амые  сокрушительные  заклятья.
Под конец от замка не осталось камня на камне, пустыня выгорела на много
миль вокруг, а Мальвина и джинн  лежали  мертвыми  на  полу  разрушенной
сокровищницы.
   Нелл подняла с полу одиннадцатый ключ, прицепила себе на шею,  сожгла
Мальвинины останки, а прах рассеяла на  пути  через  пустыню  и  горы  в
зеленую страну, где теперь у нее похитят все одиннадцать ключей.
 
Нелл в школе; ненавистная мисс Страйкен; наказание дополнительными занятиями; мисс Матесон объясняет свою философию образования; пути подружек расходятся 
 
   АГЛАЯ - СИЯНИЕ
   ЕВФРОСИНА - РАДОСТЬ
   ТАЛИЯ - ЦВЕТЕНИЕ
 
   Имена трех граций и сами леди в представлении  различных  художников,
нарисованные, написанные маслом, изваянные в мраморе  и  вылепленные  из
глины, украшали Академию мисс Матесон как изнутри, так и снаружи -  куда
ни  посмотри,  та  или  иная  порхает  над  цветущей  лужайкой,  венчает
лавровыми венками достойных,  возносит  факел  к  небесам  или  изливает
лучезарное сияние на внимательных юниц.
   Нелл больше всего любила уроки Талии - им отводилось по часу с утра и
в конце занятий. Когда мисс Матесон дергала за старую веревку и по школе
разливался короткий мелодичный звонок, Нелл и другие девочки  из  класса
вставали, приседали перед учительницей, строились в цепочку, выходили по
коридору во двор - и гурьбой неслись  в  зал,  где  снимали  тяжелую,  в
кусачих оборках школьную форму и надевали более  легкую,  просторную,  в
кусачих оборках школьную форму, дававшую больше свободы движениям.
   Цветение вела мисс Рамануджан или кто-то из  ее  помощниц.  По  утрам
девочки занимались чем-нибудь атлетическим,  вроде  хоккея  с  мячом,  в
конце уроков -  чем-нибудь  изящным,  например,  бальными  танцами,  или
(хи-хи!) учились ходить, стоять и сидеть, как настоящие леди.
   Часы Сияния принадлежали мисс Матесон, хотя она  обычно  перепоручала
их кому-нибудь из помощниц, а сама въезжала  то  в  одну,  то  в  другую
классную комнату в старом плетеном кресле на деревянных колесах. На этих
занятиях девочки разбивались по пять-шесть, отвечали на вопросы и решали
задачки, например, считали, сколько  видов  растений  и  животных  можно
отыскать на квадратном футе леса за школой. Ставили пьесы на  греческом.
На рактивной модели изучали домашнее  хозяйство  оджибуэев  до  и  после
появления  лошадей.  Конструировали  несложные  наномеханизмы,  пытались
синтезировать их в МС и запустить в ход. Ткали парчу  и  делали  фарфор,
как древние китаянки. А еще был целый океан истории: сперва  библейской,
греческой и римской, потом - самых разных народов по всему миру.  И  все
это служило фоном для Истории Англоязычных Народов.
   Последний предмет, как ни  странно,  в  уроки  Сияния  не  входил,  а
составлял  специальный  курс  -  "Радость",  который  преподавала   мисс
Страйкен.
   Мисс Страйкен не только вела у них по два часа каждый день, но еще  и
собирала всех девочек утром, в полдень и вечером. Главной ее функцией  в
этот период было призвать учениц к порядку, сделать  прилюдное  внушение
овечкам, явственно заблудшим с  прошлого  построения,  выложить  попутно
любые соображения, пришедшие ей в голову за последнее время, и наконец с
благоговейным придыханием просить отца Кокса,  местного  викария,  чтобы
тот начал молитву. Кроме того, мисс Страйкен получала девочек  в  полное
свое распоряжение на два часа в  воскресенье  и  могла  по  собственному
разумению назначить неуспевающим дополнительные занятия  в  субботу,  от
урока до восьми.
   Впервые очутившись на уроке мисс Страйкен, Нелл  обнаружила,  что  ее
парту по ошибке поставили точно за  партой  другой  девочки,  и  ничего,
кроме банта соседки спереди, увидеть  отсюда  невозможно.  Нелл  встала,
попыталась  подвинуть  парту,  и  поняла,  что  та  привинчена  к  полу.
Собственно, все парты в кабинете мисс Страйкен были расставлены идеально
ровными рядами и смотрели в одну сторону, а именно, на мисс Страйкен или
ее помощниц, мисс Боулвер и миссис Дишер.
