вечером. Но мне нужно прийти
к  вам  завтра утром и дать новое  обещание и еще  вечером и  придерживаться
этого каждый день, пока я не вылечусь". Ей сказали, что у нее есть три  дня,
чтобы проверить  свою искренность. В течение трех  дней  она  дважды в  день
приходила в  кабинет и  возобновляла обещания.  Это  возобновление  обещания
стало обычной процедурой для нее.
     На четвертый день  во  время трехчасового  сеанса  пациентка  предалась
жестокому словесному самобичеванию, пересказав  очень детально  первый  свой
опыт,  а  потом и еще  один.  С большим трудом  ее  заставили сообщить такие
факты,  как ее  полное имя,  дату  рождения,  домашний адрес и т.  д. Только
постоянно прерывая ее рассказ, можно было  узнать  следующие  дополнительные
данные.  Ее мать  была  черствой честолюбивой  женщиной, абсолютным  снобом,
которая была "сама любезность для тех,  кого она считает полезными,  и злой,
свирепой  кошкой  для  всех  остальных. Она  управляет  мной  и  моим  отцом
пронзительным  криком.  Я  ненавижу ее!".  Ее отцом  был "крупный бизнесмен,
веселый богатый человек, я люблю его, но он -- только грязная половая тряпка
под ногами моей матери. Мне  бы хотелось сделать  из него  мужчину, чтобы он
хоть   раз  ударил  ее".  Оба   родителя  учили   ее  ненавидеть  секс,  это
отвратительная вещь,  по  их словам, и они для  моей  пользы  даже не спят в
одной спальне.  Я -- единственной  ребенок. Я ненавижу секс,  и все-таки он,
должно   быть,   прекрасен".   Затем   она   вновь  пустилась  в   словесное
самобичевание.
     Следующий трехчасовой сеанс  был таким же бесполезным. Она  продолжала,
несмотря  на многочисленные  попытки прервать ее, горький ужасный рассказ  о
своих неблаговидных поступках.
     На  следующем  сеансе,  когда  она  вошла  в  кабинет, автор  сказал ей
решительно:  "Садитесь, молчите и не смейте открывать рта!" Ей категорически
сказали, что с этого момента  автор сам будет  руководить беседами, чтобы не
тратить времени зря, ход лечения будет полностью определяться автором, а она
должна  выражать  свое согласие кивком головы и при  этом молчать. Так она и
сделала.
     После того  как пациентку  ввели в глубокий  сомнамбулический транс, ей
сказали, что с этого момента  у нее возникнет полная амнезия событий  транса
до тех  пор, пока автор не сделает противоположных указаний.  Оказалось, что
во время транса она более доступна, чем в  состоянии бодрствования, за одним
исключением: она молчала, пока не получила команду говорить,  но, когда  она
начинала говорить, то исключительно на тему своих любовных интрижек. Никаких
других сведений  не удалось  получить.  Попытки  перевести  ее  разговоры на
другую  тему  путем дезориентации,  разглядывания  воображаемого  кристалла,
автоматическим рисунком  и  деперсонализацией  приводили  только к еще более
подробному повествованию на ту же тему.
     На  следующем сеансе  в  глубоком сомнамбулическом трансе ей  была дана
решительная  команда:  "Мы  оба,  вы  и  я,  хотели  знать,  почему  вы  так
неразборчивы. Мы оба хотим знать причину вашего поведения. Мы оба знаем, что
это  знание лежит у  вас в подсознании. В течение следующих часов  вы будете
сидеть здесь спокойно, ни о чем  не думая,  ничего не делая, просто понимая,
что ваше подсознание собирается сообщить вам и мне причину вашего поведения.
Оно четко и понятно сообщит причину, но ни вы, ни я не поймем ее до тех пор,
пока  не настанет  нужное  время,  и не  раньше.  Вы  не  знаете,  как  ваше
подсознание сообщит об этом. Я не буду знать, что оно сообщило,  раньше, чем
вы,  но я  тоже  буду  знать  причину. В нужное время, нужным,  верным путем
узнаете вы, и узнаю я. Тогда с вами будет все в порядке".
