Три часа спустя  после  отлета  из  Лунного  города  я  сделал  небольшое
открытие. Если на этих основаниях когда-то возвышались стены и башни, камень
для их сооружения должен был добываться где-то по соседству.
   Очевидно, где-то в самих утесах. Где-то в  утесах,  недалеко  от  города,
должен быть карьер.
   Я отыщу его и по его размерам определю величину города.
   Впервые за несколько недель я почувствовал себя хорошо, и последующие дни
оказались плодотворными и радостными. Собрание  попечителей  превратилось  в
праздник, какого только  и  можно  ожидать,  если  субсидии  неограничен,  а
перспективы  благоприятны.  С  кресла  председателя  Лорен  очень  похвально
отозвался обо мне, возобновляя на следующие двенадцать месяцев мой  контракт
директора Института. Чтобы отпраздновать тридцати процентное повышение  моей
оплаты, он пригласил меня на обед к себе домой,  где  за  желтым  деревянным
столом в столовой сидели сорок человек, а я был почетным гостем.
   Хилари Стервесант, в платье из желтой парчи,  со  знаменитыми  фамильными
бриллиантами Стервесантов, на протяжении  вечера  почти  все  свое  внимание
уделяла мне. У меня слабость к прекрасному, особенно к прекрасным  женщинам.
Их было в этот вечер не менее двадцати, а я в их  обществе  чувствовал  себя
королем. Вино развязало мне язык и унесло проклятое смущение.  Неважно,  что
Лорен и Хилари, вероятно, предупредили гостей, как  себя  держать  со  мной:
когда в два часа  ночи  в  сопровождении  Хилари  и  Лорена  я  спускался  к
мерседесу, я чувствовал себя семи футов ростом.
   Вновь обретенная уверенность не  оставляла  меня  на  протяжении  четырех
лекций в университете Витвотерсренд. На первой присутствовали двадцать  пять
студентов и преподавателей факультета, на следующей вдвое больше.
   Распространились слухи, и последнюю лекцию я читал в  главном  лекционном
зале, вмещающем  аудиторию  в  600  человек.  Успех  был  несомненным.  Меня
уговорили  повторить  курс  в  удобное  для  меня  время,   и   вице-канцлер
университета ясно намекнул, что место декана археологического факультета  на
следующий год будет вакантно.
   Последние три дня своего посещения я  неотлучно  провел  в  Институте.  С
облегчением  я  обнаружил,  что  он  не  очень  пострадал  за  время   моего
отсутствия, и мой многочисленный штат справляется с обязанностями.
   Бушменская  выставка  в  зале  Калахари  была  завершена  и  открыта  для
посещений. Все было исполнено прекрасно, а центральная фигура главной группы
напомнила мне моего маленького друга Ксаи.  Она  была  изображена  в  момент
расписывания стены пещеры. Я думал, что именно так,  используя  оленьи  рога
как вместилище красок и тростинки в качестве кисточек, рисовал моего  белого
царя первобытный художник. У  меня  было  странное  впечатление,  будто  два
тысячелетия ушли, будто я вижу ожившее прошлое.  Я  сказал  об  этом  Тимоти
Магеба.
   - Да, мачане. Я говорил вам и раньше, что мы с вами отмечены. На нас знак
духов, и мы можем видеть.
   Я улыбнулся и покачал головой. "Не знаю, как ты, Тимоти, но я никогда  не
мог заранее определить победителя..."
   - Я серьезно, доктор, - прервал меня Тимоти. - У вас есть дар. Просто вас
не научили им пользоваться.
   Я признаю гипноз,  но  разговоры  о  ясновидении,  некромантии  и  прочих
оккультных предметах вызывают во мне замешательство. Чтобы отвести  разговор
от себя и моего дара, я сказал: "Ты говорил мне, что тоже отмечен духами..."
   Тимоти смотрел на меня своими беспокоящими  темными  глазами.  Вначале  я
решил, что оскорбил его своим едва замаскированным вопросом,  но  неожиданно
он кивнул свой похожей на пушечное ядро головой. Встал  и  закрыл  на  замок
дверь своего кабинета. Потом быстро снял ботинок и носок  с  правой  ноги  и
показал ее мне.
   Деформация поразительная, хотя я видел такое на фотографиях и раньше.
   Она встречается в племенах батонга  в  долине  Замбези.  В  1969  году  в
Британском медицинском журнале  была  даже  статья  на  эту  тему.  Это  так
называемая "страусиная лапа", заключается она в сильном  отделении  большого
пальца ноги от следующего. И нога при этом начинает напоминать лапу  страуса
или хищной птицы. Тимоти, вероятно, очень чувствительно  относится  к  этому
уродству: он почти немедленно надел снова носок и ботинок. Я понял,  что  он
сделал сознательную попытку заручиться моей симпатией, установить между нами
более тесный контакт.