   Мисс Боулвер преподавала  Историю  Англоязычных  Народов,  начиная  с
римлян в Лондиниуме,  и  дальше  через  норманское  завоевание,  Великую
Хартию, Войну Роз, Возрождение и Гражданскую войну; но по-настоящему она
развернулась  только  в  георгианский  период,  когда  с  пеной  у   рта
обрушилась  на   монарха-сифилитика,   чьи   пороки   вынудили   честных
американских колонистов с возмущением отколоться от Англии.  Изучали  по
большей части холодящие кровь отрывки из Диккенса, которого,  как  много
раз повторяла мисс Боулвер, называют викторианским писателем,  поскольку
творил он в царствование Виктории I, однако на самом деле книги его -  о
довикторианских  временах,  а  нравы  первых  викторианцев  -  тех,  что
построили старую Британскую Империю были во многом реакцией на  мерзости
отцов  и  дедов,  так  убедительно  запечатленные   Диккенсом,   любимым
писателем викторианцев.
   Девочек даже заставили, не выходя из-за  парт,  сыграть  в  несколько
рактивок и посмотреть, как тогда жилось  -  довольно  кисло,  даже  если
выбрать опцию, отключающую болезни. Тут вступила миссис Дишер и сказала,
что если это их пугает,  пусть  полюбуются,  как  жили  бедные  в  конце
двадцатого века. И  действительно,  когда  рактивка  показала  им  жизнь
ребенка в  Вашингтоне,  округ  Колумбия,  на  исходе  девяностых  годов,
большинство учениц согласилось, что работный дом довикторианской  Англии
в сравнении - сущий рай.
   По этим предметам предстояло сдавать три экзамена: история Британской
империи, до-Вьетнамская Америка, новая и новейшая история  Атлантиды.  В
целом миссис Дишер рассказывала больше о современности и обо  всем,  что
касается Америки.
   В конце каждого периода и каждого  раздела  мисс  Страйкен  подводила
итоги. Она громогласно  объясняла,  к  каким  выводам  они  должны  были
прийти, и не  останавливалась,  пока  не  убеждалась,  что  все  девочки
усвоили их намертво. Еще она имела обыкновение влетать в класс и  лупить
по рукам учениц, которые шушукались, строили рожи, передавали записочки,
рисовали на промокашках,  считали  ворон,  чесались,  ковыряли  в  носу,
вздыхали или горбились.
   Очевидно, она следила за  ними  по  мониторам  из  своего  крохотного
кабинета, дверь в который вела  прямо  из  классной  комнаты.  Раз  Нелл
сидела на уроке Радости и прилежно впитывала все о лендлизе. Внезапно за
спиной раскрылась дверь в кабинет мисс Страйкен. Как все  девочки,  Нелл
пересилила порыв в  панике  обернуться.  Застучали  каблуки,  засвистела
линейка, и внезапно пальцы пронзила резкая боль.
   - Причесываются в одиночестве, не на людях, - сказала мисс  Страйкен.
- Остальные девочки это знают. Теперь будешь знать и ты.
   У Нелл горело  лицо;  она,  как  лубком,  обхватила  ушибленную  руку
здоровой. Она ничего не понимала, пока  другая  девочка  не  поймала  ее
взгляд и не покрутила пальцем у виска; видимо, Нелл наматывала волосы на
палец, как всегда, когда читала Букварь или напряженно думала.
   Линейка была такой чихней в сравнении с настоящими побоями, что  Нелл
поначалу не принимала ее всерьез и даже посмеивалась  про  себя.  Однако
шли месяцы, и удары сделались болезненней - то ли Нелл  разнежилась,  то
ли (и это более вероятно) наказание стало  достигать  цели.  Раньше  она
была настолько чужая, что ее невозможно было  задеть.  Теперь,  по  мере
того, как она делала успехи в  других  предметах,  завоевывала  уважение
учителей и одноклассниц, у нее появилась гордость.  Иногда  ей  хотелось
взбунтоваться, плюнуть на все, чтобы ее не за что стало зацепить, однако
другие предметы нравились ей так сильно... Нет, невозможно!
   Как-то мисс Страйкен  решила  сосредоточить  все  внимание  на  Нелл.
Ничего необычного в этом не было - она имела обыкновение  выбирать  одну
ученицу и некоторое время усиленно ее воспитывать. За двадцать минут  до
конца урока Нелл успела получить по правой руке за кручение волос  и  по
левой за кусание ногтей, когда, к своему  ужасу,  внезапно  поняла,  что
почесала нос, а мисс Страйкен стоит между рядами и смотрит орлицей. Руки
Нелл мгновенно юркнули под парту.
