поездку. Угольком Салли он начертил
на камне схему.
   - Мы находимся  здесь,  а  в  шестидесяти  пяти  милях  на  северо-восток
находятся руины Домбошабы.  Если  твоя  теория  верна,  существовал  древний
караванный путь между городами.  Возьмем  лендровер  и  попытаемся  отыскать
старый след.
   - Местность очень неровная, - без  энтузиазма  заметил  я.  -  Совершенно
неисследованная, ни дорог, ни воды.
   - И никаких УМЛ, - улыбнулся Лорен.
   -  В  таком  случае  сопротивляться  невозможно,  -  я  ответил  улыбкой,
вспомнив,  что  поездка  будет  терапевтической,  а  не  научной.  -   Когда
отправляемся?
   - Завтра на рассвете.
   Когда я проснулся, было еще темно, на часах у  кровати  четыре  тридцать.
Слишком поздно, чтобы снова засыпать, и  слишком  рано,  чтобы  вставать.  Я
размышлял над этой проблемой, когда дверь украдкой отворилась.
   Я подготовился дать отпор грабителям, но на фоне освещенного луной косяка
появилась волосатая голова Рала.
   Он меня испугал, и я крикнул: "Что вы тут делаете?"
   Мой испуг ничто по сравнению с реакцией Рала. Испустив  вопль  ужаса,  он
подпрыгнул на три фута в воздух, разамхивая руками, как  журавль  в  брачном
танце. Прошло не менее двух минут, прежде чем он смог  направиться  к  своей
кровати, пробормотав: "Я ходил в  туалет".  Я  встал,  оделся  и  отправился
проверять лендровер. Я, вероятно, догадывался тогда, что Рал был с Лесли, но
не подумал, что из этого следует.
   Целый день у нас с Лореном ушел на то, чтобы найти дорогу, по которой мог
бы продвигаться лендровер. Мы ехали на север вдоль линии холмов, пока они не
стали меньше и постепенно превратились в невысокие  пригорки,  и  мы  смогли
проехать по котловине между ними. Подъем оказался трудным, даже наш  прочный
вездеход его с трудом выдерживал, но потом дорога пошла по открытой саванне,
поросшей изредка акациями, и мы начали продвигаться вперед быстро. При  этом
мы повернули на юг, чтобы отыскать караванный путь, который предположительно
начертил на своей схеме Лорен.
   Заночевали мы рядом с этим путем,  вернее,  в  том  месте,  где,  как  мы
надеялись, он пролегал. Мы взяли с собой большое количество бензина и  воды,
поэтому места для лагерных роскошеств не оставалось. К тому же  путешествие,
чтобы  стряхнуть  смог   и   грязь   цивилизации,   должно   быть   трудным,
ностальгическое возвращение к экспедициям, которые мы проделывали в юности.
   Мы поджарили на угольях куропатку и пили Глен  Грант  и  теплую  воду  из
эмалированных  кружек.  Потом,  выцарапав  углубления   в   твердой   земле,
завернулись в спальные мешки и с час сонно болтали, прежде чем уснуть.
   На рассвете Лорен растирал спину и пытался вернуть гибкость мышцам.
   - Только что вспомнил, что мне уже не двадцать, -  простонал  он,  но  на
третий день ему уже можно было дать и двадцать. Он снова загорел, синяки под
глазами исчезли, и он легко смеялся.
   Продвигались мы медленно. Часто  приходилось  возвращаться  назад,  когда
пересеченная местность с холмами и ущельями не давала возможности  проехать.
Иногда мы оставляли лендровер и отправлялись на разведку пешком.
   Впрочем, мы не торопились и потому наслаждались каждой милей,  пробираясь
на север или на восток по местности, которая постоянно меняла свои очертания
и характер с колдовской прелестью, присущей только Африке.
   Каждый час пути вознаграждал нас  новыми  свидетельствами  жизни  птиц  и
животных. Птицы  пустыни  уступили  место  цесаркам,  турачам  и  гигантским
журавлям. Среди деревьев мопани и масаса изредка виднелось  серебристо-серое
пятно убегавшей антилопы куду, с ее рогами штопором, уложенными на спину.
   - Вода где-то поблизости, - заметил Лорен, когда мы остановили  лендровер
на краю одной из открытых полян и следили, как стадо черных антилоп исчезает
в дальней роще. Это самые красивые антилопы Африки, их гордые головы  высоко
поднимают  рога  в  форме  изогнутого  ятагана,  а   черное   тело   создает
ошеломляющий контраст по сравнению с белоснежной грудью.
   - Еще один исчезающий вид, - печально заметил я. - Уходят перед жадностью
и напором людей.