   - Обе ноги? - спросил я, и он кивнул. - В долине Замбези у  многих  такие
ноги.
   - Моя мать была из племени бантога, - ответил он. - Именно по этому знаку
меня отобрали для участия в мистериях.
   - Тебе это не мешает?
   - Нет, - резко ответил он и продолжил на языке батонга:
   - Мы, люди с расщепленными ногами, перегоняем антилопу.
   Значит, это благоприятная мутация, и я готов был обсуждать ее дальше,  но
выражение лица Тимоти остановило меня. Я понял, какое  усилие  потребовалось
от него, чтобы показать мне.
   -  Не  хотите  ли  чая,  доктор?  -  Он  перешел  на  английский,  закрыв
обсуждение. Когда один из  его  молодых  африканских  помощников  налил  нам
крепкого черного чая, Тимоти спросил:
   - Не расскажете ли, доктор, как продвигается работа в Лунном городе?
   Мы разговаривали еще с полчаса, потом я ушел.
   - Прости меня, Тимоти, но я улетаю завтра рано утром, а  мне  еще  многое
предстоит сделать.

***

   Меня разбудил негромкий, но настойчивый  стук  в  дверь  моей  комнаты  в
Институте. Я включил лампу на столике у кровати и увидел, что еще  три  часа
ночи.
   - Кто там? - спросил я, и стук прекратился. Я выбрался из кровати,  надел
халат и туфли и двинулся к  двери,  когда  понял,  что  рискую.  Вернулся  в
спальню и достал из ящика большой автоматический пистолет .45. Чувствуя себя
слегка мелодраматично, я прошел к входной двери.
   - Кто там? - повторил я.
   - Это я, доктор. Тимоти!
   Я немного поколебался: всякий может назвать себя Тимоти.
   - Ты один? - спросил я на языке бушменов Калахари.
   - Да, один, Птица Солнца, - ответил  он  на  том  же  языке,  и  я  сунул
пистолет в карман и открыл дверь.
   Тимоти был в темно-синем костюме и белой рубашке, через плечо переброшена
ветровка, и я сразу заметил пятна крови на его рубашке и неряшливую  повязку
на руке. Он, очевидно, был сильно возбужден, глаза широко раскрыты, движения
резкие и нервные.
   - Боже, Тимоти, ты ранен?
   - У меня была ужасная ночь, доктор. Я должен был увидеть вас немедленно.
   - Что с твоей рукой?
   - Порезался о дверное стекло. Я упал в темноте, - объяснил он.
   - Позволь-ка мне взглянуть, - я направился к нему.
   - Нет, доктор. Всего лишь царапина. Я пришел к вам по более важному делу.
   - Сначала садись, - сказал я. - Хочешь выпить?
   - Спасибо, мачане. Вы видите,  я  расстроен  и  нервничаю.  Поэтому  я  и
порезался.
   Я налил нам обоим виски,  он  взял  стакан  в  правую  руку  и  продолжал
беспокойно расхаживать по моей гостиной, а я сел в кожаное кресло.
   - Что случилось, Тимоти?
   - Трудно начать, мачане, потому  что  вы  неверующий.  Но  я  должен  вас
убедить.
   Он замолчал и отпил виски, прежде чем повернуться ко мне.
   - Вчера вечером мы с вами говорили о Лунном городе, доктор, и вы сказали,
что многое в нем для вас загадочно.
   - Да, - кивнул я в знак согласия.
   - Кладбище древних, - продолжал Тимоти. - Вы не можете его найти.
   - Верно, Тимоти.
   - Я все время думаю об этом деле, - Тимоти перешел на венда, язык,  более
приспособленный для обсуждения оккультных тем. - Я в своей памяти вернулся к
легендам моего народа. -  Я  ясно  представил  себе,  как  он  ввел  себя  в
состояние транса. - И что-то там было, какая-то темная тень,  которую  я  не
могу разглядеть. - Он покачал головой  и  отвернулся,  продолжая  беспокойно
расхаживать, отхлебывая виски, негромко бормоча про себя что-то,  как  будто
по-прежнему рылся в темных архивах своего мозга.
   - Бесполезно, доктор. Я знал, что оно там, но не могу ловить его.
   Придя в отчаяние, я наконец уснул. Но сон мой беспокоили демоны,  пока...
он помолчал... - пока ко мне не пришел мой дед.
