. Они сидели  на
корточках, сияя от счастья, и сердце мое устремилось к ним навстречу.
   Так мало нужно им для счастья.
   Они провели с нами ночь,  жарили  на  нашем  костре  крыс,  наколотых  на
прутья, как шашлык. Крыс они не свежевали и не  снимали  шкуры,  которая  на
огне тлела и пахла, как тлеющие тряпки.
   - Меня сейчас вырвет, - прошептала Салли, побледнев, глядя на то, с каким
аппетитом наши два друга едят.
   - Почему они называют тебя Птицей Солнца?  -  спросила  она  позже,  и  я
перевел ее вопрос Ксаи.
   Он подпрыгнул и великолепно сымитировал движения нектарницы, быстро кивая
головой и размахивая руками. Очень похоже: бушмены прекрасно знают природу.
   - Они говорят, что я так себя веду, когда возбужден, - объяснил я.
   -  Да!  -  воскликнула  Салли,  захлопав  в  восхищении  руками,  и   все
засмеялись.
   Утром мы все вчетвером пошли в пещеру, и в ней маленькие люди чувствовали
себя как дома. Я сфотографировал их, а Салли зарисовала, когда они сидели на
скале у бассейна.  Ее  очаровали  их  изящные  маленькие  руки  и  ноги,  их
увеличенные  ягодицы  -  известная  анатомическая  особенность,   называемая
стеатопигия, которая позволяет им  запасать  пищу,  как  верблюдам  воду,  и
прожить в суровой пустыне. Гал рассказал  Ксаи,  чем  мы  занимались  вчера,
когда он нас увидел, и это вызвало многочисленные комментарии и смех.  Салли
пожелала узнать, в чем дело, я объяснил ей, и она вспыхнула, как  солнце,  -
приятная перемена, потому что обычно краснею я.
   Бушменам чрезвычайно понравились рисунки Салли, и я отвел их к наскальным
изображениям.
   - Это рисунки моего народа, - похвастал Ксаи. - Это место наше  с  самого
начала.
   Я показал на портрет белого царя, и Ксаи, ничего не утаивая, объяснил:
   - Это царь белых призраков.
   - Где он живет?
   - Он живет со своей армией призраков на луне,  -  объяснил  Ксаи,  а  мои
критики обвиняют меня в романтике!
   Мы некоторое время обсуждали  эту  проблему,  и  я  узнал,  как  призраки
перелетают с луны на  землю,  что  они  расположены  к  бушменам,  но  нужно
соблюдать осторожность, потому что лесные дьяволы иногда притворяются белыми
призраками. Гал принял меня за одного из них.
   - Может, когда-то белые призраки были людьми?
   - Нет, конечно, нет, - вопрос сбил  Ксаи  с  толку.  -  Они  всегда  были
призраками и всегда жили на луне и в этих холмах.
   - Ты когда-нибудь видел их, Ксаи?
   - Мой дед видел белого царя. - Ксаи  с  достоинством  избежал  ответа  на
вопрос.
   - А это, Ксаи? - я  указал  на  рисунок  каменной  стены  с  шевронами  и
башнями, - что это такое?
   - Это Лунный город, - с готовностью ответил Ксаи.
   - Где он? На луне?
   - Нет. Он здесь.
   - Здесь? - переспросил я, начиная волноваться. - В этих холмах?
   - Да, - кивнул Ксаи и откусил еще кусочек сигары.
   - Где, Ксаи, где? Ты можешь показать мне его?
   - Нет. - Ксаи с сожалением покачал головой.
   - Почему нет, Ксаи? Я твой брат. Я из твоей семьи, -  умолял  я.  -  Твои
тайны - мои тайны.
   - Ты мой брат, - согласился Ксаи, - но я не  могу  показать  тебе  Лунный
город. Это призрачный город. Только в полнолуние войско призраков спускается
на землю, и тогда город ясно виден под холмами, но на утро он исчезает.
   Я начал успокаиваться.
   - А ты сам видел Лунный город, Ксаи?
   - Мой дед видел, очень давно.
   - Дедушка многое повидал, - с горечью сказал я по-английски.
   - Что случилось? - поинтересовалась Салли.
   - Объясню позже, Сал, - ответил я и снова повернулся к бушмену. Ксаи,  ты
когда-нибудь в своей жизни видел такой город? С высокими каменными  стенами,
круглыми каменными башнями? Не в этих холмах, а в другом месте? На севере, у
большой реки, в пустынях запада - где угодно?
   - Нет, - ответил Ксаи. - Такого города я никогда не видел. - И  я  понял,
что никакого утраченного города севернее великой котловины и  южнее  Замбези
нет, иначе Ксаи увидел бы его за свои семьдесят лет беспрерывных скитаний.
