го Чжусина казалась островком - от всей  суши
остались только она, да снежная вершина Ниппонского анклава в нескольких
милях севернее.
   Нелл миновала главные ворота  и  направила  робобылу  под  гору.  Они
приблизились к облакам, но так в них по-настоящему  и  не  въехали;  чем
ниже робобыла спускалась, тем мягче  становился  свет;  через  несколько
минут, обернувшись,  Нелл  не  увидела  ни  Города  Мастеров,  ни  шпиля
св.Марка, ни Источника Виктория. Еще через несколько  минут  туман  стал
совсем густым, видимость упала до первых  метров.  От  влажного  воздуха
пахло океаном. Нелл проехала мимо бывшего анклава Сендеро. Сендеристов с
кровью выкорчевали силы Поддержания Протокола,  когда  всплыло,  что  те
действуют заодно с Новыми Тайпинскими повстанцами - фанатичным  культом,
противостоящим  и  кулакам,  и  Прибрежной  Республике.  Землю  передали
народности дун - этническому меньшинству из  юго-западной  части  Китая,
согнанному с насиженных мест  гражданской  войной.  Они  снесли  высокую
стену и воздвигли свою характерную многоярусную пагоду.
   В  остальном  Арендованные  Территории  изменились  мало.   Операторы
медиатронов (тех самых, во всю стену, что так напугали Нелл в ее  первую
ночь на Арендованных Территориях)  включили  их  на  полную  мощность  в
надежде пробить туман.
   У воды, неподалеку от аэропорта, строители Нового Чжусина, в качестве
благотворительного жеста, отвели небольшую площадку  Ватикану.  Поначалу
здесь стоял лишь двухэтажный приют для плебов, доведших свой образ жизни
до логического завершения: бездомных, пьяниц,  наркоманов,  скрывающихся
от кредиторов, закона или насилия в собственной семье.
   В последнее время это направление отошло на второй  план,  и  Ватикан
запрограммировал фундамент на выдавливание новых этажей. У Ватикана было
в свое время немало этических  сомнений  по  поводу  нанотехнологии,  но
потом ее все-таки признали, в той мере, в какой она не изменяет ДНК и не
создает  прямого  интерфейса   с   человеческим   мозгом.   Использовать
нанотехнологию  для  выдавливания  зданий  разрешили,  и  очень  кстати,
поскольку Бесплатный Фтизиатрический  Санаторий  в  Шанхайском  Ватикане
приходилось надстраивать каждый  год.  Сейчас  он  высоко  вознесся  над
остальными прибрежными домами.
   Как  все  экструдированные  постройки,   он   был   предельно   прост
конструктивно, каждый следующий этаж  в  точности  повторял  предыдущие.
Стены были сложены тем же бежевым материалом, что и у прочих  зданий  на
Арендованных Территориях, весьма неудачно,  поскольку  он,  как  магнит,
притягивал пепельные трупики летающих мушек. Подобно остальным таким  же
строениям, Бесплатный Фтизиатрический Санаторий с годами стал черным, но
не сплошь, а в вертикальных дождевых потеках. Только ленивый  не  шутил,
что снаружи санаторий выглядит в точности, как легкие пациентов изнутри.
Кулаки Праведной Гармонии, правда, старались украсить  его,  как  могли,
под покровом ночи облепляя стены красными дацзыбао.
   Гарв помещался на самом верху трехэтажных нар на  двенадцатом  этаже,
деля крохотную палату и запас очищенного воздуха с  двенадцатью  другими
хроническими астматиками. Лицо  его  было  втиснуто  в  фантоскоп,  губы
обхватили толстый шланг, уходящий к гнезду распылителя в стене. По  этой
трубке  прямо   из   МС   в   легкие   текло   газообразное   лекарство,
предотвращающее бронхоспазм.
   Нелл с мгновение медлила, прежде чем вытащить его из рактивки. Иногда
он выглядел получше, сегодня - нет. Тело раздалось, лицо оплыло,  пальцы
раздулись в сосиски  -  его  интенсивно  лечили  стероидными  гормонами.
Однако она и без этого поняла бы, что  ему  хуже,  по  фантаскопу:  Гарв
обычно не играл в рактивки с погружением, предпочитая те, которые  можно
держать на коленях. Нелл старалась каждый день  посылать  Гарву  письмо,
написанное простыми медиаглифами; сперва он отвечал такими же. В прошлом
году бросил и это, хотя Нелл продолжала исправно писать ему каждый день.
   - Нелл! - воскликнул он, сдирая фантоскоп. -  Извини,  я  гонялся  за
богатыми виками.
   - Вот как?
