которую задумает автор. Ее вызов и условия были приняты.
     Испытуемой часто  напоминали ее  обещание  в случае  поражения  принять
участие в  исследованиях, поскольку оно определяло ее  поведение и в будущем
могло  быть  использовано  в состоянии гипноза. Затем был применен метод, от
которого  ожидалось, что он  ничего не  даст, и так  оно  и случилось. Таким
образом,  у испытуемой  появилось приятное  чувство правоты, сквозь которое,
однако, уже  сквозило сочувствие  к автору,  так позорно провалившемуся. Это
сочувствие стало краеугольным камнем, на котором впоследствии  строилось все
ее гипнотическое состояние. Затем автор, якобы  желая спасти честь  мундира,
завел  разговор  о  речедвигательных  реакциях, в ходе обсуждения, благодаря
косвенному внушению, испытуемая выразила желание участвовать в эксперименте,
демонстрирующем такие  реакции.  При  этом она заметила: "Только не уверяйте
меня,  что речедвигательные  реакции -- это гипноз, я знаю, что это не так".
Ей возразили, что речедвигательная деятельность проявляется под гипнозом так
же хорошо, как и в состоянии бодрствования.  Так был заложен еще один камень
в фундамент ее будущего гипнотического поведения.
     В  качестве  образчика  речедвигательных  действии  для  опыта  выбрали
поднятие руки. Испытуемая охотно на это согласилась, поскольку не знала, что
автор часто пользуется этим приемом при наведении транса.
     Под   видом  педантичного  рассмотрения  вопроса   автор  провел  серию
внушений,  в  которых предлагал  испытуемой  поднять  и  опустить руку.  Она
проделывала это быстро и  восторженно. После  этого автор сказал,  что перед
началом  экспериментальной  работы   было  бы  хорошо,  если  бы  испытуемая
полностью  сосредоточилась на  собственных ощущениях, не обращая внимания на
внешние сигналы,  кроме  его голоса. Так был заложен еще один  камень. Через
десять минут женщина уже была в сомнамбулической стадии глубокого транса.
     После  нескольких  минут  разговора  о  ее  возможных  речедвигательных
реакциях испытуемую  спросили, не надоела ли  ей эта тема и не  хочет ли она
вернуться к  другим аспектам  вопроса,  с которого началась  беседа. Так  ей
сделали  внушение  проснуться,  исключая  при этом  возможность  критической
оценки ситуации. Она  согласилась, легко вышла из транса, и автор возобновил
беседу на первоначальную тему. Вскоре с  помощью того же метода женщина была
вторично  погружена  в  транс.  Во  время  третьего  погружения  в  транс  у
испытуемой появилась каталепсия. Это испугало и расстроило ее, но прежде чем
вывести  женщину  из  транса,  ее  уверили,   что   это  была  заторможенная
речедвигательная  реакция.  Это не только не насторожило ее, а наоборот, еще
больше пробудило интерес к делу.
     В  двух  других гипнотических  сеансах  она  изъявила  желание испытать
"другие явления, связанные с речедвигательной  деятельностью". Ей предложили
смотреть на присутствующих и следить за тем, как по мере ослабления внимания
и  сосредоточения на движении своих  рук она  перестает замечать присутствие
свидетелей.  Таким  образом,  у  испытуемой  удалось  вызвать  отрицательную
галлюцинацию, настолько возбудив ее интерес к речедвигательной деятельности,
что  он  исключил   любую  другую  форму  поведения.  Затем  у  нее  вызвали
положительные  галлюцинации. При этом она видела  свою поднятую руку  в двух
разных положениях  так ясно,  что могла  отличить,  где  у нее рука,  а  где
зрительный  образ руки.  После  этого автор  высказал  предположение, что  в
зависимости от того, будет ли  ее внимание к своим речедвигательным реакциям
возрастать или угасать,  она попеременно будет видеть или не видеть, слышать
или не слышать присутствующих, сможет  вызвать раздвоенные зрительные образы
присутствующих,  сможет забыть о  присутствии  других  людей  и даже  об  их
существовании  и  многое  другое. Таким  путем ей  предоставили  возможность
пережить множество гипнотических событий.
