просквозивший из  Новой
Атлантиды.
   Двумя когтистыми пальцами она коснулась стола, и они  превратились  в
бегущие ноги - вик крадется в Шанхай, стараясь не попасть  на  мониторы.
Нелл поняла, что он нее требуется, прикрыла рот перчаткой и хихикнула.
   - И вот так мадам Пинг делает фокус -  превращает  одного  довольного
новоатлантического клиента в тысячи клиентов из самых разных племен.
   - Должна сознаться, что удивлена, - вставила Нелл. - При  всей  своей
неопытности я полагала бы, что у людей из разных племен  и  предпочтения
разные.
   - Мы немного меняем сценарий,  -  сказала  мадам  Пинг,  -  с  учетом
культурных особенностей. Однако  сам  сюжет  остается.  Людей  и  племен
много, сюжетов - раз, два и обчелся.
 
Странный обряд в лесу; Реформированная Распределенная Республика; волнующий разговор в бревенчатом домике; КриптНет; Хакворт отправляется дальше 
 
   Полдня неспешной езды на восток привели их к подножию Каскадных  гор,
где облака, нескончаемой чередой плывущие с Тихого Океана,  утыкаются  в
преграду и вытесняются  вверх,  оставляя  внизу  заметную  часть  влаги.
Деревья-исполины вздымали ветви  высоко  над  головами,  стволы  мерцали
мхом. Лоскутки древнего  леса  перемежались  участками,  вырубленными  в
прошлом столетии; Хакворт старался направлять Похитителя именно  туда  -
реже подлесок, меньше рухнувших стволов. Они проехали брошенный  поселок
лесорубов:  покосившиеся  щитовые  домики  и   ржавые,   заросшие   мхом
вагончики. Сквозь грязные окна можно было с трудом разобрать  написанные
по трафарету и давным-давно выцветшие буквы: "ЛЕС - НАШЕ БОГАТСТВО".  Из
трещин в  асфальте  тянулись  десятифутовые  юные  деревца.  Водосточные
желоба  заросли  ежевикой  и  гонобобелем,   огромные   старые   машины,
скособочившиеся на сдутых, растресканных шинах, превратились  в  шпалеры
для вьюнков и завитого клена.
   Проехали и шахтерский поселок, оставленный  еще  раньше.  Современное
жилье попадалось сравнительно редко. Дома здесь были того же типа, что у
софтверных магнатов ближе к Сиэтлу, временами несколько  таких  строений
грудились  вокруг  центральной  площади  с  игровой   площадкой,   кафе,
магазинами и прочими приметами цивилизации. В двух таких  местах  они  с
Фионой останавливались, обменивали ЮКЮ на кофе,  сандвичи  и  булочки  с
корицей.
   Неотмеченные на карте, запутанные проселки сбили бы с  толку  любого,
кроме местного жителя. Хакворт был здесь впервые. Координаты он нашел во
втором гадательном пирожном у Похитителя в бардачке. Он  не  знал,  куда
едет и едет ли вообще. Сомнения накатили под вечер,  когда  нескончаемые
облака превратились из  серебряных  в  темно-серые  и  стало  ясно,  что
робобыла забирается все выше, в менее обитаемые места.
   Тут он увидел скалы и понял, что все в порядке. Впереди выросла стена
бурого гранита, темная и влажная от росы. Они услышали  ее  раньше,  чем
увидели:  ее  беззвучное   присутствие   изменило   акустику   леса.   В
сгустившемся тумане проступали силуэты искореженных ветрами деревьев  на
самом краю обрыва.
   Между ними угадывался человеческий силуэт.
   - Тсс, - сказал Хакворт и натянул поводья.
   Кто-то короткостриженный,  в  свободной  куртке  до  пояса,  судя  по
округлости бедер - женщина. На этих округлостях она как раз  застегивала
ядовито-зеленый ремень - страховочный пояс. Больше ничего альпинистского
на ней не было - ни рюкзака, ни каски. За спиной ее на обрыве  рисовался
силуэт лошади. Лошадь паслась. Женщина поминутно смотрела на часы.
   Из-под ног у нее свисала  ядовито-зеленая  веревка.  Последние  метры
болтались перед выемкой в склоне, скрытой под нависшим козырьком.
   Хакворт повернулся, чтобы указать Фионе на еще одного  участника:  он
крался под самым обрывом, где женщина не могла его  видеть.  Неизвестный
стал под козырьком, поймал свободный конец веревки и привязал -  видимо,
к вбитому в камень крюку. Потом так же бесшумно прокрался обратно.