   - Ага. Вернее, не я, Громила Стадд. В рактюшке. Его  телка  залетела,
ей нужно купить машинку, чтобы избавиться от ребенка, и  она  устроилась
горничной к сопливым викам,  ну,  и  таскала  у  них  потихоньку  разное
шмотье, чтобы быстрее собрать деньги. Теперь она убегает,  вики  за  ней
гонятся на робобылах, а тут Громила Стадд на своем грузовике, ну,  и  он
за ними, а они - от него. Если все сделать правильно, вики падают в  яму
с говном! Обхохочешься! Ты бы попробовала, - и, обессилев от этой  речи,
Гарв впился губами в кислородную трубку.
   - Звучит заманчиво, - сказала Нелл.
   Из-за трубки Гарв не мог говорить. Он внимательно смотрел на  Нелл  и
не поверил.
   - Извини, - выговорил он между двумя судорожными  вдохами,  -  забыл,
что ты не любишь мои рактюшки. А что, в  твоем  Букваре  Громилы  Стадда
нет?
   Нелл заставила  себя  улыбнуться.  Эту  шутку  Гарв  повторял  каждую
субботу. Она отдала корзину с печеньем и фруктами из Города  Мастеров  и
около часа сидела рядом, разговаривая на  приятные  ему  темы,  пока  не
заметила, что взгляд его все чаще останавливается на фантоскопе. Тут она
попрощалась до следующей субботы, поцеловала его и встала.
   Она раскрыла зонтики на полную  матовость  и  пошла  к  дверям.  Гарв
схватил трубку, несколько раз сильно втянул кислород и, когда  Нелл  уже
была в дверях, окликнул ее по имени.
   - Да? - спросила она, оборачиваясь.
   - Нелл, я хотел сказать тебе, какая ты красивая, - сказал он,  -  как
самая шикарная вичка во всей Атлантиде. Не могу поверить, что  ты  -  та
самая Нелл, которой я носил подарки на нашей старой квартире -  помнишь?
Знаю, с того дня в Городе Мастеров наши пути разошлись, и еще знаю, если
б не Букварь, неизвестно, как бы  оно  было.  Я  просто  хотел  сказать,
сестренка, ты не слушай, что я говорю про виков всякие вещи, я все равно
тобой страшно горжусь и надеюсь, когда ты будешь читать в твоем  Букваре
все такое, чего мне не понять и даже не прочесть,  ты  вспомнишь  своего
Гарва, который нашел его и придумал отнести своей  маленькой  сестренке.
Вспомнишь, Нелл? - Тут он снова  затолкал  в  рот  трубку  и  ребра  его
заходили.
   - Конечно, Гарв, -  в  слезах  отвечала  Нелл,  кинулась  к  нарам  и
сильными руками обвила его  оплывшее  тело.  Вуаль  водопадом  пролилась
Гарву на лицо, и крохотные зонтики расступились,  когда  Нелл  прижалась
губами к его щеке.
   Вуаль вновь собралась, когда он осел на пенно-воздушный матрас -  как
те маленькие матрасики, которые годы назад научил ее делать  в  МС  -  а
Нелл повернулась и с рыданиями выбежала из комнаты.
 
Великий Нэйпир вводит Хакворта в курс последних событий 
 
   - У вас была возможность поговорить с  семьей?  -  спросил  полковник
Нэйпир с медиатронной столешницы. Он был в своем кабинете  в  Шанхайской
Атлантиде, Хакворт сидел в пабе в Атлантиде Ванкуверской.
   Нэйпир был из тех мужчин, которых годы  только  красят  -  сейчас  он
выглядел  куда  более  осанисто  и  представительно.  Когда  его   образ
материализовался на медиатроне, Хакворт в первое  мгновение  растерялся,
потом вспомнил свое отражение в зеркале. Вымывшись и  подровняв  бороду,
которую решил оставить, он обнаружил, что заметно возмужал, хотя  тщетно
ломал голову, с какой стати.
   - Решил прежде выяснить, что к чему.  И  потом...  -  Он  смолк.  Ему
трудно было поддерживать обычный темп разговора.
   - Да? - Нэйпир был само терпение.
   - Я говорил с Фионой сегодня утром.
   - После того, как вышли из туннеля?
   - Нет. До. До того, как... проснулся, или что там.
   Нэйпир слегка опешил. Он поиграл  желваками,  взял  чашку  с  чаем  и
рассеянно взглянул в окно на Новый Чжусин. Хакворт,  по  другую  сторону
Тихого океана, ограничился  тем,  что  уставился  в  кружку  и  принялся
созерцать темные пивные глубины.