   - Вероятно, какой-нибудь древний бушмен забрался на 270 миль к  северу  и
увидел храм в Зимбабве, - предположил я, когда вечером мы с Салли  обсуждали
у костра слова старика бушмена. - На него  он  произвел  такое  впечатление,
что, вернувшись, он нарисовал храм.
   - А как тогда объяснить белого царя?
   - Не знаю, Сал, - честно ответил я. - Может, это  все  же  белая  леди  с
букетом цветов.
   Похоже, когда я испытываю сильное разочарование - отказ Салли, рассказ  о
Лунном городе,  -  мой  мозг  временно  отключается.  Я  совершенно  упустил
ключевое место, хотя  не  заметить  его  было  невозможно.  А  ведь  у  меня
коэффициент умственного развития 156, я почти гений!
   На утро бушмены ушли к своим семьям, которые они  оставили  в  котловине.
Они унесли сокровища, которыми мы их наделили. Топорик, туалетное  зеркальце
Салли,  два  ножа  и  половину  коробки  сигар  "Ромео  и  Джульетта".   Они
растворились  в  обширности   Калахари,   ушли,   не   оглядываясь,   и   мы
почувствовали, что что-то потеряли с их уходом.

***

   На следующей неделе снова прилетел вертолет и привез целую груду припасов
и специального оборудования, о котором я просил Лорена.
   Мы с Салли отнесли в пещеру резиновую лодку и там надули у бассейна.
   Дули по очереди, пока не начинала кружиться голова.
   Салли спустила ее на  воду  и  счастливо  гребла,  пока  я  разбирался  с
остальным оборудованием. Тут была фиберглассовая тяжелая удочка, в  двадцать
пять унций, и коробка с прочной леской "Панн Сенатор" 12. Записка от Лорена:
"Что это вы собираетесь выудить? Песчаную рыбу или пустынную форель? Л."
   Я прикрепил леску к удочке, пропустил ее через  направляющие  колесики  и
прицепил к концу пятифунтовое свинцовое грузило. Опустил  груз  через  борт,
отключил предохранитель на барабане с леской, и она начала разматываться.
   Как я и просил, плетеная да кроновая  нить  была  помечена  через  каждые
пятьдесят футов, каждая отметка представляла собой  цветной  кружок,  хорошо
видный в прозрачной воде. Мы начали считать.
   - Пять, шесть, семь... Боже, Бен. Он бездонный.
   - Эти карстовые воронки могут уходить на большую глубину.
   - Одиннадцать, двенадцать, тринадцать.
   - Надеюсь, нам хватит лески, - Салли с сомнением посмотрела на оставшийся
клубок.
   - Тут 800 ярдов, - ответил я. - Более чем достаточно.
   -  Шестнадцать,  семнадцать.  -  Даже  на  меня  это   подействовало.   Я
предполагал, что будет около 400 футов, как в Сонном бассейне в  Синойе,  но
леска продолжала разматываться.
   Наконец я почувствовал, что груз коснулся дна, и  леска  провисла.  Мы  с
благоговением посмотрели друг на друга.
   - Чуть больше восьмисот пятидесяти футов, - сказал я.
   - Даже страшно плавать над дырой такой глубины.
   - Что ж, - сказал я решительно, - я планировал исследовать дно бассейна с
помощью аппаратов для подводного плавания, но придется отказаться.  То,  что
лежит на дне,  останется  там  навсегда.  Никто  не  может  погрузиться  так
глубоко.
   Салли посмотрела в зеленые глубины, и пятнистый,  движущийся,  отраженный
свет бросил на ее лицо странный  отсвет.  В  глазах  ее  появилось  странное
выражение. Неожиданно она встряхнулась, дрожь прошла по всему ее телу, и она
оторвала взгляд от зеленоватой поверхности.
   - Странное чувство. Как будто кто-то прошел по моей могиле.
   Я начал сматывать леску,  а  Салли  легла  на  дно  лодки  и  смотрела  в
отверстие в крыше. Вытаскивать леску  оказалось  не  так  легко,  но  работа
продвигалась.
   - Бен, -  неожиданно  сказала  Салли,  -  посмотри  туда.  -  Я  перестал
сматывать и посмотрел вверх. - С такого  угла  мы  никогда  не  смотрели  на
отверстие в крыше. Форма отверстия изменилась.
   - Туда, Бен. На ту сторону. - Салли указала. - Вот эта скала, торчащая из
крыши.  Она  слишком   прямоугольная,   слишком   правильная,   чтобы   быть
естественной.