     Затем предстояла очень трудная задача сообщить испытуемой, что она была
загипнотизирована.  Эта  попытка была  сделана во время шестого  сеанса.  Ей
предложили   вспомнить   свои  ощущения   во   время  "первой   демонстрации
речедвигательных  реакций". Когда  она  сделала  это,  автор заметил, что ее
сосредоточенность  на себе, вероятно,  можно  сравнить с похожим состоянием,
которое  наблюдается  в гипнозе. При  воспоминании о  "второй  демонстрации"
автор  высказал  мнение,  что  она  действовала  почти  в  состоянии транса.
Испытуемую  попросили  вспомнить,  как  она  вела  себя  во  время  "третьей
попытки". Когда  она  это сделала, ее спросили, чем она может объяснить свою
каталепсию; еще ее попросили  восстановить все, что  ей говорилось и как она
на это реагировала. В этот  раз автор сделал ясный намек на гипноз, похвалив
при  этом способность испытуемой  вызывать в своем воображении  зрительные и
слуховые образы,  что  помогло ей так хорошо разобраться в своих  действиях.
Сразу   же   ей   предложили  вспомнить   свое  поведение   при   "четвертой
демонстрации". Сделав  это, женщина  неуверенно спросила, не  была ли она во
время этой демонстрации под гипнозом. Ее уверили в том,  что она  вела  себя
совершенно свободно, все понимала и все ей удавалось. Тогда она заявила:
     "Выходит,  я  нахожусь  под  гипнозом сейчас".  Автор  подтвердил это и
быстро стал напоминать о каждой ее удаче и о том, как великолепно она сумела
воспользоваться  речедвигательными реакциями для того, чтобы  обогатить свой
личный  опыт. Ее  попросили  еще  раз пережить события  этого  вечера и дать
автору любой совет, какой она сочтет нужным.
     После некоторого размышления испытуемая попросила автора не говорить ей
после  пробуждения, что она была  загипнотизирована, а дать ей время на  то,
чтобы изменить свое отношение к гипнозу и  к самому автору как пропагандисту
этого  метода,  а  также  на то,  чтобы  осознать  ошибки  в  прежних  своих
рассуждениях.
     На том и порешили. Испытуемой  сказали, что  она  проснется и  не будет
помнить о своих приключениях под  гипнозом, у нее останется приятное чувство
от  сознания   того,  что  и  она  и   автор  одинаково   заинтересованы   в
речедвигательной деятельности. Затем ей внушили, что ей подсознательно будет
приятно утаивать  от  самой  себя  факт  пребывания  под гипнозом  и  что  в
подсознании она будет беречь  это как тайну между ней  и  автором.  Ей также
сказали, что ее подсознание сможет и будет влиять на сознание таким образом,
что  это  позволит  ей заняться гипнозом и изучением пережитого ею  в разных
состояниях транса, в  любой форме, которая удовлетворит ее  интеллектуальный
интерес. Это постгипнотическое внушение предоставило  испытуемой возможность
убедиться  в  независимой работе  сознания  и подсознания,  в  существовании
гипнотической  амнезии  и  в проявлении  постгипнотических  поступков. Кроме
того,  ей на самом глубоком  уровне  транса дали понять, что как личности ей
ничто не  грозит  и  при индукции  транса ее поведение  важнее, чем действия
врача, и что  более простая  форма поведения может стать ступенью в развитии
подобной, но более сложной формы поведения.
     Результат  всего  этого  оказался  очень  интересным.  Два  дня  спустя
испытуемая принесла извинения за  свой  "глупый  скептицизм"  по отношению к
гипнозу и за "беспардонное" пренебрежение к работе автора. Она добавила, что
очень довольна тем,  что ей  пришлось извиниться. Спустя еще  несколько дней
она добровольно вызвалась участвовать  в  опытах,  уверяя, что теперь  очень
интересуется гипнозом и хотела бы принять участие в исследованиях. В течение
нескольких лет она была самой интересной испытуемой.
