- спросил Ланнон.
   - По праву командира царского легиона в ходе боевых действий.
   - Я приказал сжечь город.
   - Но не убивать стариков и больных.
   - Я хочу, чтобы племена знали, что здесь проходил Ланнон Хиканус.
   - Я оставил свидетелей этого, - коротко ответил Хай. - Если  эти  старики
обременят нас, то не меньше обременят племя. - Хай видел, что  гнев  Ланнона
проходит, он взял его за руку неожиданным жестом заговорщика.
   - Величество, я должен сказать тебе кое-что важное. - И не давая  Ланнону
времени рассердиться снова, Хай отвел его в сторону. - Боевые  отряды  венди
ушли от нас, они в поле.
   Ланнон уже забыл свой гнев. "Далеко ли они?"
   - Не знаю, но чем дольше мы проговорим, тем ближе они будут.

***

   Уже миновал полдень, когда рабы  были  пересчитаны  и  колонны  готовы  к
движению. Надсмотрщики доложили Хаю, что всего захвачено 22 000 человек.
   Несмотря на приказ Хая идти сжатой  колонной  и  не  растягиваться,  ряды
скованных венди протянулись на четыре мили и шли  они  очень  медленно.  Как
раненая многоножка, поднимались они на холмы и спускались в долины.
   Первое нападение произошло в первую же ночь после полуночи. Для  Хая  оно
было неожиданностью: хоть он и принял все возможные  меры  предосторожности,
какие нужны в лагере на вражеской территории,  однако  такого  поведения  от
племен не ожидал. Перезано горло у часовых, залп стрел из  засады,  короткий
удар и тут же отступление через какое-то слабое место в линии, но  не  такое
мощное нападение, свидетельствующее о планировании и контроле и  совершенное
со смертоносной точностью.
   Только тренировка  и  дисциплина  удержали  его  легион,  когда  на  него
обрушился из тьмы ревущий поток. Они сражались два часа под рев труб и крики
центурионов в темноте:
   - Ко мне, Шестой!
   - Стоять, Шестой!
   - Спокойно, Шестой!
   Когда взошла луна и осветила поле боя, нападающие растворились в лесу,  и
Хай смог пройти по когортам  и  оценить  положение.  Мертвые  воины  племени
лежали  грудами  вокруг  квадратов  когорт.  При  свете  факелов   легионеры
приканчивали раненых короткими ударами  мечей,  другие  заботились  о  своих
раненых и укладывали мертвых  для  сожжения.  Хай  почувствовал  облегчение,
поняв, что потери легиона невелики и какую тяжелую плату заплатил сам враг.
   Во время нападения многие связки рабов в ответ на крики нападавших общими
усилиями прорвали квадраты когорт и исчезли, по-прежнему скованные, в  ночи.
Но осталось еще больше 16 000, кричащих от ужаса. голода и жажды.
   Легион в темноте поджег кремационные костры и на  ходу  спел  приветствие
Баалу. Не прошло и часа после восхода солнца, как стало ясно, какой  тактики
будут придерживаться венди днем. Все укрытия  по  пути  кишели  лучниками  и
копейщиками. Они уходили от ударов топорников Хая, но  бока  и  тыл  колонны
подвергались непрерывным нападениям значительной силы.
   - Я никогда не слышал, чтобы такое случалось раньше, - заявил  Ланнон  во
время передышки, расстегивая шлем, чтобы охладить голову, и  промывая  горло
вином. - Они сражаются, как обученное и подготовленное войско.
   - Это что-то новое, - согласился Хай, беря у  оруженосца  влажную  ткань,
чтобы протереть лицо. Руки и лицо Хая были покрыты брызгами засохшей  крови,
кровь запеклась на лезвие и древке топора с грифами.
   - У них есть руководство и целенаправленность, я никогда не слышал, чтобы
варвары после поражения перегруппировывались. Никогда не слышал, чтобы после
отпора они нападали вновь.
   Ланнон сплюнул красное вино на землю. "До  конца  дня  у  нас  будет  еще
немало забав", - сказал он и протянул чашу с вином Хаю.
   В одном месте дорога пересекала узкий ручей и потом проходила между двумя
симметричными круглыми холмами, напоминавшими груди девушки. У  брода  через
ручей в земле торчали шестнадцать копий, на них  были  насажаны  отрубленные
головы легионеров, которые ушли в отряде Бакмора со скотом.
   - Бакмор тоже прошел не без потерь, - заметил Хай, глядя,  как  торопливо
снимают с копий головы и закутывают в ткани.