   Я беспокойно зашевелился в кресле. Дед Тимоти уже двадцать пять лет лежал
в могиле убийцы.
   - Ну, хорошо, доктор. - Тимоти заметил мои движения и гладко  перешел  на
английский. - Я знаю, вы не верите  в  такие  вещи.  Позвольте  объяснить  в
терминах, которые вы сможете принять. Мое воображение,  подогретое  поисками
давно забытых знаний, вызвало появление во сне моего деда. Того, от кого я в
первую очередь получал это знание.
   Я  улыбнулся,  чтобы  скрыть  беспокойство:  в  такое  время  ночи   этот
полубезумный черный человек говорит мне такие вещи, а я попадаю  под  власть
его очарования.
   - Продолжай, Тимоти. - Я пытался сказать это легко, но голос  мой  слегка
охрип.
   - Ко  мне  пришел  мой  дед,  коснулся  моего  плеча  и  сказал:  "Иди  с
благословенным к Кровавым холмам, и там я открою тебе  мои  тайны  и  тайные
места".
   Я почувствовал, как по  коже  у  меня  побежали  мурашки:  Тимоти  сказал
"Кровавые холмы", но никто не сообщал ему это название.
   - Кровавые холмы, - повторил я.
   - Такое название он использовал, - согласился Тимоти. - Я считаю, что  он
имел в виду ваш Лунный город.
   Я  молчал;  во  мне  боролись  человек  разумный  и  человек,  охваченный
первобытными суевериями.
   - Ты хочешь завтра лететь со мной, Тимоти? - спросил я.
   - Да, - согласился Тимоти, - и, может быть, я смогу показать вам то,  что
вы ищете, а может, и нет.
   Терять было нечего. Тимоти, очевидно, искренен, он по-прежнему напряжен и
нервничает.
   - Я уже приглашал  тебя,  Тимоти,  и  был  очень  разочарован,  когда  ты
отказался. Конечно, ты можешь лететь со мной.  Посмотрим,  может,  вид  руин
оживит твою память.
   - Спасибо, доктор. Когда мы отправляемся?
   Я взглянул на часы.
   - Боже, уже четыре часа! Мы вылетаем в шесть.
   - Тогда я должен поторопиться домой, чтобы упаковаться, - Тимоти поставил
стакан на стол, потом повернулся  ко  мне.  -  Одно  небольшое  препятствие,
доктор.  Истек  срок  моего  разрешения  на  передвижения,  а  нам  придется
пересекать границу Ботсваны.
   - Черт возьми, -  сказал  я,  глубоко  разочарованный.  -  Тебе  придется
продлить документы и лететь со мной в следующий раз.
   - Как хотите, доктор, - с готовностью согласился он. -  Конечно,  на  это
потребуется две или три недели, и к тому времени я все забуду.
   -  Да,  -  кивнул  я,  испытывая  искушение.  Обычно  я   законопослушный
гражданин, но теперь мне показалось, что не будет особого вреда от нарушения
закона. Тимоти мог привести меня на кладбище древних, а это стоило риска.
   - Рискнешь, Тимоти? - спросил я. Формальности,  сопровождавшие  прилет  и
отлет самолетов Стервесантов, были  сведены  к  минимуму.  Они  прилетали  и
улетали ежедневно, и требовался только  телефонный  звонок  в  администрацию
аэропорта, чтобы получить разрешение. Имя Стервесантов  имело  большой  вес,
поэтому прилетающих и отлетающих никогда не пересчитывали. А в Лунном городе
мы имели особый статус,  полученный  Лореном  у  правительства  Ботсваны,  и
потому были избавлены от всякой волокиты.
   Я мог вывезти Тимоти на три дня, и никто этого  не  заметит,  и  никакого
вреда не будет. Роджер ван Девентер поверит мне на слово, что Лорен разрешил
полет. Я не видел никаких проблем.
   - Хорошо, доктор, если вы считает, что опасности нет, - Тимоти согласился
с моим предложением.
   - Будь у ангара Стервесантов до шести. - Я сел и  написал  записку.  Если
тебя остановят у  ворот  аэропорта,  покажи  записку.  Это  разрешение  тебе
появиться в ангаре Стервесантов. Оставь машину у помещения  контроля  и  жди
меня в нем.
   Мы быстро  договорились  об  остальном,  и,  глядя  из  окна  спальни  на
отъезжающий со стоянки Института старый синий шевроле  Тимоти,  я  испытывал
одновременно подъем и какое-то опасение. Подумал, каково наказание за помощь
в нелегальном вылете, потом отбросил эту мысль и стал готовить себе кофе.