     В  этом   случае,  описанном  так  подробно,   автор   приводит  многие
соображения, которые,  по его убеждению, имеют  первостепенное значение  при
индукции  глубокого  гипноза.  То  обстоятельство, что  между  испытуемым на
уровне его подсознания и врачом устанавливается "тайное взаимопонимание", не
раз способствовало  индукции глубокого  гипноза у  людей, которые  без  этой
"маленькой   тайны"   оказывали   агрессивное   противодействие.   Благодаря
установившемуся взаимопониманию они могли осознавать свое противодействие  и
выражать  его свободно  и без  опаски. В то же  время  у  них  было ощущение
эффективного  и  надежного сотрудничества. Полученное  при этом удовольствие
побуждало  к  продолжению и  успешному  завершению эксперимента, а  активное
противодействие очень скоро пропадало, снималось или разумно использовалось.
     Короче говоря,  как  бы ни вел себя  испытуемый,  его поведение следует
направить на создание  состояния  транса. В описанном выше  примере  желание
испытуемой,  чтобы  автор   потерпел  неудачу,  перешло  в  речедвигательную
деятельность,  которая постепенно дала множество  гипнотических переживаний.
Эти переживания были прямо или косвенно вызваны речедвигательными реакциями.
Их увенчал успех, принесший удовольствие, как испытуемой, так и врачу.
     Если бы  в этом  случае мы попытались  использовать директивные  методы
наведения транса, то  такая попытка закончилась бы неудачей.  Наш успех  был
связан с тем, что целью  эксперимента было не доказать  мастерство автора, а
дать  испытуемой  ясное  представление  о  природе  гипноза  и  о  характере
проводимых исследований.
     Мы  уделили   достаточно   много  внимания  общим  принципам  наведения
глубокого транса.  Теперь дадим краткое описание некоторых  частных  методов
гипноза, которые обычно приводят  к  успеху. Из-за недостатка  места  многие
детали  приемов,  которые в  каждом отдельном случае  могут  меняться, здесь
опущены.
Метод путаницы
     Этим  методом   пользуются   для  того,   чтобы  вызвать   определенные
гипнотические явления, а  также для индукции  глубокого  транса. Прибегать к
нему   лучше  всего,  когда  имеешь   дело  с  высокообразованными   людьми,
проявляющими  интерес  к  гипнозу, или  с  теми,  кто  выказывает  нежелание
подвергнуться гипнозу, а на самом деле подсознательно очень этого хочет.
     Суть  метода  заключается  в  том,  что  делается  ряд  противоречивых,
взаимоисключающих,  разнонаправленных,  отличающихся   по   форме  внушений,
требующих  от испытуемого постоянного переключения внимания. Если, например,
испытуемому делают  внушение  поднять руку, его выразительно  просят поднять
правую руку и  не  двигать левой.  Когда  врач,  повторяя  внушение,  просит
поднять левую руку  и  не шевелить правой, испытуемый приходит к  мысли, что
врач не следит за своими словами. Когда испытуемый окончательно убеждается в
том,  что  врач  что-то  путает,  он,  сам  того  не   подозревая,  начинает
сотрудничать с ним. В этот момент можно  и вовсе запутать пациента,  требуя,
чтобы он, не двигая руками, в то  же время одну поднял, а другой давил вниз.
После этого можно вернуться к первоначальному требованию.
     Движимый желанием  сотрудничать  с  врачом, который  явно не следит  за
своей  речью,   испытуемый  старается  разобраться   в  этом  хаосе  путаных
требований  и  приходит  в  такое замешательство, что рад  любому  разумному
предложению, лишь бы  выбраться из этой утомительной и  запутанной ситуации.
Приказы надо отдавать быстро, решительно и уверенно, не позволяя испытуемому
опомниться и хоть  как-то их упорядочить. В  лучшем случае он может пытаться
приспособиться к этой неразберихе и признать, что  в этом потоке  нелепостей
есть какой-то смысл.
     Метод этот можно несколько видоизменить. В состоянии транса испытуемого
можно без конца путать:  какую руку поднять, какой двигать быстрее,  а какую
отводить в сторону, какую задерживать, а какой продолжать двигать, и в каком
направлении. И так до тех  пор, пока не станет ясно, что он готов  выполнить
любое требование, лишь бы прекратилась эта путаница.