   В мозгу, доской от  разбитого  корабля  сквозь  толщу  зеленой  воды,
всплыл образ: руки доктора в бежевых  перчатках  ловят  синий  блестящий
снаряд, за ним тянется толстый шнур, он разворачивается, нет, расцветает
младенцем.
   - Почему я об этом подумал? - сказал он.
   Нэйпир, видимо, не понял, к чему это относится.
   - Фиона и Гвендолен сейчас в Атлантиде Сиэтлской - от вас это полчаса
на метро, - сказал он.
   - Разумеется! Они живут... то есть мы живем... в Сиэтле. Я знал.
   Он вспомнил: Фиона гуляет по заснеженной кальдере какого-то вулкана.
   - Если вам кажется, что вы недавно  с  нею  общались  -  что,  боюсь,
совершенно исключено - то это происходило через Букварь.  Мы  не  смогли
сломать шифр сигналов, поступающих из пещеры Барабанщиков, но,  судя  по
анализу информационных потоков, вы много рактировали в эти десять лет.
   - Десять лет?!
   - Да. Вы уже должны были сообразить это по многим признакам.
   -  По  ощущению  -  десять.  По  всему,  что  произошло  -  тоже.  Но
инженерному полушарию трудно это охватить.
   - Мы ума не можем приложить, почему доктор Икс отправил вас  отбывать
срок заключения к Барабанщикам, - сказал Нэйпир. -  Нам  представлялось,
что именно ваше, как вы выразились, инженерное полушарие, и  должно  его
привлекать - вы знаете, в Поднебесной чертовски мало инженеров.
   - Я что-то разрабатывал, - сказал Хакворт. В мозгу замелькали  образы
нанотехнологических систем, восхитительно изящных  и  компактных.  Такую
конфетку он мог сделать, только если бы  очень  долго  и  сосредоточенно
думал. В тюрьме, например...
   - Что именно? - произнес Нэйпир неожиданно резким голосом.
   - Не помню, - сказал наконец Хакворт, беспомощно встряхивая  головой.
Атомы и связи перед мысленным взором вытеснило жирное бурое семя, словно
нарисованное Магриттом. Оно висело в пустом воздухе, и с  одной  стороны
раздваивалось, как ягодицы, с другой заканчивалось острым как бы соском.
   - Так что, черт возьми, произошло?
   - До того, как вы покинули Шанхай, доктор Икс подсоединил вас  к  МС,
верно?
   - Да.
   - Он сказал, что именно вам вводит?
   - Думаю, это были какие-то гемокулы.
   - Перед отъездом из Шанхая мы взяли у вас кровь на анализ.
   - Как?
   - Есть способы, - сказал полковник Нэйпир. - Мы также провели  полное
исследование одной вашей пещерной знакомой и нашли в ее мозгу  несколько
миллионов нанозитов.
   - Несколько миллионов?
   - Очень маленьких, - успокоил Нэйпир. - Они вводятся  через  кровь  и
циркулируют в ней, пока не окажутся в идущих к мозгу  капиллярах.  Тогда
они пересекают барьер кровь-мозг и цепляются к  ближайшему  аксону.  Эти
энзиты разговаривают друг с другом посредством видимого света.
   - Значит, пока я был один, мои энзиты разговаривали  между  собой,  -
сказал Хакворт, - а как только оказался среди людей с такой же штукой  в
мозгу...
   - Зиту неважно, в чьем он мозгу. Они все разговаривают друг с другом,
образуя сеть.  Соберите  нескольких  Барабанщиков  в  темной  комнате  и
получите гештальт-общество .
   - Однако интерфейс между нанозитами и самим мозгом...
   - Согласен.  Несколько  миллионов  нанозитов,  сидящих  на  случайных
нейронах  -  слабоватый  интерфейс  для  такой  сложной   системы,   как
человеческий мозг, - сказал Нэйпир. - Мы не утверждаем, что в вас с ними
был общий мозг.
   - Так что именно у меня с ними было общего? - спросил Хакворт.
   - Еда. Воздух. Компания. Секреторные жидкости. Возможно,  эмоции  или
общее эмоциональное состояние. Возможно, больше.
   - И это все, что я делал десять лет?
   - Вы много что делали, - сказал  Нэйпир,  -  но  бессознательно.  Как
сомнамбула. Когда мы взяли биопсию у вашей приятельницы, мы это поняли -
поняли,  что  вы  действуете  не  по  своей  воле  -  и  сконструировали
противонанозиты, которые отыскали  бы  и  уничтожили  нанозиты  в  вашем
мозгу. Мы под наркозом ввели их  барабанщице  и  выпустили  ее  обратно.
