ении  снова
обратилась за лечением к автору. Однако она отвергла все попытки расспросить
ее,  вежливо,  но твердо  заявив,  что ее  единственной  проблемой  являются
головные  боли и что все лечение нужно  направлять на этот симптом. Если это
будет сделано, то исчезнут и все остальные проблемы, обусловленные головными
болями и ее реакцией на них. В конце концов  автор  принял  ее условия, хотя
про себя решил прибегнуть к экспериментальным методам.
     У нее удавалось вызвать только  легкие состояния  транса,  но  они были
использованы,  чтобы сохранить  ее  сотрудничество  в качестве субъекта  для
клинического обучения. Это позволило вызвать у пациентки состояние глубокого
транса,  в  котором  она прошла соответствующее обучение и получила  команду
дать автору возможность индуцировать у нее глубокие трансы и в будущем.
     В  течение   следующих  четырех  недель  было  индуцировано  пятнадцать
глубоких  трансов.   Их  использовали  для   многократных,   решительных   и
настойчивых внушений,  которые она  наконец приняла  и  которым  согласилась
подчиниться:
     1.  Когда   неожиданно   появляется   головная   боль   или   возникает
необоснованная  раздражительность, которая  предшествует головной  боли,  ей
нужно сразу же лечь в  постель  и глубоко поспать, по крайней мере, полчаса.
Эта мера (это ей повторили несколько раз) может предотвратить все неприятные
проявления.
     2. После  получасового сна она должна потратить по  крайней мере час, а
желательно  и  больше,  ругая, оскорбляя, проклиная и критикуя любого,  кого
пожелает,  но  только в  уме,  про себя,  при этом давая  полную  волю своей
фантазии. Сначала  она должна  делать  это в силу подчинения  инструкциям, а
позже -- только из-за своих собственных садистских желаний.
     3. Затем ей  сказали, что, получив  нужное эмоциональное удовлетворение
от  этих вербальных  агрессий, она должна глубоко поспать еще полчаса. Затем
она  может  проснуться  и  свободно,  спокойно, не проклиная себя,  заняться
работой.  Это вполне  в  ее  силах, поскольку  подчинение  этим  инструкциям
приведет в результате  к гипнотическому сну, который сохранится до  тех пор,
пока она окончательно не проснется успокоенной и отдохнувшей. Из всего этого
ей  нужно  знать  только  то,  что  она  легла  спать,  уснула  и,  наконец,
проснулась, чувствуя себя спокойной и отдохнувшей.
     В течение  первых трех  недель пациентка, подчиняясь этим  инструкциям,
шесть раз отпрашивалась с работы, шла в свою комнату  и засыпала.  Она спала
от двух до трех часов, потом просыпалась и казалась отдохнувшей и спокойной.
Несколько проверок  показали, что в  то время  как  она  "спала",  пациентка
находилась в состоянии транса, но у нее не было нужного раппорта с автором.
     На  четвертой  неделе была введена новая  процедура.  Она также приняла
форму   постгипнотического  внушения,  которое  заключалось  в  том,  что  в
определенный день, в определенный  час у пациентки должна  появиться сильная
головная  боль.  Когда это  произойдет, она  должна противостоять приступу и
продолжать  работу  до  тех пор, пока будет  в  состоянии. Затем она  должна
спешно идти в свою комнату и выполнить первую серию внушений.
     Эти  инструкции  были успешно выполнены.  В час дня в  указанный  день,
через  три часа  после того, как  у нее началась  головная  боль,  пациентка
вернулась  к работе  во вполне удовлетворительном состоянии.  Она жаловалась
лишь  на  чувство  ужасного  голода, так как пропустила  обед.  В предыдущих
случаях  она  часто  хваталась   за  этот  предлог,  чтобы   оправдать  свою
раздражительность.  Таким  образом,  ей  убедительно доказали  эффективность
гипнотического внушения и возможность хорошего терапевтического эффекта.