     Метод  путаницы оказался чрезвычайно  эффективен  при внушении глубокой
амнезии и возврате испытуемого в  разные периоды его прошлой жизни. При этом
можно ссылаться  на ежедневные  события, которые так  знакомы  каждому. Если
испытуемого  необходимо вернуть  в  пережитое  в прошлом, начинать  нужно  с
житейских  рассуждений о том,  как  легко мы  путаем  дни недели, как  часто
думаем, что свидание,  на  которое мы должны были прийти вчера, назначено на
завтра, и  как часто помечаем свои письма прошлым годом, а не нынешним. Если
испытуемый соглашается и  дает понять, что, действительно,  у него тоже  так
бывает, то  продолжают рассуждать таким образом: сегодня, скажем, вторник, а
можно думать, что четверг,  но поскольку сегодня среда и  поскольку в данной
ситуации вообще не имеет  значения, среда  сегодня или понедельник, то ничто
не мешает нам  живо вспомнить  одно приключение, которое  мы пережили неделю
назад в понедельник, точь-в-точь такое,  какое мы  пережили в прошлую среду.
Оно в  свою очередь напомнило  о событии, которое испытуемый пережил в  свой
день рождения в 1948  году, и в  то время он мог только гадать, а не знать в
точности, что  произойдет с ним на дне рождения в 1949  году, и уж тем более
-- на дне его рождения в 1950 году, поскольку эти  дни еще  не наступили.  А
раз они еще не наступили,  то  у него, живущего в 1948 году, не может быть о
них никаких воспоминаний.
     Прислушиваясь к этим  рассуждениям, испытуемый может считать, что в них
есть  какой-то смысл.  Однако чтобы  прояснить смысл этого, он  обратится  к
событиям своего  дня рождения в 1948 году, а для этого ему нужно отключиться
от  событий 1949  и  1950 годов.  Но  едва  ход  его  мыслей принимает такое
направление,  ему выдается новая порция рассуждении о том,  что человек одно
помнит,  другое  забывает, что  часто  забываются вещи, о которых,  мы  были
уверены, будем помнить всю жизнь; что произошедшее с нами в детстве встает в
памяти  живей, чем случившееся  в 1947, 1946 и 1945 годах;  буквально каждый
день  мы забываем что-нибудь  пережитое в текущем году, или  в прошлом году,
или в  1945, 1944 годах, а тем более в 1942, 1941 и 1940 годах.  А  из того,
что произошло в  1935  году, помнится лишь  отдельное,  а по мере  того, как
уходит время, забудется еще многое.
     В  этих рассуждениях испытуемому тоже  чудится какой-то важный смысл, и
чем больше он старается понять его, тем  больше с ним соглашается. Между тем
ему  уже внушена амнезия с упором  на детские воспоминания. Этим работа  его
памяти направлена в сторону более раннего возраста.
     Поначалу   к  этим   воспоминаниям   побуждают  не   приказами   и   не
наставлениями,  а рассуждениями, будящими  мысль.  Затем, по  мере того  как
испытуемый начинает  поддаваться, незаметно и постепенно  переходят к прямым
требованиям все более и  более живо вспомнить события 1935  или  1930  года.
Потом постепенно и  осторожно делается внушение  забыть  все, что было после
этого  года,  и  завершается  все  советом  "забыть  многое:  вещи,  события
прошлого, надежды на  будущее  -- ведь  забывать так естественно;  к тому же
преданное забвению не имеет больше  значения;  живо  и полно смысла лишь то,
что принадлежит настоящему -- мысли, чувства, дела".
     Так, ходу мыслей испытуемого  не только придается желанный ему порядок,
но и поведение его строится соответственно этим мыслям.
     Затем испытуемому  настойчиво, со все возрастающим напряжением говорят,
что сейчас он очень ярко вспомнит некоторые  события 1930 года и увидит себя
участником  одного  события,  которое  для  него  еще   не   окончено.  Один
испытуемый, которого  под гипнозом  вернули в прошлое, в тот день, когда ему
исполнилось  шесть лет, увидел себя за столом:  он с  жадностью ожидал, даст
ему мать одну  или  две сосиски. Уже упоминавшаяся  нами доктор  психологии,
возвращенная в детский возраст, увидела себя в классе, получающей задание от
учительницы.