***

   Шевроле Тимоти в одиночестве стояло на стоянке, когда мы с  Роджером  ван
Девентером  подъехали  на  мерседесе.  Мы  направились  в   ангар.   Большие
раздвижные ворота были  раскрыты,  и  наземная  команда  готовила  Дакоту  к
взлету. Сквозь стеклянные двери помещения контроля я видел сидящего  Тимоти.
Он взглянул на меня и улыбнулся.
   - Я получу разрешение, Роджер, - предложил я спокойно. - А  вы  начинайте
разогревать двигатель.
   - Хорошо, доктор. - Он протянул мне полетные документы. Мы делали  это  и
раньше, и я  был  знаком  с  процедурой.  Роджер  поднялся  через  дверь  во
фюзеляже, а я быстро направился в кабинет.
   -  Доброе  утро,  Тимоти,  -  я  взглянул  на  него  и  ощутил   какое-то
беспокойство. Он кутался в свою синюю ветровка, лоб у него был в морщинах.
   Кожа посерела а губы стали бледными пурпурно-голубоватыми. - Как ты?
   - Рука немного болит, доктор. -  Он  распахнул  куртку.  Рука  висела  на
перевязи, она была заново перебинтована. - Но все будет в порядке. Я об этом
позаботился.
   - Выдержишь полет?
   - Все будет в порядке, доктор.
   - Ты уверен?
   - Да, уверен.
   - Хорошо. - Я сел за стол и взял трубку. Мне ответили  после  первого  же
гудка.
   - Полиция аэропорта!
   - Говорит доктор Кейзин, из ангара Стервесантов, Африка.
   - Доброе утро, доктор. Как вам сегодня?
   - Спасибо, хорошо. Мне нужно разрешение  на  полет  в  Ботсвану,  самолет
ZА-СЕЕ.
   - Минутку, доктор. Позвольте взглянуть. Кто на борту?
   - Один пассажир, я сам. Пилот Роджер ван Девентер, как обычно.
   Я диктовал, а констебль на том конце записывал. Наконец он сказал:
   "Все в порядке, доктор. Счастливого полета. Я передал разрешение на вылет
в диспетчерскую".
   Я повесил трубку и улыбнулся Тимоти.
   - Все в порядке. - Я встал. - Пошли. - И  вышел  из  кабинета.  Двигатели
Дакоты уже работали. Трое негров из  наземной  команды  неожиданно  покинули
свои места и быстро направились ко мне.
   - Доктор! - послышался сзади голос Тимоти, и я  повернулся  к  нему.  Мне
потребовалось  четыре-пять  секунд,  чтобы  осознать,  что  в  руке  у  него
короткоствольный китайский пистолет-пулемет и ствол нацелен мне в  живот.  Я
уставился на него.
   - Простите, доктор, - негромко сказал он, - но это необходимо.
   Негры из наземной команды схватили меня за руки.
   - Поверьте, доктор, я  не  задумываясь  убью  вас,  если  вы  не  станете
повиноваться. - Он повысил голос, не отводя от меня взгляда. - Пошли, сказал
он на венда.
   Еще пятеро негров появились в двери ангара. Я сразу  узнал  двоих  банту,
помощников Тимоти в Институте, и одну из девушек. Все были  вооружены  этими
неуклюжими смертоносными  пистолетами-пулеметами;  они  поддерживали  тяжело
раненого незнакомца. Ноги его волочились  по  земле,  а  пропитанные  кровью
повязки покрывали грудь и шею.
   - Уведите его в самолет, - резко приказал Тимоти.
   Все это время я стоял молча, парализованный неожиданностью,  и  группа  с
раненым прошла между моими похитителями и боковой  стеной.  Они  перекрывали
друг другу линию огня, Вся группа была выведена  из  равновесия,  и  в  этот
момент способность соображать вернулась ко мне. Я  напружинил  ноги,  слегка
наклонился и дернул. Люди, державшие меня  за  руки,  полетели  вперед,  как
дротики, с боков ударились о Тимоти и свалили на землю, упав на него.
   - Роджер! - закричал я. - Радио! Вызови помощь! -  Я  надеялся,  что  мой
голос перекроет шум двигателя. Третий из наземной  команды  прыгнул  мне  на
спину, сдавил сзади горло. Я протянул руку назад, схватил его за запястье  и
локоть и повернул. С треском его рука сломалась, он закричал по-женски.
   - Не стрелять! - крикнул Тимоти. - Никакого шума.
   - Помогите! - закричал я, двигатели заглушили мой крик. Раненого  бросили
и кинулись на меня. Я нагнулся, предводителя лягнул в пах. Он согнулся, и  я
ударил его коленом в лицо. С хрустом сломался хрящ носа.