   - Шестнадцать из двенадцати сотен - едва ли такой урон можно сравнивать с
поражением  у  Тразименского  озера,  -  легко  ответил  Ланнон  -  И  таким
отвратительным способом они предупредили нас, что будут  защищать  брод.  Не
слишком умелая тактика, Птица Солнца.
   - Может быть, мой господин, - согласился Хай, но он заметил, какими стали
лица его людей при виде свирепо перерезанных глоток и тусклых невидящих глаз
отрубленных голов. Да и у самого у него все внутри переворачивалось.
   Как  и  предсказал  Ланнон,  брод  был  защищен.  Его  удерживал   отряд,
численностью вдвое  больший,  чем  легион  Хая,  и  когда  легионеры  начали
прорубаться к ручью, с флангов и в тыл им ударили новые силы. Дважды отводил
свой отряд Хай от покрасневшего ручья, чтобы  перестроиться  и  передохнуть.
Началась жара, и легионеры устали.
   Ланнон получил удар копьем  в  лицо,  рассекший  щеку  до  кости  -  рана
казалась страшнее, чем была на самом деле. Борода  его  покрылась  кровью  и
грязью. Врач сшивал края раны, когда Хай присоединился к группе приближенных
царя, и Ланнон смешком отбросил его беспокойные вопросы.
   - Будет интересный шрам. - И не двигая головой, сказал Хаю:
   - Я нашел решение загадки, Хай. Вот оно!  -  Он  указал  через  ручей  на
ближайший из двух холмов. Вершина его находилась  гораздо  дальше  дальности
полета стрелы, примерно в пятистах шагах. Склоны  холма  поросли  лесом,  но
вершина голая, плоская гранитная площадка, и на ней небольшая группа  людей.
Все они собрались вокруг центральной фигуры.
   Хай навсегда запомнил его, каким впервые увидел в этот роковой полдень на
вершине холма.  Расстояние  не  уменьшало  его,  как  остальных  собравшихся
вокруг. Каким-то странным образом оно делало  еще  заметнее  его  физическое
превосходство. Огромный мужчина, на голову и плечи выше  окружающих.  Солнце
сверкало на смазанных маслом черных мышцах груди и рук, на  голове  убор  из
голубых перьев цапли, развеваемых ветром. Вокруг пояса короткая  повязка  из
хвостов леопардов, но Хаю не нужно было ее, чтобы догадаться, что перед  ним
король.
   -  Ах!  -  негромко  сказал  он  и  почувствовал,   как   внутри   что-то
шевельнулось, будто развернулась холодная  змея.  На  вершине  холма  король
венди сделал широкий сметающий жест и указал своим тяжелым боевым  копьем  в
сторону брода. Это был приказ, и от окружавшей его группы отделился  вестник
и побежал вниз по холму, унося приказ короля.
   - У племен появился вождь, - сказал Хай. - Надо было догадаться раньше.
   - Возьми его для меня, - приказал Ланнон. - Он мне нужен.  Все  остальное
неважно. Возьми для меня этого человека. - И Хай услышал  в  голосе  Ланнона
новую ноту. Он удивился и посмотрел на царя. И понял. Не боль от разрезанной
щеки вызвала темные тени в голубых глазах Ланнона.
   Впервые за многие годы знакомства с ним Хая Ланнон испугался.

***

   Хай расчетливо выбрал последний час перед темнотой, когда тени становятся
длинными, а видимость ухудшается. Во второй половине дня он провел  разведку
брода половиной когорты, но в густом лесу на берегу ручья держал  в  резерве
свои главные силы. Легионеры отдыхали в  жаркое  время,  ели,  пили,  точили
оружие, а он готовился. Отобрал пятьдесят лучших солдат, назвав их  всех  по
именам, и отвел туда, где никто не сможет их увидеть на высотах у ручья.
   С днищ котлов они соскребли сажу и смешали ее с жиром, превратив в густую
пасту. Ее не хватило для пятидесяти человек, поэтому руки и ноги они  просто
вымазали черной грязью с реки. Все  разделись,  к  ошейникам  им  прикрепили
цепи, но заклинили их не железными болтами, а  деревянными  прутиками.  Щиты
они взять с собой не могли, свои мечи они покрыли толстым слоем грязи, чтобы
солнце не блестело на металле, и привязали  их  к  спине,  чтобы  бежать  со
свободными руками.
   - Вы рабы, а не легионеры, - сказал  им  Хай.  -  Бегите  как  рабы,  как
побитые собаки.