     Многие  серьезные  ученые, занимающиеся  гипнозом, допускают  грубейшую
ошибку,  полагая,  будто  испытуемый,  перенесенный  в  свое прошлое,  может
вступать  в  беседы  с  гипнотерапевтом,  человеком,  которого  для  него  в
действительности не существует. Однако при критическом подходе гипнотерапевт
со всей серьезностью должен принять неизбежную трансформацию своей  личности
в мозгу гипнотика, а не считать это  притворством  или игрой. Уже упомянутая
доктор психологии  оживила  школьные  события,  после  которых встретилась с
автором   лишь  пятнадцать  лет  спустя.  Поэтому   образ  автора   невольно
трансформировался у нее в образ учительницы, и то, как она описала его в той
ситуации,  при проверке точно совпало с  описанием ее настоящей учительницы.
Для нее беседа в той классной комнате с доктором Эриксоном была бы полнейшей
нелепостью и  фальсификацией  прошлого. Однако воспринимая автора  как  мисс
Браун, она могла вести себя  естественно,  как  школьница, в соответствующей
обстановке   и   давать  ответы  мисс  Браун.  Ситуация  не  стала  для  нее
противоречивой и позволила оживить прошлое.
     В качестве примера некритического подхода можно привести случай с одним
психиатром. Он сообщил, что ему экспериментально удалось добиться возрастной
регрессии   до   стадии  внутриутробного  развития,  а   затем  получить  от
испытуемого  отчет  о  его   внутриутробных  переживаниях.  Он  не  учел  то
обстоятельство, что внутриутробный плод не способен ни говорить, ни понимать
слова.  Он  не понял, что испытуемый просто-напросто выдумал все  это, желая
подурачить некритичного и не думающего врача или сделать ему приятное.
     Чтобы получить достоверные  результаты, врач обязательно должен вникать
в регрессивную  ситуацию.  Сделать  это нетрудно. Вот пример. Одну пациентку
путем гипнотической регрессии вернули в четырехлетний возраст. От близких ей
людей мы узнали, что в те детские годы она любила поиграть с золотыми часами
с крышкой, которые давал ей сосед. Она об этом давно  забыла. В регрессивной
ситуации  автор без слов  показал пациентке свои  золотые  карманные часы  с
крышкой, и она тут же признала в нем своего соседа.
     Трансформация  врача в некую другую  личность происходит не только  при
регрессиях. Автор  не раз испытывал трудности при индукции глубокого гипноза
у  новичков,  пока не  понял, что  как  доктор  Эриксон  он  для испытуемого
случайный и  незнакомый человек  и что глубокий  гипноз может развиться лишь
тогда, когда он, доктор  Эриксон,  превратится в другого человека. Так, одна
пациентка, которой на  случай  родов внушали анестезию, постоянно  принимала
автора  за кого-то из  профессоров  психологии и  только незадолго до  родов
стала  опознавать  подлинную его личность.  Если  бы это  не  воспринималось
всерьез, то,  вполне  возможно,  не  удалось  бы  как  следует  индуцировать
глубокий  гипноз и вызвать полную анестезию во время родов. Как бы  опытен и
одарен ни  был  врач, он обязан  при индукции  глубокого гипноза считаться с
личностью  испытуемого,  учитывать  его  интересы,  понимать   и  признавать
особенности  его  бессознательных  действий.  Врач,  а  не  пациент,  должен
приспосабливаться к гипнотической ситуации.
Репетиционный метод
     Этот   метод  индукции  различных   состояний  глубокого  транса  можно
применять во многих случаях и в экспериментальной работе, и -- чаще всего --
в клинике. Он заключается в том,  что, выбрав  какое-нибудь многообещающее в
смысле индукции действие, испытуемому  предлагают представить его, а потом и
выполнить в уме.
     Испытуемый, плохо поддающийся гипнозу,  но имеющий все данные для того,
чтобы стать  хорошим  гипнотиком,  может  плохо  реагировать, к примеру,  на
внушение выполнить автоматическое письмо. В этом случае испытуемому делается
рад внушений, позволяющих ему мысленно выполнять действия, ведущие к полному
успеху. Затем его просят мысленно  повторить эти действия, пользуясь гладкой
бумагой, линованной бумагой, ручкой, карандашом или углем. Далее его  просят
мысленно  повторить  эти  действия  еще  раз,  исполь