   - Да, - согласился Лорен. - Знаешь, ни один представитель  homo  sapiens,
включая Рэйчел Уэлч, даже вполовину так не красив.
   Эту ночь мы провели в роще деревьев масаса, с их необычной листвой, какой
нет ни у какого дерева на земле, - розовой,  мягкой  бежевой  и  пламенеющей
красной.  Лорен  днем  подстрелил  молодого  самца  антилопы  импала,  и  мы
поджарили филе, а я приготовил соус из лука, помидоров и большого количества
чеснока.  Мы  ели  мясо  с  толстыми  ломтями  коричневого  хлеба  и  желтым
консервированным маслом, и я никогда не ел такой вкусной пищи.
   - Если будешь искать работу, Ло, можешь быть у меня поваром, - сказал я с
набитым ртом. Он улыбнулся, пошел к лендроверу и включил радио.
   - Что случилось? - спросил я.
   - Просто новости. - У него хватило совести выглядеть виноватым. - Не могу
насовсем оторваться.
   Мы слушали сообщения о событиях в сошедшем с ума мире. Почему-то  в  этом
отдаленном и спокойном месте все дела людские казались неважными, мелкими  и
преходящими.
   - Выключи, Ло, - сказал я. - Кому это нужно?
   Он протянул руку, собираясь выключить, но сдержал ее, потому что по радио
мы услышали знакомое имя.
   - Радио Лусаки  сообщило,  что  предводителем  банды  террористов,  вчера
напавших на отряд полиции в районе  Вэнки  в  Родезии,  убивших  четверых  и
ранивших двоих полицейских, является самозваный "полковник" Тимоти Магеба, о
котором после драматичного похищения самолета два месяца назад писали газеты
всего мира. Представитель родезийской полиции назвал Магеба одним  из  самых
опасных террористов Африки. За информацию, которая приведет к его смерти или
пленению, назначена награда в 10 000 родезийских долларов.
   Свирепым рывком Лорен выключил радио и  вернулся  к  костру.  Прежде  чем
заговорить, он отпил виски.
   - Он действует в ста километрах к северу отсюда. Все бы  отдал,  чтобы  с
ним встретиться.
   Новости о Тимоти глубоко встревожили меня, и ночью я долго лежал без сна,
глядя на великолепие ночного звездного неба. Венера ушла за горизонт, прежде
чем я уснул беспокойным сном с кошмарами.
   Утром солнце осветило вершины пригорков свежим золотом и окрасило небо  в
ядовито-красные  и  пурпурные  тона,  прогнав  мрачные  мысли,  и,  медленно
пробираясь на восток, мы разговаривали и смеялись.
   В середине утра мы увидели летящих на север стервятников, обширное колесо
из точек медленно поворачивалось в голубом небе. Одно из самых замечательных
приглашений, которые делает Африка, это  следовать  за  полетом  пожирателей
падали. Они обязательно приведут к сцене  отчаянной  борьбы  в  нескончаемой
драме жизни диких мест.
   - Всего в нескольких милях,  -  заметил  Лорен,  вглядываясь  в  ветровое
стекло.  Я  разделял  его  любопытство.  К  дьяволу  разрушенные  города   и
утраченные цивилизации, нам предстояло увидеть, как действует суровый  закон
клыка и когтя.
   Мы за  четверть  мили  увидели  сгорбленные  птичьи  фигуры  на  вершинах
деревьев, эти дьявольские плоды адского сада.
   - Они не трогают добычу, - Лорен был возбужден. - Что-то удерживает их на
деревьях и в воздухе.
   Он остановил лендровер и выключил двигатель. Мы выбрались  из  машины,  и
Лорен проверил свой большой магнум .345, заменив сплошные  пули  другими,  с
мягкими наконечниками, которые обладают большей силой удара.
   -  Пойдем  пешком,  -  сказал  он.  -  Хотелось  бы  встретить   большого
черногривого льва. - Он щелкнул затвором. - Возьми дробовик, Бен.
   Лорен пошел вперед по пояс в траве, я следом за ним,  стараясь  держаться
чуть в стороне, чтобы он не перекрывал мне линию огня. Дробовик  заряжен,  и
карманы мои оттопыриваются от запасных зарядов. Мы  шли  медленно,  стараясь
определить центр этого сборища стервятников, потому  что  они  расселись  на
деревьях на площади в пол квадратной мили.
   Каждый шаг усиливал напряжение, мы все  время  ожидали  встречи  с  целым
прайдом львов, лежащим в траве. С деревьев рядом с нами  срывались  в  полет
птицы, и неожиданно неряшливая поза сменялась грациозной и прекрасной, когда
они переходили в свою родную стихию.