     После  того как  прошло два часа, ей сказали, что  пришло время,  когда
подсознательное должно сообщить причину. Прежде чем она испугалась, ей  дали
отпечатанный  на машинке  лист  из  брошенной  диссертации.  Затем  ей  было
сказано: "Смотрите сюда: это отпечатанная на машинке  страница; здесь слова,
слоги,  буквы.  Не  читайте ее,  просто взгляните на нее.  Причина  написана
здесь. Здесь есть все буквы алфавита, и они составляют причину. Вы не можете
сейчас этого увидеть. Я тоже не вижу этого. Через минуту я запру этот лист с
непрочитанной причиной в ящике  стола. Когда  придет время, вы это прочтете,
но не раньше. Теперь положите  лист на стол лицевой стороной вверх, возьмите
этот карандаш и не задумываясь,  произвольно подчеркните  те  буквы,  слоги,
которые назовут вам причину -- быстро!"
     В замешательстве она нанесла девять разбросанных линий, в то время, как
автор  на другом  листе  цифрами отмечал относительные позиции  линий.  Лист
немедленно был  взят у нее, положен лицевой стороной вниз и заперт  в  ящике
стола.
     Затем ей было сказано: "Осталось сделать одну вещь. Это решить вопрос о
времени, когда нам предстоит узнать причину вашего поведения.  Возвращайтесь
ко мне завтра утром и сообщите его. Теперь же просыпайтесь". При пробуждении
ей  назначили встречу на следующий день и отпустили. Она ушла, не дав своего
обычного обещания.
     На следующее утро она не пришла. Пациентка пришла только поздно вечером
и объяснила: "Я уже почти решила не приходить. Мне нечего сказать вам, кроме
этих двух  глупых слов.  Я  даже не знаю,  приду  ли я к вам еще.Да, мне еще
нужно  сказать вам эти два  слова, и я буду чувствовать себя лучше. Вот они:
три недели".
     Автор ответил:  "По  календарю это будет 4 часа пополудни 15  августа".
Она  ответила:  "Я не знаю". Тогда  с  помощью постгипнотического  условного
сигнала  был индуцирован  глубокий  транс. Ее спросили, есть ли  у нее,  что
сказать. Она кивнула головой. Когда ей приказали сказать, она произнесла:
     "Три  недели,  август  15-го,  4 часа". Ее  разбудили, и ей  захотелось
обсудить  свои  планы  на  будущий  год  и  тему  диссертации,  которую  она
собиралась писать.
     В течение трех недель автор с ней иногда встречался;  они  обсуждали ее
учебные планы,  дополнительную литературу для  чтения. Но не было сказано ни
слова о ее проблеме, и она не давала никаких обещаний.
     В  течение   этих  трех   недель  она  была   на  вечеринке,  где  один
привлекательный молодой человек, который недавно начал работать в  госпитале
и который был учеником автора, пытался соблазнить  ее. Она смеялась над ним,
а  потом  поставила  его  перед  выбором  самому рассказать автору  о  своем
неблаговидном поведении или  предоставить ей право сообщить автору об этом и
так запугала его, что он вынужден был признаться.
     В 4 часа пополудни 15-го  августа она  вошла в кабинет автора, заметив:
"Сегодня 15 августа 4 часа. Я не знаю,  почему я здесь, но  у  меня возникло
сильное ощущение, что  мне  нужно  прийти. Я хотела идти и  одновременно  не
хотела  этого.  Есть  что-то  ужасное  в  моем приходе.  Мне  бы хотелось не
приходить сюда".
     Ей был  дан следующий ответ:  "Вы  сначала  пришли ко мне  за лечением.