     Неделю  спустя  в другом  состоянии  транса  ей дали  постгипнотические
инструкции  в  определенное  время  вызвать у себя  эмоциональное нарушение,
которое часто предшествовало головной боли.  Когда оно возникнет, она должна
воспротивиться ему, следить за своим языком и давать ему  волю только у себя
в комнате  и,  наконец,  вызвать у себя всеподавляющее желание уйти  в  свою
комнату  и лишь  там отдаться  этому эмоциональному  расстройству.  Там  она
должна   следовать  ранее  внушенной  процедуре.  Женщина  подчинилась  всем
командам и, проспав  около трех часов, в хорошем расположении духа вернулась
к работе.
     В  целый  ряд  терапевтических  инструктивных  трансов  намеренно  были
включены  два  специальных  сеанса,  направленных  на  то,  чтобы  заставить
субъекта  поступать в  соответствии  с  прежними  инструкциями.  Последующие
состояния  транса,  в  которых  давались перечисленные выше  внушения,  были
усилены  ссылкой  на  экспериментально  установленную  степень  выраженности
постгипнотической индуцированной головной боли и эмоциональных расстройств и
на выгоду выполнения инструкций. Кроме того, были предприняты усилия убедить
ее в эффективности общей  процедуры и  желательности сразу же  отдаваться на
волю постгипнотических внушений.
     Последний сеанс  транса был посвящен общему обзору инструкций,  которые
были  даны за все сеансы, ее обретенной способности правильно реагировать на
проблему и  возможности  применять  процедуру в будущем  в  случае появления
головных  болей  и  эмоционального расстройства.  Несколько  раз в  процессе
работы  предпринимались усилия изучить  содержание ее  размышлений во  время
душевной  агрессии, но она  оказалась необщительной и заявила, что не  может
пересказать свои мысли.
     Вопросы, заданные ей  в состоянии пробуждения,  выявили полную  амнезию
всего  произошедшего.  Пациентка  помнила  лишь,  что  была  несколько   раз
загипнотизирована  и  что  в  целом  ряде  случаев,  когда  она  чувствовала
появление головных  болей,  у нее возникало  непреодолимое  желание спать, а
после сна боль исчезала. Любая попытка получить дополнительные данные успеха
не  имела. Она приписала изменения  в своем  поведении  гипнозу, но никакого
любопытства относительно того, что произошло, не проявила.
Результаты
     После того как она ушла из больницы, ее не видели около трех месяцев. В
следующую встречу она рассказала,  что испытала за это время лишь  два очень
сильных приступа  головной боли, которые легко переборола с  помощью легкого
сна,  и что это самые счастливые  три  месяца  в  ее жизни. Она начала шумно
благодарить автора, заявив, что ее освобождение  от головных болей оказалось
несомненным результатом  его  гипнотической  работы.  Попытки узнать причину
такого ее заключения ни к чему  не привели. Она только выражала уверенность,
убежденность, наконец,  свою благодарность,  но никаких признаков  того, что
она понимает и знает, что же  произошло с терапевтической  точки  зрения, не
было. Автор прервал этот поток благодарностей и предложил ей благодарить его
только  в  том  случае, если это удовлетворительное состояние сохранится и в
будущем. На этом замечании беседа окончилась.
     С  тех пор прошло более пятнадцати лет, а результат  лечения  оставался
удовлетворительным.  Она нашла  работу  в  другой  части  страны  и  успешно
продвигалась  по службе  до тех пор, пока  не  стала  руководителем  отдела.
Каждое рождество она присылает автору поздравительную открытку, выражая свою
бесконечную  благодарность.  Иногда  она  посылает  автору  деловое  письмо,
спрашивая  о  нужных ей  специалистах  или  рекомендуя  ему  кого-либо,  кто
нуждается в лечении. Можно еще добавить, что автор познакомился с некоторыми
людьми, которые с  ней  работают.  Они  испытывают  к ней большое  уважение,
личную  симпатию  и говорят  о  ней  как  об  очень  симпатичном обаятельном
человеке. В ответ на специальное  письмо автора она написала, что в  среднем
за год испытывает три приступа  головной  боли, но легко избавляется от  них
после короткого отдыха. Она уверена в том,  что эти головные боли отличаются
от прежних, и объясняет их тем, что читает без очков.
     Теперь ей чуть  больше сорока лет,  она не замужем, поглощена работой и
очень довольна жизнью. Один компетентный психиатр, хорошо с ней знакомый, но
не  знающий  ничего   о  вышеизложенной   истории,   сказал:   "Она  из  тех
восхитительных людей,  которых вам хотелось  бы причислить к  своим друзьям.