   Женщина простояла еще несколько минут, все чаще сверяясь с часами.
   Наконец она отступила на несколько шагов  от  края,  вынула  руки  из
карманов, видимо, несколько раз глубоко вдохнула, разбежалась и сиганула
в пропасть. При этом она орала во всю глотку, надо думать, для куражу.
   Веревка была перекинула через блок, закрепленный у края обрыва.  Узел
внизу выдержал: женщина пролетела несколько метров,  эластичная  веревка
натянулась с резким, но неопасным рывком, и женщина повисла  над  грудой
острых камней у основания обрыва. Она одной рукой ухватилась за веревку,
откинулась назад  и  осталась  болтаться  так,  лежа  на  воздухе,  ловя
раскрытыми губами туман и радуясь, что цела.
   Из-за деревьев появился третий, доселе незримый участник событий.  Он
был немолод, его ветровка несла явные знаки отличия: нашивки на рукаве и
эмблему на нагрудном кармане. Он прошел под висящей женщиной и несколько
секунд возился под козырьком  -  видимо,  развязывал  узел.  Наконец  он
благополучно спустил ее на землю. Женщина отцепила карабин,  расстегнула
страховочный пояс и деловито заговорила с мужчиной. Тот вынул  термос  и
разлил в два стаканчика что-то горячее.
   - Слышала о них? Реформированная Распределенная Республика, -  сказал
Хакворт все так же тихо.
   - Я знаю только Первую.
   - Первая Распределенная  Республика  оказалась  не  очень  прочной  -
просто не могла быть такой.  Люди,  которые  ее  составили,  были  почти
анархистами, и, как ты, наверное, учила в школе, вскоре  раскололись  на
множество фракций.
   - У меня есть друзья в Первой Распределенной  Республике,  -  сказала
Фиона.
   - Ваши соседи?
   - Да.
   - Софтверные магнаты, - сказал Хакворт. - Их ПРР  устраивает,  потому
что у  них  есть  общее  -  старые  ПО-шные  деньги.  Они  почти  те  же
викторианцы, многие из них с возрастом принимают  присягу.  Но  среднему
классу ПРР не способна предложить ни объединяющей религии, ни  этической
доктрины.
   - И потому балканизировалась.
   - Верно. Эти люди, - Хакворт указал на мужчину и женщину под обрывом,
- РРР, Реформированная Распределенная Республика. Они похожи на ПРР,  но
с одним принципиальным отличием.
   - Этот обряд, который мы видели.
   - Обряд - хорошее слово, - сказал  Хакворт.  -  Сегодня  утром  гонцы
сообщили им время и  место  -  ничего  больше.  Женщина  должна  была  в
назначенную минуту  прыгнуть  с  обрыва.  Мужчина  -  заранее  привязать
веревку к крюку. Очень просто.
   - Но если б он не успел, она бы разбилась, - сказала Фиона.
   - Да. Имена вытягивают из шляпы,  участников  извещают  за  несколько
часов. Здесь обряд включает веревку  и  обрыв,  потому  что  рядом  есть
скалы. В других узлах РРР механизм может быть иным. Например, А  заходит
в комнату, достает из ящика пистолет, заряжает шестью боевыми  патронами
и выходит на десять минут. За это время Б должен войти и заменить боевые
патроны  такими  же  по  весу  холостыми.  А  возвращается,  приставляет
пистолет к виску и спускает крючок.
   - Но А не знает, был ли в комнате Б?
   - Да.
   - А кто третий?
   - Инспектор, представитель РРР. Он следит, чтобы участники не  подали
друг другу знака.
   - И часто они должны такое проделывать?
   - Всякий раз, как выпадут их имена, примерно раз в два года, - сказал
Хакворт. - Таким образом они развивают чувство локтя.  Эти  люди  знают,
что могут друг на друга положиться. Для племени,  чья  вселенная  лишена
абсолюта, этот обряд формирует искусственный абсолют.
   Женщина допила чай, пожала инспектору руку и полезла по  закрепленной
на обрыве веревочной лестнице к ожидающей ее лошади.  Хакворт  пришпорил
Похитителя и направил под  обрыв,  где  вилась  узенькая  тропка.  Через
полкилометра  обрыв  сменился  более  пологим  склоном,  здесь  с   него
спускалась другая тропа. Прошло несколько минут, и появилась женщина  на
лошади, старой биологической модели.
   У нее было открытое, пышущее здоровьем лицо, еще разгоряченное  после
недавнего прыжка в неизвестность, и она приветствовала  их  издали,  без
всяких викторианских заморочек.