   Они  выбежали  из  деревьев  и  побежали  к  реке,  вопя  от  ужаса.   Их
преследовало с полкогорты легионеров, тщательно нацеленные стрелы  пролетали
мимо. Берега они достигли в пятистах шагах  выше  брода.  И  перешли  ручей,
по-прежнему связанные цепью. Со своего наблюдательного пункта  король  венди
увидел их бегство и послал два больших отряда лучников и  копейщиков,  чтобы
прикрыть их.
   На берегу реки завязалась кровавая битва, и Хай в суматохе  сумел  увести
свой отряд через реку и в густой лес на противоположном берегу.
   Здесь среди деревьев размещался  небольшой  отряд  венди,  но  когда  они
разобрались в  обмане,  солдаты  Хая  сбросили  цепи  и  обрушились  на  них
молчаливым смертоносным ударом.
   Больше ничто не отделало их от подножия холма. Они собрались и, скрываясь
в лесу, обогнули холм. Двигались  они  быстро,  и  у  подножия  Хай  дал  им
отдохнуть несколько минут. Река смыла грязь с их ног  и  рук,  ручейки  пота
прорезали сажу на лицах, и все вместе придавало им дикий и отчаянный вид.
   Шум битвы на ручье стих и лес молчал, когда Хай повел свой отряд вверх по
заднему склону  холма.  Тут  были  расставлены  часовые,  но  они  оказались
невнимательны и не  замечали  дикие  почерневшие  фигуры  в  лесу,  пока  не
становилось слишком поздно.
   Под плоской гранитной вершиной Хай снова подождал,  прислушиваясь,  чтобы
не пропустить обещанный Ланноном отвлекающий маневр. Отдаленные крики и звон
металла  со  стороны  брода  были  почти  не  слышны  из-за   расстояния   и
преграждавшего звуку дорогу холма.
   Хай негромко сказал: "Пора. Все  вместе".  И  они  выскочили  из  леса  и
побежали на  голую  вершину.  Хай  легко  бежал  впереди,  большими  шагами,
раскачивающейся походкой старого самца бабуина.
   Когда он находился в двадцати шагах от вершины, король венди почувствовал
его присутствие, повернулся и посмотрел на Хая. Он выкрикнул  предупреждение
своему штабу, а Хай устремился к нему, как терьер вцепляется в  горло  льва.
Два телохранителя короля попытались помешать ему, но  Хай  нанес  один  удар
топором, изменяя в полете направление удара, и лезвие сначала убило  одного,
потом отрубило руку другому. Они упали, и Хай пошел брать короля.
   Огромный человек, может быть, больших Хаю  и  не  приходилось  видеть,  с
сияющей пурпурно-черной кожей. Мышцы на руках и плечах вздулись узлами.
   Вздулись и сухожилия шеи, уходя в углы тяжелых челюстей.  Голова  у  него
круглая, как обточенный водой камень, и без головного убора стало видно, что
она совсем безволосая, черная и блестит, как полированная.
   Огромный черный человек рявкнул, когда удар его просвистел в  воздухе,  и
его рыжевато-коричнево-желтые глаза не отрывались от Хая. Он  ударил  снова,
но Хай отпрыгнул, и острие просвистело мимо, а Хай сумел ударить выступающим
из топора острием в район ребер гиганта. Пурпурно-черная  кожа  разорвалась,
на мгновение в глубине раны  сверкнула  белая  кость,  но  ее  закрыл  поток
хлынувшей темной крови. Король взревел и начал рубить прыгающего около  него
овода. Каждый удар все размашистей, все менее  точно,  а  Хай  дразнил  его,
выжидая момента своего удара. Он наступил, и неожиданно Хай оказался  внутри
кольца ударов  копья.  Он  попытался  острием  разорвать  бедренную  артерию
короля, чуть промахнулся, но король упал на одно колено.
   Высоко взлетел топор, и Хай нанес  смертельный  удар,  целясь  в  круглый
лысый череп стоящего на коленях короля. Этот  удар  разрубил  бы  короля  до
груди.
   - За Баала! - крикнул Хай,  опуская  топор  вниз.  И  в  полете  повернул
оружие. Он никогда не мог понять, что заставило его это сделать,  но  ударил
он не острием, а плоскостью топора, и при этом он слегка придержал удар, так
что король лишь упал лицом вниз, потеряв сознание, но кость черепа  не  была
пробита.
   Хай отпрыгнул и бросил один быстрый взгляд вокруг, чтобы  убедиться,  что
весь штаб короля лежит безжизненно  на  плоской  гранитной  вершине,  а  его
легионеры  отдыхают,   опираясь   на   окровавленное   оружие.   Внезапность
подействовала полностью.