Когда вы с ней переспали... ну, дальше понятно.
   - Большое  спасибо  за  информацию,  полковник  Нэйпир,  хотя  она  и
повергла меня в еще большее замешательство. Чего, по-вашему,  хотела  от
меня Поднебесная?
   - Доктор Икс вам что-нибудь сказал?
   - Искать Алхимика.
   Полковник Нэйпир чуть не подпрыгнул.
   - Десять лет назад?
   - Да. Этими самыми словами.
   Нэйпир довольно долго теребил усы.
   - Очень странно, - сказал он наконец. - Мы впервые услышали  об  этой
теневой фигуре тому лет пять, и до сих пор знаем о  нем  самую  малость:
что это некий чудо-артифекс, работающий в сговоре с доктором Икс.
   - Есть ли еще сведения...
   - Ничего такого, что я мог бы вам открыть, - сказал  Нэйпир,  видимо,
чувствуя, что и без того открыл слишком много. - Если найдете,  сообщите
нам. Да, Хакворт... тактично этого не скажешь. Вы  знаете,  что  жена  с
вами развелась?
   - Да, - тихо сказал Хакворт. - Кажется, знаю.
   Но осознал он это лишь сейчас.
   - Она замечательно сносила ваше долгое отсутствие, - сказал Нэйпир, -
но в какой-то момент стало ясно, что вы, как все Барабанщики,  вступаете
в огромное число половых связей.
   - Откуда она узнала?
   - Мы ей сказали.
   - Простите?
   - Я упомянул раньше,  что  мы  нашли  нанозиты  в  вашей  крови.  Эти
гемокулы  нарочно  сконструированы  так,  чтобы  распространяться  через
секреторные жидкости.
   - Откуда вам это известно?
   Впервые с начала разговора Нэйпир потерял терпение.
   - Ради бога, Хакворт,  мы  знаем,  что  делаем.  У  этих  частиц  две
функции: распространяться через секреторные жидкости и взаимодействовать
друг с другом. Как только мы это поняли, нам ничего не оставалось, кроме
как известить вашу жену.
   - Конечно. Вы были совершенно правы. И,  кстати,  спасибо,  -  сказал
Хакворт.  -  Вполне  можно  понять  чувства  Гвен   по   поводу   обмена
секреторными жидкостями с тысячами Барабанщиков.
   -  Не  казните  себя,  -  сказал   Нэйпир.   -   Мы   посылали   туда
исследователей.
   - Неужели?
   - Да. Барабанщики не возражают. Исследователи сообщают, что те  ведут
себя, как во сне. "Слабо определенные границы личности" - так, если я не
ошибаюсь, это формулировалось. В таком случае, вы совсем не  обязательно
преступили мораль - ваш мозг вам не принадлежал.
   - Вы говорите, гемокулы взаимодействуют друг с другом?
   - Каждая содержит стерженьковую логику и  немного  памяти,  -  сказал
Нэйпир. - Когда две такие встречаются in vivo или in vitro они стыкуются
и, видимо, обмениваются данными.  Иногда  после  этого  они  расходятся.
Иногда остаются сцепленными и производят вычисления - мы  заключаем  это
по тому, что стерженьковые логические  элементы  излучают  тепло.  Потом
расстыковываются. Иногда обе отправляются  своей  дорогой,  иногда  одна
умирает. Но одна обязательно остается.
   Значение последних слов не ускользнуло от Хакворта.
   - Барабанщики вступают в половые сношения только друг с другом?
   - Таким же был и наш первый вопрос, - сказал Нэйпир. - Ответ:  "нет".
Они вступают в половые сношения со множеством других людей. Даже  держат
бордели  в  Ванкувере.  Обслуживают  в  основном  публику  из  метро   и
аэропорта. Несколько лет назад у них вышли трения с обычными  борделями,
поскольку они практически не берут денег. Они подняли цены, просто чтобы
не связываться. Но деньги им не нужны - за каким чертом им деньги?
 
Из букваря: Нелл в замке Тьюринга; прощальный разговор с мисс Матесон; размышления о дальнейшей судьбе Нелл и расставание; беседа с седовласым гоплитом; Нелл отправляется на поиски своего счастья 
 
   Новая территория, на которую вступила теперь Нелл, была не  в  пример
больше и сложнее прежних. Вернувшись к  первой  панорамной  иллюстрации,
Нелл насчитала семь  главных  замков;  она  точно  знала,  что  придется
посетить все и в каждом распутать свой замысловатый клубок, прежде чем у
нее окажутся одиннадцать пропавших ключей и недостающий двенадцатый.