   - Мое почтение, - сказал Хакворт, приподнимая котелок.
   Женщина мельком взглянула на Фиону  и  плавно  натянула  поводья,  не
сводя глаз с его лица. Взгляд у нее сделался отрешенным.
   - Я вас знаю, - сказала она, - но не знаю, как вас зовут.
   - Джон Персиваль Хакворт к вашим услугам. Это моя дочь Фиона.
   - Уверена, что впервые слышу ваше имя, - сказала женщина.
   - Уверен, что никогда не слышал вашего, - бодро объявил Хакворт.
   - Мэгги, - сказала женщина. - Я сейчас рехнусь. Где мы встречались?
   - Вам может показаться странным, - мягко ответил Хакворт, -  но  если
бы мы с вами  вели  подробные  дневники  своих  снов,  что,  разумеется,
невозможно, и сравнили записи за последние годы, то вероятно, обнаружили
бы немало общего.
   - Многие люди видят похожие сны, - возразила Мэгги.
   - Извините, но я о другом, - сказал Хакворт.  -  О  снах,  в  котором
каждый из нас остается собой. Я вижу вас.  Вы  -  меня.  С  нами  что-то
происходит. Вы смотрите со своей стороны. Я - со своей.
   - Как в рактивке.
   - Да, - сказал Хакворт, - только за эту не надо  платить.  Во  всяком
случае, деньгами.
   Климат требовал постоянного внутреннего  подогрева.  Мэгги,  прямо  в
ветровке, прошла на кухню и поставила чайник.  Она  жила  в  бревенчатом
домике, с виду вполне основательном, но на деле совершенно  сквозном,  и
явно не одна, хотя сейчас здесь больше никого не  было.  Фиону,  которая
наведалась в ванную, заворожили  свидетельствами  того,  что  мужчины  и
женщины живут, спят, моются в одном помещении.
   За чаепитием  Хакворт  уговорил  Мэгги  сунуть  палец  в  миниатюрное
устройство вроде наперстка. На Фиону нашло мгновенное ощущение deja  vu.
Она уже где-то видела этот наперсток - отцовское  изобретение,  во  всем
чувствуется его рука, и что-то с ним связано очень, очень важное.
   Некоторое время они пили  чай  и  болтали;  у  Фионы  было  множество
вопросов о РРР, а Мэгги, большая энтузиастка, отвечала с охотой. Хакворт
расстелил на столе чистый  лист  медиатронной  бумаги:  через  несколько
минут появились слова и цифры; заполнив лист донизу, они поползли вверх.
Наперсток, объяснил Хакворт, ввел в кровь Мэгги мушки-разведчицы;  когда
их память наполняется, они вылетают через поры  и  выгружают  данные  на
бумагу.
   - Похоже, Мэгги, у  нас  есть  общие  знакомые,  -  сказал  он  через
несколько минут. - В нашей крови много сходных кортежей. Они  передаются
лишь при определенной форме контакта.
   - Вроде обмена секреторными жидкостями? - просто спросила Мэгги.
   Фиона  представила  что-то  вроде  старинного  переливания  крови  и,
вероятно, не додумалась бы до истинного смысла, если бы отец, покраснев,
не скосил на нее глаз.
   - Думаю, мы друг друга поняли, - сказал Хакворт.
   Мэгги задумалась на  мгновение  и,  похоже,  рассердилась,  насколько
вообще может рассердиться такая добрая и щедрая  душа.  Следующую  фразу
она обратила к Хакворту, но, подбирая слова, смотрела на Фиону.
   - Что бы вы, новые атланты, о нас ни думали, я не сплю... то есть  не
встре... я хочу сказать, у меня не так много романов.
   - Прошу  простить,  если  я  невольно  заронил  в  вас  мысль,  будто
предвзято толкую  ваши  нравственные  убеждения,  -  сказал  Хакворт.  -
Поверьте, я не считаю  себя  вправе  кого-либо  в  этом  смысле  судить.
Однако, если вы будете так любезны, что скажете мне, с кем  в  последний
год или около того...
   - Только с одним, - сказала Мэгги.  -  Неурожайный  был  год.  -  Она
поставила кружку на стол (Фиону изумило отсутствие блюдец), и откинулась
на стуле, с тревогой глядя на Хакворта. - Странно, что я рассказываю это
вам - чужому человеку.
   - Прошу, доверьтесь своим чувствам и не считайте меня чужим.
   - Я махнула в загул. Много месяцев назад. Там это и случилось.
   - Где?