   Горло мое пересохло от напряжения и приятного страха.  Рубашка  на  спине
Лорена потемнела от пота, и потел он не только от жары. Каждое его  движения
было заряжено сдержанной энергией, готовой взорваться при первом же признаке
добычи. Я люблю эту часть охоты, потому  что  в  каждом  из  нас  скрывается
атавистическая страсть к охоте; только убийство отталкивает меня.
   Лорен застыл, подняв ружье. Перед  нами  была  площадка  с  утоптанной  и
смятой травой. В центре ее лежало тело буйвола, брюхо его вздулось от газов,
и большие блестящие зеленые мухи кишели  на  мертвых  глазах  и  в  открытой
пасти. На толстой шкуре, покрытой короткой черной  шерстью,  не  было  видно
следов когтей.
   Я посмотрел на землю, чтобы не наступить на какую-нибудь сухую  ветку,  и
увидел отпечаток детской ноги на взрыхленной муравьями земле.
   Волосы на затылке у меня зашевелились: мы встретились с  чем-то,  гораздо
более опасным, чем львиный прайд. Я быстро посмотрел на мертвого  буйвола  и
впервые увидел маленький двухдюймовый стержень, торчащий из шеи.
   Вокруг него тело буйвола вспухло и затвердело.
   - Ло! - хрипло прошептал я. - Надо отсюда убираться: это бушмены.
   Голова Лорена дернулась, он посмотрел на меня. Я увидел, как  побледнели,
раздулись и побелели его ноздри.
   - Откуда ты знаешь? - так же хрипло спросил он.
   - Отпечаток у твоих ног. - Он посмотрел вниз. - Стрела в шее буйвола.
   Он был убежден. "Это твое поле, Бен. Что нам делать?" - Теперь  он  потел
так же сильно, как и я.
   Я ответил: "Медленно,  медленно!  Не  поворачивайся  спиной  и  не  делай
неожиданных движений. Они следят за нами, Ло, вероятно, прямо сейчас".
   Мы  начали  пятиться,  сжимая  оружие  вспотевшими   руками,   беспокойно
поглядывая по сторонам.
   - Заговори с ними, ради Бога, Бен,  -  прошептал  Лорен.  Я  нашел  время
удивиться тому, что угроза  яда  может  даже  такого  человека,  как  Лорен,
превратить в труса.
   - Не хочу рисковать. Можно ждать любой реакции.
   - Они могут быть за нами.  -  Голос  его  дрожал,  и  я  чувствовал,  как
холодеет моя спина в ожидании полета стрелы. С каждым шагом назад страх  мой
уменьшался, и в пятидесяти ярдах от буйвола я осмелился окликнуть их.
   - Мир! Мы не хотим вам вреда.
   Ответ пришел немедленно, он  был  бестелесным  и  птичьим,  казалось,  он
исходит из самого нагретого воздуха.
   - Скажи большому белоголовому, чтобы он положил оружие, потому что мы его
не знаем.
   - Ксаи! - воскликнул я с облегчением и радостью. - Брат мой!

***

   Глаза его ярче желтой луны, Копыта выбивают огонь их железных холмов.
   Мы все вместе пели песню буйвола,  мужчины  сидели  на  корточках  вокруг
костра, хлопая  себя  в  такт  по  ляжкам.  Женщины  танцевали  вокруг  нас,
раскачиваясь, изображая буйвола и храброго охотника. Огонь костра освещал их
золотисто-желтую   кожу,   по-детски   маленькие    тела    с    удивительно
выпячивающимися ягодицами и маленькие желтые груди, качавшиеся в такт танцу.
   Птица-стрела вылетела из моей руки,  Быстрая,  как  пчела,  как  падающий
ястреб.
   На ветвях  деревьев  вокруг  нас  висело  множество  кусков  мяса  -  для
выслушивания, а в темноте раздраженно кричали гиены и шакалы, принюхиваясь к
мучительным запахам.
   И кровь его яркая, как цветок, А плоть его тела сладка, как дикий мед.
   Наконец танец кончился, женщины с  хихиканьем  подсели  к  костру,  чтобы
затолкать еще мяса в свои  круглые  маленькие  животы.  Бушменов  привлекает
размер и сила, и для них Лорен был золотым гигантом.  Женщины  откровенно  и
интимно обсуждали его достоинства, начав с головы и спускаясь все ниже, пока
я не рассмеялся.
   - Что тебя насмешило? - спросил Лорен, и я ему объяснил.