Она смотрит на  мужчин только как на приятных компаньонов, и ничего  больше.
Она с большим  энтузиазмом относится к своей работе и  вдохновляет  каждого,
кто работает под ее началом. Вечера она любит проводить дома, ходит в театр,
на  концерты  или  устраивает для  нас веселые  вечеринки.  Она  довольна  и
счастлива. Это большое удовольствие -- быть в числе ее знакомых".
Комментарий
     Определенный анализ хотя бы одного аспекта этой истории невозможен, так
как будет ограничен только явными симптомами. Известны лишь действия врача и
последующие определенно успешные результаты лечения.
     Можно   только   сказать,   что   была  использована  экспериментальная
процедура, которая  каким-то  образом позволила  подсознательному пациентки,
искаженному  и   дезорганизованному   в   своем  функционировании,  получить
удовлетворительную роль в ее общей практической  деятельности,  не становясь
при этом частью ее сознательного  мышления. Возможность  такого результата у
одной пациентки предполагает,  что такую  процедуру можно  удовлетворительно
приспособить к терапевтическим нуждам других пациентов.
     Вернуться к содержанию
ГИПНОТЕРАПИЯ ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ ПРОЯВЛЕНИЙ У СТОМАТОЛОГИЧЕСКИХ ПАЦИЕНТОВ
     J. "Amer. Psyhosomat. Dentist", 1955, No I, pp. 6--10.
     В психиатрической практике  очень часто встречаются пациенты,  проблемы
которых концентрируются вокруг  какого-нибудь физического свойства,  которым
они очень не  удовлетворены.  Зачастую эти пациенты  обращаются за помощью к
тем специалистам, которые имеют достаточную квалификацию, чтобы иметь дело с
такими проблемами,  но не имеют ни опыта, ни знаний, необходимых  для  того,
чтобы  понять,  что прежде  всего в  данном  случае нужно учитывать личность
пациента, а не его физическое состояние.
     Следовательно, усилия изменить физическое состояние пациента независимо
от  технического  умения и  полученных  результатов не имеют  почти  никакой
ценности,  так как ожидания пациента,  полные надежды,  намного  превосходят
возможности его реального  физического состояния. Это  особенно относится  к
стоматологии и пластической хирургии, где самая  квалифицированная работа не
может иногда удовлетворить эмоциональные требования пациента.
     Чтобы  проиллюстрировать этот тип психосоматической проблемы  в области
стоматологии, здесь приводятся две истории болезни. В каждом примере пациент
объяснял проблемой  с  зубами свою  плохую  личностную  приспособляемость  к
жизни. И  в каждом  случае проблема лечения состояла не  в стоматологической
коррекции, а в осознании эмоциональных потребностей.
Пациент А
     Девушка,  студентка университета,  обратилась за помощью к  психиатрам,
потому  что она  едва  справилась с  программой первого  курса  и не  смогла
закончить второй курс. Причиной ее визита к автору  было то, что  она знала,
что он -- гипнотерапевт, и потому, что на нее произвела большое  впечатление
факультативная  лекция,  которую  автор прочел в  ее университете. Когда она
вошла   в   кабинет,  то   сразу   же  сказала,  что  ее,   вероятно,  можно
загипнотизировать  одним взглядом, и что ей бы  хотелось, чтобы  она даже не
знала о том, что находится  в состоянии транса. Не  было предпринято никаких
попыток, чтобы развеять ее иллюзии.
     Она пришла к психиатру, не поставив в  известность своих родителей, так
как считала,  что  они не понимают  ее  проблем, Она вообще никому ничего не
говорила, потому что думала, что они  преуменьшают ее  беду и успокаивают ее
неискренне.
     Ее  основная жалоба  состояла  в том, что она  по внешности "абсолютный
урод", поскольку у нее  только один верхний коренной зуб.  Это не беспокоило
ее вплоть до  наступления  физической  зрелости и смены места  жительства  в
связи  с  поступлением в  университет.  Ее  реакция  на  изменение  ситуации
состояла в том, что она стала уединяться, замкнулась в себе, она стала много
думать о том, как  была бы хороша жизнь, если бы у нее были нормальные зубы.