   Мисс Страйкен подошла неторопливо - тук-тук-тук.
   - Правую руку, Нелл, - сказала она. - Вот сюда.
   И она показала линейкой желаемый уровень  -  довольно  высоко,  чтобы
видел весь класс.
   Нелл колебалась, потом подняла руку.
   - Чуть выше, Нелл, - сказала мисс Страйкен.
   Нелл подняла чуть выше.
   - Думаю, еще дюйм, и будет в самый  раз,  -  сказала  мисс  Страйкен,
разглядывая пальцы Нелл, словно  те  изваяны  в  мраморе  и  только  что
подняты из раскопок античного храма.
   Нелл не могла заставить себя сдвинуть руку.
   - Еще дюйм, Нелл, - повторила мисс Страйкен, - чтобы  другие  девочки
смотрели и запоминали.
   Нелл подняла руку еще чуть-чуть.
   - По-моему, это меньше дюйма, - сказал мисс Страйкен.
   Девочки захихикали; все они со жгучим интересом смотрели на  Нелл,  и
как-то оказалось, что мисс  Страйкен  со  своей  линейкой  отступила  на
второй план. Важны были только девочки. Нелл подняла руку на целый дюйм,
увидела краем  глаза,  как  линейка  описала  дугу,  услышала  свист.  В
последнюю долю секунды  на  нее  будто  что-то  нашло:  она  перевернула
ладонь, поймала линейку, сжала в кулаке и повернула, как учил Самбо, так
что мисс Страйкен была вынуждена разжать хватку. Теперь линейка  была  у
Нелл, а мисс Страйкен - безоружна.
   Противница была женщина полная, высокая, грудастая.  Бывают  такие  -
самые  их  телеса  внушают  священный  ужас   маленьким   заморышам,   а
неряшливость - перхоть по  плечам,  всегда  полустертая  губная  помада,
комочек засохшей слюны в уголке рта  -  занимают  в  детских  умах  куда
больше место, чем Великие Пирамиды или экспедиция  Льюиса-Кларка  .  Как
все женщины,  мисс  Страйкен  была  счастливо  лишена  наружных  половых
органов, так что вывести ее из строя оказалось бы чуть  труднее,  и  все
равно Нелл могла придумать десяток способов, как измочалить ее в кровь и
не потратить на это более четверти секунды. Живя у констебля Мура и видя
интерес своего благодетеля к войнам и оружию,  она  вспомнила  о  боевых
искусствах, пролистала Букварь назад к рассказу Динозавра и с  радостью,
но без особого удивления обнаружила, что Самбо по-прежнему  дает  уроки,
ровно с того места, где они с обезьянкой Белоснежкой остановились.
   Вспомнив  друга  Динозавра  и  сенсея   Самбо,   Нелл   почувствовала
нестерпимый стыд - куда там мисс Страйкен или хихикающим одноклассницам!
Мисс Страйкен - безмозглая выдра, одноклассницы  -  глупые  соплячки,  а
Самбо - ее друг и учитель.  Он  всегда  уважал  ее,  не  жалел  для  нее
времени, так старался научить ее смирению и самодисциплине. И на что она
употребила его науку - отняла  линейку  у  мисс  Страйкен!  Ей  хотелось
умереть от стыда.
   Она отдала линейку, подняла руку и слышала, но не чувствовала  удары,
что-то около десяти.
   - Жду тебя в кабинете после вечерней молитвы, Нелл,  -  сказала  мисс
Страйкен, покончив с экзекуцией.
   - Да, мисс Страйкен, - сказала Нелл.
   - Что вы все вытаращились? - затараторила миссис Дишер. - Ну-ка глаза
на меня и слушаем внимательно!
   На этом все кончилось. До самого звонка Нелл сидела,  словно  отлитая
из гипса.
   Разговор с мисс Страйкен получился коротким и деловым,  без  крика  и
даже нотаций.  Нелл  услышала,  что  крайне  плохо  успевает  на  уроках
Радости. Она рискует не сдать  экзамена  и  совсем  вылететь  из  школы;
единственная надежда вытянуть предмет -  каждую  субботу  заниматься  по
восемь часов дополнительно.
   Как не хотелось идти! Суббота была единственный ее  день,  когда  она
читала Букварь, гуляла  в  лесах  и  полях  возле  Города  Мастеров  или
навещала Гарва на Арендованных Территориях.