   Хай пробежал на самое высокое место холма. Обнаженный, покрытый грязью  и
сажей, он помахал топором  над  головой,  его  легионеры  закричали  и  тоже
замахали оружием. Со стороны брода труба скомандовала наступление, и тут  же
приказ был повторен во всех когортах.
   Хай смотрел, как Ланнон ведет первую волну наступающих через брод.
   Легион  врубился   в   оставшихся   без   вождя   венди.   Они   пытались
сопротивляться, но он прошел почти без задержки, расколов  их  и  отогнав  в
беспорядке на окружающие холмы. Они видели, как упал их король, и их  боевой
дух кончился.
   Хай видел, как  точно  в  нужный  момент  Ланнон  ввел  в  действие  свои
последние  две  резервные  когорты.  Венди  побежали.  Бросая  оружие,   они
превратились в обезумевшую от ужаса толпу, бегущую между двумя холмами.
   Именно в этот момент молодой красавец Бакмор с двумя  когортами,  которые
отгоняли скот за реку,  вышел  из  леса.  Он  перегородил  своими  когортами
единственную возможную дорогу для отступления. Его появление было рассчитано
безукоризненно  точно,  и  Хай  следил   за   его   действиями   со   скупым
профессиональным  одобрением.  Когда  солнце  коснулось   горизонта,   снова
прогремели трубы, и бойня и взятие пленных продолжались до полуночи.

***

   Хай переправил свой легион и толпу новых рабов  с  помощью  слонов  через
большую реку у Сетта. После  сражения  у  брода  возвращение  проходило  без
происшествий.  Отряды  венди  рассеялись,  все  их  вожди  были  убиты   или
захвачены, и Ланнон торжествовал.
   Он сказал Хаю: "Моя Птица Солнца! Ты сделал больше, чем я просил у  тебя.
Даже я не догадывался, что у моих границ вырос такой опасный враг.
   Если бы мы дали ему еще год, одни боги знают, каким  смертоносным  он  бы
мог стать".
   - Баал улыбнулся мне, - скромно ответил Хай.
   - И Ланнон Хиканус тоже, - заверил его Ланнон. - Каков же  урожай,  Птица
Солнца? Старый Риб-Адди подготовил уже отчет?
   - Кажется, да мой господин.
   - Пошли за  ним,  -  приказал  Ланнон,  и  появился  Риб-Адди  со  своими
свитками,   испачканными   чернилами   пальцами   и   маленькими    глазками
книгохранителя. Он прочел списки скота и рабов всех  сортов,  все  они  были
тщательно подсчитаны надсмотрщиками.
   - Боюсь,  цены  на  рабов  сильно  упадут,  -  пессимистично  предположил
Риб-Адди. - Потому что остальные легионы тоже взяли много рабов. Пройдет  не
менее двух-трех лет, прежде чем рынки Опета поглотят такую массу богатства.
   - Тем не менее стоимость  добычи  Шестого  Бен-Амона  должна  быть  очень
значительной, Риб-Адди.
   - Как говорит мой господин.
   - Сколько? - спросил Ланнон.
   Риб-Адди выглядел встревоженным. "Я могу только высказать  предположение,
величество".
   - Так выскажи, - пригласил Ланнон.
   - Не больше 25 000 пальцев золота и не меньше...
   - Ты и в алебастровой вазе с благовониями учуешь запах помета, поддразнил
старика Ланнон. - Не нужна мне низшая оценка.
   - Как прикажет мой господин, - Риб-Адди поклонился, а Ланнон повернулся к
Хаю и сжал его плечо.
   - Тебе принадлежит сотая доля, Птица  Солнца.  Двести  пятьдесят  пальцев
золота - наконец-то ты богат! Каково быть богатым?
   - Мне от этого не становится плохо, - улыбнулся Хай,  а  Ланнон  радостно
рассмеялся и снова повернулся к Риб-Адди.
   - Запиши в свою книгу, старик. Запиши, что Ланнон Хиканус половину  своей
доли в добыче отдает командиру легиона Хаю Бен-Амону  за  умелое  проведение
компании.
   - Мой господин, но ведь это двадцатая часть, - яростно завопил  Риб-Адди.
- Это больше тысячи пальцев!
   - Я тоже  умею  считать,  -  заверил  его  Ланнон;  книгохранитель  хотел
продолжать спорить, но увидел выражение Ланнона.
   - Будет записано, - пробормотал он, а Хай опустился перед царем на колени
в благодарности.
   - Встань! - с улыбкой приказал ему Ланнон. - Не пресмыкайся передо  мной,
старый друг. - И Хай стоял у  сидения  царя,  а  тот  по  очереди  приглашал
офицеров, отличившихся в рейде, и назначал им награды.