   Я смотрел некоторое время. Потом с сомнением сказал: "Может быть".
   - Мы ведь не пытались найти это отверстие  наверху,  Бен,  -  с  надеждой
сказала Салли. - А можно это сделать? Давай поднимемся и посмотрим  на  этот
прямоугольный камень. Можно, Бен?
   - Конечно, - согласился я.
   - Сегодня. Сейчас! Уже больше двух часов. До темноты кончим.
   - Ну, давай. Можно прихватить с собой фонарики.

***

   Растительность  на  вершине  холма  оказалась   густой   и   колючей.   Я
обрадовался, что прихватил с собой мачете. Пришлось прорубать  тропу.  Снизу
мы отметили примерное расположение отверстия, но все равно  почти  два  часа
блуждали в зарослях, пока я чуть не свалился в него.
   Неожиданно прямо передо  мной  открылась  пугающая  черная  бездна,  и  я
отпрыгнул, чуть не сбив Салли с ног.
   - Чуть-чуть. - Я был потрясен  и  держался  на  приличном  расстоянии  от
отверстия,  обходя  его  к  тому  месту,  где  прямо   в   пустоту   торчала
прямоугольная скала.
   Наклонился,  осматривая  камень.  Далеко  внизу   в   полутьме   блестела
поверхность изумрудного  бассейна.  Я  не  переношу  высоту  и  почувствовал
головокружение, когда наклонился, чтобы осмотреть боковую поверхность.
   - Поверхность правильная, Сал. - Я провел по ней  руками.  -  Но  никаких
признаков обтесывания я не вижу. Конечно, тут сильно подействовала погода...
   Я поднял голову и застыл в ужасе. Салли ступила  на  каменную  платформу,
будто это доска для ныряния. Она стояла на самом краю. Я смотрел на нее, и в
этот момент она подняла над головой руки. Всеми пальцами указывала  на  небо
тем же самым жестом, какой сделала, впервые увидев изумрудный бассейн.
   - Салли! - закричал я, и голова ее дернулась. Она слегка покачнулась.
   Я приподнялся на коленях.
   - Не надо, Салли, - снова крикнул я, потому что понял,  что  она  вот-вот
прыгнет в голодную каменную пасть. Она медленно склонилась над пропастью.  Я
побежал по плите, и в тот момент, когда она,  наклонившись,  миновала  точку
равновесия, схватил ее за руку.  Какое-то  мгновение  мы  качались  на  краю
пропасти, потом я оттащил ее назад, в безопасность.
   Неожиданно  она  начала  дрожать  и  истерически  зарыдала,  а  я,   тоже
смертельно испуганный, держал ее в объятиях. Происшедшее выходило за пределы
моего понимания, случилось что-то мистическое и глубоко тревожащее.
   Когда всхлипывания Салли стихли, я мягко спросил:  "Что  случилось,  Сал?
Зачем ты это сделала?"
   - Не знаю. Сначала я почувствовала головокружение, потом все потемнело, в
голове зашумело и... не знаю, Бен. Просто не знаю.
   Прошло не менее двадцати минут, прежде чем  Салли  настолько  оправилась,
что мы смогли начать спуск к лагерю, к этому времени солнце уже садилось.  И
прежде чем мы добрались до тропы, ведущей вниз, стало совершенно темно.
   - Через несколько минут взойдет луна, Сал. Мне не нравится  спускаться  в
темноте. Давай подождем.
   Мы сидели на краю утеса, прижавшись друг к другу, не  для  тепла,  потому
что воздух все еще был горяч, а скалы нагреты солнцем, а потому, что оба еще
не отошли от испытанного  потрясения.  Сначала  из-за  горизонта  показалось
серебряное зарево, потом большая яркая круглая луна поднялась над  вершинами
деревьев и залила всю местность мягким бледным светом.
   Я посмотрел на Салли. Лицо ее в свете луны стало  серебряно-серым,  глаза
темные, окруженные кольцами, выражение отчужденное и печальное.
   - Пойдем, Салли? - поторопил я.
   - Еще минутку. Такая красота. - Я повернулся и взглянул на залитую  луной
равнину. У Африки много обличий, много настроений, и я люблю их все.
   Тут, перед нами, Африка приняла свою самую очаровательную  внешность.  Мы
молчали и смотрели, совершенно поглощенные и очарованные.
   Неожиданно Салли пошевелилась, полу встала.
   - Готова? - спросил я, тоже вставая.
   - Бен! - Она сильно сжала мне руку, начала дергать ее.
   - Бен! Бен!
   - Что, Сал? - Я испугался, что повторится приступ.