   - В Лондоне. - Тень улыбки пробежала по лицу  Мэгги.  -  Вы  думаете,
если я живу здесь, то отдыхать вырываюсь к солнцу. Но  я  отправилась  в
Лондон. Думаю, в нас всех сидит что-то викторианское.
   - Мы поехали в Лондон с двумя подружками, - продолжала Мэгги. -  Одна
из них, как и я, в РРР, другая, Триш, года три  назад  вышла  из  РРР  и
стала соучредительницей местного  узла  КриптНет.  У  них  филиальчик  в
Сиэтле, возле рынка.
   - Простите, что перебиваю, - сказала Фиона,  -  но  не  могли  бы  вы
объяснить, что такое КриптНет? Похоже, туда  ушла  моя  старая  школьная
приятельница.
   - Синтетическая фила. Крайне законспирированная, - сказал Хакворт.
   - Каждый узел - независимый и самоуправляемый,  -  сказала  Мэгги.  -
Можете, если хотите, завтра основать новый. Узел подписывает контракт, в
котором  обязуется  по  первому  требованию  предоставлять  определенные
услуги.
   - Какого рода?
   - Как правило, в вашу систему закачиваются данные.  Вы  обрабатываете
их и пересылаете в другие узлы. Для Триш это было естественно, ведь  она
кодировщица, как и я, как мои соседи по дому и почти весь здешний народ.
   - В узлах есть компьютеры?
   - Компьютеры - у самих людей, обычно вживленные.
   Мэгги машинально потерла височную кость за ухом.
   - В такое случае узел - это человек?
   - Часто, да, - сказала Мэгги, -  но  иногда  это  несколько  людей  с
вживленными компьютерами, объединенные взаимным доверием.
   - Можно спросить, какого уровня узел вашей подруги Триш?
   Мэгги задумалась.
   - Восьмого, может, девятого. Короче, рванули мы в Лондон,  и  решили,
раз мы тут, побродить по театрам. Меня-то тянуло в большие. Нам  повезло
- мы видели классного "Доктора Фауста" у Оливье.
   - Марло?
   - Да. Но у Триш нюх на всякий подвальные театрики, я бы их в жисть не
нашла - они, насколько я понимаю, вообще  не  дают  рекламы.  Мы  видели
несколько революционных вещиц - действительно революционных.
   - Полагаю, вы употребляете это слово  не  в  политическом  смысле,  -
сказал Хакворт.
   -  Конечно,  я  про  постановку.  Ну  вот,  вы   входите   в   старое
разбомбленное здание в  Уайтчеппел,  и  начинается  что-то  несусветное.
Понемногу въезжаешь, что кто-то тут - актеры, кто-то - зрители, и  вроде
все мы - то и другое помаленьку. Это потряс! Понятно, все такое  есть  в
сети, рактивное, но когда вокруг живые, теплые тела - это такой кайф, ни
с чем не сравнить! Ну вот, он шел к бару за  кружкой  и  предложил  меня
угостить. Мы разговорились,  туда-сюда.  Оказался  такой  умница,  такой
классный. Африканец, хорошо разбирается в театре. Там  были  комнаты.  В
некоторых - кровати.
   - Когда все кончилось, - сказал Хакворт, - не было ли у вас  каких-то
необычных ощущений?
   Мэгги  посчитала   это   образчиком   своеобразного   сухого   юмора,
запрокинула голову и рассмеялась. Однако Хакворт был серьезен.
   - Когда все кончилось? - переспросила она.
   - Да. Скажем, несколько минут спустя.
   Внезапно Мэгги растерялась.
   - Да, вообще-то, - сказала она. - Меня бросило в жар. Я даже  решила,
что у меня грипп, и мы слиняли. Вернулись в  гостиницу,  я  разделась  и
вышла на балкон. У меня было сорок. На  следующее  утро  все  как  рукой
сняло.
   - Спасибо, Мэгги, - сказал Хакворт, вставая и убирая в карман листок.
Фиона, видя это, тоже поднялась. - До поездки в Лондон у вас было  много
увлечений?
   Мэгги чуть порозовела.
   - Относительно много, да, в течение несколько лет.
   - Что за публика? КриптНетовцы? Люди, которые  заметную  часть  жизни
проводят под водой?
   Мэгги тряхнула волосами.
   - Под водой? Не понимаю.
   - Спросите себя, Мэгги, почему стали такой осторожной после встречи с
мистером...
   - Беком. Мистером Беком.
   - С мистером Беком. Не напугал  ли  вас  тот  случай?  Резкий  подъем
температуры после обмена секреторными жидкостями?
   Мэгги сидела с каменным лицом.