Очевидно,  вы испугались.  Может быть, так, а, может быть,  нет. Наши сеансы
обычно длились три часа. Я  исподволь  вводил вас в  транс.  Теперь  как  вы
думаете,  мне  лучше  загипнотизировать  вас  или  вы  закончите  лечение  в
состоянии бодрствования?  Только  нужно вам  помнить, что  как  наше  с вами
сознательное,  так  и  ваше  подсознательное  присутствуют  в  данный момент
одновременно.  Если  вы  хотите быть в это время во сне -- пожалуйста, но  в
любом  случае  сядьте в это кресло, успокойтесь и через час  назовите нужное
время, сказав: „Я буду готова в...", -- и назовете время". Недоумевая,
она села и ждала в состоянии бодрствования. В  5  часов она сказала: "Я буду
готова в 6.30" и продолжала ждать, все так же недоумевая.
     В  6.30  ящик  стола был отперт,  и  ей был  вручен  лист  бумаги.  Она
перевернула  его,  стала  пристально  рассматривать свои начерченные  линии,
неожиданно  побледнела,  напряглась,  воскликнула  что-то   неразборчивое  и
разразилась рыданиями,  время  от  времени  восклицая: "Вот что  я  пыталась
сделать".
     Наконец, немного овладев собой, она сказала: "Причина здесь, читайте".
     Этими  подчеркнутыми  словами,   слогами,   буквами   было   следующее:
Действительный цифровой порядок линий был таковым:
     1 to
     2Y
     3nt
     4 wa
     5 uc
     6f
     71
     8f
     9 author с линией, соединяющей 8 и 9
     Она объяснила:  "Это был любой  мужчина, каждый мужчина,  все мужчины в
мире. Включая и отца. Это  бы сделало его мужчиной, а  не половой  тряпкой у
ног моей матери. Теперь я знаю, что я пыталась сделать, и мне не нужно этого
делать больше. Как все это ужасно!"
     Затем она зарыдала еще сильнее, но, в конце концов, спросила:  "Все это
теперь в прошлом. Что мне делать теперь?"
     Автор  предложил  ей пройти полный медицинский осмотр,  чтобы исключить
возможность венерического заболевания. Она на это согласилась.
     Она  успешно закончила  следующий учебный год, и  от нее ничего не было
слышно в течение семи лет. Потом от ее коллеги мы  узнали, что она счастливо
вышла  замуж  и  была  матерью  трех  детей.  Запрос,  сделанный  ей  лично,
подтвердил, что она счастлива в своем замужестве.
Комментарии
     Подоплекой  этого  случая  было   сильное   желание  иметь  сильного  с
диктаторскими замашками отца, руководящего "плохим" ребенком. Первоначальная
оценка соблазнения пациенткой автора была скорректирована сразу же правильно
выбранным ответом,  который,  однако,  не  сводил к  нулю  ее первоначальную
эмоциональную попытку.  Ее презрение к  отцу было  скорректировано с помощью
идентификации  его с автором, осуществляющим абсолютную  диктаторскую власть
над ней и продолжающим это делать в течение всего месяца.
     Чрезвычайно  сильные  чувства,  берущие  начало  в  ее  проблеме,  были
скорректированы  событиями  периода  ожидания.  Подчеркнув  слова  на  листе
рукописи,   пациентка   была   вынуждена   визуализировать   причину  своего
невротического поведения, скрытую в ее  подсознании. Таким  образом, ей было
дано три недели, чтобы приспособиться к периоду от "не-избежно неизвестного"
к  "неизбежно  известному".  В  течение  этого  периода   пациентку  пытался
соблазнить один из практикантов  автора, которого она заставила признаться в
своей "кровосмесительной" попытке, идентифицировав его с отцом.
     Осознание того, что было скрыто в подсознании,  признание в тенденции к
кровосмешению,  три  недели  приспособления к  неизвестному,  все  это  были
корректирующими  эмоциональными  факторами,   кульминацией  которых  явилась
печальная, болезненная эмоциональность последнего сеанса.
Пациент Н
     Молодой  человек,  обычно  весивший  170  фунтов, женился на необычайно
красивой  девушке, и его  друзья  недвусмысленно  намекали  ему относительно
неизбежной потери веса.
     Девять месяцев спустя он пришел  к автору, как к психиатру,  за советом
по  поводу двух проблем. Одна  из них состояла в  том, что он не  мог больше
выносить намеков  своих приятелей и коллег, шутивших по поводу того,  что он
уже потерял  40 фунтов своего веса. После  некоторого колебания он  добавил,
что  реальная проблема  состоит совсем в  другом,  а именно -- в  неудаче  в
осуществлении брачных отношений.