   Она чувствовала, что  сама,  своими  руками  отравила  себе  жизнь  в
Академии мисс Матесон. До недавнего времени она относилась к урокам мисс
Страйкен, как к неизбежному злу - надо высидеть, а дальше  снова  станет
весело.  Надо  же,  какие-то  месяца  два  назад   она   летела   домой,
переполненная уроками Сияния, и почти  не  замечала  крохотного  черного
пятнышка Радости. Однако за последние  несколько  недель  мисс  Страйкен
распухла до немыслимых размеров  и  заслонила  все  остальное.  Каким-то
образом она это просекла и точно  выбрала  время  для  начала  кампании.
Сегодняшнее столкновение было рассчитано безошибочно.  Она  вытащила  на
свет  сокровеннейшие  чувства  Нелл,  как  опытный  мясник,   обнажающий
внутренности одним-двумя ловкими ударами. Теперь все  кончено.  Академия
мисс  Матесон  исчезла,  осталась  пыточная  камера  мисс  Страйкен,   и
ускользнуть из нее невозможно, не признав своего поражения, а это - Нелл
знала от друзей и Букваря - последнее дело.
   Имя Нелл появилось в классной комнате на  доске  под  тяжелой  медной
табличкой  "ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ  ЗАНЯТИЯ".  Через  несколько  дней   к   нему
присоединились два других: Фиона  Хакворт  и  Элизабет  Финкель-Макгроу.
История о том, как Нелл обезоружила страшную мисс Страйкен  передавалась
из уст в уста, и подружки, вдохновленные ее героизмом, не пожалели  сил,
чтобы заслужить такое же наказание. Теперь три лучшие  ученицы  Академии
мисс Матесон каждую неделю отбывали лишние восемь часов.
   По субботам Нелл, Фиона и Элизабет приходили в школу и садились в ряд
за соседними партами. Это была  часть  адского  замысла  мисс  Страйкен.
Менее искушенный мучитель рассадил бы девочек  подальше,  чтобы  они  не
шушукались, но мисс Страйкен нарочно увеличивала  соблазн  обернуться  и
передать записочку.
   Учительница в класс не входила. Девочки полагали, что за ними следят,
но проверить этого не могли. Когда они входили, на столе  у  каждой  уже
лежало по стопке книг, старых, в истертых  кожаных  переплетах.  От  них
требовалось  переписывать  книги  от  руки  и  перед  уходом   аккуратно
складывать листочки  на  стол  мисс  Страйкен.  Как  правило,  это  были
расшифровки  стенограмм  заседаний   Палаты   Лордов,   составленные   в
девятнадцатом веке.
   В седьмую субботу Элизабет Финкель-Макгроу  внезапно  бросила  ручку,
захлопнула книгу и швырнула ее об стену.
   Нелл и Фиона прыснули со смеху, однако Элизабет была настроена отнюдь
не шутливо. Не успела книжка шмякнуться об пол, как Элизабет вскочила  и
с яростным сопением принялась пинать ее ногами. Книга безучастно сносила
побои, и тем еще больше разозлила Элизабет; она плюхнулась на  колени  и
принялась горстями вырывать страницы.
   Нелл и Фиона переглянулись, сразу помрачневшие. Пока Элизабет  пинала
книгу, им было смешно, сейчас сделалось страшно.
   - Элизабет!  Прекрати!  -  закричала  Нелл.  Элизабет  как  будто  не
слышала. Нелл подбежала и обхватила ее сзади. Через мгновение  подоспела
Фиона и подняла книгу.
   - К чертям! - орала Элизабет. - Плевала я на эти поганые книги, и  на
Букварь тоже!
   Дверь с треском распахнулась. Влетела мисс Страйкен, одним  движением
оттерла Нелл, схватила Элизабет за плечи и силой вытолкала в коридор.
   Через несколько дней родители Элизабет увезли  ее  в  продолжительный
отпуск. Они перебирались из одного новоатлантического анклава  в  другой
на личном дирижабле, сперва были в Северной Америке, затем  остановились
на несколько месяцев в  Лондоне.  За  первую  неделю  Нелл  получила  от
Элизабет одно письмо и Фиона два. После этого, сколько  они  ни  писали,
ответа  не  приходило.  Имя  Элизабет  исчезло  с  доски  дополнительных
занятий.
   Нелл и Фиона держались. Нелл достигла точки, когда могла  целый  день
переписывать книги, не воспринимая ни единого слова. В первые месяцы она
была напугана;  она  сама  дивилась  силе  своего  страха  и  постепенно
осознала, что Власть, даже когда не прибегает к физическому насилию,  не
менее страшна, чем все ужасы ее детства.  После  случая  с  Элизабет  на
многие месяцы воцарилась смертельная скука, которая  сменилась  яростью,
пока из разговоров с Мальвиной и  Уточкой  Нелл  не  узнала,  что  злоба
подтачивает ее изнутри. Усилием воли она вернулась к скуке.