   - Советую вам поинтересоваться вопросом спонтанного самовозгорания, -
сказал Хакворт, без дальнейших церемоний забрал у входа котелок,  зонтик
и вышел вместе с Фионой.
   Хакворт сказал:
   - Мэгги не все объяснила  тебе  про  КриптНет.  Во-первых,  эта  сеть
подозревается во множестве сомнительных связей и  весьма  тревожит  Силы
Поддержания Протокола.  И,  -  горько  рассмеялся  Хакворт,  -  те,  кто
говорят, что десятый уровень - верхний, бессовестно лгут.
   - В чем цель этой организации? - спросила Фиона.
   - Она выдает себя за  простой,  сравнительно  успешный  коллектив  по
обработке данных. Однако истинные цели известны лишь тем, кто перешагнул
за тридцать третий  уровень...  -  Хакворт  замолк,  пытаясь  вспомнить,
откуда все это знает. - По слухам, внутри этого избранного  круга  любой
может убить любого - ему достаточно об этом подумать.
   Фиона наклонилась вперед, обвила руками его плечи,  вжалась  щекою  в
ямку между лопаток. Ей казалось, что тема КриптНет закрыта, но  четверть
часа спустя, когда Похититель плавно нес их через  лес  к  Сиэтлу,  отец
заговорил снова, словно и не  замолкал,  а  лишь  остановился  перевести
дыхание.  Говорил  он  медленно,  отрешенно,  как   будто   воспоминания
всплывали из глубинной памяти почти без посредства сознания.
   - Истинная цель КриптНет - создать Семя,  технологию,  которая  в  их
дьявольских планах призвана сменить Подачу, самую основу нашего общества
и многих других. Нам Протокол принес преуспеяние и мир, для КриптНет  он
- ненавистное орудие подавления.  Они  верят,  что  информация  способна
почти мистическим образом распространяться и  самовоспроизводиться,  как
вода течет вниз, а искры летят вверх, и,  не  имея  никакого  морального
кодекса,  путают  неизбежность  со  справедливостью.  Они  считают,  что
однажды  вместо  Линий  Подачи,  заканчивающихся  матсборщиками,  у  нас
появятся Семена, и, будучи брошены в землю, взрастят  дома,  гамбургеры,
космические корабли и книги; что Семя - неизбежное следствие  Подачи,  и
что на нем будет выстроено общество более высокого эволюционного уровня.
   Он на мгновение замолк, набрал в грудь воздуха и, кажется, проснулся,
потому что продолжил уже более четким, окрепшим голосом.
   - Конечно, этого допустить нельзя. Подача  -  не  система  надзора  и
подавления, как считает КриптНет. Это -  единственный  способ  сохранить
порядок в современном обществе. Владея  Семенем,  любой  сможет  создать
оружие не менее разрушительное, чем ядерные бомбы  елизаветинской  поры.
Вот  почему  Силы  Поддержания  Протокола  так  пристально   следят   за
деятельностью КриптНет.
   Деревья  расступились,  внизу  блеснуло  голубое  озеро.   Похититель
отыскал дорогу, и Хакворт пустил его в галоп. Через несколько часов отец
и  дочь  устраивались  на  полках  в  каюте  второго  класса.  Дирижабль
"Фолклендские острова" взял курс на Лондон.
 
Из Букваря: Нелл в роли герцогини Тьюринг; замок водяных затворов; другие замки; ярмарка шифровальщиков; Нелл собирается в дальний путь 
 
/Нелл прожила в замке Тьюринга несколько месяцев. Добывая ключи, она проникала во многие крепости, обманывала часовых, взламывала запоры, похищала сокровища; но замок Тьюринга был совсем-совсем другой. Им управляли правила и программы, созданные людьми, посвященный в язык ноликов и единиц мог эти правила изменить. Глупо было бы проскользнуть внутрь, схватить цацку и убежать. Замок Тьюринга она взяла себе. Его владения стали королевством принцессы Нелл. 
   Первым делом она со всем почетом похоронила герцога  Тьюринга,  потом
засела за его книги и постепенно разобралась во всех. Она узнала, какими
состояниями определяются поступки латников и механического герцога.  Она
ввела в герцога новую программу и вновь запустила  могучий  вал.  Сперва
ничего не выходило, потому что в ее программе  было  много  ошибок.  Они
случались и у самого первого герцога, который звал их "блохами" в  честь
крошечного  насекомого,  запрыгнувшего  в  цепь  его  первой  настольной
машины, отчего в ней случился сбой. Однако Нелл с упорством  вылавливала
блох, и в конце концов механический герцог стал