   - Боже, неужели они так сказали! -  Лорен  был  шокирован,  он  с  ужасом
посмотрел на женщин, а они, хихикая, прикрывали рты руками.
   Я сидел между Ксаи и Лореном, один из  них  курил,  а  другой  ел  сигару
"Ромео и Джульетта", и я был их переводчиком. Они разговаривали о животных и
птицах, потому что их сближала любовь к охоте.
   - Мой дед рассказывал мне, что когда он был молод, буйволы в  этой  земле
ниже великой реки были многочисленны, как саранча, от них чернела земля,  но
скоро пришла красная болезнь.
   - Чума крупного рогатого скота, - объяснил я Лорену.
   - И, умирая, они падали друг на друга, и стервятники не могли взлетать от
тяжести в желудках, и кости  буйволов  лежали  на  солнце,  как  поля  белых
намакванских маргариток весной.
   Они говорили и после того, как женщины и  дети  свернулись  в  пыли,  как
щенята, и уснули. Они говорили о благородных животных и больших охотах,  они
стали у костра друзьями, и наконец Ксаи сказал мне: "Я бы хотел  поохотиться
в ним. Я покажу ему  слона,  как  те,  которых  знал  мой  дед,  с  клыками,
толстыми, как моя талия, и длинными, как древко метательного копья".
   И тут кончается даже видимость поисков руин и караванных  путей,  подумал
я, видя, как осветилось лицо Лорена при этом предложении.
   - Но он говорит, что лендровер нужно оставить здесь,  -  добавил  я.  Они
услышали нашу машину за час до появления, а слон очень старый и хитрый.  Это
значит, нам нужно немного поспать. Завтра день будет дьявольски тяжелый.
   К восходу солнца мы уже  три  часа  находились  в  пути,  роса  до  колен
промочила наши брюки, но от ходьбы мы согрелись; нам приходилось  стараться,
чтобы не потерять из виду две маленькие коричневые фигурки.
   Ксаи и Гал двигались той  свободной  рысцой,  которая  за  день  способна
покрыть множество миль, их маленькие коричневые фигуры приплясывали  впереди
сквозь густые кусты.
   - Как дела, Бен?
   Я хмыкнул и переложил дробовик с одного плеча на другое.
   - Хорошо идут маленькие ублюдки.
   - Братец, мы только начали, - предупредил я его. Бушмены  привели  нас  в
неприветливую пересеченную местность, где из земли торчали неровные камни  -
бурый железняк, заросшую  спутанным  серым  колючим  кустарником,  появились
глубокие ущелья с крутыми стенами, жара  усилилась  и  высасывала  последние
капли жидкости из наших тел, на наших рубашках появились белые  пятна  соли.
Именно такую местность старый слон, всю жизнь преследуемый людьми, выберет в
качестве убежища.
   В полдень мы с полчаса  отдохнули  в  тени  большого  камня,  поверхность
которого обжигала при прикосновении, выпили несколько глотков  теплой  воды,
потом пошли дальше и почти немедленно взяли след.
   - Вот и вот. - Концом отравленной следы Ксаи обвел  след  ноги  слона  на
твердой почве. - Ты разве не видишь? - удивленно спросил он, когда мы  стали
вглядываться, наклонив головы. Ни я, ни Лорен не  видели  никаких  признаков
следа.
   - Если это след слона, то я китайский лудильщик, - пробормотал Лорен.
   Но Ксаи уверенно двинулся по новому направлению в кустах, идя  по  следу,
который мы с Лореном так и не смогли увидеть. У вершины холма  лежала  груда
слоновьего помета, еще влажного, несмотря на невероятную  жару,  и  над  ним
висела туча желтых и оранжевых бабочек, привлеченных влагой.  Помет  походил
на матрац из волокна кокосовой пальцы.
   - Осень исьвиняюсь, - сказал я Лорену, - вася каслюля готова.
   - Да он просто волшебник.  -  Лорен  удивленно  покачал  головой,  снимая
тяжелое ружье с плеча и беря его в руки.
   Мы снова пошли, но на этот раз медленно, часто останавливаясь, когда Ксаи
и Гал осматривали непроходимые заросли кустарника впереди. Очень трудно было
идти в этом колючем кустарнике, приходилось планировать каждый шаг и  делать
его только по сигналу  Ксаи.  Когда  его  изящная  рука  с  розовой  ладонью
показывала  вперед,  мы  делали   шаг,   когда   она   замирала,   мы   тоже
останавливались.
   - Идите, - приказала рука, мы пошли. вдруг: Стоп!  Короткий  резкий  знак
прекращения, потом рука ударила в кулак другой руки, и кулак показал вперед:
дурная примета указывать на добычу пальцем.