   - Смотри, Бен, смотри! - Голос ее был полон возбуждения.
   Одной рукой она продолжала дергать меня за руку, а другой указывала вниз,
на равнину.
   - Смотри, Бен, вот он!
   - Салли! - Я обхватил ее руками, пытаясь успокоить. - Спокойней, дорогая.
Посиди спокойно.
   - Не будь дураком, Бен. Я совершенно спокойна. Ты только посмотри туда.
   По-прежнему крепко держа ее, я посмотрел. И ничего не увидел.
   - Ты не видишь его, Бен?
   - Нет. - И тут, как лицо в рисунке-головоломке, он появился. Прямо  перед
нами, как будто тут и был всегда.
   - Видишь? - Салли дрожала. - Скажи, что ты тоже видишь, Бен.  Скажи,  что
это не мое воображение.
   - Да, - прошептал я, - да, мне кажется...
   - Это Лунный город, Бен.  Призрачный  город  бушменов...  наш  утраченный
город, Бен. Это он...
   Огромные смутные очертания. Я крепко закрыл глаза и снова открыл.
   Город по-прежнему перед нами.
   Двойная  стена  вокруг  тихой  рощи,  огромные  симметрические  линии  на
серебряной равнине, темные туманные  линии.  Круги  на  местах,  где  стояли
фаллические башни; некоторые закрыты деревьями рощи. За  стенами  муравейник
прямоугольников нижнего города. Города в форме  полумесяца,  расстилавшегося
по берегу древнего исчезнувшего озера.
   - Луна, - прошептал я. - Низкий угол. Высвечивает очертания  фундаментов.
Они настолько сровнены, что мы можем ходить по ним, жить прямо на них  целый
месяц! Света полной луны как раз  достаточно,  чтобы  незаметные  возвышения
отбросили тени.
   - Фотография!
   - Да. С высоты в 36 000 футов свет тоже под  достаточно  низким  углом  и
достаточно рассеян, чтобы дать нужный эффект.
   - С небольшой высоты, вероятно, увидеть невозможно, а вертолет высоко  не
поднимается, - предположила Салли.
   - И тогда был полдень, - согласился я. - Солнце высоко, нет тени.
   Поэтому Лорен ничего не увидел  с  вертолета.  -  Все  так  просто,  а  я
совершенно упустил. И это так называемый гений. Должно быть, тест  проводили
невнимательно.
   - Но ведь нет стен, Бен, нет башен, ничего нет. Только основания. Что  же
случилось с городом?
   - Узнаем, Сал, - пообещал я. - А теперь  давай  отметим,  пока  снова  не
исчезло.
   Я достал из рюкзака фонарик. "Одна вспышка - ко мне, две - от меня, три -
двигайся влево, четыре -  двигайся  вправо;  размахивание  фонариком  ты  на
месте. - Мы быстро согласовали простой код. - Я спущусь  на  равнину,  а  ты
будешь сигналить. Вначале выведи меня на вершину большой башни,  потом  веди
по периметру  внешней  стены.  Нужно  поторопиться:  мы  не  знаем,  сколько
продлится эффект. Дай знак конца, когда он прекратится".
   Чуть больше часа я бегал по равнине вслед  за  указаниями  Салли,  и  тут
город начал расплываться и медленно исчез, луна  приблизилась  к  зениту.  Я
поднялся наверх, за Салли, обнаженный по пояс: рубашку  изорвал  на  тряпки,
которые в качестве отличительных знаков привязывал к кустам и пучкам травы.
   В лагере мы разожгли большой костер, и я достал бутылку Глен Грант, чтобы
отпраздновать событие.  Мы  были  так  возбуждены,  нам  столько  предстояло
обсудить, так многому удивиться, что очень долго мы не ложились спать.
   Мы снова вернулись  к  эффекту  освещения,  согласились  с  тем,  как  он
действует, и с сожалением вспомнили, как близки были  к  разгадке,  в  самый
первый день, когда мы обсуждали действие лучей солнца под низким углом,  тот
самый день, когда мы обнаружили раковину пресноводного моллюска. Мы говорили
и об этой раковине и ее смысле.
   - Снова клянусь, и пусть все боги будут свидетелями, что  больше  никогда
не брошу предмет, имеющий силу научного доказательства, - поклялся я.
   - Выпьем за это, - предложила Сал.
   - Прекрасная мысль, - согласился я и снова наполнил стаканы.
   Потом мы перешли к рассказу старика бушмена.
   Это еще раз доказывает,  что  в  фольклоре  все,  каждая  деталь,  каждая
подробность основаны на  реальных  фактах,  возможно,  искаженных.  -  После
порции виски Салли стала склонной к философствованию.