   Она сделала себе чай в термосе, бутерброды, сложила все в корзинку  и
ушла в луг, где любила читать среди цветов. Без констебля  в  доме  было
совсем тоскливо, а Нелл не видела его уже несколько недель. За последние
два года его все чаще вызывали по службе, он долгие дни, а то  и  недели
пропадал  (как  догадывалась  Нелл)   во   внутренних   районах   Китая,
возвращался разбитый, подавленный  и  утешался  виски  (которое  пил  на
удивление малыми дозами, но с  яростной  сосредоточенностью)  и  ночными
концертами, и тогда звуки волынки будили весь  Город  Мастеров  и  особо
чутких жителей Новоатлантического Анклава.
   На пути от мышиной стоянки к первому  замку  Нелл  потребовались  все
умения, приобретенные за годы странствований  по  Стране-за-морями.  Она
сражалась со снежным барсом, скрывалась  от  медведя,  переходила  вброд
реки, разводила костры, строила шалаши. Когда Нелл довела принцессу Нелл
до древних замшелых врат  первого  замка,  лучи  солнца  ложились  почти
горизонтально. Стало зябко. Нелл  закуталась  в  термошаль  и  поставила
термостат на  "прохладно";  она  заметила,  что  в  тепле  мысли  у  нее
притупляются. В термосе был горячий чай с молоком, в корзинке оставались
еще бутерброды.
 
/ На высочайшей из замковых башен был установлен ветряк; он уверенно вращался, хотя здесь, сотнею футов ниже, веял лишь слабый ветерок. 
   В больших воротах была калитка, а в калитке - окошечко. Под  щеколдой
висел молоток в форме буквы Т, которая,  впрочем,  еле  угадывалась  под
наростом мха и лишайника. Принцесса Нелл едва справилась с молотком,  не
надеясь, при  его  плачевном  виде,  услышать  ответ,  но,  только  лишь
раздался первый глухой удар, окошко распахнулось и показался шлем  -  по
ту сторону ворот стоял привратник, с ног до головы закованный в  ржавые,
замшелые латы. Привратник ничего не говорил, просто смотрел на  нее;  по
крайней мере, так она заключила, хотя и не видела лица в  узкую  прорезь
забрала.
   - Здравствуйте, - сказала принцесса Нелл.  -  Прошу  прощения,  но  я
чужестранка и хотела спросить, не пустят ли меня на ночлег.
   Привратник, ни слова не говоря, захлопнул окошко. Нелл  слышала,  как
скрипят и лязгают, удаляясь, его доспехи.
   Через несколько минут доспехи залязгали, приближаясь,  но  уже  вдвое
громче. Взвизгнули ржавые засовы, калитка открылась. На Нелл  посыпалась
ржавчина, лишайник, комки мха - она даже  отскочила.  В  калитке  стояли
двое латников и жестами приглашали ее войти.
   Нелл прошла в калитку и оказалась  в  узкой  темной  улочке.  Калитка
захлопнулась. Обе руки Нелл стиснуло холодным железом -  это  закованные
стражи с двух сторон взяли ее повыше локтя.  В  следующее  мгновение  ее
оторвали от земли и понесли по улицам, ступеням, коридорам замка.  Кроме
них, нигде не было ни души - ни мышь не пробежит, ни крыса. Над  крышами
не поднимался дымок, за окнами не было света, в длинном коридоре на пути
к тронному залу факелы торчали из креплений черные и остывшие. Время  от
времени Нелл видела замерших на посту закованных часовых, но,  поскольку
они не двигались, не знала, люди это или пустые доспехи.
   Нигде она не  замечала  следов  человеческой  деятельности:  конского
навоза, апельсиновой кожуры, собачьего лая, текущих в канавах  нечистот.
Слегка пугало обилие цепей. Цепи эти были повсюду,  довольно  необычные,
но  при  этом  все  одинаковые:  они  грудами  лежали  на  перекрестках,
вываливались из металлических  корзин,  свешивались  с  крыш,  болтались
между башнями замка.
   Привратники так лязгали на ходу, что Нелл долго  не  слышала  ничего,
однако постепенно продвигаясь внутри замка, она поначалу  смутно,  затем
все явственней стала различила глухой скрежет, наполнявший самые  камни.
Пока они шли по коридору, звук  нарастал;  с  какого-то  момента  начало
казаться, что дрожат стены. И вот,  наконец,  они  вступили  в  огромный
сводчатый зал - сердце огромного замка.
   Зал был холодный и темный, только немного света падало из стрельчатых
окон под самыми сводами. По стенам стояли еще л