   Хая охватил приступ алчности, он с трудом мог сосчитать  свое  богатство.
Он богат, богат! Сегодня же нужно принести жертву богам.  Не  меньше  белого
быка. Как сказал Риб-Адди, рынок  заполнен  товаром,  и  можно  купить  быка
дешево. Потом он вспомнил, что ему больше не нужно скупиться.
   Он может позволить себе любую роскошь, о какой когда-либо мечтал,  и  все
еще останется достаточно для покупки поместья  на  террасах  Зенга,  доли  в
торговых галерах Хаббакук Лала.  Место  в  правлении  одного  из  синдикатов
золотых шахт. Доход на всю жизнь. Больше никаких заплат на одежде, не  нужно
больше требовать у домочадцев, чтобы сократили потребление  мяса,  не  нужно
больше дешевого  кислого  вина  из  портовых  таверн.  И  тут  его  сознание
дрогнуло: не нужно больше рассчитывать на гостеприимство Ланнона  и  доброту
его юных рабынь. Он купит себе такую же, нет, черт возьми, две, три!
   Молодых, красивых, гибких, уступчивых. Он чувствовал  дрожь  в  теле.  Он
может позволить себе жениться, даже  дочери  девяти  домов  не  заметят  его
искалеченной спины, ослепленные грудой драгоценного металла.
   Но тут он вдруг вспомнил  Танит,  и  призрачные  девушки  рабыни  и  жены
растаяли в тумане его воображения. Он упал  духом.  Жрица  богини  посвящена
Астарте, она никогда не  сможет  выйти  за  него  замуж.  И  неожиданно  Хай
перестал чувствовать себя богатым.
   - Ты не слышишь, когда к тебе обращается царь, - упрекнул его  Ланнон,  и
Хай виновато вздрогнул.
   - Мой господин, я мечтал. Прости меня.
   - Больше не нужно мечтать, - сказал ему Ланнон.
   - А чего хочет Великий Лев?
   - Я сказал, что нужно привести  варвара:  покончим  с  этим  делом,  пока
собирается легион.
   Хай посмотрел на свои когорты,  строящиеся  на  открытой  площадке  перед
кожаным навесом, под которым сидел Ланнон.  Штандарты  легиона  блестели  на
солнце, офицеры стояли рядом со своими людьми. Они терпеливо  ждали,  и  Хай
негромко вздохнул.
   - Как хочет Великий Лев.
   - Прикажи, - сказал Ланнон.
   Ему заковали руки и ноги, на шею одели  ошейник.  Надсмотрщики  с  одного
взгляда выделяют опасных рабов, и двое их вели его за цепи, прикрепленные  к
ошейнику.

***

   Он был огромным, как и помнил его Хай, а кожа стала  еще  темнее,  но  он
оказался молодым человеком. Хай испытал потрясение, он считал его  человеком
зрелого возраста, это оказалось  иллюзией.  Размер  и  уверенность  в  своих
действиях делали его старше.
   Хай видел, как он рвался, разрывая свое тело о жесткие оковы, рана в паху
была грубо перевязана листьями и корой. По краям ее виднелись первые гнойные
выделения, пачкающие повязку, плоть вокруг раны вздулась и затвердела.  Хотя
он хромал, хотя цепи  насмешливо  позвякивали  при  каждом  его  шаге,  хотя
надсмотрщики вели  его  на  цепи,  как  пленное  животное,  невозможно  было
ошибиться: это шел король. Он остановился перед Ланноном  и  слегка  склонил
голову на толстой, увитой сухожилиями шее. Глаза его  яростно  горели,  даже
белки были дымчато-желтыми и покрытыми тонким кружевом кровеносных  сосудов.
Он смотрел на пленивших его людей с ненавистью, которая ощущалась физически.
   - Ты захватил... этого большого черного  зверя,  Хай?  -  Ланнон  ответил
взглядом на взгляд. - Без  всякой  помощи,  один.  -  Он  удивленно  покачал
головой и повернулся к Хаю, но тот смотрел на короля венди.
   - Как тебя зовут? -  негромко  спросил  Хай,  и  большая  круглая  голова
повернулась к нему, на него смотрели полные ярости глаза.
   - Откуда у тебя язык венди?
   - У меня много языков, - заверил его Хай. - Кто ты?
   - Манатасси, король венди! - Хай перевел его ответ Ланнону.
   - Скажи ему, что он больше не король, - выпалил  Ланнон,  и  Манатасси  в
ответ улыбнул