Она  считала  себя  очень  одинокой,  отказывалась  обедать  в  студенческой
столовой, любой ценой старалась  не смеяться  и не улыбаться, произношение у
нее  было неверным,  так  как  она  старалась  держать  свою верхнюю  губу в
неподвижном состоянии. Однако  нужно  сказать, что  ее поведение  в кабинете
психотерапевта отличалось легкостью и свободой, так как она считала, что  ее
загипнотизировали.
     Во  время  беседы  автор  заметил,  что  ее  речь  почти  исключительно
основывалась на  сленге. Даже  тогда, когда она делала серьезные  замечания,
она облекала  их в форму экстравагантного сленга.  В следующих двух  беседах
автор  побудил  ее  показать  свои  обширные  знания сленга  прошлых  лет  и
настоящего времени и  то, как легко  она им пользуется. Она  с удовольствием
продемонстрировала  свои способности. Ее попросили показать  "рубленый" язык
британцев, "обкусанное"  произношение  шотландцев.  Она  также  очень хорошо
знала популярные песни из прошлого и настоящего, комические рассказы, сказки
и легкую, несерьезную литературу всякого сорта.
     Следующая беседа была  целиком посвящена широкому обсуждению колориту и
образности  сленга.  Этот   разговор  незаметно,  многими  путями  привел  к
обсуждению  некоторых  выражений,  взятых  из  детских  песенок  и сказок  и
связанных  с зубами и  деятельностью  зубов. Например,  из песни  Лили Абвер
"Разгрызть медведя"  , из  сказки о Красной  шапочке: "Какие большие  зубы у
тебя, бабушка", из детской песенки: "Старый Ден Такер умер от зубной  боли в
пятке", "имела  зуб на отца за то,  что  тот дает  мало карманных  денег", и
"откусила изрядный кусок от бананового пирога".
     Она  заинтересовалась этим  разговором и долго  смеялась  над  усилиями
автора  говорить  в  стиле,  характерном  для хиппи.  Она  весело  и  охотно
участвовала  в  разговоре, извлекая  из своей  памяти все ссылки  на  зубы в
популярных песенках, детских сказках и  песенках,  в  комических рассказах и
анекдотах, не  замечая,  по-видимому, постоянно  повторяющихся ссылок на  ее
личные проблемы. Для следующей беседы  она  обещала "скалить зубы"  вместе с
автором над всем тем, что она сможет раскопать в юмористических книгах.
     Следующий сеанс был удивительным. В ответ на просьбу чередовать в своей
речи  британский  и шотландский  стили и использовать  при  этом сленг,  она
начала почти без передышки  приводить  отрывки из  песен, сказок, рассказов,
частушки, стишки, юморески,  басни на новом сленге, где имелись бесчисленные
ссылки на зубы.
     Когда, наконец,  она начала замедлять свою речь, автор сделал следующее
замечание:  "Когда  вы  вгрызаетесь  в  какую-нибудь работу,  вы  фактически
вонзаете в нее свои зубы; но  тоща  вам  приходится прибегать к помощи языка
хиппи. А  теперь попробуйте воспользоваться своими  „жевунами",  чтобы
„рубить" фразы по-британски и „откусывать" по-шотландски".
     Она  сделала  резкую, неожиданную паузу,  очевидно, вдруг  поняв личные
намеки и тот факт, что зубы могут быть интересным, удивительным предметом.
     Так как ей очень  нравились  каламбуры, то ей  напомнили  немедленно  о
комической песенке "Вот мой хлоп-шлеп" и велели ей идти домой, посмотреть на
себя в зеркало, широко улыбнуться, а потом сказать: "Вот моя пасть!" Если ей
это непонятно, то пусть обратится к словарю.
     Во время следующей беседы она много улыбалась и смеялась, начав с того,
что  встретила автора  широкой улыбкой и сказала: "Да, сэр, вот  моя пасть!"