   - И будем смотреть в лицо фактам: мой брат Ксаи мастер искажения.
   Вспомни его рассказ о Лунном городе.
   - Какое прекрасное название! Давай сохраним его, - предложила Салли.
   - А как ты думаешь, может,  дедушка  Ксаи  на  самом  деле  видел  белого
призрака?
   - Вероятно, это один из старых охотников или путешественников.
   Вспомни, мы сами чуть не получили статус духов.
   - И не только фигурально, но и буквально, - напомнила мне Салли.
   Разговор продолжался, а луна совершала по небу свое великолепное шествие.
Время от времени серьезное обсуждение переходило  в  выкрики:  "О  Бен,  это
чудесно! У нас целый финикийский город, который предстоит исследовать. И все
это только наше!" Или: "Боже, Сал! Всю жизнь я мечтал о чем-то подобном".
   Было уже далеко заполночь, когда мы вернулись на землю, и  Салли  подняла
вопрос, имеющий практическое значение.
   - Что нам делать, Бен? Нужно ли сообщать Лорену Стервесанту?
   Я медленно налил себе еще виски, обдумывая ее вопрос.
   - Как  ты  думаешь,  Сал,  не  прорыть  ли  нам  небольшой  шурф,  совсем
небольшой, в основании? Только чтобы убедиться, что мы не выставим  себя  на
посмешище.
   - Бен, ты знаешь первейшее правило. Не ройся наудачу. Ты можешь разрушить
что-нибудь  ценное.  Надо   подождать,   пока   дело   не   будет   делаться
организованно, в нужной последовательности.
   - Знаю, Сал. Просто не могу сдержаться. Один маленький шурф?
   - Ну хорошо, - она улыбнулась. - Всего один маленький шурф.
   - Наверно, надо поспать. Уже больше двух часов.
   Когда мы уже засыпали, Салли пробормотала  мне  в  щеку:  "Я  по-прежнему
думаю, что произошло с нашим городом. Если рассказ бушмена правдив, стены  и
башни рассеялись в воздухе".
   - Да. Интересно будет выяснить.

***

   Со всей силой характера, которую я иногда проявляю, я отбросил  искушение
выкопать траншею внутри храмовой стены и выбрал место на  основании  внешней
стены, где надеялся причинить минимальный ущерб.
   Салли жадно следила за моими действиями и иногда не просто советовала,  а
вмешивалась, а я с помощью обрывков своей рубашки наметил очертания  будущей
траншеи. Узкая щель в три фута шириной и в двадцать длиной под прямым  углом
к основанию должна была открыть пересечение горизонтов.
   В своем  блокноте  Салли  тщательно  отметила  положение  каждого  нашего
условного  знака.  Я  подготовил  фотоаппараты,  инструменты  и  брезент   с
лендровера. Наша траншея будет проходить всего в тридцати ярдах от  палатки.
Мы разбили лагерь буквально на древней стене.
   Я расстелил брезент, куда буду складывать землю из  траншеи,  потом  снял
рубашку и отбросил в сторону. Больше я не стыдился обнажать  свое  тело  при
Салли. Плюнул  на  ладони,  заметил  расположение  ленточек,  взял  кирку  и
взглянул на Салли, которая, поджав  ноги,  сидела  на  брезенте  с  шляпе  с
широкими полями.
   - Готова? - я улыбнулся ей.
   - До конца, партнер? - сказала она, и  я  был  неприятно  поражен.  Слова
вызвали во мне потрясение, это слова Лорена и мои. Другим мы их не говорили.
Потом я вдруг подумал: какого дьявола? Ее я ведь тоже люблю.
   - До конца, девушка, - согласился  я  и  взмахнул  киркой.  Приятно  было
ощутить легкую, как перышко, кирку в руках,  ее  конец  глубоко  врезался  в
песчаную землю. Я работал неторопливо,  время  от  времени  меняя  кирку  на
лопату, но скоро пот ручейками заструился по моему телу и промочил брюки.
   Землю из траншеи я набрасывал  на  брезент.  Салли  начала  тщательно  ее
просеивать. Она весело болтала во время работы, я  отвечал  только  уханьем,
взмахивая очередной раз киркой.
   К полудню я открыл траншею на всю длину и  на  глубину  в  три  фута.  На
глубине в восемнадцать дюймов песчаная почва  сменилась  темным  красноватым
суглинком, все еще влажным от недавних дождей. Мы отдохнули, поели консервов
и выпили бутылку виндхукского пива, чтобы возместить потерянную мной влагу.
   - Знаешь, - Салли задумчиво смотрела на меня, - когда привы