   Бесила бессмысленная, глупейшая трата времени. За те  часы,  что  она
переписывала старые книги, можно было столько узнать из Букваря! Да  что
там из Букваря, она с радостью ходила бы на  дополнительные  занятия  по
любому другому предмету. Мучила иррациональность.
   Однажды, вернувшись из уборной,  она  с  изумлением  обнаружила,  что
Фиона не переписала ни страницы, хотя прошло уже несколько часов.
   После этого взяла себе за правило время  от  времени  поглядывать  на
Фиону. Она заметила, что та  прилежно  пишет,  но  на  старые  книги  не
смотрит. Закончив страницу, она складывала ее и убирала в сумочку. Порой
она останавливалась и несколько минут задумчиво смотрела в  окно,  потом
возвращалась к листку; порой закрывала лицо руками или раскачивалась  на
стуле, а потом принималась усиленно строчить - чуть  не  по  странице  в
минуту.
   Как-то в конце занятий вошла мисс Страйкен, взяла  со  стола  у  Нелл
стопку исписанных листков,  проглядела  их  и  описала  подбородком  еле
заметную - даже не градусы, а минуты - дугу. Этот ленивый кивок означал,
что Нелл на сегодня свободна. Еще раньше Нелл поняла, что мисс  Страйкен
нарочно изъясняется полудвижениями,  чтобы  ученицы  боялись  пропустить
малейший ее жест.
   Нелл  сделала  реверанс  и  вышла,  но,  пройдя  несколько  шагов  по
коридору, повернулась, прокралась к двери и через окошко в ней заглянула
в комнату.
   Мисс Страйкен вытащила из Фиониной сумки сложенные листочки и  теперь
читала их, расхаживая по классу, как маятник. Фиона  сидела  за  партой,
втянув голову в плечи.
   Спустя вечность или две мисс Страйкен бросила листки на стол и что-то
коротко высказала, покачивая головой, будто до сих пор  не  верит  своим
глазам. Потом она повернулась и вышла.
   Когда Нелл подбежала, плечи  Фионы  еще  бесшумно  вздрагивали.  Нелл
обняла ее; мало-помалу Фиона начала всхлипывать. За следующие  несколько
минут она постепенно перешла  к  той  стадии  рыданий,  когда  все  тело
набухает и размягчается от слез.
   Когда Фионина мама приехала  за  ней  в  маленьком  ландо  и  увидела
красное, зареванное лицо, она почернела от гнева  и  укатила  с  дочкой,
даже не взглянув на Нелл. На следующий день Фиона  появилась  в  церкви,
как ни в чем не бывало, и в  следующую  неделю  не  говорила  с  Нелл  о
случившемся. Если совсем точно, Фиона вообще почти ни с кем не  говорила
и была как во сне.
   В семь утра следующей субботы Нелл  и  Фиона  были  немало  удивлены,
увидев в классе мисс Матесон - она ждала их в  плетеном  кресле-каталке,
укрытая термопледом. Книги, бумага, авторучки исчезли, на доске не  было
их имен.
   - Чудесный весенний денек, - сказала мисс Матесон. - Пойдемте  нарвем
наперстянок.
   Они двинулись мимо спортивных площадок  в  луг  -  девочки  на  своих
двоих, мисс Матесон - в кресле на  умных  колесах  с  множеством  тонких
спиц.
   - Детский мясной фарш, - прошептала мисс Матесон как бы про себя.
   - Простите, мисс Матесон? - сказала Нелл.
   - Просто смотрю на умные  колеса  и  вдруг  вспомнила  рекламу  моего
детства, - сказала мисс Матесон. -  Я  ведь  была  доскерша.  Гоняла  по
улицам на скейте. Сейчас я по-прежнему на колесах,  но  уже  на  других.
Видимо, слишком много набила в юности синяков и шишек.
   - Ум - замечательное качество, упаси вас Бог  в  нем  разочароваться.
Обязательно, всегда старайтесь быть умными. Но с возрастом  вы  узнаете,
что в мире несколько миллиардов человек стремятся быть не глупее вас,  и
все, что вы делаете, исчезнет - поглотится океаном - если не делать  это
вместе с единомышленниками, которые запомнят ваш вклад и продолжат  ваши
усилия. Вот почему мир делится на племена. Есть множество  малых  фил  и
три великие. Какие великие?
   - Новая Атлантида, - начала Нелл.
   - Ниппон, - добавила Фиона.
   - Хань,