     Он  объяснил,  что  его   жена  каждый  вечер   обещала  позволить  ему
осуществить половой акт, но при  первом  его движении она впадала в  сильную
панику и начинала  жалобно умолять  его подождать до завтра. Каждую ночь  он
спал беспокойно, ощущая в себе  огромное желание и  чувство разочарования  и
безнадежности.  Недавно он  очень  испугался того, что  у него  не  возникла
эрекция, несмотря на его повышенный сексуальный голод.
     Он спросил, можно  ли помочь ему и его  жене. Его успокоили и назначили
дату  для  встречи с  его  женой.  Его  попросили рассказать  ей  о  причине
консультации и  предупредить ее  о том, чтобы  она  подготовилась к беседе с
автором о ее половом развитии с момента половой зрелости.
     Молодые  люди  пришли  точно  в  назначенное  время,  но  мужа  тут .же
выпроводили из комнаты.  Жена  свободно рассказала свою  историю,  хотя  и с
некоторым  замешательством.  Она  объяснила  свое  поведение, как  результат
неконтролируемого сильного ужаса, который она связывала со своим моральным и
религиозным воспитанием.  Что касается ее полового развития, то она показала
записную книжку, в  которой были  аккуратно записаны  дата и час наступления
каждого менструального периода.
     Просмотр этих удивительно точных записей показал, что в течение  десяти
лет менструальный цикл у нее наступал  каждые 33 дня и почти всегда в 10--11
часов утра. Несколько раз эти периоды не  совпадали с запланированной датой.
Ни один  из них не приходил слишком рано. Наоборот, это были случаи задержки
менструального цикла, и  всегда они помечались такой записью: "Была  больна.
Сильная простуда". Когда автор спросил ее, хочет  ли она, чтобы ей помогли в
ее супружеских  отношениях,  она  сначала ответила  согласием. Однако тут же
ужасно испугалась и, плача и дрожа, стала умолять автора, чтобы тот разрешил
ей "подождать до завтра".  Она успокоилась тогда, когда  автор несколько раз
повторил, что все зависит от ее собственного решения.
     В  виде  следующего  шага  ей прочли длинную, довольно смутную, носящий
общий  характер  лекцию  о  брачных отношениях,  которая  все  чаще  и  чаще
перемежалась внушениями усталости, безразличия  и сонливости,  пока  не было
индуцировано настоящее состояние транса.
     Затем  была  дана  целая  серия внушений  с  повышенной интенсивностью,
которая сопровождалась  эмпатическими командами для продолжения транса.  Это
было сделано для того, чтобы она удивилась  тому,  что потеряла всякий страх
по  поводу  того, что  "завтра" наступило так скоро и  пришло время сдержать
свое обещание. Кроме того, на всем пути домой она  будет поглощена мыслью не
о  страхе, а мыслью, приносящей ей удовлетворение, но бесполезной --  о том,
что она заставляет  события происходить быстрее, чем обычно это бывает. С ее
мужем была проведена отдельная беседа,  и  его успокоили тем, что в эту ночь
все будет хорошо, и он добьется успеха.
     На следующее утро он с грустью сообщил, что  у его жены по дороге домой
наступил менструальный цикл на  17 дней раньше, чем следовало. Его успокоили
и утешили, сказав ему, что это говорит об интенсивности ее желания и  об  ее
абсолютном  намерении  не  отказываться  от  половых  отношений.  Жене  было
назначено свидание на тот день, когда у нее кончится менструальный период.
     Она пришла в кабинет к автору в субботу вечером. Снова  был индуцирован
транс. На этот раз ей объяснили,  что  должен произойти половой акт,  и  что
автор чувствует, что это должно произойти  в течение следующих десяти  дней.
Кроме того, она сама  должна решить,  когда это будет. Ей было сказано,  что
это может  случиться в эту субботу  вечером  или в  воскресенье, хотя  авто