Когда ее  спросили,  что она  делала  со  времени  предыдущего  сеанса,  она
ответила, что  отлично провела  время,  разговаривая с различными акцентами,
приводя  тем  самым  в  замешательство  своих  учителей  и  развлекая  своих
одноклассников.  Автор  задал ей вопрос  о  том,  чувствовала  ли  она  себя
страшилищем, она  заявила,  что нет,  а ее  педагоги определенно чувствовали
себя  именно так, когда  она "разжевывала  лягушку,  сосиску  или кукурузную
лепешку" (т. е. говорила с французским, немецким и южным акцентами).
     Впоследствии  один  из  ее   преподавателей,   обсуждая  педагогические
проблемы, рассказал об удивительном перевоплощении одной из своих студенток.
Сначала  он заметил,  что она была робкой, одинокой и инертной девушкой,  ее
речь была плохой  и она  плохо читала. Потом однажды  она безошибочно прочла
наизусть стихи с шотландским  акцентом. Позже он услышал, как она болтала со
своими  друзьями  в  коридоре  с норвежским акцентом.  Теперь  он  считал ее
блестящей студенткой, хотя не мог найти объяснений ее прежнему поведению.
     Немного  позднее  другой педагог  при  обсуждении  своей диссертации об
аспектах поведения студентов привел пример удивительного перевоплощения этой
девушки  и появления ее удивительных  лингвистических  способностей, которые
превратили ее в авторитетную способную студентку.
Пациент В
     Девушка в возрасте 21 года, работающая секретарем  в одной строительной
фирме, обратилась  к  автору с  просьбой о лечении,  поскольку  "я  существо
низшего  разряда, я  не  могу  так жить дальше.  У меня  нет друзей.  Я живу
одиноко. Я веду слишком  уединенный образ жизни, чтобы  выйти замуж.  Я хочу
иметь мужа, детей и свой дом, но у меня нет никаких шансов для этого. У меня
нет ничего,  кроме работы, я становлюсь старой девой. Но я решила обратиться
к  психиатру, прежде  чем  покончить  с  собой. Я хочу, чтобы вы попробовали
помочь мне в течение  трех месяцев; если ничто не изменится, то для меня это
конец".
     Она была  настроена очень решительно и согласилась  только  на два часа
лечения в неделю  в течение трех месяцев. Она заплатила за лечение заранее и
поставила условием, что она уедет отсюда по завершению 13-го сеанса. (Она по
календарю подсчитала число возможных бесед с автором.)
     Она была весьма  немногословна относительно  своей прошлой  истории. Ее
родители,  для которых  она  не  была  желанным  ребенком,  никогда не  были
счастливы.  Они погибли в автомобильной катастрофе вскоре после окончания ею
средней  школы.  С  тех пор  она  жила в меблированных комнатах и  выполняла
стенографическую  и секретарскую работу на различных предприятиях. Она часто
меняла  место работы из-за чувства неудовлетворенности.  Когда ей задали ряд
вопросов  относительно  ее  самой,  ее  чувства  неполноценности,  она  дала
следующий горький перечень:
     1. Между  двумя верхними  передними зубами у  меня несоразмерно широкий
промежуток.  Это  ужасно,  и  я не  смею улыбаться. (С трудом  ее  уговорили
показать зубы: промежуток составлял приблизительно 3 мм.)
     2. Я нечетко  говорю. (Из-за того, что она старалась не двигать верхней
губой.)
     3. У меня черные, жесткие, прямые и слишком длинные волосы.
     4. У меня слишком маленькая грудь и очень узкие бедра.
     5. У меня слишком толстые лодыжки.
     6. Мой нос -- курносый. (На самом деле -- весьма незначительно.)
     7. Я -- еврейка.
     8. Я -- нежеланный ребенок, всегда была им и останусь такой навсегда.
     При  прояснении этого  списка  недостатков  упор  был  сделан  на  этом
небольшом физическом  дефекте. Она чувствовала, что могла  бы приспособиться
ко всем  другим затруднениям,  но этот "ужасный промежуток" превращал всякую
надежду  в  невозможное. После  такого  горького  описания  самой  себя  она
разрыдалась,   собралась  уйти,  заявив:  "Оставьте  деньги  себе,  они   не
понадобятся мне  там, куда  я  собираюсь".  Однако  нам удалось уговорить ее
выполнить свой первоначальный план относительно трехмесячного лечения.
     Вопреки  ее   описанию  пациентка   была   определенно   хорошенькой  и
привлекательной девушкой с хороши