   Тимоти и наземный экипаж встали.
   - Не стрелять! - голос Тимоти звучал напряженно. -  Никакого  шума.  -  Я
бросился на него. Как рассерженный леопард, всей душой возненавидев  его  за
предательство, стремясь увидеть, как брызнет его кровь, как кости  сломаются
в моих руках.
   Одна из девушек ударила меня по голове стальной рукояткой пистолета.
   Я почувствовал, как острый край врезается в мой череп, это  нарушило  мое
равновесие. Один из наземной команды схватил меня, я его прижал к  себе  изо
всех сил. Он закричал, и я почувствовал, как ломаются его ребра.
   Меня снова ударили по голове, рукоять врезалась  в  кость.  Теплая  кровь
полилась на лицо, ослепляя меня. Руки  мои  ослабли,  я  выпустил  человека,
которого сжимал, и повернулся, чтобы отразить  нападение  остальных.  Я  был
ослеплен собственной кровью, оглушен своим же ревом, они  столпились  вокруг
меня, ударили снова, я молотил руками, пытался нащупать их. На мою голову  и
плечи посыпались удары. Колени у меня подогнулись, и я упал. Но  не  потерял
сознания, меня удерживали горячие волны  гнева.  Меня  начали  бить  ногами,
ударять ботинками по груди и животу. Я  согнулся,  ослепленный,  собрался  в
комок на холодном скользком бетоне, пытаясь укрыться от ударов.
   - Хватит, оставьте его, - голос Тимоти. - Втащите его в самолет.
   - Моя рука. Я его убью! - в писклявом голосе слышалась боль.
   - Прекратить! - снова Тимоти, и звук удара ладонью по лицу. -  Нам  нужны
заложники. Втащите его в самолет.
   Множество рук потащило меня по бетону. Потом подняли и тяжело бросили  на
металлический пол фюзеляжа. Дверь захлопнулась, приглушив звук двигателя.
   - Пусть пилот взлетает, - приказал Тимоти. - Доктора отведите к радио.
   Меня потащили по проходу. Стерев кровь с глаз, я увидел у  стен  фюзеляжа
лежащих белого инженера и черных рабочих  наземной  команды.  Все  они  были
связаны, у всех во рту кляп. Они были без форменной одежды: бандиты сняли ее
с них и использовали для маскировки.
   Грубые руки посадили меня в кресло радиорубки, меня  привязали  к  креслу
так прочно, что веревки врезались в тело. Лицо у меня распухло и онемело,  а
во рту чувствовался металлический привкус крови.
   Я повернул голову, глядя в кабину. У руля сидел Роджер ван Девентер.
   Под глазом у него был большой синяк, волосы всклокочены, лицо  бледное  и
испуганное. Один из бандитов стоял за ним, прижав ствол пистолета к затылку.
   - Взлетайте, - сказал Тимоти. - Соблюдайте все необходимые процедуры.
   Вам понятно?
   Роджер кивнул. Мне стало его жаль. Вероятно, он не родился героем.
   - Простите, доктор, - попытался он объяснить. - Они набросились на  меня,
как только я поднялся на борт. - Все его внимание было обращено на то, чтобы
вывести самолет на все еще темное поле. Он не смотрел на  меня.  У  меня  не
было ни малейшей возможности.
   - Ничего, Роджер. У меня чуть получше, - хрипло ответил  я.  -  Нанес  им
пару хороших ударов.
   - Не разговаривайте, доктор. Мистер ван Девентер должен заниматься только
взлетом, - предостерег меня Тимоти, и я, повернувшись, бросил на него полный
ненависти взгляд.
   Роджер запросил разрешение на взлет и получил его, и взлет произошел, как
обычно. Напряженные обеспокоенные черные лица  расслабились,  и  послышалось
даже несколько нервных смешков.
   - Летите по направлению к Ботсване,  -  приказал  Тимоти  Роджеру.  Когда
пересечем границу, я вам укажу следующее направление.
   Роджер напряженно кивнул, пистолет по-прежнему был прижат к его  затылку.
Я оценивал силу банды и примерные  мотивы  их  поступков.  Помимо  Тимоти  и
восьмерых, втащивших меня, на борту было еще пятеро бандитов.  Это  те,  кто
караулил Роджера и наземную команду. Раненый и двое искалеченных мною лежали
на  полу  грузового  отсека.  Две  девушки,  обе  работавшие  в   Институте,
склонились к ним, вправляли сломанную руку, меняли повязки.
   Бандиты начал