   Мы стояли неподвижно, как смерть, лица наши блестели от пота; мы смотрели
на серую стену кустарника и вдруг увидели призрачно-серую фигуру  слона,  он
двигался  неторопливой  неуклюжей  раскачивающейся  походкой,   серая   кожа
сморщена и на животе свисает большими складками и  мешками,  хвост  облысел,
спина костлявая, сквозь кожу ясно проступают спинные позвонки.
   Старый слон. Большой слон.
   - Оставайтесь на месте, - приказала мне и Галу рука Ксаи, и  я  кивнул  в
знак согласия.
   - Иди со мной! - указательный палец Ксаи повернулся к Лорену, согнулся, и
они двинулись вместе, обходя слона с фланга. Кукольная фигура бушмена  рядом
с большим телом Лорена, старик вел его туда, откуда удобно сделать выстрел.
   Слон остановился и начал объедать ветви с кустарника,  осторожно  обрывая
зеленые побеги  кончиком  хобота,  заталкивая  их  в  пасть,  совершенно  не
подозревая об опасности, а сбоку от него Лорен занял позицию  для  выстрела,
расставил ноги, откинулся, готовясь встретить отдачу тяжелого ружья.
   В жаркой тишине звук выстрела прозвучал оглушительно  громко.  Я  слышал,
как пуля ударила в тело, слон покачнулся от этого удара, обернулся к Лорену,
высоко поднял большие желтые клыки, расставил огромные серые уши и завизжал,
увидев человека. Он визжал от  гнева,  его  многолетняя  ненависть  к  людям
вспыхнула ярким пламенем.
   Повернувшись, он бросился в атаку, прячась  за  кустарником  и  не  давая
возможности выстрелить вторично. Я видел, как Лорен повернулся и  побежал  в
сторону, пытаясь открыть линию огня. Нога его попала в  нору  муравьеда,  он
упал на бегу, тяжело ударился о землю, ружье  вылетело  из  его  рук,  и  он
остался лежать прямо перед бегущим слоном.
   - Лорен! - закричал я и  тоже  побежал,  вооруженный  только  дробовиком,
стараясь привлечь внимание нападавшего раненого самца.
   - Здесь! - кричал я на бегу. - Здесь! - Стараясь увести  слона,  я  краем
глаза видел Лорена, он на четвереньках тяжело полз к ружью.
   - Эй! Эй! - напрягая  легкие,  кричал  я,  и  самец  замедлил  свой  бег,
повернулся  ко  мне,  его  маленькие  поросячьи  глазки  отыскивали   нового
противника, хобот в поисках  нового  запаха  поднялся  в  воздух.  Я  поднял
дробовик и с расстояния в тридцать  футов  прицелился  в  маленькие  глазки,
надеясь ослепить его.
   Бам! Бам! Я выстрелил из обоих стволов прямо ему в морду, и  он  бросился
на меня. Я почувствовал огромное облегчение:  я  увел  его  от  Лорена,  это
главное. Дрожащими пальцами я пытался перезарядить дробовик,  зная,  что  не
успею.
   -  Беги,  Бен,  беги!  -  высокий  голос  Лорена  пробился  сквозь  топот
нападающего самца. Но мои ноги отказались  повиноваться,  и  я  стоял  прямо
перед  бегущим  слоном,  глупо  шаря  в  поисках  зарядов,  которые  так  же
бесполезны против этой горы плоти, как зернышки перца.
   Мой оцепеневший мозг воспринял удар выстрела Лорена, потом  еще  один,  и
серая гора неслась ко мне, уже  мертвая,  мозг  слона  разлетелся  от  удара
тяжелой пули, как переспевший плод.
   Ноги мои оставались прикованы  к  земле,  я  не  мог  двигаться,  не  мог
уклониться, и выставленный вперед хобот ударил меня  со  свирепой  силой.  Я
почувствовал, как взлетаю в  воздух,  потом  сильный  удар  о  землю,  яркая
вспышка перед глазами, и я потерял сознание.
   - Глупый ублюдок! Глупый храбрый маленький ублюдок! - ко мне  из  темного
далекого туннеля долетел голос Лорена, и звук этот странно отозвался в  моей
голове. Мне в лицо плеснули  холодную  воду,  благословенная  влага  смочила
губы, и я открыл глаза. Лорен сидел на земле, держа мою  голову  у  себя  на
коленях и брызгая водой из бутылки мне в лицо.
   - Кого это ты называешь ублюдком? - прохрипел я, и облегченное  радостное
выр